Ведьма, к ректору! Сборник

Глава 5. Я разрываюсь на тысячи атомов

- Я хочу покормить тебя.

Вилка звякнула о тарелку, полную всякой нарезки и закуски.

- Зачем?

- Просто хочу. Хочу, чтобы ты губами взяла еду и облизала мои пальцы.

Я отодвинулась от его руки, протягивающей мини-бутер с сыром и паштетом. Максим Денисыч продолжал держать закуску на весу, будто не сомневался, что я исполню и это его желание.

- Не будешь? – вкрадчиво спросил он. – Наелась?

Теперь его глаза опасно засверкали, и я сообразила, что у него в планах после завтрака. Послушно открыла рот и взяла закуску губами, прикусывая его пальцы и облизывая. И это маленькое представление окончательно взорвало состояние ректора.

Он снова шумно выдохнул, подхватил меня на руки под задницу и быстро понес в другую комнату, в спальню, с огромной-огромной постелью, устеленную покрывалом стального цвета.

- Ты рвёшь мне все представления о порядочности, - выдохнул мне в губы мужчина и с напором набросился с поцелуями.

Я довольно быстро догнала его в возбуждении. Он со знанием дела толкал меня к удовольствию от развратных игр. Уже без стеснения я выгибалась в его руках, громко стонала, подставляя то одну грудь, то другую под его поцелуи, развратно разводила ноги, когда он спускался губами ниже, выводя на животе узоры языком. И да, я мечтала, чтобы он вылизал менятам.

- Садись на меня сверху, - сдавлено потребовал он.

- Что? – сознание затянулось опьяняющим дурманом.

- Давай, малыш, оседлай меня и делай что хочешь. Я твой.

Он уже развернул нас, оказавшись лежащим на спине подо мной.

Я неуверенно поелозила на прокаченном прессе ректора, тая от внезапного осознания, что кумир всех девчонок универа сейчас лежит подо мной, весь в моей власти и в предвкушении удовольствия от меня.

- Всё, что хочу? – еще раз уточнила я.

- Да, - низкий голос срезонировал в моем теле, непроизвольно заставляя прогнуться.

- Тогда закройте глаза. Не смотрите.

Он усмехнулся и подчинился. Я попыталась сползти с его пресса, но уперлась в торчащий член. Мы одновременно с ректором охнули.

- Аккуратнее, - предупредил он.

Пришлось привстать, чтобы не сломать его внушительный орган.

И он всей длинной поместился во мне?!

Я с удивлением обхватила его у основания и провела по подрагивающему стволу к пунцовой головке. На кончике выделилась капелька росы, а ректор, все также, не открывая глаз, запрокинул голову и застонал, поддавая бедрами вверх, подбрасывая меня.

Еще раз сделала движение рукой, удовлетворенно наблюдая, как ректор отзывается на каждое мое движение. Это заметно придало храбрости. Я наклонилась над ним, прислоняясь губами к прессу и чувствуя, как член послушно устраивается между моих грудей. Сжала руками груди, обхватывая член ректора теснее и одновременно вылизывая и покусывая на животе кожу, мгновенно покрывшуюся колючими мурашками.

- Ведьма, - простонал Максим Денисыч, зарываясь пальцами мне в волосы и начиная двигаться.

Теперь его член ходил между моих грудей, а губы спускаться ниже, под давлением его пальцев. И так произошло, что когда головка, скользкая от выдавленной смазки, выскользнула из щели между грудей, мои губы оказались в пронзительной близости к ней.

- Возьми его в рот, - Максим Денисыч все-таки открыл глаза и сейчас, приподняв голову, настойчиво смотрел на порно-картинку, где я растерянная была в миллиметре от его подрагивающего члена.

Нервно облизнулась и глаза ректора тут же помутнели, он настойчиво надавил мне на затылок, тычась членом в губы. Господи, с ректором я похоже познаю все способы ублажения мужчин!

Но сопротивляться не хотелось. Я совру, если скажу, что меня саму не вело от происходящего между нами. И я хотела попробовать ректора на вкус. Это не то, чем потом можно будет похвалиться, но мы то с ним будем знать, что между нами произошло.

Головка с нетерпением проникла в мой рот и натянула щеку. Я поспешно сомкнула губы вокруг толстого члена, и раздался развратный чмокающий звук. Он разорвал тишину спальни и словно снял последнее смущение перед ректором.

Всё его состояние было как на ладони: он наслаждался, страдал, умолял и требовал, его глаза то горели лихорадочным светом, то становились мутными омутами, в которых тонуло сознание. Но все реакции Максима Денисыча были искренними, без фальши и притворства, он торчал на мне, как на игле, и мне нравилась его зависимость. Что бы я ни сделала – он примет без насмешки, без иронии. Примет меня такой, какой я соглашусь отдаться.

И я отдавалась со всем рвением, на которое была способна. Хотя в минете разбиралась не очень.

- Попробуй взять глубже, - прохрипел ректор, окончательно приподнимаясь на локтях, чтобы не упустить ни одного моего неумелого движения.

Минет к разговору не располагал, так что все свелось к его указаниям и моему исполнению.

- Обведи головку языком… Да-а… Так… Теперь глубже, ещё… Быстрее. Не давись, бери за щеку… Ещё… Господи, ещё… Да, засоси еще раз так. О, ч-чёр-р-рт! Васильева… Ты королева минетов!..

Я подавилась, а ректор тут же подтянул меня вверх за подмышки и ткнулся каменным членом в щель между ног. Ага, вот и моя очередь стонать и метаться. То, чтотамя была бесстыдно мокрой, от него не укрылось, и он реально мурлыкал как кот, раздвигая мои губы языком и одновременно проталкиваясь внутрь чувствительных складок.

Я ахнула ему в рот и сразу застонала, сметенная его глубоким поцелуем. В моем рту он вытворял такие кульбиты, что у меня мелькнула мысль, что он запросто мог бы стать королем минетов. Я сжималась только от одних поцелуев, хотя накипающее напряжение вдалбливалось в меня снизу.

Максим Денисыч одной рукой придерживал мне затылок, другой помогал себе насаживаться, удерживая меня за бедро и направляя движения.

Я перестала следить за его манипуляциями, внезапно начиная растворяться в наступающем приливе. Да, я раньше трогала себятам, мастурбировала, но накатывающее сейчас наслаждение не шло ни в какое сравнение с тем блеклым отражением.

Позвоночник резко выгнуло и изнутри, от места, куда долбился ректор пошли пучки разрядов, охватывая и скручивая все тело в мучительно сладких судорогах.

Мужчина замедлился, давая мне получить маленькую смерть в полной мере, поглаживая пальцами пересохшие губы, шепча какие-то глупости, которые так не вписывались в образ нашего ректора, слегка сминая ягодицы, настойчиво побуждая пульсирующий член к движению внутри меня.

Когда я без сил упала на грудь ректора, он перевернулся, подмял меня и снова задвигался между широко разведенных, согнутых в коленях ног. Я даже подумать не могла, что дрожь в теле проснется и сотрясет меня еще раз, а потом еще и еще.

Я тряслась под Максим Денисычем не в силах остановиться, сжимая его поршень внутри себя, затрудняя его продвижение во мне, но ректору это нравилось. Он рычал и брал меня снова и снова, пока не дёрнулся и не упал на меня, придавив своей внушительной тушей.

От нового ощущения лежащего на мне мужчины, от его веса и учащенного дыхания, меня снова накрыло эйфорией, только теперь отличающейся от той, несдержанной и острой. Я обвила Максима Денисыча ногами и руками и растворилась в ласковой волне нахлынувшего на меня счастья, принадлежности и бесконечной радости обладания.

Он скатился с меня, придвинул к себе, придавив ногой к постели, и поцеловал в висок.

- Ты сводишь меня с ума, Васильева… Что за нахрен… Спи. Давай спи, потом накормлю тебя обедом.

А мне словно только его команда нужна была. Глаза сразу закрылись, и я провалилась в глубокий сон без сновидений. Проснулась опять от поцелуя в нос, потом в висок, в глаза, а когда их открыла, он с жадностью атаковал губы, но дальше настойчивых поцелуев не пошел.

- Ну что, Васильева, готова продолжить? Надеюсь, ты не расстроена, что вместо Комарова буду я?

- Причем тут Комаров? – прохрипела спросонья я.

- Хотел бы я, чтобы он был ни при чем, - вдруг вздохнул ректор, - но пока я все равно успел первым, да, Васильева?

Вместо ответа я покраснела, подтягивая покрывало повыше.

- Ты ведь не предохраняешься, Саш?

Я обмерла… Не потому что не думала о предохранении, хотя не думала, я представить не могла, что ректор так быстро возьмет меня в оборот. Я замерла от обращения. Саш… Не Васильева, не Александра, а так по простому – Саш…

- Нет, Максим Денисыч.

- Значит, твой план сработал? – невесело ухмыльнулся он. – По крайней мере, я не буду сомневаться в отцовстве…

- В каком отцовстве? – сердце упало куда-то в желудок и там забилось, а меня замутило, когда я поняла, что Максим Денисыч имел в виду, говоря про Комарова и предохранение. – Я не могу!.. Мне нельзя… Я учусь.

- То есть, ты пока не готова стать матерью и нянчить нашего ребенка?

Я не могла понять его настроения. Вроде он доволен, а вроде злится. Да и какой, нафиг, «наш» ребенок?! У него же есть какая-то цаца, которой он покупает дорогие цацки, а я так, накосячившая Васильева, случайно попавшаяся под руку.

- Нет, я не хочу ребенка. Я хочу выучиться и получить диплом.

- Тогда вот таблетка, пей. Она вызовет преждевременную смену цикла, и с первого дня начнешь принимать вот эти таблетки, - он протянул мне блистер. – Они подписаны по дням. Каждый день. Их двадцать восемь. Пропускать нельзя. Название я вобью тебе в напоминалку и поставлю будильник на прием таблеток.

Максим Денисыч забрал мой телефон, быстро сориентировался в меню и вбил туда заметку и напоминалку с будильником.

- А зачем?

- Затем, чтобы смогла доучиться и получить диплом, - отрезал ректор.

- Но я не собираюсь больше с вами спать! – возмутилась я.

- Со мной не собираешься, а с Комаровым?

Непонятный приступ ревности закончился также внезапно, как и начался. Ректор потянул меня с постели на кухню, посмеиваясь попытке прихватить с собой покрывало и прикрыться.

- Я не могу так…

- Как?

- Кушать голышом.

Максим Денисыч стащил через голову свою футболку и кинул в меня. Покрывало упало, зато я привередничать не стала, натянув его футболку через голову и на секундочку размякла от окутавшего меня запаха мужчины.

- Я сам не готовлю. Сделал заказ в ресторане, - произнес ректор, отступая на шаг в сторону и открывая передо мной вид на накрытый вкуснятиной кухонный стол.

А на табурете рядом лежал огромный букетище белых роз с розовой каймой.

- Это тебе, - глухим голосом произнес Максим Денисыч, протягивая мне цветы.

Ух ты… Неужели?.. Неужели он и украшение выбирал для меня?!

- Спасибо! – вскрикнула я и не удержалась, бросившись ему на шею, остро ощущая его горячее тело, тесно прижавшееся к моему.

- Ерунда, - смутился всегда невозмутимый ректор и слегка поддал под попу, направляя к столу. – Ешь быстрее, у меня вдруг появились фантазии…

***

Скажем прямо, фантазии ректора не кончались. Он взял меня на столе, потом там же на кухне, когда я убирала остатки разметанной еды с пола, потом под видом «пойдем посмотрим какую-нибудь мелодраму» взял меня на диване… Или я его? Вот тут путаюсь в определении, потому что на диване объективно я была сверху и скакала на нем под хриплые подбадривания, а когда выдохлась, он положил меня на спинку дивана (или перевесил?) и бодро довершил процесс.

Вообще, я даже подумать не могла, что ректор в своем возрасте мог вести такую активную половую жизнь! Но к концу дня уже не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Лениво поковыряв суши на подносе и прилично выпив сяке, откинулась на подушки, пока Максим Денисыч с увлечением рассказывал мне о чемпионате, и как его команда-фаворит вышла из группы, применяя одну и ту же тактику в игре.

Было очень интересно, как сказка на ночь. И под звуки его приятного резонирующего в моем теле голоса я уснула.

Ночью задохнулась от волны возбуждения и вскрикнула, когда мне по-хозяйски развели ноги и проникли внутрь. Но чуточку дискомфорта вполне можно было потерпеть ради пришедшего на смену кайфа от наполненности и приятного растяжения. Мужчина укачивал меня, нежно лаская и сжимая руками, целуя в шею, в затылок, а потом зубами прихватил за холку, и я ярко кончила, разрывая простыню ногтями и неистово дергаясь под его телом.

Череда микрооргазмов сделала меня тряпочкой, которую мужчина довел до полного изнеможения своим напором, пока не выстрелил сам с протяжным стоном, откатываясь и притягивая меня к себе, укутывая, обнимая и снова баюкая своим шепотом.

Утром я встать не смогла.

- Отнести тебя в душ?

- Пожалуйста, Максим Денисыч, можно я сегодня прогуляю? – ныла я, не представляя, что заставит меня вылезти из постели и из-под одеяла.

- Ты вчера прогуляла. Сегодня не разрешаю. Так отнести тебя в душ? Или сама дойдешь?

Я скривилась. Почему-то думалось, что если уж я переспала с ректором, то некоторые поблажки мне положены по вновь приобретенному статусу. Но вот хрен!

- Ладно, несите, - распорядилась я.

Но по хитрому прищуру ректора, я вдруг заподозрила подвох.

- Отнесу, моя девочка, вот только мы там явно задержимся, и ты опоздаешь на первую пару…

- Тогда я сама, - тут же сообразила я, из-за чего мы можем опоздать.

Вот ведь неуёмный! Весь день и всю ночь! И снова лезет. Неужели не налазился еще?

- Минут десять постой под горячей водой, а перед выходом сделай быстро холодную. Придешь в себя, - посоветовал он со знанием дела, и я послушалась, разомлев под струями горячего душа, а потом взвизгнув и выскочив из холодного.

Максим Денисыч уже превратился в самого себя. В костюме, при галстуке, строгий, собранный, очень немногословный. Прямо один в один тот самый, который без тени жалости исключает студентов пачками.

А ведь я вас считал весьма перспективной ученицей, Александра Васильева.

Как наяву услышала его слова в ту злополучную ночь, тридцать первого октября… Откуда Максим Денисыч мог знать мое имя?! Вряд ли он знает всех студентов своего универа поименно. А меня знал.

- Позавтракала? Возьми бутерброд с собой. Поехали, опаздываем.

Он сунул мне в руки мой букет, чуть надавил между лопаток ладонью, подгоняя к лифту, и больше по дороге не проронил ни слова. Высадил меня на обочине в начале студенческого городка и, взвизгнув шинами, уехал к основному корпусу.

Хотела бы я увидеть эту дорогую штучку. Обычной давалке такие цацки не дарят.

А подарок то он мне так и не подарил. Значит, не для меня брал…

Глаза предательски защипало. Ну а что, он получил, что хотел, дал понять, где мое место. А дорогие подарки, конечно, не для обычной давалки, они для достойной девушки.

Не разбирая дороги, я помчалась за тетрадями, безжалостно выбросив нежные розы в мусорку у торца общаги. С глаз долой – из сердца…

Но оно болезненно сжалось, намереваясь еще долго отравлять мое существование.