Великие Игры 3.0

Глава 18

Глава 18. Безумно тяжелый бой…

Картина, скажу я вам, нарисовалась та еще! Словно бы кто-то набрасывал зомби на большие отточенные лопасти оч-ч-чень мощного вентилятора — ошметки летели во все стороны. Поэтому первые пару-тройку секунд пришлось пересидеть за глыбой, чтобы, случись что, умирать в более или менее чистом.

Шум схватки быстро удалялся. Стун передал Флину топор, поскольку прекрасно справлялся с неторопливыми соперниками и голыми руками. Бывший посыльный первое время привыкал к оружию, но стоило Рине начать своим талантом слегка поднимать Флину тестостерон, как парень разошелся не на шутку и даже стал составлять конкуренцию методичному мастеру убийце.

Гарр готовил хитроумное заклинание, я наблюдал за полем боя, умудряясь одновременно подпитывать энергией и монстра, и друга мага. Хрюн хмурился. Он хмурился так отчаянно, что даже я, максимально сосредоточенный сразу по нескольким направлениям, видел, как напряженно шевелятся его уши, отображающие титаническую работу мозга.

— Не получится! — услышал я едва различимый шепот у того моего уха, что находилось подальше от Гарра.

Будь это не Хрюн, я бы, ругаясь, послал паникера куда подальше. Но вот библиотекарь успел зарекомендовать себя, как до боли прагматичного человека.

— Аргументируй, — тихо и медленно, стараясь не терять концентрации, потребовал я.

— Слишком хитрый маг! Велика вероятность, что он не купится на нашу простенькую уловку. Нужно перестраховаться. У меня есть намтка на идею, но, боюсь не хватит времени на то, чтобы довести ее до ума одному. Нет, вру, не во времени дело, хотя и в нем тоже, образ мышления нужен другой. Думаю, ты сгодишься. И знания у тебя другие, и думаешь ты как-то квадратно-параллельно.

— Высказывай, что успел надумать, — цежу я сквозь зубы, видя, что движения горгульи начинают затормаживаться, а полпа зомби между ней и уже абсолютно не скрывающимся Личем, начинает медленно раздаваться в стороны.

— С огнем ты правильно придумал, но перед нами маг, и маг очень серьезный. Все, что мы можем придумать в плане магии, для него — детский лепет. Он все способен предвидеть и нейтрализовать. На его опыт мы должны ответить непредсказуемой глупостью…

— А так и знал! Хрюн! Ты просишь и просишь, и ты ведь допросишься!..

— Нет, Женя, в этот раз я серьезно. Я даже больше тебе скажу: уверен, что бы я ни придумал со своей новой дудкой, Лич и с этим справится.

А ведь прав засранец! Нам нужен план Б.

Стараюсь сконцентрировать внимание на новой задаче, не бросая уже выполняемые. Для этого дышу глубоко и часто, прогоняя кислород по организму. Почти все мертвяки ушли вслед за горгульей, у Стуна и Флина скоро закончатся противники — количество кислорода в воздухе, вроде бы, слегка поубавилось…

Похоже, пришел тот момент в жизни, когда могут пригодиться школьные знания!

— Значит так, Хрюн, слушай сюда!..

А в это время наш союзный монстр начал показывать мастерство в части магии. Сделал это он сразу после вспышки от Гарра. Место, где была до этого горгулья, опустело. Если бы зомби могли удивляться, они бы обязательно это сделали перед тем, как на их туповатые головы из-под потолка рухнул сразу десяток крылатых монстров.

Чем копии, сделанные горгульей, отличались от фантомов, что так мастерски творил Гарр?

У-у-у, братцы, разница одна, но поднебесная! Копии были неотличимы от оригинала в части возможностей. Это были бездушные наделенные магическими способностями запрограммированные на конкретный вид деятельности механизмы.

Как я это понял? Очень просто. Даже я не знал, где оригинал, так как канал, которым я подпитывал горгулью, тоже разделился на десять маленьких канальчиков. И каждая горгулья потребляла десятую часть отдаваемой мною энергии.

И вот после раздесятерения, началось самое интересное. В магическом зрении это был настоящий обмен фейерверками, в то время, как в обычном мире можно было наблюдать только странные жесты от монстров, которые перебежками постепенно, полукругом приближались к Личу. Тому, кстати, тоже спокойно не стоялось: он приплясывал, как у чертей на сковородке, то и дело растопыривая пальцы (на руках) так причудливо, что каждый из них неотрывно следил за своим противником.

Но больше всего поразило меня то, что от пальцев тоже были протянуты каналы, которые пытались присосаться к противникам. Я чувствовал это, потому что наш монстр пускал мою силу именно на противодействие этим попыткам. Не знаю откуда, но я прекрасно понимал, что все попытки Лича оказывались неудачными только благодаря моей энергии. Поскольку как бы хорош в магическом плане он ни был, понять, как это вполне себе «темный» монстр, может отбиваться от его атак искрами «светлой» энергии у Лича не получалось.

И пока мертвый маг бился в закрытую дверь, лихие горгульи уже практически полностью истребили приспешников и приближались к главному боссу.

Тут в дело вступили прыгуны. Но это были уже не миленькие «кенгуру», а твари размером с крупного буйвола. Девять горгулий успели среагировать и, кто как смог, отразили первую волну, а вот одна умудрилась зазеваться и оказалась погребена под второй волной. На месте ее падения тут же образовался условно живой шевелящийся курган.

— Вот уже и минус один, — пробормотал я, — Гарр, ты там как, готов бросаться заклинаниями?

— Заканчиваю, — отозвался маг, — можешь прекращать подпитку.

Отлично! Надеюсь первый выбывший не был оригиналом, иначе, быть беде. Быстренько накачиваю энергией оставшиеся девять каналов. Десятый обрубился сам собой, как только я перестал видеть цель.

А нет, уже восемь. Вместо одной из оставшихся горгулий — глыба льда. Перед остальными восемью разными цветами радуги переливаются большие круглые щиты — эдакие защитные полусферы.

Благодаря связи с нашим размножившимся союзником, я скорее чувствую крылатую восьмерку, чем вижу их, поэтому могу наблюдать за врагом.

Судя по его эмоциям, радужные щиты его неприятно удивили. Мертвое лицо плохо передает эмоции, но даже на нем видны следы изумления и, возможно, даже — тревоги.

А когда кошка встревожена, она перестает играть с мышкой, она ее душит. Горгулья явно представляла для Лича больше опасности, чем мышка для кошки, но поступил мертвый маг именно так.

Одновременно восемь удушающих заклинаний повисло над атакующими монстрами. Попадая на щиты, они не отражались, а начинали растекаться по ним, ища цель. Тогда горгульи сделали щиты сферическими и даже по внешнему виду защиты стало понятно, что она истончилась в два раз…

Один за другим воздушные тараны посыпались на восемь катящихся к Личу радужных шариков.

Вот уже четыре линии подпитки и связи лопнуло. С каждой такой потерей таял и наш шанс выбраться отсюда живыми. Однако, и я мог отдавать больше энергии оставшимся адресатам.

Пятый удар уже не расплющил шарик, а лишь покрыл его трещинами. Не дожидаясь повторного удара, горгулья выскочила из треснувшего кокона и, как мы и договаривались, взмахнула рукой.

— Давай! — заорал я.

Но Гарр не нуждался в том, чтобы его подгоняли! Три потока энергии: один пущен по прямой траектории и два — фланговых. Оба невидимые и даже слегка холодные. На миг я даже перестал дышать, потому что в этот момент и оставшиеся в живых горгульи тоже проделали финт ушами. Они выпрыгнули из своих защитных коконом и ударами сразу нескольких лап направили радужные шары в Лича!

Серое лицо мертвого мага почернело от напряжения. Вокруг него бушевал натуральный торнадо из переплетающихся между собой магических энергий. От Лича навстречу шарам понеслись мириады тонких ледяных игл. А сверху снова начали рушиться вниз воздушные тараны. В этой круговерти первобытной стихийной магии досталось и шарам, и горгульям…

Зато сгустки, посланные Гаром, вроде бы, остались незамеченными! Вот первый, движущийся по прямой траектории, только что миновал хромающую на обе нижние лапы горгулью и вот-вот ворвется в кислородное пространство. Его я уже как-то незаметно для себя самого научился различать на фоне общего энергетического неистовства.

Еще секунда и станет понятно, нужен ли план Б.

В последний момент руки Лича размазываются в неимоверно быстро движении вверх, и от сдохнувшего мага раскатывается волна, соединившая в себе ярость урагана, беспощадность волн и свирепость холода. Все три заклинания Гарра полыхают раньше времени без всякого вреда для противника. Да что там, заклинания. Все, абсолютно все горгульи на моих глазах сначала замерзают, а потом рассыпаются на части под резкими ударами ветра, бросающего в них морозные иглы.

— План Б, — не слыша самого себя, говорю я, пошатываясь от ментального удара, который мне никто и не наносил.

Казалось бы, кем мне был этот болтливый монстр? Ну, понятно, что он был надежным провожатым, хорошим транспортом, и могучим бойцом, без которого нам, скорее всего, крышка. Но почему же такое чувство, будто я потерял безумно близкого мне человека? Не монстра, не бывшую каменную статую — человека!

Что происходит, почему меняется картинка?

Странно. Мир перевернулся на девяносто градусов…

А, это я упал. По какой-то причине у меня абсолютно нет сил. Кажется, я даже без сознания, и даже не смог закрыть глаза, которые теперь просто безэмоционально фиксирую все, что попадает в их поле зрения.

План Б.

Да, друзья и в этот раз меня не подвели. Все уже готово. Нет, все уже сделано. Мне снова осталось просто следить за тем, увенчается ли успехом наша попытка номер два…

В основе плана Б лежала надежда на то, что сильный в магии Лич может быть слаб в естественных науках.

Поэтому, отбившись от последних заинтересованных в нас зомби, Флин под неусыпным контролем и чутким руководмтвом Хрюна, вернул топор владельцу. Стун первым делом накрепко сжал свободный конец рукояти своими каменными руками. Затем он принялся аккуратно, чтобы не сломать, но очень усердно тереть этой частью рукояти о шероховатый бок не весть сколько пролежавшей здесь глыбы.

На тот момент, когда обессиленный Гарр опустился на пол, после активации тройного заклинания, от торца рукояти уже поднимался дымок.

— И немного искр на всякий случай! — напомнил, не находящий себе места от волнения Хрюн. — Искр!

Стун ударил несколько раз по касательной навершием топора о камень. Искры посыпались в заботливо подставленную трясущуюся от переутомления ладонь Гарра. Последние крохи энергии мага уходили на то, чтобы не дать им погаснуть, пока Стун не поднесет к ладони размочаленную, дымящуюся рукоять топора.

И вот все искорки тлеют в сухой горячей древесине.

В этот момент Лич уничтожает все наши надежды на осуществление плана А.

Я, уже падая, но еще не замечая этого, командую приступить к плану Б.

Стун, не медля, размахивается и бросает по небольшой дуге тяжелый топор с тлеющей рукоятью.

Разминувшись со стеной льда и ветра, он легко и просто влетает в облако концентрированного кислорода.

Взрыв сотрясает все вокруг. Энергии выделяется столько, что часть ее даже передается мне и я успеваю моргнуть до того, как взрывная волна бросает мне в лицо всякий горящий мусор.

Но ожогов я не замечаю, мысли о том, что за мусор может гореть в локации, где только что покромсали сотни зомби, тоже отскакивают от моего сознания. Их вытесняет пристальное внимание, с которым я, забыв дышать, наблюдаю за разворачивающимся на глазах сюжетом.

Взрывом разметало курган, под которым был захоронен один из десяти клонов горгульи. И вот этот засранец, аки феникс, восставший из пепла снова на коне! Ну, то есть, на нижних лапах. В верхних он держит по одному прыгающему «быку», какими только что был завален, и бросает их по очереди в зловещий костер, полыхающий на том месте, где до взрыва стоял Лич.

Вслед за второй тушей в стремительный полет с места отправляется и сама горгулья! Обмороженное ранее крыло выглядит как новенькое! Монстр мчится со скоростью ветра

Из центра неугасающего зеленого огня, окружившего мертвого мага, вырывается длинный и тонкий язык пламени. Он оплетает первого «быка». Секунда, и на пол сыпется гора пепла. Наступает очередь второго «быка». И тех двух секунд, что уходят на его испепеление, хватает нашему хитромордому монстру чтобы, сложив крылья, соколом упасть сверху в самую гущу огня…

Язык пламени тут же устремляется назад, но внезапно пропадает из виду, словно просто растворяется в воздухе.

Небольшой ветерок шевелит волосы на затылке: огонь съедает кубометры воздуха, и тот приходит в движение, потому что природа не терпит пустоты.

Одно мгновение сменяет другое. Периферийным зрением вижу, как ко мне тянутся чьи-то руки. Сейчас меня будут поднимать, чтобы нести подальше отсюда.

Нужно пытаться вернуться назад к двум оставшимся статуям.

А я вот все не могу отвести взгляда от огня.

Мне только кажется, или зеленого оттенка в пламени все меньше и меньше?!

Ну же! Дружище! Сколько тебе нужно этих несчастных мгновений, чтобы растереть в пыль дохлого колдуна?! И что тебе, каменюке, это пламя? Ну, раскалишься разве что…

Пламя горит. Зеленого в нем уже почти и нет. Меня подняли и хотят перекинуть через плечо. На соседнем уже висит обессиливший Гарр. Значит подо мной Стун, но это было понятно и так.

Безумным усилием воли я напрягаю мышцы шеи, чтобы еще раз взглянуть на бушующее пламя — последний раз.

— Ты что же, думаешь, что я бы там смог продержаться столько времени?! — слышу я очень приятный и хорошо поставленный голос откуда-то сверху. — Да ты, дружище Женя совсем умом тронулся: там же ад кромешный!!!

— Живой!.. — шепчу я.

Последнее рефлекторное усилие, чтобы улыбнуться, а дальше — блаженная темнота.

Но нет, это не потеря сознания, это крепкий, здоровый, восстановительный сон.

И, по давно сложившейся традиции, он снова слегка необычный.

Я смотрю на себя со стороны. Все мы в сборе и сидим кружочком вокруг небольшого костерка. Точнее, сидят только пятеро человек, двое лежат ногами к окну. Лежачие — Гарр и я. В костре лежит целая пирамидка из небольших уже раскаленных камешков. Стун поочередно своей окаменевшей рукой берет из огня то один, то другой голыш и на время опускает его во флягу, сделанную кем-то из друзей еще в начале пути по Замку.

Кажется, эта та самая фляга, что использовалась Риной, чтобы смыть с себя остатки локации, населенной чертями. Если это так, то изнутри она больше, чем снаружи.

Все сидят молча и видно, что они совсем без сил. Даже движения Стуна выглядят замедленными и мучительными.

Вода во фляге бурлит, когда в нее попадает очередной раскаленный камень, но пузырьки не пропадают, как до этого — закипела. И только тут я почувствовал щекочущий нос запах вареной рыбы. И тут же услышал тихий шум воды где-то неподалеку. Большой ручей или даже река.

Внезапно Гарр начал ворочаться во сне и все сидящие у костра как по команде выдохнули и, улыбаясь, заговорили.

— Ну, вот и все, больше можно не волноваться, — глухим, едва различимым голосом говорит моим друзьям очень странно облысевший человек. На его голове нет ни единого волоска за исключением бровей. Ни волос, ни ресниц, ни усов или бороды — ни намека. Только густые по-мужски красивые разлетистые брови.

Я будто бы подплываю поближе, чтобы лучше слышать их беседу.

— А Вы уверены, что с Женей тоже все будет хорошо; он ведь до сих пор так и не подал никаких признаков жизни, даже почти не дышит? — спрашивает Рина.

Теперь я все слышу очень хорошо. В ее голосе поровну распределяется надежда и безграничное уважение к этому странному человеку.

— Абсолютно! — отвечает ей незнакомец очень приятным и хорошо поставленным голосом!