В шаге от бездны

Глава 17

На Аккаде в регионах центрального кольца верхнего полушария практически везде лили дожди, приветствуя приход уже замаравшейся в грязно-бурые тона поздней осени. Капли обрывисто срывались с небес на землю, омывая пустынные улицы безжизненных мегаполисов столицы. Небосвод постепенно затягивался во всё новые краски серого, на одном из материков близился рассвет, и тучи недовольно и скупо пропускали лучи приближавшегося светила.

Непогода утихала, но словно пытаясь напоследок придать значимости своим поступкам, она выдавливала из себя остатки ярости, оставив напоследок самые холодные и резкие дожди, превратившиеся на поверхности в режущую мокрую пургу. Её осколки иглами оседали на белое, застывшее лицо Энлиля. В мыслях командира гудел рой, он ничего не слышал и толком не видел, но ледяное прикосновение ощущал с болезненной остротой. Кажется, это длилось не больше двух секунд. Так ему показалось.

Рой стихал, голова остужалась, и уже через мгновение наёмник вновь был на ногах, резко поднявшись с усыпанной грязной кашицей снега мостовой. Ещё шаг, и Энлиль исчез. Перемещение отдалось жуткой болью в спине, в том самом месте, которое несколькими секундами ранее приняло на себя неожиданный удар.

Что случилось? К нему подобрались? Как?

Командир был уверен, что полностью контролирует окружающее пространство. В то время, пока Энки удерживал портал, Энлиль как мог защищал полностью погружённого в процесс напарника, в одиночку занимаясь всеми притаившимися Слепнями. Их активность постепенно прекратилась, отчего Энлиль позволил себе немного расслабиться. Он и так находился на пределе. Усталость валила их обоих, уничтожала, делала всё слабее, правда, и в таком состоянии командир ещё и не думал списывать себя и Энки со счетов, но полученный внезапный удар заставил Энлиля менять тактику. Впервые после вступления в противостояние с высшими рабами командир предпочёл не принимать навязанный бой, а уйти от него.

Ещё не полностью ориентируясь в движении, наёмник осторожно скрылся. Мыслями он чувствовал Энки. Практически сразу после него самого, тот также получил не менее мощный удар, утратив контроль над порталом. Отбиваясь, Энки попытался удержать проход, но напор существ перевесил – портал сколлапсировал.

Сознания наёмников ещё находились в связке. Им не нужны были слова, чтобы свободно слышать мысли друг друга. Думали они об одном: противостоящий им противник всё больше набирал силу, в то время как им приходилось её только терять. То, что ранее было только подозрениями, теперь оба воспринимали как факт: они не только слабели, не успевали восполнить потери энергии, с ними происходил процесс обратной эволюции, оба наёмника постепенно вновь становились смертными, и этот процесс протекал значительно быстрее, чем можно было рассчитывать.

Такая деградация была некстати, именно сейчас, когда пути отходов из Сеннара отрезались один за другим, армии Республики уже сталкивались в открытом сражении с множащимися армадами пришельцев, а возможности сформировать новый портал, как и жизненно необходимая власть над разумом и телом, утекали сквозь пальцы.

Находясь в связке, Энлиль ещё попытался вместе с Энки восстановить утраченный проход, пока след того окончательно не искривился среди покрывал пространства. Он быстро просчитал, что ещё мог бы всё поправить, но с той же быстротой его ощущения заметили движения первородной энергии. Их импульсы отследили, но на этот раз наёмник не стал дожидаться удара в спину. Портал пришлось оставить.

Не двигаясь с места, он подождал приближения Слепней. Один из них даже немного коснулся командира, скользнув своей энергией поверх уже исчезающей сущности наёмника. Резко перемещаясь, Энлиль выхватил из группы пришельцев первое попавшееся существо и уже привычно выбросил того на поверхность Аккада. Отчего-то убивать подобных этому первородному рабу было легче именно в физическом воплощении.

Там, на усеянных глыбами разрушенных зданий улицах, его появления уже поджидал Энки. Он с ходу поймал ударом не успевшего коснуться земли раба, повторно отбрасывая существо в сторону появившегося командира. Энлиль вмиг перерубил жизнь пришельца, разорвав полуматериализовавшееся тело.

– Падай! – крикнул Энки.

Энлиль машинально пригнулся. Мимо него пронеслись две нечёткие формы, что-то выбрасывая. Поток горячей струи каплями попал на шею. Едкая жидкость, словно кислота, быстро разъедала плоть, дотянувшись до костей. Отскочив подальше, наёмник морщился, стараясь быстро заживить глубокие раны. Получалось это не так скоро, как раньше.

Не успев обернуться, Энлиль затылком почуял опасность и опять отскочил. Одна из невидимых тварей вновь выпрыснула жгучую жидкость, но на сей раз ей достался только щебень разбитой мостовой.

Друзья сблизились спина к спине, оглядываясь. Необычные Слепни вертелись где-то поблизости, и то, что оба наёмника не могли чётко их ощутить, ещё раз указывало на их всё падающие возможности.

– Печёт? – тихо спросил Энки

Энлиль провёл рукой по шее, где сейчас от ран не осталось и следа. Тело не болело, но Энки и не о нём спрашивал. Пекло и болело внутри, в мыслях, каждый новый удар всё больше крошил сущности друзей, и оба это замечали друг в друге.

– Проходит, – соврал Энлиль.

Боль же только притихла, но и не собиралась проходить. Она суммировалась. К болезненным приобретениям, полученным на Иерихоне и в Галлии, добавлялись теперь новые, и в какой-то момент ни Энлиль, ни Энки уже не могли толком понять, где именно и что вызывало боль, источников становилось всё больше.

– Слева, на двенадцать часов, в трёх метрах от поверхности, – беззвучно заметил командир.

Пусть расторопность и реакция парней снизились, но интуиция и ощущения ещё помогали. Энлиль заметил затихших рабов не по излучению их энергии, те очень хорошо маскировались, оставаясь без движений невидимыми не только в физическом воплощении, но и в других. Тварей выдал утихающий мокрый снег. Он практически зависал в воздухе в том месте, где в иных слоях пространства прятались первородные существа.

Определив их местоположение, наёмники ощутили и самих тварей, их мысли. Те готовились к рывку.

Твари сорвались внезапно, разделившись, стараясь ударить по стоявшим рядом наёмникам, но Энлиль и Энки оказались быстрее. Выпущенные струи ударили вверх, скрестившись в воздухе за мгновение до того, как достигли места, где ещё таял след тел наёмников. Не найдя цели, огненная жидкость пролетела дальше, немного попав на одного из Слепней. Послышался острый булькающий стон, и невидимое существо немного проявилось.

Энки среагировал первым. Не дав тому скрыться, он как копьём нацелил в его грудь удар. Рана оказалась не смертельной, но из неё фонтаном брызнула кислота, задев второго Слепня. Тот также взвыл. Чужая слизь ранила тварей. Сообразив это, Энлиль быстрым движением распорол тому живот, толкнув вперед. Существо попыталось устоять, но рухнуло прямо поверх испускающего кислотную кровь собрата. Их яд встретился с открытыми ранами, перемешался. Через секунду поднялся такой вой, что оба наёмника метнулись в стороны. Энки хотел добить существ, но реакция от смешения двух жидкостей вызвала короткий мощный взрыв, разнеся всё в радиусе мили и уже в который раз уничтожив физические тела наёмников.

Оба появились практически сразу, находясь поблизости от утихающего эпицентра. Не пробыв на одном месте и полминуты, наёмники разделились, почуяв близость других Слепней. Их было слишком много, около двух с половиной сотен – различные в силе и способностях, но постоянно совершенствующиеся. Ещё несколькими днями ранее Энлиль и Энки могли противостоять им всем одновременно, при том, что тогда им приходилось сражаться с последними Оборотнями и Кряжами. Теперь оба ощущали неравенство, суммарная энергия оставшихся Слепней незначительно, но уже превосходила их. На какое-то время друзьям удалось вернуться к оставленной из-за прохода тактике: они значительно опережали любого раба в скорости, оттого молниеносные короткие атаки и быстрое добивание заменили им вступление в открытый бой. Наёмники продолжали отхватывать из немногочисленной армии Слепней самых слабых, тех, кто хуже всего прятался или вмешивался в сражения флота Республики. Но примерно на сороковом захваченном врасплох пришельце рабы сами начали менять тактику, вновь объединяясь. Они быстро отбили уже захваченного одним из наёмников Слепня, после чего, поделившись на две группы, устремились в разные стороны. Половина врезалась в первую линию обороны Республики, вторая попыталась напасть на Энлиля и Энки.

Предвидев такой поворот, оба наёмника покинули Аккад, вмешавшись как раз в тот миг, когда больше сотни первородных рабов уже примерялись к атаке на энергетическое поле первой линии обороны. Военные коммуникации и разведка не могли заметить приближающейся угрозы. Закрытые общим силовым полем корабли ещё были способны противостоять слабым рабам Владыки, не пропускать их и поглощать удары, но части из них, примерно десятой доле, чье восстановление протекало быстрее, удалось проникнуть через энергетическую преграду. От их визита по ту сторону немой и полутёмный вакуум зашевелился. Стоявшие без движения в одном из секторов сцепленные между собой структуры, авианосцы и галеоны, начали медленно выходить из общей сети, ныряя внутрь сферы-обороны. Первым поддался центральный из группы галеон. Его левый борт усеялся трещинками, словно битое яйцо. Овальное, трёхкилометровое судно переломилось во многих местах. Без вспышек и взрывов, нарочито медленно оно раскрошилось на множество деталей, среди которых кое-где виднелись застывшие без толчков движения трупы погибшего экипажа.

Такие же трещинки поползли по ближайшим к уничтоженному галеону кораблям и съёмным фрагментам из разобранной орбитальной сети Аккада, но Энлиль затормозил крушение. Заметив присосавшихся к бортам невидимых для обычных глаз тварей, командир наспех вторгся в их объединённое сознание, кое-как подчинив себе сразу всех четверых. Связь обретённой власти была слабой, рабы рвались из-под её влияния, и к ним на помощь уже спешили остальные, сумевшие пробраться под купол щитов пришельцы. В это время к образовавшейся бреши в силовом поле стеклись вражеская авиация и более слабые Слепни. Отодвинутые и потерявшие контакт с щитами пять республиканских судов и фрагментов дали сформироваться узкому, но пока что свободному проходу. Он оставался без внимания секунд пять, и за этот короткий промежуток, пока ближайшие штурмовики и истребители Республики неслись к опасному месту, в проход смогли влететь полтысячи небольших маневренных кораблей и почти четыре десятка Слепней. Часть из них вывел из строя Энки, устроив затор из обломков у самого подлёта к зияющей дыре в обороне, но часть оказалась внутри первого сферического щита и обрушила свои удары по уже пострадавшим ближайшим галеонам.

Энки успел лишь немного замедлить уже начавшееся крушение судов, прежние трещины поползли вновь, и первым раскололся левый корабль, вдвое увеличив брешь в обороне. Видя, что то же самое происходит с соседним кораблём, Энки отвёл от него залпы, перенаправив их на стрелявших. Это ненадолго остановило пришельцев, но увеличившаяся дыра в обороне начала пропускать новый поток небольших истребителей. Наёмник не успел ими заняться. В этот момент до его мыслей докатился крик командира, и Энки бросил всё, метнувшись на помощь.

Оставленный с наиболее сильными первородными существами с глазу на глаз, предводитель наёмников недолго выстоял против остальных Слепней, прильнувших к пойманным им четверым рабам. Он успел убить только троих, оставшиеся же быстро освободились от влияния его разума и слаженно ответили сжатыми энергетическими ударами. Некоторые достигали цели, заставляя командира вертеться в слоях пространства и отбиваться наобум. В такой мясорубке он скорее случайно, чем намеренно прикончил ещё двоих, да ещё и задел с полсотни своих и чужих протекающих мимо в космической стычке кораблей.

Окружившие Энлиля рабы не заметили ударов подкравшегося Энки. Наёмник скоро дотянулся до ещё пятерых тварей. Нескольким удалось выскочить за пределы поля щитов, остальные погибли.

Осматриваясь всеми доступными им способами, наёмники в спешке прощупывали ближайшие слои пространства внутри и вокруг сфер обороны. Попутно они без видимого успеха пытались заделать прорыв вражеской авиации. Дырка в первой линии обороны расширилась уже на шесть разорванных фрагментов и республиканских кораблей, а ближайшим объектам из-за атак Слепней не удавалось вновь сцепиться энергетически и заживить эту пробоину. Знающие свои протоколы, в бой вступали ближайшие к прорыву эскадрильи. Силовое поле было достаточно узким, где-то в полтора километра, так что некоторые вражеские истребители при поддержке более слабых Слепней уже достигали и его второй стенки, за которой начиналась прослойка космоса и внутренняя сфера обороны. До неё было около десяти километров чистого пространства. Именно в нём оказались последние, сумевшие миновать первое энергетическое поле первородные рабы.

Эта шестёрка недолго бездействовала, нацелив своё внимание в точку, где с той стороны уже ломились с десяток кораблей захватчиков. Вторая стенка силового поля начала поддаваться, рискуя разорваться. Первая линия обороны вот-вот могла потерять герметичность уже в своём тылу, открыв прямой проход для авиации пришельцев к второй сфере обороны.

Попытавшись захватить разум рабов, Энлиль не удержал их всех вместе, но сумел ранить каждого по отдельности, лишив их маскировки. Шесть физических тел против воли проступили во мраке вакуума, обретая формы рядом с невидимым силовым полем. Их появление было замечено сканерами военных кораблей. Находящиеся в тылу первой обороны ближайшие эскадрильи зафиксировав скользящие цели, открыли по ним размытую стрельбу немых лазеров. Малоэффективный, но не прекращающийся огонь заставил тварей оторваться от силового поля. Это было кстати для наёмников. Тем пришлось бросить шестёрку рабов, перенаправив усилия на остальных Слепней. Уже более полусотни наиболее расторопных тварей витали внутри прослойки между двумя щитами первой линии обороны. Действовали они без особой слаженности, стараясь ударить всё, что попадалось им на пути, оттого новых эпицентров проникновения в сфере ещё не намечалось, а крупная авиация и структуры получали терпимые повреждения. Этим жалящим выводком занялся Энки, Энлиль же остался у расширившейся пробоины в обороне.

Важно было не только остановить поток внутрь истребителей пришельцев, но и преградить путь скопившимся поблизости остальным Слепням. Хорошо ещё что, даже несмотря на возросшие способности, первородным существам жизненно необходимы были передышки после растраты энергии. Сказывалось их рабство, и на их фоне свобода наёмников оставалась для парней лучшим преимуществом, не требующим заминок.

После ударов любой из Слепней вынуждено затихал, быстро стараясь впитать и восполнить утраченные силы. В таком состоянии они являлись лёгкой мишенью, ведь их способности спрятаться и притаиться так же сильно понижались. Одним из последних преимуществ на стороне рабов оставалась их численность. Суматошное возобновившееся противостояние длилось уже минут тридцать, итогом которого для Слепней стало удерживание одной из позиций и скорый прорыв к второй линии обороны, а вот для наёмников это время принесло не много результатов – из двухсот пятидесяти препятствующих им тварей в живых оставалось две трети.

Энлилю почти что удалось восстановить целостность щитов первой линии обороны. Он помог стоящим в резерве установкам влиться в общее силовое поле и практически пресёк поток вражеских истребителей. Дыра уменьшилась, для её заделывания не доставало ещё одного крупного корабля или структуры. Один из запасных галеонов второй стенки был готов переместиться к первому рубежу щитов. Он практически подошёл к точке сцепления, когда к пробоине приблизились более внушительные силы противника. Герметичность силового поля поддерживалась только энергией Энлиля, и если атака в этом секторе небольшой авиации была сравнима для наёмника с едва заметными уколами, то неожиданный град габаритных установок уже походил на ножевые ранения. Будь для командира это единственной задачей, ему бы удалось дождаться сцепления галеона с остальными судами, но Энлилю приходилось ещё и отбиваться от Слепней. Контактов оказалось чересчур много, разум наёмника не выдержал, дал слабину, а через миг из-за этой оплошности уже чужие цепи овивали его сознание. Не дав галеону каких-то двух секунд до воссоединения щитов, Энлиль невольно отступил, оголяя брешь.

Быстро справившись с собой, предводитель наёмников вернулся в строй, но было уже поздно. Проделанная работа была уничтожена, подошедший для сцепления галеон крушился изнутри, разрываясь на крупные фрагменты, а скопившаяся у небольшой бреши вражеская авиация выводила вперёд три неманевренных лазерных орудия, мощность которых превосходила все уже сделанные и не сделанные выстрелы вертящейся в секторе малогабаритной авиации. Энлиль успел уничтожить две установки из трёх, но последней удалось произвести прямой выстрел. Длинный синеватый луч, тонкий у основания и более размытый по мере удаления, просочился сквозь пробоину в обороне, пронизывая остатки разрушенного галеона и врезаясь с обратной стороны силового поля. Встретившись с преградой, беспрерывный луч завибрировал по невидимой поверхности щитов, растекаясь в стороны и накаляя окружающее пространство.

Энлиль нацелил в установку ещё один удар, но энергию, жертвуя собой, перехватила группа Слепней. Командир ринулся к орудию сам. Встретив на пути истребители, он юркнул в другие слои пространства, сделал короткое перемещение и практически достиг установки, вынырнув в её тылу. Ещё проявляясь, Энлиль вновь нанёс удар. Опасаясь, что и этот выброс энергии будет перехвачен, командир не рассчитал силу, израсходовав с ходу слишком много внутренних ресурсов. Преграды не было, удар достиг установки, сметая орудие, стоявшие рядом авианосцы и мелькающие мелкие суда. Не насытившись лишь этим, он докатился и до первой линии обороны, врезавшись в республиканские щиты. Эта нечаянная «помощь» лишь усугубила состояние атакованного сектора, хоть и отвела на время от него действующие опасные установки противника.

Энлиль попытался что-то исправить, быстро отдав часть собственной энергии на восстановление повреждений. Его вмешательство начинало приносить плоды, и даже зияющая брешь вновь стала сужаться, но командир опять не сумел завершить начатое. Значительная растрата сил понизила его бдительность, наёмник почувствовал приближение Слепней, но не смог просчитать их число. Ожидая атаки двух, может, пяти-шести или небольшой группы рабов, Энлиль внезапно столкнулся сразу с сотней первородных существ, той самой группой, которая отделилась от общей армии ещё в самом начале этой битвы.

Такой большой массой пришельцы не атаковали со времён своих попыток пробраться в галактику. Им по-прежнему было трудно долго действовать сообща, сохранять единство разума, но недлительного союза хватило на то, чтобы сбить Энлиля с толку. Пока командир поспешно переводил всю энергию в защиту, закрываясь от объединённого нападения, рабам удалось провернуть то, что до этого с ними проделывали сами наёмники – часть из них незаметно и крепко опутала пространство вокруг Энлиля, отрезая тому возможность перемещаться, остальные в едином порыве вцепились в самого наёмника. Прекратив посылать в того удары, они постарались обездвижить его. Тысячи тонких связей непрочными сетями падали на Энлиля, всё больше замедляя его движения. Он мог их разорвать, но на это требовалось время.

Ему не дали возможности опомниться. И до того, как недолговечный союз между тварями начал рушиться, сотканные сети подхватили наёмника, вырвав из его укрытия, явив миру. Запутавшись в них, постепенно раздирая паутину чужих мыслей, Энлиль попутно заметил, что единая воля рабов куда-то тащит его. Далее последовало резкое перемещение. Физическое тело командира на огромной скорости упало на что-то твёрдое.

После падения связь немного ослабла, и Энлиль смог осмотреться – его выбросило на поросшие разнотравьем холмы пригорода одного из регионов мегаполиса Аккада. Рабы последовали за ним на планету, вновь быстро окутывая пространство вокруг командира. Несмотря на полученные раны, Энлиль ещё был способен убежать, повредив такие хлипкие преграды, но, похоже, рабы были готовы терпеть связь друг с другом, лишь бы не отпускать его. Они вновь объединили сознание, возобновив удары и не прекращая наращивать свою сеть вокруг попавшегося пленника.

Плотность связей была уже столь существенна, что командиру не удалось даже дотянуться к мыслям Энки. Сознание друга ощущалось размытым далёким пятном, и Энлиль не имел понятия, происходит ли с напарником то же самое, или он оказался более расторопным, не дав остальным Слепням так нахально себя окружить. Командир ещё раз попытался дать товарищу сигнал, но постепенно боль от полученных увечий всё основательнее вытесняла из его мыслей другие импульсы.

До того мгновения, когда разум Энлиля полностью проникся сумятицей и криком, а реакции хватало только на машинальное отражение ударов, предводитель наёмников сумел отметить, как объединённая сила Слепней стекается к трём наиболее превосходящим всех остальных рабам. Эти существа, похожие внешне, как на подбор светлокожие, постепенно материализовались поблизости, и именно через их сознания прокладывалось русло совокупной энергии, формируясь в комки ударов.

Три раба с силой сотни им подобным медленно и терпеливо тянулись к основанию жизни наёмника. Вобранная ими мощь прицельно точно достигала слабеющей защиты Энлиля. Наёмник повторил попытку телепортации, но пронизанное сетями пространство оказалось пружинистым и достаточно плотным. На долю секунды командир увяз в чужих цепях, и пока выпутывался, очередной удар одного из трёх Слепней настиг его, попав в затылок и разнеся всё тело. Не имея возможности убежать, сущность Энлиля вновь воплотилась в уже новую физическую оболочку, но и она была практически сразу же уничтожена. Только на четвёртый раз ему удалось прервать эту цепочку, успев закрыться от очередных ударов. Этот цикл дополнительно вымотал наёмника, ещё более снизив его расторопность.

Осознавая, что ещё немного – и он потеряет контроль, Энлиль перешёл в наступление. Закрываясь, он чуть ослабил защиту, направив первый удар в находящегося по центру Слепня. Расходованной энергии было достаточно, чтобы замедлить и ослабить всех стоящих за существом рабов. Но, достигнув белёсого тела, удар произвёл иной эффект, он моментально испепелил физическую оболочку раба и стоящих рядом с ним Слепней. Тройка погибла, но дальше удар не последовал. Соединённое сознание существ вовремя успело отделиться от обречённых собратьев, и так же быстро сумело вернуть на их места новых претендентов. Не успела гарь развеяться в пределах закрытого кокона сетей, как проявились две фигуры. Их внешность Энлиль рассмотреть уже не смог. Новый поток энергии устремился через их тела, и серия сосредоточенных ударов достигла командира. То, что происходило дальше, наёмник уже мало понимал. Все слилось в беспрерывный сгусток яркой всеподчиняющей боли.

Группа вражеских истребителей заходила на позиции для атаки, стараясь целиться в огромные манёвренные двигатели стоящих к ним тылом галеонов, фрегатов и других массивных республиканских военных судов. Они отображались выпуклым вверх клином на радарах следующих за ними с флангов двух эскадрилий небольших штурмовых кораблей. «Дрозды» медленно облепляли бесчинствующую внутри поля щитов авиацию пришельцев. Открывать огонь в такой близости от собственных кораблей было безрассудством, и Сварог, возглавивший ударные эскадрильи часом ранее, пошёл на уступки советам бортового искусственного интеллекта – стрельба на таких участках одобрялась только в крайнем случае и при идеальном наведении, что в условиях открытого космоса и нестабильных скоростей сделать было практически нереально. Их требовалось смягчить любыми способами.

– Выпуск сетей по готовности, – передал приказ он.

Практически вслед за его словами, когда обе группы заняли нужные позиции, а вражеский клин ещё не успел среагировать, между республиканскими штурмовиками возникло редкое, наподобие рыболовной сетки энергетическое поле, связующее корабли между собой. На попавших в такую зону истребителей сеть действовала не так категорично, как обычная снасть на глупую рыбу. Истребители резко замедлялись. Иногда у некоторых из них, тех, что оказывались ближе к дырявым границам сетки, получалось выбраться, но чаще им не предоставлялась такая возможность. Обездвиженный противник быстро попадал на зафиксированный прицел и уничтожался. Отработанный маневр повторялся вновь.

Тактика республиканских групп оправдывала себя в первую очередь из-за ещё сохранявшегося численного перевеса. Вражеская авиация не успевала толком ни прорваться к тылу щитов, ни закрепиться на каком-нибудь участке, но её поток не прекращался, а эскадрильи Хорса и Сварога при всей осторожности и взвешенности в действиях несли невосполнимые потери.

Ширина первой линии обороны ещё держала изначальные полтора километра. Она представляла собой матрицу переплетённых энергией объектов и крупных кораблей, пространство же между ними оставалось относительно свободным для маневра небольшой авиации. Именно в нём, не имея пока доступа к выходу ко второй сфере обороны, продолжали свои нападения прорывавшиеся через бреши клинья противника.

Эти бреши оставались фокусом интересов пришельцев. Как бы ни старались республиканские резервы, заделать первую из них окончательно и восстановить целостность линии не удалось. Когда же стало известно об образовании ещё одного такого прорыва, стало разумно контролировать размеры этих дыр, плотнее заняться попадавшей внутрь авиацией, удерживать до последнего тыл силового поля и уже не тратить ресурсы на окончательное возобновление поддавшихся щитов.

Это было математически обоснованное решение, просчитанное бортовыми программами общего искусственного интеллекта республиканских армий – там, где один прорыв ещё мог быть незакономерным, два представляли собой начало цепочки геометрической прогрессии. Так и вышло, уже через двадцать минут после образования второго прорыва, противнику удалось расковырять в щитах ещё два, на данный же момент их было уже восемь, и, судя по прогнозам программ, стоило готовиться к образованию первого прорыва в тылу силового поля.

Любой новый прорыв увеличивал численность проникающих внутрь сил врага, но расчёты ещё не предлагали менять выбранную тактику малого огня, да и ничего другого противопоставить они пока не могли: резервы постепенно вливались на передовую, сеть подшивалась лоскутами ещё оставшейся в запасе габаритной авиации или незадействованных структур с орбитальной сети Аккада. Этот резерв был далеко не бесконечным. Экономное расходование ресурсов могло только отстрочить сценарий обороны, но не переписать его.

В итоге, когда защита первой линии обороны себя израсходует, сцепленным объектам, в особенности крупногабаритным кораблям, придётся вновь стать боевыми машинами, отойти назад, ко второй сфере обороны, где всё повторится по уже известному алгоритму: попытки прорывов, прорывы, перевес противника, сдача линии обороны. Когда же это случится, будут задействованы протоколы для прикрытия ухода гражданского флота, по сути, бегства внутри мышеловки. И если с виду ещё казалось, что и первая, и вторая сферы обороны способны сохранять своё предназначение часами, то по математическим выводам аналитических программ всё выглядело гораздо пессимистичнее.

Приняв командование манёвренными эскадрильями штурмовиков и истребителей, Сварог с головой углубился в старое ремесло. К его удовольствию, если он что-то и забыл, руки сами ему напоминали, а подсознание выдавало ответы. Какое-то время воевалось легко. Адмирал даже усомнился разок, не кажется ли ему всё происходящее, не модель ли это какого-то затейливого учения, настолько свободными и слаженными оставались его действия и ум. Но по завершении следующего часа беспрерывной мешанины между двумя силовыми стенками первой линии обороны в тело и мысли Главнокомандующего начала просачиваться отвратительная усталость. Обретённый в начале битвы юношеский пыл постепенно улетучивался, уступая место затёкшим мышцам, ноющей от напряжения шее, болевшим глазам. Говорил о себе возраст и непосильное напряжение последних дней. Сварог и сам пока не замечал, насколько вымотанным уже был все эти месяцы, а может, и годы.

Доведённые до автоматизма действия и фразы он выдавал подобно помогающему им в расчётах искусственному интеллекту. Из осязаемых же ощущений и мыслей оставалось только нечёткое эхо, восприятие окружающего пространства, то, что он с таким усилием вбил в себя на уроках Хранителей. Именно это неосознанное Я продолжало цепляться за узнаваемые и непонятные импульсы вокруг, изучать и анализировать колыхания многослойного океана материи. Он чувствовал близость высших существ, иногда даже замечал их тени в своих мыслях и коротких видениях. Но то, чему Сварог стал свидетелем практически в начале своего командования ударными отрядами, было увидено не благодаря его ограниченным познаниям и возможностям.

Немногочисленная группа существ появилась на проекциях, показывая пришельцев по ту сторону второй стенки силового поля. Системы наведения ближайших к ним кораблей сработали автоматически, начав захват небольших мишеней, но вот сам Сварог какое-то время глупо рассматривал парящие в невесомости разных размеров и окрасов тела. Прежде чем он очнулся и одобрил огонь для остальных командиров, существа начали быстро удаляться. Они не исчезали, не становились вновь невидимыми и не покидали прослойки между двумя сферами обороны. Восприятие подсказывало Главнокомандующему, что те серьезно ранены, но и на умирающих существа были не похожи.

Они предприняли несколько попыток образовать проход в тылу первой линии обороны, успели повредить ряд структур и кораблей, прежде чем системам наведения удалось зафиксировать такие необычные цели. Дальше начался обстрел. Существа не спешили убраться из-под первых летящих в них залпов, видимо, не особо боясь разрушительной силы подобного оружия, но прямые попадания заставили их встряхнуться, сорваться с места. Часть из них попыталась переместиться за пределы сфер обороны. Сварог заметил, как их чёткие тела, отображённые сканерами наблюдения, ненадолго исчезли, но тут же появились вновь на небольшом отдалении от прежнего участка. Как ни в чём не бывало, высшие существа принялись за оставленное дело, начав разрушать тыл уже в другом месте. Имеющие возможность миновать своё силовое поле эскадрильи адмирала быстро засекли оставленные цели, вновь нанеся удар.

Сварог не мог судить о степени урона, получаемого пришельцами, но он мог неосознанно слышать издаваемые ими шипящие звуки. Судя по их частотности, удары не слишком мешали, но их постоянство ослабляло и бесило первородных существ.

После очередной прерванной попытки разрушить тыл пойманные залпами рабы огрызнулись. Их было шестеро, преследующих их эскадрилий – двенадцать, по две группы на каждого пришельца. Ответом рабов стало скорое уничтожение восьми десятков единиц штурмовой авиации. После этого им ненадолго удалось затеряться, спрятавшись где-то посередине чистого пространства между двумя сферами обороны. Покинуть же этот слой из-за полученных ран, как предполагал Сварог, они не могли. Единственным выходом для существ оставалось ускорение образования бреши в тылу щитов. Так что к контролю первого силового поля Главнокомандующему добавилась забота ещё и об этой группе рабов.

Гоняться за ними было бессмысленно. Выбор ими участков для атаки и короткие перемещения не поддавались логике, их нельзя было просчитать. Постепенно Сварог вернулся внутрь силового поля, занявшись вылавливанием истребителей и другой авиации недруга, но периодически он получал сведения об атаках существ, их новых попытках завершить прорыв. Таких докладов становилось меньше, а попытки всё более короткими. Рабы заметно уставали.

– Восемьдесят второй сектор, – внятно прозвучал голос бортового компьютера.

Расположение новой атаки находилось в двух секторах от текущего нахождения групп Сварога. Быстро просмотрев показания проекции, Главнокомандующий заметил приближение к опасному участку групп адмирала Хорса и решил присоединиться. Он дополнительно вывел из силового поля две ближайшие к своей эскадрилье группировки и направился к нужному сектору.

Системы наведения заметили рабов раньше, чем Сварог. Приблизившиеся для захвата цели на требуемое расстояние корабли выпустили первый кучный залп. Шестёрка существ в последний момент откатила в сторону, отчего долетевшие до них сжатые лучи плазмы врезались в невидимое силовое поле. Сварог коротко прикрикнул на стрелявших, и последующие четыре залпа сразу всех передовых групп уже не имели опасной для щитов траектории. Они двигались с обеих сторон параллельно границам силового поля, но, практически достигнув существ, отчего-то вновь попали в ту же самую точку. Получившая более мощный вторичный удар небольшая зона щитов на сей раз немного вжалась внутрь, ненадолго обрисовавшись отчётливым матричным рисунком, похожим на пчелиные соты. Впитавшаяся в силовое поле энергия, не имея нужного количества самоотводов, частично обрушилась на удерживающие целостность щитов ближайшие корабли и структуры, стоящий на пути этого потока первый объект отбросило вглубь прослойки.

– Всем группам в этом секторе прекратить огонь! – закричал Сварог.

Докладов не последовало. Системы не регистрировали сбоев и изменений траектории, но результат оставался очевидным – поражённый участок ещё бледно проступал контурами в темноте вакуума. Слиться с невидимыми стенками щитов ему не дали. К полному изумлению Главнокомандующего его приказ был тут же нарушен. Шедшие вместе с ним отряды продолжили стрельбу.

– Прекратить! – практически одновременно закричали Хорс и Сварог.

Но адмиралов никто не послушал. Со стрелявших кораблей вновь не последовало докладов.

Первые пару секунд было ничего не понятно. Казалось, что на авиации одной из эскадрилий Главнокомандующего одновременно сработали все имеющиеся установки. Множество выстрелов полетели в сторону искрящегося силового поля, но примерно треть выбрала самые непредсказуемые траектории. Часть залпов припала на спины впереди стоящих кораблей, часть, прошедшая мимо плотного косяка отрядов, устремилась к находящимся напротив группам адмирала Хорса. Его подчинённые разметались в стороны, пострадали только стоящие в авангарде истребители.

Никто не заметил исчезновения шестёрки рабов. Сварог успел взглянуть на проекцию состояния поражённого участка щитов, но уже в следующий момент проекция не показывала в этом месте наличия силового поля. Суммированный удар разрушил подбитую ранее структуру и отодвинул от сцепки соседние с ней корабли. Получилась небольшая дыра.

Главнокомандующий вновь обратился к группам, но уже посредством бортового компьютера. Он сделал несколько запросов, прежде чем заметил как системы наведения его штурмовика «пытаются» выйти из-под контроля.

– Ну уж нет! – зло прорычал Сварог.

Он вовремя перешёл на ручное управление установками корабля, не дав уже готовым к вылету снарядам покинуть гнезда. Одновременно Сварог резко поднял штурмовик вверх, залетая над всё ещё стоявшими на прежних позициях своими группами. Предчувствие не обмануло адмирала, его эскадрильи молчали ровно столько, сколько для подготовки нового единого залпа требовали все орудия кораблей – пять секунд. На последней секунде авиация выпустила новый рой хаотично направленных выстрелов. И вновь в большей степени пострадали впереди стоящие группы. На это раз количество выстрелов, дотянувшихся до силового поля, было меньше, большинство успели перехватить группы Хорса.

Перед Сварогом стал нелёгкий выбор: он уже понял, что его звенья попали под влияние первородных рабов, а сам он только благодаря хоть какой-то бессознательной защите не дал себя подчинить их воле. Отряд нужно было остановить без промедления, и ещё до того, как истекли новые пять секунд, Сварог холодно отдал приказ на уничтожение. Находящиеся в явном меньшинстве группы не продержались и полминуты.

Попутно Хорс начал стягивать к месту прорыва резервные эскадрильи, но этого было недостаточно. Разгерметизация силового поля означала не только возможность для проникновения вражеской авиации, но и открытый проход для оставшихся первородных существ. У адмирала на миг опустились руки, когда он увидел уже знакомые ему трещинки на, казалось бы, невредимых судах. Ближайшие к прорыву корабли начали крошиться. Разрушения медленно поползли от носовых частей. Корма одного из судов неестественно вздулась, получился безмолвный короткий хлопок. Находящийся внутри судна воздух быстро выносил в открытый космос все незакреплённые предметы. Хорс не заметил среди них тел, понадеявшись, что команда успеет эвакуироваться, но уже в следующий миг судно раскрошилось на сотни фрагментов, превратившись в груду металлолома. Такая же судьба практически сразу постигла остальные два пострадавших судна.

Дыра в силовом поле значительно расширилась, хоть и была полностью захламлена остатками погибших кораблей. Это не стало преградой для нашедшей долгожданную лазейку вражеской авиации. Передовым отрядам быстро удалось очистить затор, началось беспрерывное вливание небольших судов. На той стороне их уже ожидали выстроенные в боевом порядке эскадрильи резервов.

Все прицелы были обращены к узкому проходу. Немая стрельба началась по команде Сварога. В одно мгновение небольшой участок превратился в огненную точку соприкосновения двух массивных сил. Он быстро наполнялся ошмётками разбитых судов, потери противника в десятки раз превышали потери республиканской ударной авиации, но пришельцы упорно лезли напролом, не жалея ни себя, ни технику. Совсем ненадолго армиям Сеннаара удавалось сохранять периметры пробоины, но количество брешей в первой стенке щитов выросло до шестнадцати, увеличивая и пропускаемость. Разрушение стоявших поблизости к месту прорыва структур и судов силового поля было лишь вопросом времени. Сколько бы ресурсов ни было кинуто на защиту этих крайних объектов, уже к шестой минуте противостояния они были выведены из строя, а к десятой под удар попали стоящие на очереди объекты. Брешь расширилась до недопустимых размеров. Именно в этот момент бортовые программы запустили протоколы отвода армий к первой сфере обороны.

Внешне всё представлялось иначе: масштабная линия обороны выглядела внушительно, и какая-то одна пробоина казалось несущественной. Но она разъедалась, напоминая пожираемый огнём подожжённый лист бумаги. Получив предложение отступать, Сварог принял его безоговорочно. Первыми отход к внутренней сфере обороны начали стоящие в тылах щитов корабли. Они медленно расплетали связи общего силового поля, вновь становясь грозным орудием республиканского флота. Их пытались обстреливать, но такие громилы были мелкогабаритной авиации не по зубам.

Положение начало меняться, когда пробоины смогли впустить внутрь первые крупные суда и боевые структуры противника. К тому времени отведёнными были только тридцать процентов действующих элементов, остальные же, по мере разрушения сети, всё больше оказывались в условиях открытого, ничем не защищённого пространства. В таком положении автоматически вступали в силу заранее продуманные ходы. Корабли отступали группами, в зависимости от обстоятельств иногда сохраняя между собой общее поле щитов.

Многое удалось предвидеть. В расчёты искусственного интеллекта даже были внесены поправки на участие в битве первородных существ. В силу скудного понимания природы пришельцев расчёты не давали гарантий в выборе стратегий против них, но против наиболее слабых рабов некоторые ходы хотя бы обеспечивали кораблям отступление в относительной целостности.

Сварог и Хорс знали, что они не одни в этой войне. Помощь наёмников они ощущали также неосознанно, как продолжали чувствовать близость высших существ и новые перемены в состоянии пространства. Не то чтобы между ними и парнями установилась связь, но несколько раз в начале противостояния адмиралы отчётливо получали их импульсы и действовал с ними в группе. В последнее время надобность в их участии возросла. Эскадрильи Главнокомандующего помогли добить уже более десятка рабов, причём зачастую стрелявшие штурмовики даже не замечали этого. Наёмники выбрасывали пойманных существ под потоки предназначенных противнику выстрелов, и полуживые рабы погибали быстрее, чем их регистрировали датчики авиации.

Находясь поблизости от сектора, в котором расширялся прорыв, Сварог прикрывал отход очередных группировок. Из занятых его эскадрильями позиций пробоина в сфере виднелась как на ладони. Главнокомандующий увидел движение внутрь пяти судов, практически таких же огромных, как самые большие республиканские галеоны первого ранга и небольшой косяк авиации поменьше. Но и в числе первых Сварог заметил, как китоподобные корабли один за другим от носа до кромки покрылись трещинами, разрушаясь и поглощая своей гибелью идущие рядом суда. Их крушение стало неожиданным для пришельцев. Огромные фрагменты ненадолго заблокировали проход, притормозив наступление не столько затором, сколько произведённым эффектом. Противник увидел в действии своё же оружие, но более внушительное. Практически вслед за первым крушением вдалеке от черты обороны просияла разрушительная яркая вспышка. Её последствия оказались губительными для противника. Какое-то время в армиях пришельцев царил разброд, и никто не решался двигаться дальше. Шанс, настолько важный для завершения отступления, был отыгран.

Отступление кораблей тыла первой линии обороны удалось завершить. Авангард оголился. В нём было уже порядка сорока брешей. Но теперь они не представляли угрозы. Отступившие суда успели влиться в первую сферу обороны, спрятавшись за общим силовым полем, но не присоединившись к нему. Это дало возможность использовать отступившую габаритную авиацию по её главному назначению. Сфера обороны открыла огонь, защищая отход остатков авангарда. Оставшиеся корабли медленно, не теряя последних связей общих щитов, давали задний ход, пока в итоге, достигнув линии обороны, не стали ещё одной силовой преградой.

Вторая сфера обороны получилась гораздо меньшей по сравнению с первой. Внутри неё практически всё пространство занимали гражданские суда, и боевой авиации едва хватало места, чтобы просто развернуться. Так что ударная малая армия Сварога расположилась позади отступившего авангарда. Прикрытые вновь прочными и целостными щитами, штурмовики и истребители так же, как и габаритные суда, рассредоточились по периметру, занимая пустоты между фрагментами силового поля. Молчать не было резона. Главнокомандующий одобрил огонь, и к толстым, заметным за многие тысячи километров лучам галеонов, добавились тоненькие линии залпов орудий манёвренной авиации. Сфера обороны заискрилась как новогодний шар. Её непрекращающийся огонь сметал всё, что хоть близко подлетало к окружности, а заработавшие системы перехвата ещё не скоро дали первым вражеским залпам достигнуть поверхности щитов.

Это была передышка. Сварог воспользовался ею, чтобы собрать отчет о положении армии. Отсортированные бортовым компьютером доклады его нисколько не обнадёжили. Если сфера обороны и смотрелась угрожающей и неприступной временной крепостью, способной выстоять чуть ли не месяц, то по результатам анализа её общей энергии оказалось не больше, чем на сорок минут подобного режима атаки-перехвата-защиты. Некоторые структуры и корабли возможно и имели запасы, дающие им больше времени, но Сварога интересовала только долговечность обороны, её способность оставаться в сцепке.

Поразмыслив, Главнокомандующий поделился отчётом с Хорсом, но для остального командования заявлений делать не стал. Адмирал только передал приказ фиксировать цели, прежде чем выпускать заряды. Прицельная, экономная стрельба не решала проблемы. Подумав, Сварог прикрыл глаза, пытаясь полностью отвлечься. Нужно предупредить наёмников, почувствовать их. Главнокомандующий особо не рассчитывал на вмешательство его помощников, не веря, что им под силу что-то кардинально изменить, но, возможно, в условиях вновь цельной обороны они смогут открыть ещё один портал, вывести отсюда хоть сотню тысяч гражданских судов. Он ни на минуту не забывал, что все они уже побеждены. Сварог хотела дать армиям достойный финал, не жалкое метание перед многочисленным врагом. Незнание своей слабости ещё сохраняло в солдатах собранность и силу духа. А что же до самого Главнокомандующего, то он упрямо понимал, что не может позволить себе остановиться и ничего не делать.

Размеренное дыхание постепенно утихомирило военную возбуждённость. Сварог окунулся в тишину своих мыслей. Ощутить точное местоположение парней он не был способен, но поверхностно чувствовать наёмников научился, и за последние часы этот контакт обострился. Он просто знал, что они где-то есть. Дотянуться сразу не вышло. Сварог начал медленно передавать короткое предложение. Он не просил помощи, адмирал ставил наёмников в известность, хоть отчасти догадывался, что тем известно гораздо больше, чем ему.

Первое, что нащупало сознание Сварога, была теплота, несколько сгустков необычной теплоты. Он начал машинально пересчитывать их, но постоянно сбивался, сгустки двигались, иногда медленно, иногда скачкообразно, и неразвитый разум Главнокомандующего не имел никаких шансов детально уследить даже за одним из них. Но о примерном положении было что сказать – перемещения оставались в пределах сферы обороны, внутри. Значит, наёмники были совсем рядом.

Сварог расстроенно нахмурился, он-то ожидал заметить их на передовой, где те все эти дни и находились, но, по-видимому, не одним армиям требовалась передышка. Лёгкое разочарование или досада пронеслись в мыслях адмирала. До этого момента он считал их чем-то несокрушимым, по крайней мере, в этом его убедили Хранители. Он не стал винить парней, но понимание того, что оба они пусть и другого уровня, но всего лишь солдаты, сильно отрезвило Главнокомандующего.

Неожиданно он чётко понял – никакого портала не будет. Не потому, что у наёмников на это уже не осталось сдержанности и сил. Сварог ясно, другими глазами, заглянул внутрь сферы обороны. Проход в ней не поместился бы, даже если бы он приказал увеличить радиус сферы в два раза. Для него всё равно не хватило бы места, а для расширения сферы не хватило бы армий.

Несостоявшийся контакт можно было прерывать. Сварог сомневался, что его услышали, но ответ ему был и не нужен. Сознание адмирала могло вынырнуть. Сварог не спешил возвращаться к оставленному монитору и сканерам. Он прекрасно знал, что там увидит: оборону, которая начала потихоньку сдавать, системы перехвата, уже не способные улавливать все залпы, и направленные в сторону противника орудия, запасов энергии и снарядов для которых становилось всё меньше. Быть свидетелем того, как искрящаяся залпами сфера постепенно замирает, опустошая резервы, он пока не хотел. Вместо этого Главнокомандующий продолжал подсматривать за многомерным пространством и мелькающими в нём сгустками энергии и тепла.

Как маленькие искорки, они ненадолго касались его мыслей. Здесь, среди бурлящих переменами покрывал миров, происходящее рисовалось далёким и нереальным, кривым отражением в битом зеркале. Куда величественнее и ужаснее в сравнении с битвой ничтожных муравьёв был волнительный шторм материи пространства. Сварог не мог ощутить и малой доли этого разворачивающегося вокруг галактики и его Солнечной системы действа, но его привкус оживлял воображение.

Тёплые сгустки витали всё ближе к мыслям Главнокомандующего, Сварог не замечал практически ничего, кроме нависающей над ними тяжести чего-то непостижимого. Здравый смысл хотел сбежать от открывающейся картинки, но пытливый ум, минуя естественный страх перед неизвестным, оставался подсматривать дальше. Будь адмирал более опытным и умелым в обращении со своим разумом, он бы давно заметил несоответствие: перемещений было слишком много, эти следы не могли оставить только наёмники. Сварог этого не понял. Полагаясь на ещё не разрушенное энергетическое поле, на относительную безопасность внутри сферы, Главнокомандующий непростительно ослабил бдительность.

…Боли он не почувствовал. Удар был умелым. В одно касание он переломал адмиралу половину костей, но тело так и не издало ни единого звука. Последний вздох застрял где-то в глубине глотки, рядом с вывихнутой шеей командующего.

Вряд ли ум адмирала понял то, что произошло: ни приближения яркой и одновременно бесцветной вспышки энергии, ни последующего смертельного прикосновения чьих-то на мгновение появившихся рук, ни происшедшего после крушения «Дрозда». Разум Сварога ещё оставался за пределами тела: перед сжатой темнотой лютующего пространства.

Там он и угас, медленно влившись в темноту.

Начало прорыва в первой линии обороны Энки встретил в малорезультатиных метаниях. Энлиль исчез из его мыслей, исчез полностью, словно его кто-то стёр. Это произошло так быстро и внезапно, что наёмник ещё какое-то время продолжал по инерции отбиваться от вертевшихся поблизости Слепней и попутно пытаться сохранить диаметр пробоины. Они делали это в связке с командиром, каждый со своей стороны. Пробоина была уже практически восстановлена, когда в сознании наёмника резко оборвалась нить связи с напарником.

Растерявшись, Энки внутренним голосом позвал друга. Ощущения смазались, Энлиль в них как будто не существовал вовсе. Его сознание растаяло, не отбрасывая ни тени следа, ни оттенков последних эмоций. Всё это до ужаса походило на то, что Энки уже неоднократно замечал в гибнувших первородных рабах. За миг до энергетической смерти они также исчезали, лишь изредка оставляя после себя пустые и обезображенные физические тела. Оболочки ещё какое-то время сохраняли остаточное живое тепло мёртвых владельцев, Энки не мог ощутить этого в друге, но многое указывало на гибель Энлиля.

Позволить себе прийти к такому выводу наёмник не смел. Несколько терпимых ударов вывели его из скованной неподвижности. Энки машинально разделался с подобравшимся слишком близко Слепнем, но покоя ему не дали. За ним начали увязываться первородные рабы. В их рой вбивались другие Слепни, преследование росло. Поначалу наёмник отбивался, успел нескольких уничтожить и ранить, но простой смертный страх за товарища не давал сосредоточиться на ударах. Чтобы отделаться от рабов, наёмник пустился в перемещения, но из-за видоизменившегося, ставшего словно непроходимой стеной пространства вокруг Солнечной системы, совершить скачок на приличное расстояние не удавалось. Постепенно Энки собрал в своём хвосте до сотни Слепней. Первородные рабы следовали за ним как нить за иглой. Наёмник был проворнее и быстрее, но твари упорно мелькали позади. Они объединились, наиболее сильные вели слабых, те, кто восстановил способность к перемещению, таскали за собой остальных. Такой заново обретённый союз мог бы насторожить Энки, но он ещё не был способен рационально всё оценить. Попытки нащупать сознание Энлиля не приносили результатов.

В череде метаний незаметно текли минуты, оборона получала новые бреши, помочь в их устранении было некому. Всполошился Энки лишь после ощущения полного прорыва в сфере обороны. Он по-прежнему таскал за собой десятки рабов, но далеко не всех. Не будь наёмник настолько дезориентирован исчезновением командира, преследователям не удалось бы так назойливо перетягивать внимание на себя. Потеряв опору под ногами, пытаясь заметить Энлиля, а не то, что происходило под носом, Энки достаточно долго бездействовал. Прорыв внутрь уже начался, и мимолётной оценки положения было достаточно, чтобы заметить необратимость повреждений обороны. Отступление тыла протекало вяло, армиям требовалась поддержка.

Энки сделал ещё одно перемещение, выныривая, высвободил удар по шедшим позади Слепням. Привыкшие к его пассивности твари прозевали опасность, не ожидая подобного. Удар забрал жизни практически всех впереди идущих рабов. Остальные успели уйти в стороны, преследование поломало строй и связи между собой.

Энки быстро воспользовался недолгой свободой. Выбирать мишени ему было некогда, он несильно ударил в самый эпицентр порыва, угодив в крупногабаритную технику пришельцев, но этого было мало. Не став дожидаться последствий, наёмник переместился к подходящим эскадрильям противника. Чтобы действительно задержать наступление, требовался удар повнушительнее. Собиравшиеся в этом секторе армии пришельцев как раз ещё сохраняли плотный строй, только готовясь распределиться между брешами в обороне. Колонны шли медленно и ровно, на всё у него было не более пары секунд. Энки уже чувствовал приближение Слепней, он знал, что всё равно сейчас получит расплату за свою медлительность, но закрыться полностью не успел. Создав примитивный щит вокруг себя, Энки выпустил практически всю доступную энергию в сторону надвигающихся к брешам крупногабаритных армий пришельцев. Толчок выдался внушительным, достигнувшая цели сжатая энергия на миг обрела свойства нейтронной звезды, втягивая в себя всё, что попадало в образовавшийся трёхкилометровый радиус. Пресытившись, она коротко изрыгнула перемолотый хлам, завершив всё ослепительной, похожей на косу жнеца вспышкой. Её длинные лезвия во всех направлениях рукавами вылетали в стороны, скашивая и разбивая на части попадавшиеся отряды. Ни одна травинка не уцелела в эпицентре жатвы, но и рассеиваясь, теряя мощность и убираясь в даль тёмного космоса, вспышка ещё успела вывести из строя добрую половину уцелевших армий.

Наёмнику не удалось оценить всю разрушительную масштабную красоту своего удара. Практически вслед за этим Энки накрыла волна чужой силы. Тонкий щит треснул, не выдержав объединённого удара рабов. Сознание наёмника покрылось его воплем. Боль оказалась невыносимой, она вогнала наёмника в новую череду неконтролируемых перемещений.

Лихорадка ранения выжигала любые мысли. Энки не мог думать не то что о происходящем вокруг, но и о самом себе. Только случайность уберегла его от новых подобных массированных ударов. Наёмник не заметил промахов своих преследователей, даже когда сжатая сила пронеслась ощутимо рядом. В итоге Слепни попросту устали. Им требовалась очередная остановка, возможность пополнить запасы энергии. Они оставили свою измотанную мишень, откатив где-то на орбиту пятой планеты, но и после этого Энки ещё не скоро заметил их отсутствие. Он нырял в пространство и убегал от самого себя, пока мысли хоть отчасти не очистились от мучительных импульсов.

Когда же наёмник решился остановиться, его сбивчивый ум неловко пробирался сквозь полученные увечья, обшаривая всё вокруг. Энлиля не было. Не стало и первой линии обороны. Вместо неё получился плотный боевой шар из остатков республиканского флота. Чувства путали наёмнику мысли, в них была пудовая усталость, но восстановление продолжалось, медленно новые раны обрастали шрамами, сущность подпитывалась остатками доступной внутри Солнечной системы энергии. Кольцо вокруг всё более сжималось, и преобразившееся, одеревенелое пространство упорно давило со всех сторон. Оно было чужим, опасным. Энки и в голову не пришло попытаться ещё раз миновать эту надвигающуюся стену. Контакт с ней бил не хуже объединённых первородных рабов. Но вот на самих Слепней аномалия действовала противоположно, близость со своим Владыкой будила в них всё новые и новые силы, многие твари крепли, возвращая в свой арсенал ранее недоступные им возможности. Они казались практически свободными, наёмники же всё больше походили на рабов.

Энки, как мог, сосредоточился на поиске напарника. Он спешил, на восполнение сил Слепням требовалась уже не так много времени, и те вскоре должны вернуться. Наёмник помнил последнее местонахождение командира, этот участок теперь занимали крупногабаритные полувоенные суда пришельцев. След Энлиля обрывался, напоминая скачок, но выхода из перемещения наёмник не ощущал. Приходилось рыскать вслепую, без ориентиров.

В запасе оставалось до минуты – практически целое столетие для одарённого разума, который ещё служил наёмнику. Однако и таких умений оказалось недостаточно. Энки едва успел обшарить космическое пространство внутренней Солнечной системы, когда заметил осторожное подкрадывание Слепней. Полные новых сил, твари медленно окружали наёмника, явно готовясь к его перемещению. Показалось ли Энки, или он заметил в них новые преображения: окрепшие злые души, и ещё что-то из прежнего, – чувство удовлетворённости? Рабам вновь нравилось творить жестокое безумие, они вели себя столь же нахально, как и в те дни, когда их армия ещё не понесла первых потерь от стычек с наёмниками, а в их рядах присутствовали могущественные Оборотни.

Энки с отвращением и страхом понимал их мысли. Они ждали своего Владыку, умело изображая преданных псов. Он уже был способен видеть их, в этом Энки не сомневался, ведь и сам ощущал на себе взгляд Тёмного Кочевника, и каждый раб старался отличиться перед ним, заслужить кость помясистее, порадовать повелителя красочным представлением. Все это: битва, уничтожения, всё было ради утехи их Владыки. Энки вдруг осознал это настолько ярко, что ему почудился одобрительный чужой смех. Все они были его развлечением.

Понимали это и Слепни. Они намеренно долго, как в постановочном выступлении, вертелись вокруг наёмника, предоставляя тому право сделать ход первым. Энки хладнокровно не реагировал. Какая-то часть его сознания продолжала ощупывать пространство в поисках Энлиля. Космос был пуст. На мгновение в поле зрения Энки попал Аккад.

Наёмник зло чертыхнулся.

– Дурень безмозглый, – тихо прошептал он.

Не догадаться исследовать объекты системы мог только кретин. Наёмник хотел было заняться планетами и спутниками, но отдалённые импульсы перетянули его внимание. Не сводя бдительного взгляда с вертящихся поблизости Слепней, Энки проследил за эпицентром импульсов. Все они клубились внутри укрепившейся сферы обороны. На миг Энки принял их за быстрое перемещение друга, Энлиль действительно был способен двигаться с подобной скоростью, но, прощупав следы, наёмник не обнаружил в них энергии товарища. Импульсы принадлежали Слепням.

Сначала Энки усомнился в своём открытии: как рабы могли проникнуть через щиты? Обладающих подобными навыками он выловил и убил собственноручно, а среди остальных, даже с учётом возрастающей власти этих существ, подобных ещё не было.

Недоверие к собственным выводам недолго коробило наёмника.

– Энки, ты полный дурень, – уже во второй раз за столь короткий период окрестил себя он.

Всё стало понятным. Слепни не проникали через новоиспечённое силовое поле, они действительно ещё не были способны на преодоление такой энергетической преграды. Их туда доставили, и не кто-нибудь, а сами же республиканцы. Отступавшие корабли не могли заметить скрывшихся на палубах первородных существ, как не мог их заметить и сам Энки. Он-то зализывал собственные раны, убегая от ударов. В итоге около двадцати Слепней вертелись теперь в самом сердце обороны.

Наёмник осторожно подался вперёд, готовясь к скачку внутрь сферы. Требовалось спешить. Вокруг него в разных слоях пространства не покидали своих постов его преследователи. Их численность поредела. Оставшихся было чуть больше пятидесяти, но это были объединённые умы. Энки отчётливо видел тонкие связи, рабы переплетались сознаниями, уступая право на свою жизнь и силу более превосходящим существам. Их цепкие, внимательные глазёнки, казалось, следили за самими мыслями наёмника, едва он пошевелился, как по их спинам пробежала дрожь общей силы. Готовые к рывку, твари ждали.

Энки следовало бы проявить изобретательность, как-то перехитрить своих стражников, но внезапные частые вспышки внутри сферы обороны подстегнули его. Находившиеся внутри щитов корабли загорались как свечки, неестественно слабые водородные взрывы перемалывали их в пыль, поглощая в себя ближайшую авиацию. И малая часть таких вспышек обеспечила крушение линии щитов, во многих местах прорыв оказался настолько глубоким, что напрямую вёл к гражданским судам внутри сферы. Несколько взрывов коснулись и их. Заметив это, Энки необдуманно скользнул в пространство. Его перехватили практически сразу после неудавшегося перемещения. Поймавший его удар был не таким сильным, как предыдущий. Стиснув зубы, наёмник совершил ещё один скачок. На сей раз он достиг цели. Оказавшись внутри постепенно теряющей обороноспособность сферы, Энки дотянулся до не среагировавших на его появление Слепней. Устроенные ими взрывы истощили существ, никто не сопротивлялся, никто даже не заметил его приближения. Сила наёмника коснулась каждого. Убил ли он их или только ранил, этого Энки уже не видел. В него впились сотни острых импульсов, обволакивая, сжимая.

Облегчение пришло ненадолго. Слепни слегка ослабили давку, но лишь затем, чтобы проворнее вцепиться в наёмника. Перемещение. Миг, и Энки погрузился в почву, сминая и плавя выбросом землю не хуже небольшого метеорита. Едва оглядевшись, он заметил груды разбитого Аккада. Уродливая поверхность ещё недавно красивой планеты пыхтела гулким жаром. Десятки Слепней испускали его, кружась в воздухе, исчезая и возрождаясь красочными всплесками энергии. Все их помыслы, каждый удар были обращены вниз. Интуитивно Энки напрягся, ожидая порции и для себя, но слившиеся воедино Слепни, казалось, не заметили появления наёмника.

Всего доля секунды потребовалась, чтобы вглядеться внутрь сдавленного, похожего на энергетический кокон шара.

– Энлиль, – одними губами прошептал наёмник.

Командир был там, совсем рядом, отделённый и такой же недоступный мыслям. Энки не ощущал его, будто друга по-прежнему не существовало вовсе, но это был он.

– Энлиль!!!

Энки во всё горло позвал напарника. Он успел заметить лишь вялое движение командира. Тот отбивался от нависавших рядом существ. Его заслонили. Стена из мелькающих Слепней сгустилась.

Метнувшись к другу, Энки уже не смог ничего рассмотреть. Он не сделал и шага, уткнувшись в свою собственную стену. В момент всё заволоклось, отрезая пространство вокруг, словно остался только этот жалкий кусок. Ударив, Энки практически раскрошил преграду, но собравшиеся вокруг него Слепни быстро стянули трещинки, ещё надёжнее запирая наёмника внутри.

Он не успел закрыться. Волны объединённой силы обрушились чередой нарастающих гребней. Они срывали с его души последние слои защиты, заставляя купаться в боли. Энки не слышал собственного крика. Ни связной мысли, ни одного образа, как слепой, он отбивался, но замкнутая внутри энергия редко попадала в цель, всё чаще раня своего же владельца.

В какой-то момент его существование свелось к одному единственному инстинкту – выжить.

Всё смешалось, утратило краски.

Рёв набирал мощи, как юный ветер, распирающий басистые лёгкие. Этот шум казался диким на фоне отблесков в небе. Далёкое немое сражение в космосе искрилось разноцветными огоньками, но никто и не думал смотреть на них. Начавшееся истребление не занимало разъярённых Слепней.

Для них существовали лишь две цели.

Две ненавистных сломленных цели…