Ведьма, к ректору! Сборник

Глава 6. Больной скорее жив, чем мёртв

Судя по результатам приключений того дня, заклинания первого уровня давались мне легко! Я и метлу с ректором подняла, и невидимыми нас сделала, и память почистила у Матвея Павловича и у вчерашнего вахтера.

Ректор вернулся в академию, выздоровевший и посвежевший, как будто в молоке уже искупался, осталось только еще два чана, а вот я заметно сникла. Что-то мне не нравилось, что Матвей Павлович ходит и меня даже не замечает. А ведь у нас уже два раза было!

С одной стороны, я молодец, что так качественно навожу морок, с другой, как же обидно, что нам уже не повторить в третий, и в четвертый раз…

— Ванеева, ты не заболела?

— А? Что? – я подпрыгнула, понимая, что Матвей Павлович в кои-то веки обращается на уроке ко мне.

— Если плохо себя чувствуешь, лучше иди в медпункт и отлежись в общежитие. Там ты никого не заразишь, а здесь вся группа в зоне риска.

В общаге я точно никого не заражу, но он откуда знает? В какой-то момент мне показалось, что он тоже удивлен. Урок прервался ровно на то время, пока я собирала сумку и выходила из аудитории.

Пока я лечила заразное ОРВИ в одиночестве своей комнаты, ректор снова «заболел», точнее как заболел, просто не пришел в академию и пошли слухи, что, то ли приступ у него, то ли удар.

Как я перепугалась!

Адрес теперь у меня был, так что, не дожидаясь вечера, оседлала метлу и помчалась к окну Матвея Павловича. Он одиноко сидел в кресле перед выключенным телевизором и смотрел в одну точку.

Никакого удара или приступа я у него не разглядела, но длительная обездвиженность меня напугала. Я поскребла в стекло, и с ректора спала меланхолия. Он подскочил к окну, распахнул его и, сдвинув брови, распорядился:

— Залетай!

Ни метле не удивился, ни мне. Более того, я слезть не успела, как он тут же взял меня в оборот, прижал к себе и, ругая на чем счет стоит, принялся целовать в щеки, в нос, в глаза, в губы. Я тоже соскучилась, до дрожи, до боли!

Потом подумаю, можно ли Темной ведьме так себя вести, и не опасно ли каждый раз стирать мужчине память, но сейчас думать вообще ни о чем не могла. Только о нем, только с ним, хоть чуть-чуть.

Разговора долго не получалось. Закончив один акт, мы меняли дислокацию и снова начинали прелюдию. Встретил он меня в гостиной, на уютном, а главное широком диване. Потом спросил:

— Чай будешь?

— Ага, попить бы…

И продолжили на кухне, немного перемазавшись вареньем.

— Может, в душ? – уточнил он, слизывая у меня с груди клубничный джем.

— Пожалуй, — хихикнула я, и дальше было в душе.

Там мы подзадержались. Я поняла, что когда Матвей Павлович из-за старости своей уже выдохся, то настает время пошалить мне. И вот как раз в душе мы поменялись ролями. Теперь я намыливала его руками, касаясь самых интимных мест, и следила за его реакцией.

Ректору нравилось почти всё, что я вытворяла с его телом. Он обзывал меня бесстыдницей, местами даже развратницей, послушно заводил руки за голову, чтобы не мешать любоваться его таким соблазнительным телом.

— Надо же, тебе тридцать восемь, а ни жиринки, ни морщинки, — восхищалась я, стоя перед ним на коленях и разводя мыльные узоры по прессу, потом по бедрам.

— Саш, мне всего тридцать восемь, — засмеялся он. – Это тебе кажется, что столько не живут, но в душе я молод!

— Ну разве что в душе, — согласилась я, добираясь собственно до самой любопытной и внушительной части тела.

— Ты же сказала, что тело у меня тоже в порядке? – на тон ниже спросил ректор.

— Ага, тело классное, но я другие и не видела. Неинтересно было, — поделилась своей неискушенностью, обхватывая ствол и скользя по тонкой кожице с набухшими венками. – Такой большой и такой сладкий, — прохрипела я, вздрагивая, когда Матвей Павлович направил струю душа мне на лицо и на конец.

Пена смылась, а ректор недвусмысленно кивнул на член.

— Попробуй.

Ну, я это делала и знала, что ему нравится, только не ожидала, что даже в минете мужчина может перехватить инициативу и доминировать в процессе. В его требовании взять как можно глубже было столько непререкаемой властности, подчеркивающей мою уязвимость, что больше походило на игру, но именно она и заводила.

Я почти довела его до пика, когда он развернул меня спиной, наклонил над бортиком и отточенными движениями довел до оргазма, излившись тут же сам.

После мы могли только обнявшись стоять под душем, позволяя воде смыть с нас оставшуюся пену.

— Ты приходишь, и я снова все вспоминаю, четко отделяя реальность от сна. Но стоит тебе уйти, и я теряюсь в показаниях, — невесело проговорил ректор, затронув запретную тему.

— Ну да, такие правила…

— Нет, это как-то связано с заклинаниями.

— С заклятиями.

— Ты стираешь мне память? – я кивнула. – И понятия не имеешь, что я переживаю каждый раз, встречая тебя в академии?

— А ты переживаешь? – я задрала голову.

Матвей Павлович убрал мне мокрый завиток волос со лба и поцеловал своими жесткими и сейчас такими неулыбчивыми губами:

— Ведь я всё помню, ведьма, просто не верю, что это было в реальности. Но помню. Тот камень и тебя сверху на мне. Помню общежитие и как ты выгибалась под моими ударами. Метлу твою помню. Я боюсь смотреть на тебя в академии, потому что сознание двоится. Мне кажется вполне нормальным придержать тебя за руку, дождаться, когда все покинут аудиторию, и разложить на столе. Зацеловать, развести ноги, почувствовать снова твой вкус там… Не красней… Это самое невинное желание, которое я испытываю, глядя на тебя. И… я схожу с ума.

— Да нет, не сходишь, ведь это же правда. Тебя тянет ко мне, потому что мы уже были вместе три раза, — попыталась перевести всё в шутку.

Но ректор даже не улыбнулся.

— Саша, я схожу с ума. Мой последний диагноз – паранойя. Хотя пока мы договорились с лечащим врачом на синдром хронической усталости, чтобы меня не сняли с должности…

— Ой, нет… Ты же шутишь?

— Саша, я схожу с ума…

Сейчас я видела, что Матвею Павловичу намного лучше, чем до того, как я прилетела. От моего присутствия? Мне совершенно точно надо посоветоваться с сестрами.

— Можно, я останусь на ночь у тебя?

— Конечно, — он улыбнулся своей фирменной ехидной улыбкой, — только накормить мне тебя нечем. Я как-то не утруждался едой.

— Тогда сходим в магазин, затарим холодильник и сготовим что-нибудь вкусное?

— Ты умеешь готовить, ведьма?

— Ага, не только зелья, — рассмеялась я. – Но платишь ты!

— Замётано!

Так кайфово я давно время не проводила. От депрессивного состояния моего ректора не осталось и следа. Он смеялся, подтрунивал надо мной. Я много узнала о вкусах Матвея Павловича, успела съехидничать над его «старческими» привычками в еде. Ближе к вечеру бок о бок мы готовили совместный ужин, а потом воровали еду из тарелок друг друга.

Ночь…

Моя самая сладкая ночь. Наша самая откровенная ночь. И откровенной она стала не из-за смелых экспериментов, не из-за неистовой страсти, а из-за проникновенной близости, понимания нашей сути друг друга. Он осознанно проникал в ведьму, а студентка со всем пониманием отдавалась своему ректору. Даже поцелуи стали другими – оголяющими самую сущность.

Спали мы также – не отпуская друг друга ни на минуту.

Так что утром его слова не стали для меня неожиданностью:

— Не стирай мне память, не надо.

— Я не могу, это против правил!

— Ты знаешь о моей проблеме, что для тебя важнее: правила или я?

Сильнее сжала метлу, понимая, что сейчас решение будет для меня роковым: или я, или он. За нарушение правил меня изгонят из Ковена. За стирание памяти он больше меня не примет.

И я выбрала себя.

***

Я вызвала старшую сестру, чтобы узнать, как спасти ректора.

— А сколько раз ты с ним связывалась, сестра?

— Всего пару раз, — приврала я, начиная всерьез опасаться последствий.

— А заклятие забвения накладывала?

— Обязательно, я же знаю правила!

— Не спасешь ты его. Слишком сильно привязала и закрепила. Без обмена энергией с тобой он сгинет. Судьба жертвы предрешена. Потому на инициацию выбирают случайных и больше с ними не связываются.

— Он погибнет из-за меня?

— Да. От тоски и без подпитки.

— Но я не хочу терять его, он замечательный, самый лучший! Помогите мне его спасти! Должен же быть способ? Что, если бы я хотела остаться с ним? Мне кажется, это решило бы проблему: он получал подпитку, а я не отнимала бы у него память, а?

— Ведьмы не связывают себя с мужчинами! Это удел простых женщин.

— Но как же… Я точно знаю, что у сестер есть мужчины, они встречаются с ними! И Тёмные и Светлые.

— Встречаются, но не связывают себя с ними узами, сестра.

Я приуныла. Не дадут мне ректора оставить себе. А зная, в какое состояние он впадает от разлуки, я сама готова была на стену лезть от тоски.

— Я готова заплатить любую цену, чтобы поменять его привязку на любую другую, — решилась я.

Сестра хмыкнула:

— То есть этого мужчину тебе жаль, а другого не пожалеешь?

— Этого я бы никогда на инициацию не выбрала, он случайно попался.

— Вот как… А кого выбрала бы?

— Прохорова. Он красивый, всем девочкам универа нравится.

— А ты бы к себе привязала и сох бы по тебе красавчик – не жалко?

— По мне бы он недолго сох – он меняет подруг как перчатки, быстро бы утешился. А вот ректор старенький, мне кажется, у него на других уже не стоит.

Сестра скептически подняла бровь. Ну, она же видела его в зале инициации, уже по одному огромному члену должна была запомнить.

— Ему тридцать восемь, помните? На камне такой лежал?

— Я помню. Не думаю, что проблема у него в возрасте. И с двух-трех раз такой тоски, как ты описала не возникает. Хорошо, скажу тебе средство, надо только договориться с другой старшей сестрой. Идем.

Во мне зажглась надежда. Сестры быстро обсудили мою проблему, причем вторая сестра очень насмешливо мерила меня взглядом и два раза уточнила, какого я уровня, словно подчеркнуть между нами разницу хотела.

— Тогда тебе только один путь отвязать от себя ректора.

— Какой? Я же сказала, всё что угодно!

— Придется соблазнить другого, того, кого с самого начала хотела на инициацию.

— Прохорова, что ли? Он без зелья на меня не клюнет, — расстроено поделилась я.

Сестры захохотали:

— Это до инициации тебе зелье в помощь варилось, а теперь ты сама ведьма – окрутишь любого!

Я покраснела. Ну это же надо забыть такую важную деталь. Бляшки от сандаликов!

— Так и что? Соблазню я Прохорова, а дальше?

— И отпускай своего ректора. Если одно соблазнение не поможет, следующего соблазняй.

Сердце ухнуло вниз, как-то неприятно заколотившись.

— И на котором соблазненном ректор от меня отвяжется?

— У кого-то с первого раза срабатывает, кому-то и десять соблазненных мало.

И снова они переглянулись и засмеялись.

— Хорошо… А сроки? Какие-то сроки есть?

— Чем быстрее, сестра, тем лучше!

Я поблагодарила, развернулась и пошла по длинному коридору прочь из храма.

Действительно была благодарна сестрам за совет, вот только что-то не складывалось. Интуиция вопила об ошибке. Но какой? Ладно я ведьма первого уровня, но они-то старшие сестры уже, они знают правила лучше меня!

В душе все переворачивалось от мысли, что придется переспать с Прохоровым. Он конечно красавчик, и молодой, но… Он не Матвей Павлович. К его размерам я уже привыкла. И шуточки его меня не вгоняли в краску. А что там будет с Прохоровым? А вдруг он не умеет так, как умеет Матвей Павлович?

И ладно бы точно знать, что на Прохорове всё и закончится! А если придется переспать со всем мужским общежитием ради спасения ректора?!

Ноги подкосились, и я упала задницей на камень у входа. Метла услужливо подлетела ко мне, коснувшись носков ботинок.

Ох, не готова я пуститься во все тяжкие. Может, есть другой способ быть только с Матвеем Павловичем? Ведь мне больше никто не нужен. И так уж получилось, ему тоже. Я лучше у главной сестры выпрошу оставить мне его насовсем.

И пока не улетела, снова побежала вниз, в нижние этажи храма. Главная должна была находиться в правом крыле, на складе магических ингредиентов. Но до туда добежать я не успела… Остановилась в коридоре у входа, услышав речь старшей сестры, у которой просила совета.

— А что советовать молодой дурочке? – насмешливо пересказывала она. – Знаешь же принцип десяти измен? Чем больше спишь с другими, тем быстрее выветривается первый.

— Так ведь страдать девчонка будет, когда потеряет его, — вставила Главная. – Еще вас обвинит в обмане.

— Нас? Не смеши! Мы всегда отговоримся, что она просто не успела соблазнить нужное количество. Успеет десять – скажем пятнадцать надо было. Переспит с пятьюдесятью, значит скажем одного и не хватило. Ну а что, лучше было рассказать ей, что спасти ректора может только ее отречение? Стоит ли жизнь какого-то мужика ведьминской силы, сестра?

— Нет, сестра. Но она бы приняла такой порядок, никто еще из сестер от силы не отказывался. И она не откажется. Проще было поступить честно.

Больше я не слушала. Не разбирая дороги, рванула к выходу, там вскочила на метлу и метнулась ввысь.

Слезы из глаз разбивались на тысячи мелких капель, холодили щеки, и холод проникал в сердце. Вот ведь как, дал мне ректор силу ведьмы, а теперь же ее и отберет. А я только-только привыкать стала. Кожу себе очистила, талию заузила. Матвей Павлович сам слюни пускал на округлившуюся попку и невдомек ему было, что я всё прекрасней становлюсь, потому что ведьма!

Злость, досада, тоска и не перебиваемая горечь оттого, что ведьмой то я побыла всего ничего, потому что не было у меня выбора. Не собиралась я терять Матвея Павловича и забываться в объятиях пятидесяти одного соблазненного парня.

Развернула метлу и помчалась к храму.

Сейчас на трезвую голову я сообразила, где мне наврали старшие сестры. Ведь первая сразу сказала, что сгинет ректор и ничего ему не поможет, потому что вариант был только один: или сгинет ректор или сгинет ведьма. Они за меня решили, что сущность для меня важнее привязанности к человеку. Решили, что я по молодости и неопытности просто не смогу расставить приоритеты.

А я и не могла. Останется ли со мной ректор, когда сниму привязку? Ведь тогда я стану для него одной из многих студенток. Просто Ванеевой. И уже никогда Сашей. А я буду смотреть на него, живого и здорового, каждый урок и вспоминать, как когда-то была ведьмой и скакала верхом на его огромном члене, а потом с ветерком катала на метле, чувствуя судорожно сжимающиеся руки Матвея Павловича на талии.

Я буду помнить всё, а он захочет поскорее забыть.

— Сестра, я хочу получить заклятие отречения от силы, — выдавила я главной сестре, понимая, что сущность во мне восстает против этих слов.

Сестра не стала делать вид, что не знает о моей проблеме и вслух озвучила все то, что я успела подумать по дороге сюда.

— Терять себя ради жизни мужчины? Ведь он даже не останется с тобой! Его к тебе влечет твоя сила. Не будет силы – пройдет влечение.

— Я понимаю. Но раз я по правилам не могу оставить его себе и не стирать при этом каждый раз память, то мне нужно знать слова, которыми он отвяжется от меня раз и навсегда.

Сестра поджала губы, явно собираясь отказать.

— И Ковен собирать не надо, — сказала я твердо. – Это мое и только мое решение. Метлу я оставлю в храме.

— Ну хорошо. Но мне жаль… Вторых шансов у нас не бывает, как ты знаешь.

— Знаю, — горько усмехнулась я. – Второй раз девственность отрастить невозможно…

— Были случаи, но не с такими размерами при инициации, как у тебя. Да в тех случаях ведьмам вторые шансы и не требовались.

— Ну и ладно. Дайте заклятие.

Она протянула мне листочек и я пошла прощаться с метлой.