Великие Игры 3.0

Глава 32

Глава 32. Все-все-все за мгновения до битвы

Выдвинулись мы все в глубоком арьергарде городского ополчения, бодро следующего на соединение с основными силами. Еще оставалась вероятность, что мы успеем к месту прорыва до того, как на нашу сторону гор просочится следующая орда.

То, что на пути авангарду нашего войска не попадались вражеские дозоры, в одних вселяло оптимизм, а других заставляло беспокоиться. Наша компания была во втором лагере, мы боялись, что враг решил не рассеивать силы, а собрать единый кулак и ударить так, что мало не покажется никому. И время теперь играло на него: воины наверняка готовились к обороне с возможной контратакой, а шаманы так и вовсе могли позволить себе все, на что у них хватит фантазии и опыта, не говоря уже о силах, взятых как из воздуха, так и за счет возможных или даже неизбежных жертвоприношений.

Что касается фантазии, то ее и у нас было, хоть отбавляй, а вот как быть с силами и опытом?

Был у нас опытный, но обессиленный Бродяга, да и тот не мог даже до Башни телепортироваться. Прыгнул на коня, взял еще пару заводных и был таков.

Там он обещался быстро прийти в себя, наполнить свои наполовину выжженные магические каналы энергией и рвануть в другой мир за помощью. Эта идея была эдакой черно-белой соломинкой. С одной стороны она могла помочь схватившемуся за нее утопающему, а с другой — сломать спину перегруженному верблюду. В случае большой удачи, к нам пришел бы еще один я, обладающий свежим взглядом на ситуацию и альтернативным опытом спасения другого магического мира. А если у Бродяги ничего не выйдет, то в самый ответственный момент с нами не будет единственного опытного волшебника.

Все наши маги это либо вчерашние калеки, которые еще не умеют обращаться с вновь обретенными органами или частями тела, либо вчерашние дети, не имеющие никакого опыта: ни магического, ни жизненного, ни военного.

Радовало лично меня только одно. К месту будущего сражения, которое решит если не судьбу мира, то судьбы жителей ближайших городов, мы ехали почти что с комфортом.

Все лошади были реквизированы на войну (Блестящему не смогли отказать, по той простой причине, что он ни у кого и не спрашивал разрешения), поэтому мы путешествовали на передвижной баллисте.

Научники начали ее конструировать в качестве первого образца ПВО, как только убедились в эффективности наших планеров. По задумке местных кулибиных баллиста должна была за раз выпускать четыре больших стрелы, изготовленных по сигнальной технологии, т. е. выпускающих искры, способные поджечь планер еще на полете к цели. Соответственно, мощь в ней была дикая. Транспортировалась баллиста на телеге, в расчет входил возница, стрелок, заряжающий и две лошади. Одна лошадиная сила тащила телегу, вторая, участвовала в зарядке баллисты, помогая натягивать до упора дуги.

Направляющие у стрел слегка расходились в разные стороны, чисто для того, чтобы снаряды не пересеклись в воздухе из-за неровности древк или небольшого порыва ветра.

В походе телегу тащили сразу обе лошадки, поэтому двигались мы бодро, постепенно сокращая расстояние, что успело отыграть у нас городское ополчение.

Вскоре произошла и встреча союзников.

— Флин, дружище! Ты никак в пехоту пошел?! — обрадовался я знакомому лицу, носитель которого выходил из штабной палатки. — Все-таки дорос ты до простой, но гениальной мысли, что рожденный ползать летать не может?!

— Тебе, Женя, я очень рад, но твоей радости не понимаю и не разделяю, — не без улыбки, но достаточно серьезно ответил Флин (и что только воинский чин и война с человеком делают?!), — реки крови уже пролились и еще прольются, а ты шуточки шутишь…

— Так горевать после будем, как победу отпразднуем, да все разрушенное восстановим, а сейчас кручиниться очень даже нежелательно! Тем более, командирским чинам: ты же образец для подчиненных! Как любит говаривать мой сосед по лестничной клетке — отставной военный: «Ничего не пугает подчиненных так, как вид бегущего полковника!». Так что и ты панику не сей — ходи и улыбайся! Пускай народ видит, что штабные не теряют присутствия духа!

— Ты извини, но некогда мне с тобой тут шутки шутить, — прервал меня все это время нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу Флин, — мне бежать надо!

— Не бежать, а быстро идти… — проговорил я ему уже вслед.

За спиной раздался шелест — кто-то снова выходил из палатки.

— Мой друг! Твой затылок заметно поумнел со времени нашей последней встречи! На нем, кажется, даже видна морщина, какая у нормальных людей появляется на лбу во время усиленной мозговой деятельности!

Естественно, это был Хрюн!

— А знаешь, уважаемый Женя, почему меня так радует это наблюдение? — добродушно и хитро улыбаясь, уточнил библиотекарь.

— Ну, и почему же? — подыграл ему я.

— Потому что это первый признак того, что ты перестал думать задницей! Головой, правда, пока что толком работать не научился: пока только на затылке мысль отображается, но наметившийся прогресс не может меня не радовать!

— А я просто рад тебя видеть, — улыбнулся я неунывающему другу.

— Отойдем в сторонку? — с лица Хрюна вдруг словно ветром сдуло веселье, а в глазах сразу зажегся пытливый огонь.

— Давай…

— Что с правой рукой, Женя? — без всяких прелюдий спросил он, едва мы оказались одни.

— Все в порядке, а что?

— У тебя есть странная привычка, касательно рукопожатия. У нас этот жест используется крайне редко. Ты же тянешь свою пятерню каждый раз когда встречаешь кого-то из знакомых, находясь в задумчивости или испытывая яркие положительные эмоции. Я из палатки видел, что ты приветствовал Флина, пряча руку за спину. Так же ты поступил, когда я тебя окликнул — спрятал ее на животе, а потом засунул в карман. Я очень наблюдательный человек, Женя. И с тобой что-то не так.

— Ничего страшного. Рука в порядке, поверь мне.

— Женя, как ты думаешь, я рациональный человек? — в очередной раз удивил меня Хрюн, застав врасплох неожиданным вопросом.

— Думаю, что вполне.

— Так вот, я сейчас не за тебя, дурака, переживаю, а за свой Город и за соседние города. Не знаю, что там Блестящий рассмотрел в тебе такого, что относится к тебе с нескрываемым пиететом, но вынужден доверять его мнению. И потому, если с тобой что-то не так, это не твое дело, а мое, моего Города и, возможно, моего мира. Что с твоей рукой?

— Кровь… — односложно ответил я, поднося ладонь к самому его носу.

— Где?! — не понял Хрюн, внимательно рассмотрев абсолютно чистую пятерню.

— На всей руке. До самого плеча, — говорю я, глядя в округляющиеся глаза друга. — Да не пугайся ты! Мозгами-то я понимаю, что она чистая — Рина нас всех каким-то бытовым заклинанием из последних сил отмыла — а вот глаза видят пятна крови. Прав ты, помощь мне нужна. Из разряда той, что забыть помогает, ну или чувства притупляет. Я их в спины резал, понимаешь? Как скот!

— Так они и не люди, Женя. — тут же тихо откликнулся Хрюн. — Все, не вопрос! Мы с Метрой и Джудо одну походную палатку на троих делим — пошли туда!

Ох, и не хотел же я встречаться с Джудо, которого последний раз видел распятым на полу в процессе пытки. Однако Хрюн был прав: мне действительно нужно постараться быть в форме, когда начнется генеральное сражение.

Как вести себя с ним?

Но бывший опальный менталист сразу же дал понять, что никакой неловкости между нами быть не может при том простом условии, что я прощу ему его былое поведение по отношению ко мне. Тем более, что на носу битва, имеющая все шансы стать последней для нас обоих.

Вот тут-то рукопожатие было к месту. Заодно и появилась возможность сообщить о проблеме.

Малышка Метра поняла меня с полуслова и тут же принялась за дело.

— Дело простое, обойдусь без посторонней помощи, — важно заявила она, но спустя минуту уже задумчиво пробормотала, — тут не просто эмоции и переживания заглаживать нужно, здесь реморализация может понадобиться. Представляете, он их — людьми считает. От того и все проблемы с совестью!

Все трое посмотрели на меня с осуждающим удивлением.

— Я такой, какой есть. Пожалуйста, убери психическую травму и закончим на этом.

Вот и все, что они от меня тогда услышали.

Главное, что пятна и потеки с руки пропали, а с остальным я уж как-нибудь проживу. Тем более, не факт, что жизнь продлится долго.

После меня Хрюн привел к малявке Рину и Стуна. С ними она вообще быстро справилась.

Я не заметил, но Рина сразу же рассмотрела, что у Метры появилась новая наградная лента, а у Джудо — именной перстень!

Так-то да, парень заслужил не только прощение, но и поощрение. Девчонка-пленница тоже была в лагере, но мне она на глаза не попадалась, поскольку редко выходила из штабной палатки.

Рина потом рассказала, что, посплетничав с мелкой целительницей, узнала: после смерти верховного шамана девочка полностью пришла в себя и, получив необходимую помощь, без лишних вопросов влилась в наши ряды.

Что ж, плюс один опытный, хоть и юный маг, нам точно не помешает!

Тем временем я оказался предоставлен сам себе.

Хрюн так и сказал:

— Ты, со слов Блестящего, самый настоящий герой, надежда наша и опора, но в штабе так считают далеко не все. Поэтому, тихонько генерируй планы победы и под ногами не у кого не путайся, если сможешь.

И убежал.

Стун ушел к товарищам-убийцам. Рина занялась разбивкой походного госпиталя. Флин пытался наладить воздушную разведку, а Хрюн допиливал сразу четыре ядрен-батона.

Оказалось, что несколько пленных до Города каким-то чудом все-таки доехала. Вот там они в качестве подопытных кроликов Хрюну и пригодились!

Звук, что он для них подобрал оказался чрезвычайно душевынимательным и для нашего уха. Но на нелюдей, действовал все ж еще пагубнее. Так что у нашего маэстро уже собирался настоящий квартет под его руководством.

И только от Бродяги не было вестей.

А ситуация постепенно начала накаляться. Нелюди, наконец, начали поднимать голову. От наших разведчиков внезапно просто посыпались доклады о стычках с небольшими группами противника. Причем последний вел себя странно. Атаковал без должной подготовки, экипирован был не лучшим образом… А еще, создавалось такое впечатление, что все нападения были организованы с основной целью — просто заявить о себе. Так как стоило бестолково атакующим нелюдям понести первые потери от стрел, как они тут же поспешно отступали, забирая с собой тела убитых и раненых. Чего раньше за ними не замечалось.

Такая внезапная и не слишком понятная активность насторожила штабных, к тому же именно в этот момент к нашей сборной армии присоединились ополчения последних двух городов, так что решено было перемещаться ближе к предгорьям. Тем более, что какой-то новомодный хитрый артефакт с чудом достроенного планера добыл Флину информацию о том, что численность вражеской армии постепенно увеличивается, а это значит, что прямо сейчас идет миграция очередной орды, если не нескольких через проход в горах. Получалось, что дать дальше — себе дороже.

Над штабной палаткой на высоком шесте быстро вывесили какой-то пестрый флаг. Сразу после этого весь лагерь закипел, готовясь к маршу. Те же ребята, что только прибыли в наше расположение, отдыхали и, пользуясь свободным временем, продолжали модернизировать стрелы и болты. Бойцы из самого дальнего города вообще под нуль выгребли со всей своей округи сигнальные стрелы. А что, молодцы! Пускай враг подержит на руке амулет, из которого во все стороны фигачат искры и пламя!

Узнав об этой тактической находке, командиры всех сводных городских отрядов тут же послали домой птиц с просьбой в кратчайшие сроки проделать туже работу и доставить боеприпасы к месту сражения.

Однако стоило только разлететься всем птицам, как армия стала выдвигаться к заранее выбранным позициям.

В планы сражения меня не посвящали. Но по прибытии на место аналог подзорной трубы предоставили, как и клок земли на возвышенности, с которой хорошо были видны все окрестности. Осмотревшись вокруг, сразу понял, что чуть ли в не шаговой доступности от меня вся верхушка руководства нашей армии. Понятно, что тут все маги, доступными им силами постараются защитить место от удара, но уж лучше я постою где-нибудь в сторонке, чтобы не гневить лишний раз Фортуну, и так в последнее время не слишком ко мне благосклонную.

Ушел сам, всеми правдами и неправдами увел с собой Флина, который упирался и утверждал, что разведданные важны для принятия адекватных и своевременных решений. Благо единственный его разведывательный планер имел неосторожность пересечься курсами с орлом, выполняющим для противника те же функции. Естественно в воздушной схватке победила птица. И потому грустный сапожник, потерявший последний сапог перестал сопротивляться и позволил мне уволочь себя в более неприметное место.

По всей вероятности наш противник видел предстоящую схватку не так, как мы. Практически половину нашей сборной армии представляли конные лучники. Второй ее частью были пешие лучники. Конечно же, были и мастера убийцы, но на общем фоне — капля в море. Однако ж, судя по тому, как вел себя противник, нам хватило бы и легкой кавалерии, поскольку все более или менее опасные для конницы неровности земной поверхности вражеская армия оставила у себя за спиной. Впереди же было огромное слегка холмистое поле, где конные лучники могли кружить часами, осыпая неровные строи нелюдей смертоносным дождем стрел.

Причем, степнякам даже не нужно было это делать по навесной траектории. Их составные луки давали кочевникам возможность бить прицельно, не приближаясь на дистанцию броска копья или топора.

Луки у противника были, но их качество, как и качество самих стрелков не шло ни в какое сравнение с нашими. Собственно, и внешне лучники нелюдей выглядели какими-то доходягами. Кочевники даже не воспринимали их в качестве живых мишеней.

Как только немногочисленные городские и степные отряды конных стрелков закружили свои карусели, Нелюди выстроили убогое подобие черепахи.

Щиты у них были большие, но прилегали друг к другу неплотно, и чуть ли не половина стрел местных гениальных лучников находила свои цели.

То один, то другой щитоносец падали, убитыми или раненными, и в брешь в стене сразу же устремлялся поток из обычных стрел, болтов и редких сигналок.

Постепенно крики раненых нелюдей стали настолько привычны для уха, что я даже начал их игнорировать.

Конные лучники продолжали провокационно куражиться, стремясь к тому, чтобы строй врага пришел в движение, чтобы воины поспешили сократить расстояние между собой и опасным только на расстоянии выстрела противником. Однако масса нелюдей была недвижима: ни вперед, ни назад…

Это было очень странно, но, похоже наших штабных такая ситуация вполне устраивала, а вот я нервничал все сильнее и сильнее, ведь недооценка противника еще никогда и никого до добра не доводила. Если они стоят и терпят потери в десятки или даже сотни убитых и раненных, не отступая и не атакуя, значит, видят в этом какой-то смысл!

Но вот и штабные, наконец, зачесались. Пользуясь недвижимостью врага и понимая, что вскоре она закончится и море нелюдей хлынет грязным бурым потоком, они стали изменять ландшафт.

Ну, нет, конечно же. Просто они дали приказ делать стену из телег, которые как раз наполовину нагрузили землей. Телеги выкатили примерно на середину поля, накрепко сцепили между собой. Теперь в бой вступили и пешие лучники, из тех, что могли натянуть тугие большие составные луки и послать стрелу по навесной траектории. Там же устроились и мастера убийцы, готовые прикрывать отход стрелков или отбивать атаки отдельных вражеских отрядов, если те попробуют атаковать нашу передвижную крепость. Конечно же, против всей массы орды это Гуляй-поле не выдержало и минуты, но пока что свою функцию оно выполняло замечательно.

Какой-то особенно мнительный вождь действительно погнал своих воинов истребить трусов, прячущихся в обманчивой близости от их порядков. Где-то пятая часть от полутора сотен добралась до телег. Ни убить, ни даже ранить они никого так и не успели. Может, в плотном боевом строю от мастера убийцы толку не намного больше, чем от простого стражника или даже ополченца, но тут в чистом поле, в бою один на один. Это было жутковато, но по-своему даже красиво…

— Женя, — взял меня под локоть Хрюн, — я во все готов поверить, но то, что в другом мире ты женщина, да еще красивая и чисто визуально умная — это же полный бред!

— Что ты имеешь в виду?

Досадуя на то, что меня отвлекают от важных наблюдений и размышлений, поворачиваюсь к другу и взгляд мой падает на улыбающегося Бродягу и во все глаза глядящую на меня Экуппу. Ту саму девушку (хотя, на вид действительно уже скорее — женщину), чье тело я временно занимал в своем первом из своих магических миров.

— Да, Хрюн, — сдерживая радостную улыбку, отвечаю другу, — я полон сюрпризов! А если дальше будешь меня задирать, то перемещусь в твое тело, и буду ходить везде с умным лицом и оттопыренными ушами!

— С тебя, пожалуй, станется, — как-то сразу поскучнел мастер библиотекарь, — познакомьте нас, пожалуйста, пока вражеская армия не испортила торжественность момента!

Это он уже к Блестящему обратился.

— Неужели в этой прекрасной девушке сейчас обитает всем нам известный Женя?

— Все вопросы Этикета предлагаю оставить на потом! — быстро, по-деловому заявил Бродяга. — Да, в том мире у Жени пока нет собственного тела, поэтому не просто прекрасная девушка, а могучий маг — Экуппа по старой памяти и практике, в виде исключения предоставила нам эту возможность. При этом она умудрилась выкрасть нашего красавца из-под носа того самого сверхсущества, о котором я вам рассказывал. Сейчас, правда, у руля в теле иномирный Женя — иначе я бы просто не смог протащить его через границу между мирами, но и сама хозяйка где-то недалеко, она нас видит и слышит! Сейчас у меня главный вопрос: есть какие-нибудь мысли, как наша пестрая дружная компания может повлиять на скорое и благоприятное завершение местной военной кампании?

— Да, — тихо и скромно сказал я, — есть одна бредовая идея, для воплощения которой нам понадобятся все имеющиеся силы, как местные, так и гостей…

— А не бредовые идеи у нас с тобой обычно и проваливаются! — ткнул меня в плечо маленький и твердый кулачок Экуппы, а потом она (ну, то есть я в ее теле) добавила: — Как же я рад за тебя: что ты вообще существуешь, в родном теле… А по поводу проблем не переживай: огласи задумку — помогу, чем смогу.