Весы змея

Глава четырнадцатая

Ахилий пошевелился. Нет, он не проснулся, потому что пробуждение подразумевает, что ему предшествует сон, а в его состоянии это было невозможно.

Однако некоторое время он находился без сознания. Отнимая лицо от грязной почвы джунглей, лучник гадал, что случилось с ним. Ахилий припоминал, как щупальца демонического слуги Триединого начали раздавливать его, но за этим следовала сплошная чернота.

Подумав о чудовище, он вскочил на ноги. Ахилий порадовался, что, вопреки всем страшным байкам, какие он слышал в детстве, он, по крайней мере, был очень подвижным мертвецом. Наверное, он должен был поблагодарить за это дракона, но в некоторой степени существование, близкое к жизни, но всё же не являющееся ей, оставляло скорбную холодность внутри. Быть почти живым и жить — не одно и то же.

А затем к нему вернулось воспоминание о том, что он вообще делал в этих джунглях. Ахилий развернулся, чтобы увидеть Хашир.

Но ближний к нему край города лежал в руинах.

Он смотрел, не моргая, — ещё одна черта поведения живых, в которой он больше не нуждался, — и пытался определить, как много времени прошло с момента разрушения. Ворота, стены вокруг них… Они словно были разбиты гигантскими кулаками. Внутри города две из трёх башен были разрушены, одну из них вообще не было видно отсюда. Единственная оставшаяся башня — принадлежащая Диалону, если Ахилий не ошибался, — опасно накренилась. Снизу подымался лёгкий дымок.

«Разрушение случилось день, может быть, два назад, — оценил Ахилий. — Надеюсь, не больше».

Однако даже это было слишком много. Она уже была не здесь. При первой же возможности она приказала бы последователям Ульдиссиана выступать… Но куда? Он больше не понимал её плана, да это сейчас было и неважно. Только одно было важно для охотника, на чём бы другом ни настаивали Траг’Оул с Ратмой.

Серентия — его Серентия — была одержима проклятой демонессой.

При мысли о том, что сделала Лилит, Ахилий ухватился за лук. Он представил вероломную возлюбленную Ульдиссиана перед собой. Стрела в сердце. Стрела, наделённая магией змееподобного дракона…

Но это означало быть убить так же и Серентию.

Несмотря на то, на чём, как он знал, настояли бы они, Ахилий чувствовал, что должен был иметься другой выход. Серентия не была мертва, демоническая магия была впущена в её тело так искусно, что Лилит могла расхаживать в нём. Нет, женщина, которую он любил, всё ещё была здесь, пусть и в глубоком сне. Как-то нужно было её разбудить, чтобы она смогла воевать с Лилит изнутри, пока другие сражаются с демонессой снаружи.

Как-то…

«Первым делом нужно её отследить, тупица!». Он не имел понятия, как далеко продвинулись вперёд последователи Ульдиссиана и направлялись ли они туда же, куда задумывали изначально. Ахилию ничего не оставалось, кроме как изо всех сил стараться делать своё дело. Следовать за целью.

Был день, что означало, что повсюду живые. Несмотря на огромные разрушения, которые понесла эта окраина Хашира, простым жителям всё равно должно было понадобиться пробавляться чем-то, будь то охота, фермерство или рыбалка. Ахилий был рад и тому, что никто не набрёл на его тело, а не то снова пришлось бы выкапываться из могилы или, того хуже, отчаянно пытаться погасить огонь погребального костра. Единственной встречи с местными было достаточно, чтобы Ахилий начал опасаться всякого повторения. Он был слишком заметно мёртв даже на ногах. В равной степени раздражающим был тот факт, что, спасибо его падению, на нём было больше грязи, чем когда-либо приставало к его телу. Быстрая попытка смахнуть часть её оказалась такой же тщетной, как удаление первоначального слоя. Видимо, земля вообще считала, что Ахилий принадлежит ей, и не уставала пытаться снова погрести его под собой.

Он не мог позволить ей добиться этого, пока он не сделает всё возможное для своей любимой.

Подобно тени охотник скользил по джунглям вокруг Хашира. Дважды он натыкался на каких-то жителей, но они по сравнению с ним туго соображали, и Ахилий вовремя избегал обнаружения. Наконец он умудрился достигнуть местности за разрушенными воротами, где он надеялся найти нить к тем, кого он разыскивал.

Это оказалось проще, чем он думал. Эдиремы снова возросли числом, да так сильно, что след, который они оставили, был подобен следу стада огромных животных со змеиными рылами, которых жители низинных земель используют для работ и поездок, почти как лошадей. И слепой бы понял, куда они пошли.

Удивило его то, что они не пошли, как должны были, по пути к главному храму. Вместо этого они загнули ещё дальше на юг, к местности, о которой он не знал ничего.

Что замышляла Лилит?

Ахилий поспешил вперёд. Что именно, было не главное. Он нагонит их независимо от того, куда они идут.

Осталось надеяться, что к тому времени у него созреет какой-нибудь план…

Они возвращаются…

Эти два слова обрадовали Мендельна больше, чем он мог себе представить. Он оторвал взгляд от задания, которое дракон выдал ему, — научиться лучше фокусировать свою волю при помощи необычайного кинжала. Получалось на удивление хорошо. Он был восхищён своей врождённой способностью управлять предметом, особенно с учётом, как недолго он находился у него в руках.

Но теперь всякий интерес к клинку испарился, Мендельн встал и посмотрел вокруг.

— Где? Где?

И вдруг Ульдиссиан и Ратма появились перед ним. Похоже было, его брат испытывает такое же облегчение, как и он. Сыны Диомеда обнимались, пока Ратма стоял и смотрел с каменным лицом, и ощущение крайнего удивления пришло от небесного змея. Множество образов из жизни то и дело показывалось и скрывалось из виду, пока существо волнообразно двигалось.

Не стоит так пренебрегать семейной любовью, мой славный Ратма, — отметил Траг’Оул так, чтобы все могли ощутить его.

— Мой опыт в этой области был не то чтобы очень удачным, и тебе это известно.

Мендельн и Ульдиссиан разомкнули объятья. Первым, что сорвалось с губ Ульдиссиана, было:

— Серентия… Лилит овладела ей… Это случилось ещё до Хашира…

— Да, я уже понял это, хотя и думал поначалу, что она убита, как был убит мастер Этон, — Мендельн с укором посмотрел на звёзды, которым он был обязан своим временным потрясением. — Мы должны изгнать демонессу…

— Это будет не так-то просто, — встрял в разговор Ратма. — Я по опыту знаю, как крепко моя мать может вцепиться в то, что ей полезно… Да и ты можешь это припомнить, Ульдиссиан уль-Диомед.

Ульдиссиан оскалил зубы, глядя на высокую фигуру:

— Да меня не волнует! Я должен спасти её… И других тоже! По крайней мере, их нужно предупредить!

Ратма посмотрел на дракона:

— Траг?

Её влияние уже усиливается. Ульдиссиан ослаб в глазах эдиремов.

— И чья же это вина? — рявкнул брат Мендельна. Он потряс кулаком на звёзды. — Кто меня остановит? Кто не даст мне пойти к ней?

Вернись ты немедленно, в теперешних условиях она легко покорит тебя…

— Он говорит правду, — прибавил Ратма. — Она уже заразила тебя своей тьмой. Возврат к Лилит в это время только поможет ей завершить заклинание.

Мендельн понимал, что они говорят, но чувствовал необходимость встать на сторону брата.

— Почему мы тогда не можем сделать больше?

— Ты и сам должен это понимать, — ответил резко сын Лилит. — О существовании Траг’Оула не должны узнать ни мои дорогие родители, ни Пылающий Ад или Высшее Небо. Во благо всего Санктуария — и ради его выживания — он должен всегда оставаться сокрыт от их взора, чтобы он мог помогать поддерживать Баланс, — Ратма вздохнул и добавил. — Что касается меня, то моя судьба лежит в другом месте, как я всё время знал. Больше я сказать не могу.

Такой ответ вряд ли мог удовлетворить Мендельна, не говоря уже об Ульдиссиане, но оба они уже знали, что больше ничего не узнают от Ратмы.

На самом деле, Ульдиссиану уже явно не терпелось что-то сделать… Хоть что-нибудь. Мендельну уже доводилось видеть брата таким несколько раз, и он боялся, что произойдёт, если они и дальше будут медлить.

— Надежда есть, — начал он говорить Ульдиссиану. — Есть ещё один, кто даже сейчас…

Но он не стал продолжать. У Ульдиссиана сорвалось:

— Не удивительно, что Инарий и демоны смогли так долго играть с нашим миром! Вы ничего не делаете кроме как мешаете тем, кто не представляет опасности для вас, и не обращаете внимание на самых опасных!

Мендельн осторожно положил руку на плечо брата.

— Ульдиссиан… — но старший брат не обратил на это внимания.

— Скажи мне, Ратма! Мы хоть чего-нибудь добились с Камнем Мира? Что-нибудь изменилось?

— Скорее всего, но насколько, можно узнать лишь путём тщательного наблюдения…

— Я наблюдал достаточно! Я…

ПОСТОЙ!

Хотя выкрик Траг’Оула раздался только у них внутри, он показался громовым раскатом. Даже Ратма схватился за голову от громкости.

Ангел активен.

Эти слова привлекли внимание остальных. Ульдиссиан взглянул на Мендельна, который зна́ком указал, что смотреть следует на Ратму.

Он был бледнее обычного, если такое вообще было возможно. Но не страх чувствовал Мендельн в нём. Скорее, это было что-то похожее на смирение.

— Значит, решено, — сказал Ратма.

Выбор за тобой. Я всегда говорил это.

— Нет… Выбор за моим отцом… Никак не за мной… — Ратма посмотрел на двоих смертных. — Но, быть может… Быть может, я перестарался с анализом… Быть может… — его и без того сощуренные глаза ещё больше сощурились, остановившись на Мендельне.

Брат Мендельна исчез.

— Что ты сделал? — спросил Мендельн. Он не мог нигде почувствовать Ульдиссиана.

— Я послал его туда, где ему нужно быть.

Преданность зашевелилась внутри младшего брата.

— Тогда я должен пойти с…

— Нет… Ты мне нужен для встречи, — смирение Ратмы стало ощутимее. — Полагаю, ты быстро обучал его, Траг?

Так быстро, как только можно было. Ты не обязан делать это…

— Эх, ещё как обязан. Пошли, Мендельн.

Сильно подозревая, что выбора у него всё равно нет, Мендельн всё же хотел узнать, на что его зовут.

— И куда ты возьмёшь меня тогда, когда я должен быть рядом с братом? Куда же?

Ратма широко расправил плащ, на его лице отразилась сама смерть.

— Я возьму тебя в место, от которого предпочёл бы оказаться как можно дальше. Я хочу… Нет… Я должен, как мне ни жаль, взять тебя с собой… Чтобы предстать перед моим любимым отцом…

Ульдиссиан стоял в джунглях.

Поначалу вид ему понравился. Наконец-то Ратма сдался и послал его, куда нужно.

Потом Ульдиссиан снова заметил, что рядом нет Мендельна.

Он погрозил кулаком густой листве наверху.

— И снова будь ты проклят, Ратма! Ты не лучше, чем те, кого ты называешь своими родителями!

Но ни сын Лилит, ни огромное чудовище не ответили ему. Ульдиссиан сконцентрировался на Мендельне, пытаясь притянуть к себе брата, а потом, когда не вышло, попробовал вернуться в пустоту, которая была домом Траг’Оула.

Но всё равно ничего не произошло.

Прежде чем он придумал, что бы ещё попробовать, Ульдиссиан ощутил нечто, что совершенно отвлекло его внимание от брата.

Серентия — Лилит — обе они — были поблизости.

Зная, что на данный момент ничего не может сделать для Мендельна, Ульдиссиан тут же сосредоточился на новом положении. Ратма зашвырнул его в самую гущу событий. Почему сын Лилит сам не был здесь, чтобы разделаться со своей матерью? Что могло быть важнее этого?

Но это могло и не касаться Ульдиссиана. Для него сейчас главным было позаботиться о том, чтобы демонесса не ощутила его присутствия. Прикладывая все силы, чтобы закрыть себя от её взора — и надеясь, что он знает, что делает, — Ульдиссиан осторожно двинулся вперёд. Если он в одиночку должен был противостоять своей бывшей возлюбленной, то так тому и быть. Он не позволит ей продолжать творить зло…

Была ночь, что поначалу смутило его. Похоже, время в мире дракона текло странно; он думал, будет гораздо более раннее время суток. И всё же покров темноты, без сомнения, был на руку Ульдиссиану, который хотел оставаться вне поля зрения своих последователей до тех пор, пока не выяснит, какое влияние на них уже заполучила Лилит.

Хотя большим искушением было сойтись с ней на глазах у всех, Ульдиссиан сомневался, что такой манёвр обернётся для него благом. В случае с Лилит лучше было сначала сделать её безвредной… Как-то. Только после этого сможет он позаботиться об остальном.

Когда он приблизился к лагерю, стало ясно, что ряды эдиремов сильно пополнились после Хашира, и это отнюдь не порадовало Ульдиссиана, как некогда. Большая часть новоприбывших могла оказаться делом рук Лилит, хотя он и гадал, как ей это удалось. То, что демонесса выбрала в качестве дурачка его, заставило его предположить, что она нуждалось в нём, чтобы было легче пробуждать дар в людях, но большое число новых эдиремов, которое ощущал Ульдиссиан, наводило на мысль, что она солгала… Похоже.

Ульдиссиан кружил, исподтишка стараясь обнаружить Лилит и в то же время не дать ей увидеть его. Он не был уверен, что сможет продолжительное время оставаться незамеченным.

Джунгли опускались, давая ему выгодную позицию для осмотра главной части лагеря. Со слабым интересом он озирал мешанину из палаток, одеял и навесов. Почему-то он сомневался, что Лилит стала бы спать под одним из них. И всё же он знал, что она должна быть близко…

Строение прямо посреди лагеря эдиремов заставило Ульдиссиана замереть. Перед ним стояло большое каменное здание, освещённое факелами. Поначалу он принял его за какую-то старую охотничью хижину, но при дальнейшем осмотре он заметил не только остроконечную дверную раму и странно наклонённую крышу. Рифлёные колонны, орнамент в виде завитков на двери — всё намекало на одно. Пусть меньший и более древний, чем все, что он видел раньше, перед ним стоял какого-то рода храм.

Уже когда он понял это, его взгляд, — который он подкрепил, так что можно было видеть в темноте, — наткнулся на то, отчего кровь застыла в жилах.

Это был барельеф лица Серентии над входом.

Она была изображена как великолепная и всезнающая богиня, а не смертная женщина. Даже хотя казалось, что лицо всегда было элементом здания, было ясно, что оно появилось здесь недавно.

Он сразу понял, что это значило. Через Серентию Лилит создавала культ самой себя. Вообще-то, хотя Ульдиссиан и не мог быть уверен со своей позиции, чем дольше он изучал лицо Серентии, тем больше ему казалось, что к её чертам подмешаны другие черты.

А потом он узнал, кому они принадлежали. Лилит. Уже стало очевидно, что она намеревалась сделаться их госпожой и телом, и духом. В какой-то момент она сможет выйти из тела Серентии, возможно даже, снова представ в качестве «Лилии».

Сдерживая клокочущую внутри него ярость, Ульдиссиан задумался о древнем храме. Вряд ли Лилит пришла сюда случайно; так она не работала. Строение было предумышленным местом назначения.

От осознания этого мороз побежал по коже Ульдиссиана. Что-то должно было здесь произойти, что-то, соответствующее чаяниям демонессы…

Большинство эдиремов начали устраиваться на ночь, без сомнений, изнурённые тяжёлым переходом. Часовых было больше, чем обычно, гораздо больше, чем было оправданно. Ульдиссиана больше беспокоила их манера поведения: они как будто держались холоднее и тревожили даже своих сонных товарищей. В страже имелись и партанцы, и жители низин, некоторых он узнал. Большая часть стражников были мужского пола, но среди них имелось также несколько женщин, с такими же тёмными выражениями на лицах.

Ульдиссиан без труда ощутил тень на их душах, пятно, которое выдавало работу Лилит.

Вдруг один из часовых взглянул в его направлении. Сдерживая ругательство, Ульдиссиан укрепил свой щит и отступил дальше в джунгли. Нахмурившись, стражник сделал шаг по направлению к месту, где он скрывался.

«Ты ничего не видишь, — подумал Ульдиссиан, глядя на человека. — Просто джунгли. Тебе всё показалось…»

Он никогда прежде не пробовал влиять на другого таким образом и надеялся, что тем самым не выдаст себя. Часовой ещё немного постоял… А затем хмыкнул и вернулся на свой пост.

Проскальзывая дальше, Ульдиссиан ругал себя за беспечность. Он чуть себя не выдал… Стражнику. Будь это Лилит, Ульдиссиан точно был бы обнаружен.

Находилась ли Лилит внутри храма? Не в силах как следует ощутить её, Ульдиссиан мог только предполагать. Соблюдая величайшую осторожность, он попытался лучше прощупать строение.

Попытался и быстро потерпел неудачу. Храм окружала какая-то завеса, которая делала происходящее внутри необнаружимым ни для кого снаружи, даже для него. Это только усилило беспокойство Ульдиссиана. Что это Лилит так хотела спрятать, даже притом, что сама окружила место теми, кто потенциально мог ощутить это?

Он боялся, что у него есть кое-какая идея… И это подвело его к решению. Конечно же, Лилит не могла действовать, пока большинство её «последователей» не уснёт. Если Ульдиссиан сможет добраться до здания необнаруженным…

Слева от него произошло какое-то внезапное движение. Он едва успел закрыть себя, чтобы проходящая фигура не смогла узнать его. У Ульдиссиана спёрло дыхание, когда он узнал плешивого человека, направляющегося к краю лагеря.

Ромий.

Ульдиссиан не мог упустить этот момент. Сосредоточившись, сын Диомеда дотянулся до партанца.

Ромий сдержал вздох удивления. Двигаясь как ни в чём не бывало, он развернулся к джунглям и скрылся с поля зрения лагеря.

Вздох спустя двое мужчин встретились лицом к лицу. Ромий не мог сдержать испуга.

— Мастер Ульдиссиан? Мы думали, ты погиб! Где ты был? — он поколебался, а затем добавил. — Ты ведь не призрак, правда?

— Это я. Какая удача, Ромий! Ты-то мне и нужен.

Бывший разбойник моргнул и ответил:

— Я к твоим услугам, мастер Ульдиссиан, ну конечно же!

Кивнув в знак благодарности, Ульдиссиан отвёл своего товарища подальше от лагеря.

— Прежде всего, я должен кое-что узнать, Ромий… Как эдиремы справились в Хашире?

— Это было кроваво! У храма были магия и сила куда как большие, чем мы представляли себе! Да, мастер Ульдиссиан, некоторых мы потеряли, Томо, например.

Томо. Ульдиссиан скорбел обо всех убитых, но Томо ему довелось знать лучше, чем многих.

— Как Сарон перенёс это?

— Он поклялся отомстить за смерть кузена, убив сотню служителей Триединого при следующей стычке…

Кровь продолжала литься. Ульдиссиан винил себя, но винил он также и созданий вроде Лилит, Инария и Ратмы за то, что те так мало думали о жизнях смертных.

Они заплатят. Они за всё заплатят… И первой будет Лилит.

Это подвело его к иному вопросу, который он быстро задал:

— Эта древняя постройка. Как так получилось, что вы все здесь, а не на пути в главный храм?

Лицо Ромия осветилось:

— Это всё Серентия. У неё было видение, в котором она увидела это место! Такая новая и восхитительная сила! У вас никогда такой не было, так ведь, мастер Ульдиссиан?

— Нет, — Ульдиссиан сомневался, что хоть у кого-нибудь из эдиремов была такая способность, да и вообще могла быть. — Нет… И я боюсь, что нет её и у Серентии.

— Это как это так?

— Ромий, она не… Тебе не кажется, что Серентия стала другой?

— Другой? — плешивый мужчина пожал плечами. — Когда ты исчез, она взяла ход битвы в свои руки и спасла многих из нас, кто мог присоединиться к Томо! Она вернула нам дух, мастер Ульдиссиан, когда мы уже думали, что тебя больше нет!

Лилит отлично справилась со своей работой, судя по блаженному выражению и восхищённым интонациям Ромия. Ульдиссиан вернулся как раз вовремя.

Он взял мужчину за плечи. Ромий далеко ушёл от пользующегося дурной славой человека, который смотрел не него через площадь Парты.

— Слушай. Всё не так, как кажется. Ты думаешь, что это Серентия вела вас всё время с тех пор, как я исчез.

— Да, конечно…

Страстно качая головой, Ульдиссиан продолжил:

— Вас обвели вокруг пальца, Ромий! В этом теле есть Серентия, правда, но слышишь ты и видишь демона, сестру нечестивого Люциона! Ты знаешь, о ком я говорю!

Лицо эдирема помрачнело.

— Ты говоришь о Лилит, о которой мы все слышали, да. Может ли такое быть, что она завладела Серентией! Этого не может быть!

— Она вселилась в Серентию. Серентия там, но глубоко спит. К тому, что ты видишь, что ты испытываешь, я тебя уверяю, Ромий, Серентия не имеет никакого отношения…

— Никакого… Да… — Ромий задумчиво поглядел вниз.

Ульдиссиан не мог терять драгоценное время, пока он всё это переваривает.

— Ромий… Ромий, Серентия внутри этого здания?

— Да. Должна быть.

— Знаешь ли ты, что она планирует там?

Эдирем покачал головой.

— Нет, но я и ещё несколько человек должны прийти к ней около полуночи. Сер… Она говорит, что нам нужно обсудить что-то важное.

— Я видел часовых. Есть у них с ней особый контакт? — когда Ромий кивнул, Ульдиссиан пояснил. — Мы должны быть с ними настороже. Возможно, они под действием заклинания.

— Значит, должны действовать только мы вдвоём, мастер Ульдиссиан? Вы можете мне доверять! — тон Ромия умолял, чтобы Ульдиссиан поверил в него.

Ульдиссиан не только верил в него, но Ромию, к несчастью, уготовано было сыграть ключевую роль. Он по-прежнему мог приблизиться к Лилит, не вызвав подозрений. Ульдиссиану было нужно, чтобы бывший разбойник отвлёк Серентию так, чтобы он смог напасть на неё, когда её защита ослаблена.

Он объяснил это Ромию, спросил, желает ли он по-прежнему помочь и что он знает о здании.

— Она сказала, что это старая часовня или жилище монаха, — ответил Ромий. — Серент… она сказала нам, что это был знак, что нам нужно идти сюда. Сказала, что это ознаменует начало переворота во всех нас…

Снова по Ульдиссиану пробежали мурашки.

— Она не будет возражать, если ты придёшь раньше назначенного срока?

— Я могу отыскать предлог, мастер Ульдиссиан, — партанец задрожал. — Бедная Серентия…

— Если ты не дашь демонессе заметить, я проберусь внутрь. Ты тогда уходи.

— Но как же ты?

Для того, что задумал Ульдиссиан, ему нужно было, чтобы никто не находился поблизости. Изгнание Лилит из Серентии могло повлечь разрушение всех окрестностей.

— Просто уйди как можно дальше. Понятно?

Ромий неохотно кивнул. Они ещё минуту-другую обсуждали детали, после чего, слегка кивнув, Ромий направился обратно в лагерь. Ульдиссиан сохранял их план как можно более простым, прекрасно зная, что малейшее осложнение может в несколько раз ухудшить дело.

Ромий не сразу пошёл в храм. Как и было условлено, он первым делом нашёл повод, чтобы поговорить с ближайшими часовыми и отправить их в другое место. Ульдиссиан не хотел быть вынужденным наносить им ранения только потому, что Лилит сбила их с толку.

К тому времени как Ромий разрешил вопрос со стражниками, ночь уже порядком вступила в свои права и над большинством уголков лагеря нависла тишина. Многие огни погасли. Несколько сияющих огоньков парили над зоной — признак растущих способностей эдиремов. К счастью, в большинстве своём огни были тусклыми, чтобы не мешать их создателям спать.

Наконец Ромий направился к древнему строению. Двое эдиремов, стоящих на страже, помедлили только пару секунд, прежде чем впустить его. Как один из старших последователей Ульдиссиана, Ромий, должно быть, теперь был первым заместителем. Это делало его вовлечение в план Ульдиссиана неоценимым.

Толстая деревянная дверь со скрипом затворилась за плешивым мужчиной. Ульдиссиан еле слышно считал, давая Ромию время, чтобы тот разговорил ложную Серентию. По словам партанца, до грядущего ночного собрания она намеревалась быть одна.

Наконец Ульдиссиан решил, что прошло достаточно времени. Дальше он уже рисковал жизнью Ромия. Остались только два стражника, оба обозревали область перед собой с недоверием, усилившимся за счёт наложения Лилит на них своего отпечатка.

Не желая без необходимости никому причинять вреда, Ульдиссиан сосредоточился на двух мужчинах и направился к ним. Стражники продолжили смотреть вперёд. Теперь они ничего не видели и не слышали. Даже когда он прошёл мимо них, они не шелохнулись.

Другого входа в здание не было — единственными другими отверстиями были маленькие прорези для проветривания высоко наверху — но Ромий объяснил, что была входная комната перед той, которую Лилит избрала своими покоями. Ульдиссиану нужно было только добраться до неё. После этого не будет нужды в скрытности… Только в стремительности. И него будет один шанс, и только один.

На его пути дверь открылась ровно настолько, чтобы пропустить его. Ульдиссиан подавил всякий скрип, а не то демонесса была бы предупреждена даже этим.

Комната, в которую он вошёл, была совершенно пустой — видимо, внутреннее убранство или артефакты давным-давно были растащены ворами или строители забрали их с собой. Ульдиссиана не заботило, для каких целей использовалось строение, его волновали только голоса в другой комнате.

Голоса Ромия… И Серентии.

— …и да, Ромий, скоро мы будем на пути к главному храму Триединого. Клянусь смертью Ульдиссиана, что я завершу его дело. Сначала Триединое, а затем, определённо, Собор Света… Который может оказаться худшим противником, чем тот, с которым мы сейчас сражаемся.

— Я снова извиняюсь, — ответил ей партанец. — Но я тоже хочу закончить унаследованное от Ульдиссиана дело. Благодарю за то, что уверила меня.

— Не за что. Что-нибудь ещё?

Ульдиссиан больше не смел подвергать жизнь Ромия опасности. Помня также о том, что не должен причинять вреда телу Серентии, сын Диомеда направил всю свою волю на повторение того, что сделал со стражниками снаружи. Он сосредоточился на женском голосе…

Тишина окутала здание, тишина, наконец прерванная вздохом изумления Ромия.

— Мастер Ульдиссиан! Она не двигается! Она стоит, словно статуя!

Ульдиссиан вошёл. Первой он заметил Серентию, такую же красивую, какой он её помнил, в позе богини, с рукой, протянутой к Ромию. Притягательная улыбка, которой никогда не бывало на лице дочери торговца, служила достаточным доказательством, что внутри женщины пребывала Лилит.

Затем страшное зрелище позади неё отвлекло его внимание.

Алтарь.

Алтарь, окроплённый кровью столетней давности.

Он мог посчитать это просто жутким совпадением, но на серой каменной плите лежали длинный кинжал и кубок. Хуже того, окроплённая поверхность была исписана рунами, свежими рунами.

Этой ночью алтарь должен был снова окропиться кровью в первый раз за многие поколения.

Несмотря на опасность, что Лилит преодолеет его силы, Ульдиссиан не мог не посмотреть вверх. Над алтарём лицо духа или демона, который был высечен здесь из камня, было искусно заменено пугающим совмещением женских лиц, в котором уже больше угадывалась Лилит.

— Мастер Ульдиссиан?

Печальный голос Ромия наконец вернул его к реальности. Партанец отступил назад, пока Ульдиссиан лицезрел застывшую фигуру.

Приблизившись, Ульдиссиан смог разглядеть тонкие намёки на то, что девушки, с которой он вырос, на самом деле здесь не было. Не только улыбка, но и глаза таили жёсткое коварство, которое трудно было не узнать.

— Всё кончено, Лилит… — выдохнул он. Ульдиссиан приложил ладони к вискам девушки. Он не знал наверняка, что нужно делать, но он чувствовал, что, если бы он как-то смог достичь Серентии, она помогла бы ему изгнать демонессу. — Всё кончено…

Что-то тяжёлое ударило его по затылку.

Мир закружился. Сквозь пелену тумана он разглядел, что Ромий наклонился к нему с фанатичным выражением на лице и камнем в руках, который он, по-видимому, взял где-то в комнате. Кровь на кромке камня принадлежала Ульдиссиану.

— Ты не причинишь вреда моей Лилит! — бросил Ромий, его лицо злобно искривилось. — И не мечтай!

И, падая, Ульдиссиан услышал голос Серентии… И чересчур знакомый смех Лилит.

— Хорошая работа, любовь моя… В точности так, как мы планировали.