Великие Игры 3.0

Глава 29

Глава 29. Смешались в кучу шаманы, горгульи…

Вот уж никогда не думал, что смогу увидеть отрубленную падающую конечность и фонтанирующий обрубок руки не просто в жизни, а не на экране, да еще и от первого лица.

Лица, у которого в боку, сокрушив ребра, торчит каменный топор…

Тут бы мне и умереть на месте, но Бродяга принимает очень спорное решение…

Вместо того, чтобы использовать свой внутренний магический резерв для атаки на шамана, сминания его защиты и последующее добивание, лысый тратит силу, время и — главное — единственный шанс на победу, чтобы вылечить меня.

Вы представляете, сколько нужно энергии, чтобы вылечить такие повреждения, как у меня? Лично я не представляю. Благо, этого и не понадобилось.

У Бродяге в каждом рукаве было по козырю. Первым было его знание того, что Рина «засорит эфир» магическим шумом, лишив обоих магов возможности пользоваться халявной энергией. В таком случае автоматически выигрывал бы битву тот, кто первым догадался бы прибегнуть к внутреннему резерву.

Естественно, этим счастливцем оказался Бродяга. Вот только вместо удара по шаману он использовал свой второй козырь, который берег на всякий случай еще с того времени, как мы все вместе блуждали по замку. Небольшой локальный сдвиг во времени. В сломавшейся Башне были аномалии, связанные со временем и пространством. Одну такую крошечную временную аномалию Бродяга умудрился обуздать и подчинить. Это был его фокус последней надежды, автоматически активировавшийся при остановке его сердца, или при осознанном приказе.

Вот пока Бродяга отдавал такой приказ, шаман успел обратиться к своему резерву и нанес удар.

Итог: я цел и только догнал воина, тот, соответсвенно, еще не развернулся, шаман уже ударил и Бродяга уже в полете и вот-вот впечатается спиной и затылком в защищенную от магии стену, что с помощью волшебной дудки создал здесь Хрюн.

Подбиваю заднюю ногу воина, он цепляется ей за переднюю и распластывается на полу. Бью его в висок, но уже ногой. Снова слышу хруст костей, но уже не своих.

Не глядя на дело ног своих, бросаюсь к шаману, который ничего и никого не видит, кроме «поплывшего» Бродяги.

Но меня опережает камень. Рина тоже, как и маги, оказалась вне временного сдвига и успела скатиться с горы, зарядить пращу и атаковать шамана.

В отличие от своих охранников, верховный был защищен и от физических воздействий. Коснувшись выпуклого затылка, камень просто осыпался блестящим песком на пол. Видя это, совершаю маневр, и, вливая собственную энергию в болтающуюся на шее куклу-талисман, незамеченным подскакиваю к оглушенному другу.

Шаман, как и полагается всем классическим злодеям, поспешал не торопясь, не бежал вперед очертя голову, а шел быстро, с чувством собственного достоинства.

Это и позволило мне выиграть целую секунду.

Даже не знаю, что именно вложил верховный в последний удар, но энергии для него шаман не пожалел.

Тогда я рассчитывал только на то, что удар будет достаточно локализованный и у меня получится выдернуть из-под него друга.

И я смог. В последний миг, когда от растопыренной пятерни отделился видимый даже в хороводе магического безумия энергетический импульс, я дернул Бродягу на себя, одновременно отпрыгивая от того места, где он полусидел, полулежал.

Либо Блестящий ошибся, либо магический беспредел нарушил что-то в строении стены, но удар шамана привел к тому, что в ней образовалась внушительная дыра, из которой тут же высунулась полупрозрачная трехпалая когтистая лапа.

Краем глаза я умудрялся все это время следить за шаманом. Что характерно, он и сам удивился сначала тому, что оглушенный враг улетает от удара, какой должен был стать последним в его жизни. Брешь в стене, которую он, видимо, тоже считал нерушимой, опять-таки образовалась для него весьма неожиданно. А уж лапа, деловито и сноровисто расширяющая пролом, так и вовсе насторожила.

И отнюдь не зря!

Но пока что, неизвестный монстр прямой опасности для шамана не представлял, и тот решил сначала разобраться с чудом спасения обреченной на заклание жертвы. Поднатужившись, он пробил действие амулета и рассмотрел меня, все еще не отпустившего Бродягу во всех подробностях.

Как я это понял? Да просто встретился с ним взглядом и как-то сразу все понял…

Усмехнувшись, верховный непринужденно сделал так, что двигать наша отчаянная троица могла только глазами, а сам, подавляя охотничий азарт, стал дожидаться появления монстра во всей его полупрозрачной красе.

В этот момент забавно было наблюдать за Риной. Она как раз, крадучись, приближалась к Шаману со спины, да так и застыла, словно балерина, в живописной позе какой-нибудь охотящейся ящерицы перед последним рывком.

Верховного я, в принципе, понимал. Калейдоскоп магической карусели уже начал замедляться, пока неведомая зверушка выберется из заточений, глядишь, и вовсе сойдет на нет. А там уж шаман покажет своим подневольным зрителям все, на что способен. Потом же он поочередно принесет три жертвы и с легкостью сделает все, что планировал.

Интересно, какую он выбрал для нас очередность? Думаю, что по возрастающей пойдет. С другой стороны, вдруг Бродяга очухается, пока нас с Риной алтарить будут? Так что шаману есть над чем подумать, пока он будет тешить чувство собственного величия, играясь с призрачной горгульей.

И вот настал тот момент, когда пролом в стене достиг таких размеров, что наш страж тела, что я сейчас держу в окаменевших руках, смог полностью перебраться в нашу локацию.

Отдам ему должное: полупрозрачный монстр не стал очертя голову крушить все, что попадется ему на глаза. Приняв позу, по величавости ничем не уступающую шаманской, он спокойно осмотрелся по сторонам. Утихающий магический шторм заставил его морду недовольно скривиться, но не более того. Посмотрев на шамана, горгулья делано зевнула, обнажая призрачные клыки, потом ее взгляд перешел на Рину. Монстр склонил голову набок и повел плоским носом, будто бы принюхиваясь.

Затем дошел черед и до нас с Бродягой! Меня монстр поприветствовал бодрым сопровождаемым пугающей улыбкой кивком, как старого доброго знакомого, а Бродяге горгулья и вовсе отсалютовала!

Что ж, уже легче. Как минимум, по отношению к нам новый участник событий настроен позитивно.

А что же шаман?

Так с ним все в порядке. Он уже точно таких двух каменных приговорил; чего ему опасаться призрачной? Стоит, улыбается многообещающе да рукава закатывает.

Наша горгулья тоже в грязь лицом не ударяет: крылья расправлены, пасть ощерена, грудь колесом, все двенадцать когтей приветственно и многообещающе шевелятся — загляденье!

И грянул бой!

По началу, я азартно следил за ним, отчаянно болея за нашего бойца, пока, наконец, не понял, что это не схватка, а игра кошки с мышкой. К несчастью распределение ролей в ней было не в нашу пользу.

Пока шаману было интересно уходить и уворачиваться от кинжальных когтей фантома и понемногу истончать его сущность точечными магическими атаками, бой длился, но стоило верховному понять, что пришедший в себя Бродяга вот-вот сбросит навешенные на нас оковы, как нелюдь решил поставить в схватке жирную точку.

Победная улыбка, щелчок толстых длинных пальцев — горгулья застывает, и дымкой развеивается прямо на глазах.

— Это ничего, — слышу я скрипучий голос Бродяги, уже помалу возвращающего себе подвижность, — главное, что Рина сейчас далеко от этого олуха. Я-то, брат Женя, себя знаю. Даже будучи полностью больным, не создал бы мой гений стража, которого можно так просто убить. Да, охранник погиб, но, нет, его служба еще не окончена. Места у нас в первом ряду: предлагаю насладиться зрелищем!

— А что сейчас будет? — кажется, и я уже могу худо-бедно шевелить языком, цедя слова сквозь зубы.

— Без малейшего понятия! Самому жуть как интересно! Если бы не некоторая тревога за здоровье Рины, вообще бы сейчас расслабился и получал удовольствие!

Шаман почуял что-то неладное. Он даже попытался поставить какую-то защиту, начав разводить в стороны руки. Но это не помогло.

Помните про непонятки в Башне со временем и пространством? Так вот козырь времени разыграл Бродяга. А его фантомной копии достался фокус с пространством. Правда аномалия была совсем крошечной, где-то, примерно с кубический метр.

А шаман, надо отдать ему должное, был большой…

Так его, бедолагу, и располовинило. Нижняя часть тела — примерно по пупок — осталась с нами, а верхняя сдвинулась метра на три в сторону и на два — вверх. Да так там и осталась. А, ну, еще ладошки на пол шлепнулись. Одна прям классическая, отделенная в запястье, а другая за собой чуть ли не половину предплечья прихватила.

Неприятное зрелище. Хорошо хоть крови не было. Конкретно у нас в пространстве. А у него там низ прозрачного куба уже начал заполняться.

Что дальше было с шаманом, я не знаю. Очень уж неприятное и неправдоподобное было зрелище. Отведя глаза в сторону, я уточнил у Бродяги, стоит ли еще беспокоиться по поводу верховного. Получив уверенный ответ, что шамана больше не существует у нас, а очень скоро он перестанет существовать и в кубе, где магии нет, а без рук он собственными запасами нормально не воспользуется, я успокоился и занялся самолечением.

Как только ноги начали мне повиноваться, доковылял до Рины. Первым делом отвернул ее в сторону от неприятного зрелища, а потом начал напитывать энергией.

Вызванная ею карусель все еще до конца не прекратилась, и теперь повсюду активировались крошечные целебные заклинаний от детских коликов. Было приятно и немного щекотно.

А когда Рина благодарно улыбнулась и приняла естественную позу, целая гора упала с плеч, потому что мы победили и выжили. Правда, рука и ребра здорово болели, но то, видать, была странная разновидность фантомной боли.

— Это что же, он Хрюна так же расчленил бы? — спросила девушка у Бродяги.

— Нет, наверное, — задумался тот на какой-то миг, — с ним бы он и так расправился бы, без самоуничтожения, это же все равно, что из самострела бить по комару, когда достаточно простейшей духовой трубки. Флина он бы, почти уверен, просто бы усыпил на неопределенный срок. Тех, в ком течет хотя бы капля моей крови, аккуратно выставил бы вон. А вот Хрюна, если действительно разобраться, мог бы и не тронуть. У него же с собой была дудка, а это, считай, привет от меня. Так что, не исключено, что мастера библиотекаря страж просто сопроводил бы до моего временного тела и проследил, чтобы все прошло хорошо.

— Выходит, мы зря тогда переживали? — уточнил я.

— Нет, почему же? — удивился Бродяга. — Все-таки я тогда был уже почти без ума. Вполне возможно охранник попытался убить всех, кроме меня. В таких случаях лучше перестраховаться.

— А с Женей? Что он бы сделал с Женей?! — улыбаясь, уточнила Рина. — Он входит в состав «всех»?

— Ну, это уже уравнение сразу с несколькими неизвестными, так что не стану даже пытаться его решать. Не потому, что не могу! — поднял указательный палец вверх Бродяга, — а потому что устал, а нам еще нужно спешить на защиту города научников!

— А как там у них дела?! — еще больше оживилась Рина (она явно провела себе выборочную чистку памяти, замарывая образы расчлененки — видел я какие-то телодвижения направленные на работу с воспоминаниями).

— Вы пока готовьтесь, а я расскажу, — ответил Бродяга.

— А к чему готовиться? — уточнил я, не совсем понимая, что конкретно нужно делать.

— К переносу, — закатил глаза Бродяга, — тут же прорва энергии, телепортируемся сразу к Стуну. Он нас ждет. Жалко, что Гарр не в лучшей форме, тогда бы, можно было и не готовиться. А так, есть небольшой шанс очутиться в лагере врага или перед городскими воротами, но с их внешней стороны… И тогда, наверняка, нелюдь нам намнет бока!

Последнее предложение он, подмигнув мне, пропел, на мотив детской песенки про улыбку, с которой начинается дружба.

А я, вдруг, отчетливо представил нашу боевую троицу со стороны, и в голове заиграла песенка гардемарин, где они призывают не вешать нос.

Так я ее и напевал все несколько секунд подготовки и переноса, пока она не перестала быть актуальной, потому как нас уже было пятеро!

Правда, настроение последних двух в корне отличалось от нашего. Гарр так и вовсе был «скучный»: сидел, опершись спиной о стену, и претворялся обессиленным.

Реально готовившаяся к любому непотребству переполненная энергией Рина тут же принялась делиться с ним излишками, внимательно слушая рассказ Стуна.

Тот быстро и четко поведал, что все случилось именно так, как и предполагал Бродяга. Пленникам ночью позволили тихо сбежать из лагеря. Потайной ход они найти не сумели, так как точного места его выхода в горах никто из захваченных живыми не знал. Но беглецы смогли пробраться к одной из первых сторожевых башен и убедить защитников спустить веревку, по которой все поочередно и поднялись.

Естественно, никакой серьезной проверки им устраивать не стали, поскольку все выглядели, как обычные люди, а пара человек даже были из местных. Не горожане, но из ближайших селений, их узнали, они поручились за остальных, так как вместе с ними были в плену.

Однако карантин для них устроили. А когда таким же макаром в город попали и наши два друга. Им показали тайное слуховое окошко, имеющееся в помещении с беглецами.

Гарр долго наблюдал за всеми, но так и не смог выявить замаскированного шамана. Все изолированные были людьми и на первый, и на все остальные взгляды. Обычными стопроцентными людьми.

Тогда в голову Стуна пришла идея выдать себя за пробившегося к городу посланника. Мол, его тоже посадили на карантин до выяснения обстоятельств или до начала штурма, когда уже на стенах понадобятся все, способные уверенно держать в руках оружие.

Так, недолго думая, и поступили. Изодрали на нем одежду, исцарапали да измазали в крови и пыли лицо, да завели в «изолятор».

Стуну там обрадовались, потому как никто бывшим пленникам новостей с большой земли рассказывать не спешил, а тут такой красавец, орел и герой, да еще и в курсе последних событий!

В общем, внедрился.

Тут Стун, непривыкший к долгим монологам, взял паузу, промочил горло из какой-то необычной фляги и пожаловался, что пересказ всех новостей был для него самой тяжелой частью задания.

Короче, ночью наш великан полуокаменел, чтобы все думали, что он спит. Собственно, это состояние и помогло засланцу не попасть под общее подчиняющее заклинание.

Да, шамана среди людей не было. Физически не было. Но ночью он ментально вошел в заранее подготовленное к этому тело одного из беглецов. Заснул человек, а проснулся через секунду нелюдь в человеческом теле. Тут же на месте он активировал и остальные спящие заклятия, поднимая с лежанок наиболее внушаемых людей. Остальных же он приказал тихо душить, потому что не хотел расходовать на них силы, необходимые для неслышного устранения охраны и выведения из строя охранных механизмов замка.

Тут уже претворяться спящим дальше было нельзя. Пришлось вставать и оч-ч-ч-ень аккуратно укладывать подчиненных злой воле людей обратно на лежанки. Ну, или на пол — как получится.

Сложнее всего пришлось с «шаманом». Тот отказывался укладываться прямо как тот сорванец в детском саду во время тихого часа: кричал, скандалил, махал руками и ногами. От этих, казалось бы, хаотичных телодвижений, здоровяка Стуна бросало по всему помещению, в обязательном порядке прикладывая обо все ограждающие конструкции и предметы интерьера.

Гарр из своей засады помогал другу, как мог, но его иллюзии мало заботили разгневанного нелюдя.

В помещение вбежали стражники, чтобы сразу же оглушенными упасть на пол. Одержимый бросился наутек, но бежать ему пришлось мимо Гарра. Вот тут уже завязалась яростная, но короткая схватка, в которой наш иллюзионист показал, что он не только не боевой маг, но еще и не рукопашник.

Однако сам факт того, что перед одержимым стоял настоящий талантливый маг обладающий определенным иммунитетом к волшебным атакам задержала беглеца секунд на пять. Этого как раз хватило Стуну, чтобы прийти в себя, шатаясь, добрести до душащего Гарра шамана и отоварить того по затылку.

А потом Гарр и местный слабенький менталист все оставшееся до нашего прихода время с переменным успехом занимались экзорцизмом.

Рина с присущей всем женщинам любознательностью тут же стала задавать уточняющие вопросы. Уже слегка охрипший бедняга Стун, покорно стал на них отвечать, но сигнал тревоги спас его от этой пытки.

Нелюди пошли на предрассветный штурм!