В шаге от бездны

Глава 13

– Адмирал-командующий, опять затихли!

Доклад застал Хорса на переходе с командной на нижнюю смотровую боевую палубу, и гам от работающих корабельных энергетических генераторов заставил его переспросить.

– Всплески вновь прекратились, – ответили ему. – Молчат вторую минуту.

Хорс кивнул, и, оставив обход незавершённым, поспешил на командный мостик. Добежав до объёмной проекции боевых действий, адмирал выбрал участки гамма-всплесков на поверхности орбитальной сети, увеличив их детально. Последняя преграда подрагивала от полномасштабной осады, поглощая колоссальные объёмы энергии, но настораживали Хорса не столько обильность и плотность наступления авиации захватчиков, сколько неожиданные, непонятные затишья на некоторых участках сети, где, как он уже догадывался, действовали первородные, не показывающиеся на глаза, пугающие его до неприличия существа. Адмирал никому ни на йоту не демонстрировал своего страха, догадываясь, что наблюдающие за аномальными зонами военные и эксперты наверняка не меньше его самого поддаются этому естественному чувству перед неизвестным и неизученным фактором. Так что, прекращение явных действий противника такого рода вызывали значительно большее беспокойство, чем их энергетические удары. Ни Хорс, ни его штаб не имели представления, что за собой скрывают подобные периоды спокойствия в рядах невидимых существ.

Про себя адмирал думал: лучше бы пришельцам и дальше продолжать крушить щиты орбитальной сети. Их натиск негативно влиял на состояние обороны, но Хорс хотя бы мог положиться на аналитику и расчёты запаса прочности, которые обещали Галлии выдержку ещё на три часа. А так, когда наступала такая бездейственность, адмирал терялся, не понимая, радоваться ему, или напротив, заново пересчитывать и умышленно уменьшать потенциал щитов, предугадывая возможные решения невидимых рабов.

Молчание тем временем растянулось уже на десять минут, что позволило мощностям сети подкорректировать бреши и повысить плотность с критических восьмидесяти пяти процентов до девяноста двух. По сути, атаки авиации на шестую орбитальную сеть практически не нанесли вреда умеющей подстраиваться и перерабатывать поглощённую энергию защите, а наземные установки успевали восполнять недостачу, и только сконцентрированные лавины сжатых всплесков дробили обороноспособность последней преграды. Оттого даже незначительные перерывы без таких всплесков позволяли обернуть успехи пришельцев на пользу обороны. И в этом состояла главная алогичность действий противника: когда нужно давить и давить, рабы попросту останавливались, что ещё больше тревожило командный штаб.

Некоторые эксперты в силу своих познаний предполагали, что неизвестный враг не так вынослив энергетически, как казалось поначалу. Несомненно, то, что творилось с щитами в районах их ударов, явно демонстрировало силу, какой, как думал Хорс, обладали, пожалуй, только все Хранители вместе взятые, а это немало. И, возможно, противнику просто не хватало энергии для завершающего рывка – ослабления щитов настолько, чтобы их плотность упала ниже якобы непреодолимых восьмидесяти процентов и более не являлась квантово цельной во всех слоях пространства. Такие выводы были лишь жалкой попыткой осмыслить тактику и пределы высших существ. Положиться на них никто не мог.

Образовавшееся бездействие рабов прекратилось. Системы зафиксировали нарастающую гамма-активность, вылившуюся в несколько идущих подряд всплесков, поле щитов привычно прогнулось вглубь сети, и Хорс, неожиданно для себя, натружено, с облегчением вздохнул. Давление на щиты возобновилось, противник принялся за оставленное им дело, а адмирал, успокоившись, уже вникал в ход подготовки отхода из Галлийской системы.

Его доклад на Аккад о скором отступлении и вмешательстве в осаду первородных рас разбередило высшее руководство страны. Но сколько бы Верховный Главнокомандующий Сварог и последняя из оставшихся представителей первого эшелона власти Верховный Правитель Александра ни выпытывали у Хорса новых и новых подробностей наступления, характеристик врага, тактичных решений, сколько бы ни упрашивали продержаться хоть на пару часов дольше, адмирал-командующий неизменно остужал их пыл. В конце концов, после длительных препирательств до них обоих дошло, что и четыре часа вместо запрашиваемых десяти – уже подарок небес, а вынужденная сдача Галлийской Солнечной системы – действительно неизбежное событие, до которого оставалось уже меньше трёх относительных часов. Уяснив новый порядок вещей, Главнокомандующий и Правитель оставили адмиралу его поприще, полностью переключившись на и без того отстающую по всем графикам аккадскую эвакуацию. Хорс же занялся своей.

Он не собирался доводить оборону до фатальных крайностей и высиживать в Галлии до тех пор, когда шестая орбитальная сеть продырявится. Уходить следовало ещё до первых пробоин и, желательно, внезапно – тогда, когда противник ещё не будет предполагать сдачи планеты. Беря в расчёт то, что выводить Хорсу предстояло немалую сборную армию, эффект внезапности вряд ли продлится долго. Но в запасниках адмирала-командующего ещё оставались не растратившие боевую мощность беспилотники, которыми он и собирался пожертвовать, выставив авиацию в авангард и по бокам трёхколонной схемы отступления. Завидная манёвренность небольших истребителей обеспечит колоннам выход в стратосферу и переход на сверхсветовые режимы, а покрывала гиперпространства и без того послужат флоту надёжным укрытием до самого прибытия в Аккад, главное только – успеть в них нырнуть.

Эвакуированное местное население уже находилось на выбранных транспортно-военных кораблях, большая часть персонала и освободившихся в ходе осады военных постепенно также переходили на суда. В конечном итоге, Хорс рассчитывал остаться в рядах последних, кто примкнёт к колоннам, и до присоединения его командного корабля все остальные единицы авиации должны отрапортовать о безоговорочной полной готовности к отлёту.

Ситуация складывалась так, что адмирал не имел возможности кого-то ждать или спасать зазевавшихся и отставших, о чём заранее были оповещены все командиры и командные составы судов. Предписание выглядело жестоким, но того требовали обстоятельства – экипажи каждого судна должны осознавать, что уход в составе колонны – это единственный, причём, маловероятный шанс добраться до Аккада. Если же корабль или звено по тем или иным причинам отстанет или не успеет подготовиться к межпространственному манёвру, судьба его, фактически, будет решена, и надеяться на подмогу не стоит. Никто за отставшими не вернётся.

Данный приказ не являлся новостью для экипажей, его оговаривали ещё на Аккаде, вспоминая на всех советах командных чинов, но волнение от него, в частности, из-за несдержанности гражданских, всё равно давало о себе знать, создавая незначительную толкучку возле трёх пунктов сбора кораблей и заставляя некоторых командиров звеньев ссориться друг с другом из-за медленного использования наземных установок и подготовки судовых межпространственных двигателей. Вряд ли кто-то хотел задерживаться в Галлийской системе, однако Хорс недовольно начинал отмечать приметы возможной паники, которая грозила возникнуть из-за развивающейся суматохи, атак неизвестного противника и вынуждено уменьшенного запаса времени прочности щитов. Дабы разломать плацдарм для размножения губительной паники, адмирал поручил своему штабу как-то занять экипажи уже готовых и готовых наполовину к отлёту судов. Пока его подчинённые давали неуместные, а порой и нелепые задания, по типу внеурочной проверки припасов или отработки личным составом чрезвычайных ситуаций, Хорс зачитывал короткое обращение к эвакуированным жителям планеты и спутников.

Закончив призывать оных к порядку, адмирал подал знак прекратить оповещение на всех судах. Подействовали ли его суровые увещевания, Хорс не знал. Впрочем, с экипажами всё обстояло проще: получив задания, у них просто не оставалось минутки для посева смуты, да и успокоить дисциплинированных, вышколенных военных всегда было проще, а вот взбаламученное население… Тут адмирал был даже рад, что жителей, пожертвовав любыми удобствами, поместили на отдельные корабли.

Попутно продолжали подтягиваться экипажи оставленных в качестве батарей галеонов, других крупногабаритных судов, персоналы большинства станций и застав шестой сети. На передовой оставались только незаменимые работники и приставленное к ним сопровождение. Где это было возможно – переходили на удалённое управление или автономное, оставляя структуры на попечение шаблонного, но не глупого искусственного интеллекта.

Осада сети обострялась, накалившись до предела. Прогибание щитов достигало уже ста метров и затрагивало встряской практически все структуры, а плотность поля опять покатилась вниз. Закончив с проверкой отчётов по состоянию готовности судов к эвакуации, Хорс вернулся к проекции, демонстрирующей планету, покрывающую её сеть и самые значимые наземные военные и промышленные объекты. На выбранных участках всё искрилось, а невидимая для глаз материя щитов как-то ненадёжно пузырилась и вилась словно лента. Потом возникла короткая заминка, и адмирал чуть было не принял её за новое затишье. Но всё расстопорилось меньше чем через минуту. Только впредь количество участков атаки первородных рабов сократилось до одного. И несчастный выбранный ими клочок сети будто засветился, подвергаясь увеличившемуся втрое давлению.

– Система перераспределит энергию? – поспешно осведомился Хорс.

То, как наглядно заколыхались щиты осаждённого участка, не на шутку обеспокоило адмирала.

– Показатели в норме, – ответили ему.

Щиты моментально автономно перестраивались, перетягивая резервы энергии на восстановление в наиболее поражённых местах. Массированное наступление невидимых существ чуть было не довело плотность материи до недопустимого показателя, но орбитальная сеть выдержала, а управляющий ею механизм по типу «Синтетический разум», превосходящий любой действующий в галактике искусственный интеллект, сумел без подсказок подыскать выход до того, как непонятная субстанция проникла через бреши в обороне.

Максимально детализировав запечатлённый процесс атаки, Хорсу даже удалось рассмотреть попытку этого проникновения, проходящего за пределами трёхмерности мира. В повторе демонстрации проекции всё выглядело как сжатые вспышки, но некоторые из них отличались просто-таки непостижимой сжатостью и небольшим объёмом. Отдалённо так выглядели ауры энергетически сильных Хранителей, но только отдалённо. То, что представало перед командным штабом адмирала, Хорсу сравнивать было не с чем. Эти вспышки оглушали и каким-то образом давили на сознание и сквозь щиты, а глазам чудились непонятные силуэты, вражеские, хищные, передать истинный вид которых проекции не удавалось, отчего искорёженное действие только подливало масла в огонь пугающих фантазий и догадок наблюдателей.

За неудавшейся попыткой пробить сеть последовали новые, такие же слаженные и ориентированные только в одном месте удары. Оборона кряхтела, прогибалась, извивалась.

– Что-то они разошлись больно, – бодрясь, шутливо заметил Хорс.

Стоявший рядом с адмиралом-командующим побелевший как полотно зам потребовал отчёт от суетливых и явно не скрывавших ужаса учёных, но те лишь развели руками.

– Два часа восемьдесят минут ещё продержимся, – как и ранее, резюмировал старший из них. – Сеть от передислокации напора не теряет в защите.

Командное судно адмирала продолжало нарезать круги на безопасном расстоянии от орбитальной сети, но Хорс решил, что и им пришло время пройти подзарядку двигателей.

– Летим к первому пункту управления сетью, – приказал он.

Корабль, словно живое существо, юрко и радостно покинул неприветливую опасную зону, нырнув сквозь редкие облака, и быстро достиг поверхности. Возле наземных установок, где по совместительству базировался один из двух пунктов управления, ещё не рассосалась небольшая очередь, и подле каждой установки дожидались по две-три партии из сотни другой судов.

Заместитель адмирала-командующего уже было обратился к командирам эскадрилий с просьбой пропустить их корабль, но Хорс отрицательно помотал головой:

– Становитесь в конец. Подождём.

Подготовка двигателей проходила достаточно слаженно и споро. Хорс не хотел ещё и своим нетерпением добавлять поводов для пересудов или разжигать с трудом подавленную панику. Пусть все видят: и военные, и жители, что командное судно не рвётся первым к установкам, а значит, опасаться пока ещё нечего и, если не поддаваться сумятице, все должны успеть.

Управление сетью практически полностью переключилось на попечение системы «Синтетический разум», коему уже было не до подсказок и советов экспертов и некогда создавших его учёных. Обрабатывая в секунду до миллиарда-полутора операций, «разум» испытывал средней критичности перегрузку, но ещё не допускал непоправимых тактических ошибок, чётко и верно определяя векторы для распределения энергии. В какой-то момент Хорс признал, что теперь от него и его экспертов ничего, по сути, не зависит, и, исчерпав все решения, как ещё усилить работоспособность шестой сети, откуда выдоить требуемую энергию, адмиралу-командующему оставалось лишь координировать подготовку к уходу и ждать, когда система выдаст вердикт о скором прорыве. Пока что система обнадёживала, но и минуты необратимо утекали.

С другой стороны, Хорс вполне укладывался в оставшееся время. Не так много оставалось доделать: основная масса экипажей и войск уже была отведена и размещена по судам между тремя колоннами, а в период осады он потерял только двадцать процентов жизней – втрое меньше, чем предполагал изначально. Но адмирал не подводил окончательный итог потерь недлительной галлийской кампании. Как бы трудно ни было вести оборону Солнечной системы и главной планеты, Хорс осознавал, что ещё большим испытанием для него станет само отступление, и тут адмирал не строил иллюзий: уход большей половины из уцелевших он расценит как личную победу. Уж слишком плотной оставалась осада, чтобы надеяться, пусть и с поддержкой беспилотников, проскользнуть сквозь неё без значительных потерь.

Пока мысли терзали командующего Хорса неутешительной, предстоящей воплотиться в реальность статистикой будущих смертей, черёд его корабля близился. За командным судном очередь заняла ещё одна эскадрилья – последняя, и это отчасти успокоило штаб: по их расчётам, даже при наступлении критической ситуации через полчаса отобранные на обратный путь корабли всё равно успевали подготовиться, а в случае неподготовки часть авиации можно пришвартовать к уже ожидавшим крейсерам. Это излишне обременит крейсеры, но, по крайней мере, у всех будут равные условия, а там, как повезет: кто-то прорвётся с колонной, кто-то неизбежно останется навсегда.

Особое внимание Хорс уделял защите транспортников, с гражданскими на бортах, решив добавить к их сопровождению ещё и задействованные в охране пультов управления сеть беспилотников. Обдумывая это правильное решение, адмирал ещё не знал, что, фактически, уже лишился половины данных резервов авиации. Оповещение о происходящем возле второго пункта управления достигло командного корабля с опозданием, когда атака на пункт была уже в самом разгаре.

Связь между судами функционировала в рамках нормы, но отчёт, больше похожий на призыв о помощи, достиг Хорса в виде скомканных, не вполне понятных по содержанию предложений, по клочкам которых он и определил неладное. Торопливый сбивчивый рапорт ещё витал в воздухе, обдавая палубы командного корабля тревогой, а адмирал уже передавал несколько приказов: поднять управляемую авиацию и тысячу резервных беспилотников, перевести в готовность остальные резервы.

– Половину сюда, половину к второму пункту.

Важные резервы находились на одинаковом удалении от обоих, расположенных практически рядом пунктов, и всего за несколько минут смогли влиться в происходящее. Подобрав военное сопровождение из пилотируемых истребителей личной охраны, Хорс и сам поспешил ко второму пункту. Его судно зависло над объектом на высоте птичьего полёта. Проекцию выбранного участка живо воспроизвело устройство, передавая реальную трёхмерную картинку. Поначалу Хорс не увидел ничего толкового. Пункт управления скрывался глубоко под основным зданием энергетической установки, законсервированный в одном из помещений. В двух местах огромный комплекс тонул в белом, похожем на туман дыме, поднимавшемся на сотню метров вверх и заслонявшем панораму. Добраться до самого пункта было нелёгкой задачей для практически любой ударной авиации и мобильных групп. Даже полное уничтожение наземной установки не повредило бы пульт, и немногие виды автономных устройств могли проникнуть на такую глубину. К тому же, пульт защищало ещё и схожее по структуре с щитами сети силовое поле. Сканер-проекция же не фиксировала ни одного устройства, хоть как-то напоминающего скоростную ракету-бур. По большому счёту, Хорс вовсе не заметил ни авиации, ни войск, но комплекс продолжал сотрясаться, будто находясь под плотным огнём.

Прибывшее к установке подкрепление безрезультатно кружилось в воздухе, не видя целей. Однако, Хорс прекрасно замечал, как вращающиеся в строгом боевом порядке беспилотники ни с того ни с сего словно вырывались из строя и, неестественно теряя координацию, разлетались и ошмётками падали вниз.

– Кто-нибудь мне скажет, что происходит?! – закричал адмирал.

В это время кто-то из экспертов догадался переключить проекцию с трёхмерной настройки на гамма-восприятие, и Хорс сразу же получил ответ на заданный вопрос. То, что укрывалось от глаз и сканеров, отчасти передавалось через призму гамма-всплесков, и комплекс корёжился от этих сжатых, невидимых энергетических ударов.

Едва проследив за парочкой подобных всплесков, Хорс перешёл в другой угол командного мостика, где находилась обширная смотровая панорама.

– Мы были уверены, что целостность щита их не пропустит!

Адмирал обернулся к стоящему рядом учёному, прервав его оправдания.

– Как их убить? – тихо спросил Хорс.

Эксперт как-то скомкано запнулся, судорожно сглотнул. Адмирал встряхнул того, но ничего не добился. Учёный, не мигая, таращился вниз, сквозь стекло смотровой площадки. Хорс проследил за взметнувшейся рукой, и тут его одолела оторопь.

Адмирал не мог припомнить, когда в последний раз превращался в такого истукана. Тело одеревенело, а нижняя челюсть, кажется, съехала набок, но Хорса меньше всего заботила нелепость его внешнего вида. Оставленная в другом углу проекция фиксировала всплески, не обнаруживая их источников, но теперь они появлялись сами. То, от чего исходили энергетические удары, постепенно проступало, выходило из воздуха, набираясь физических очертаний, красок, чудовищной масштабности. Это нечто походило на клубок огромных, дико и быстро передвигающихся монстров. Они вились по стенам комплекса, вздымали в небо пасти и лапы, дотягиваясь до наивной авиации, крушили мощные своды, рвали крепчайшую сталь подобно тонкой ткани, а некоторые из них, похожие на змей, вгрызались в землю быстрее любой ракеты-бура.

– Мать честная! – рявкнул кто-то.

Это пробудило Хорса. Очнувшись, он окликнул своего зама, подзывая к себе.

– Огонь на поражение! – попутно затребовал он. – Огонь со всех судов в радиусе!

Его приказ вступил в силу, но атака пилотируемых истребителей и беспилотников показалось ему какой-то детской, шуточной, будто игра, где игрушечное орудие и глупое «Паф-паф!!!» не наносили никакого вреда противнику.

Долгие секунды Хорс вглядывался в творящееся на поверхности, пока наконец-то не отметил первый результат. Атака одного из звеньев эскадрилий, выбравшая себе в качестве мишени паукообразное, расточающее вокруг себя сжатую плазму чудовище, сбила монстра с верхушки комплекса и упавшая на спину тварь больше не смогла подняться.

– Они уязвимы! – воодушевился Хорс.

Причём, тварям не удавалось спрятаться в других слоях пространства. Некоторые из них пытались вновь исчезнуть, но, по всей видимости, на подобное им не хватало энергии. Следовательно – их можно убить!

Узнав, что первый пункт управления сетью не тронут, адмирал велел передать командиру охраны пункта и другим командным составам особенности тварей и тактику боя с ними, но отметил, что его штаб уже заканчивал рассылать новую информацию. Попутно он продолжал незначительно руководить развернувшимся в комплексе сражением. Лишившиеся своей невидимости, твари уже не так пугали, превратившись по большому счёту в обычных, излишне огромных мутантов. Авиация поменяла тактику, и теперь существа практически не несли угрозы умело маневрирующим истребителям. Удалось выудить из-под земли и успевшую закопаться на добрых пятьсот метров мутанта-змею. Видя, как роботы-буры выдирают на поверхность кусок её головы, Хорс даже довольно приосанился.

«Тоже мне, высшие расы», – самонадеянно подумалось ему.

Только сейчас адмирал-командующий вспомнил о своём заместителе.

Обернувшись, он заметил зама на том же месте, где тот находился шестью минутами ранее, когда сражение ещё только начиналось.

– Хендрик! – повторно позвал его адмирал. – Хватить жаться по углам! Иди, посмотри!

Хорс ошибочно принял ступор помощника за страх и нежелание взглянуть на комплекс своими глазами. Такого за храбрым, взвешенным, образованным детиной не водилось, и адмирал недовольно отвернулся, сожалея, что открыл в высоко ценимом им военном неуместные качества, а прежде всего – слепую трусость.

– Хендрик, чтоб тебя! Ты что, портки обмочил?! – уже выходя из себя, прошипел Хорс.

Адмирал резко развернулся и успел сделать три шага в сторону застывшего зама, но потом больно налетел на что-то твёрдое, кажется, даже перевернулся в воздухе, и, не понятно как, оказался на нижней командной палубе. Вокруг царил нежданный грохот, и полилась дюжина криков, но для приходящего в себя, чудом не сломавшего шею адмирала все они звенели единым колоколом, больно отдаваясь в ушах. Кое-как поднявшись, Хорс мотнул головой. Сквозь пелену в глазах он заметил поднявшийся кипиш, валявшиеся неподалеку тела. Что случилось? В судно попал снаряд? Тогда почему так странно умирал экипаж?

Вот рядом с адмиралом пробежал голосивший эксперт, за ним второй, и оба, не достигнув шлюза, остановились, упав на палубу. Хорс отчего-то был уверен, что они мертвы.

Держась за вбитые в стену поручни, спотыкаясь, адмирал последовал к выходу. Он машинально повторял слова приказа, но не слышал собственного голоса. Звон в ушах не стихал. Пройдя к шлюзу, Хорс ощутил на себе укол застывшего взгляда и невольно замер, подняв глаза вверх. На командной палубе, на его мостике стоял Хендрик. Белый, как мрамор, заместитель блёкло и безжизненно смотрел на командующего, а из его груди вырывался синеватый призрачный свет. Его становилось больше. Свет гипнотизировал, и Хорс не мог оторвать глаз от его извивающейся игры. Он выпирал из груди, разрастался, и теперь в нём что-то было. Палка? Нет. Рука?

Адмирал не успел додумать. Яркая вспышка внезапно разорвала тело Хендрика, и запёкшиеся его части посыпались на голову Хорса.

Протерев глаза, адмирал жмурился от крови. Он плохо видел, и ничего не слышал, но каким-то чутьём догадался, что на палубе, а может, и на всём корабле из выживших остался только он. Практически сразу вернувшееся зрение явило пред ним неподдельную действительность: кругом тела, все покорёженные страшными, застывшими конвульсиями, все с вечным страхом на холодных, поблёкших лицах.

До того, как заметить движущийся в его сторону силуэт, Хорс ещё успел подумать о самом корабле, и почему интеллект судна не задействовал внутренние системы обороны, почему так просто дал всех убить?

А потом адмирал увидел идущего. Это была женщина. Вернее, пришелец более всего походил на особь женского пола, и была она по-своему прекрасна, и по-своему ужасна. Безволосая, высотой всего до полутора метров, очень миниатюрная, невесомая. Неприкрытая, сверкающая кожа её отливала молоком и окутывалась ярким, обдающим жаром. Но жар тот словно оставался холодным, а может быть, таковым и являлся, сковывая льдом воздух и одновременно накаляя его вихрями энергии.

Адмирал нащупал оторванную от какого-то стула металлическую ножку и метко запустил её в приближавшееся существо. Но ножка прошла насквозь, нисколько не замедлившись, прорываясь сквозь тело пришельца, как через дымку. Были ли чувства у этого создания, и как они проявлялись, Хорс не знал, но в позе существа читалось высокомерие, сдерживаемая, фанатичная ненависть, и адмирал был готов присягнуть на чем угодно, что этот пришелец злорадствовал, наслаждался случившимся.

Существо замерло в двух метрах от адмирала, презрительно рассматривая озиравшегося по сторонам в поисках оружия военного. Из её уст внезапно потекла неизвестная ему речь, проникшая в голову командующего в обход его ничего не слышавших ушей, и если бы не гневная интонация, её можно было бы сравнивать только с льющимися медовыми звуками красивой флейты, до того приятным казался голос существа.

О чём толковала женщина, Хорс не понимал, но внезапную тяжесть в ногах ощутил сразу. Они подгибались, и вскоре адмирал уже стоял на коленях, а руки его налились свинцом и более не слушались.

«Умирать, так умирать», – как-то апатично смирился командующий. А существо вдруг прервало затянувшуюся непонятную речь. И опять Хорс не вполне разобрался в эмоциях этого создания, но высокомерия в глазах женщины уже не было.

Случившееся далее вместилось в несколько секунд: пришелец коротко вскрикнул и почти трагикомично повалился к ногам адмирала. Хорс же не мог оторваться от лица женщины. Оно темнело и стягивалось сетью морщин, а дивный синеватый холод и жар исчезали.

– Вставайте! – крикнул кто-то.

– Сеть ещё не прорвана! Дайте нам огневую поддержку!

Адмирал встрепенулся, заметив, что тяжести в теле, как не было, его самочувствие наладилось, а в голове начали появляться картинки того, что от него требовали – соединения авиации в необычной схеме по типу боевого куба.

Он посмотрел вверх.

– Стой! – только и успел выдать Хорс. – Ты Энлиль?!

Мелькнувший искрой силуэт исчез, но адмирал расслышал ответ:

– Энки…

Пробыв в нерешительности всего мгновение, Хорс поспешил на мостик, запустив сканирование корабля и наладив связь с судами. Он был не из тех тугодумов, не признающий никаких авторитетов военных, которым следовало разъяснять приказ по несколько раз. И пусть приказ исходил даже не от офицера, Хорс намеревался последовать ему незамедлительно.

Восстановив работу систем и запустив интеллект, адмирал трижды порывисто вздохнул, успокоив дыхание.

– Третьей и четвёртой группам построиться в боевой куб возле первого пункта! Пятой и шестой – возле второго! Остальным группам – охранять колонны!

Пока беспилотники и пилотируемые истребители отработано и молниеносно слетались в выбранные координаты, образовывая застывшие над поверхностью комплексов массивные боевые кубы, сцепляясь единым защитным полем и ощетиниваясь выводимыми на передние корпуса орудиями, Хорс перевёл опустевший корабль вовнутрь одного из кубов. Дождавшись, когда суда скрепятся между собою, и получив ответы от командиров всех четырёх групп, адмирал приказал ждать, хотя, если на то пошло, он и сам не понимал, что именно должно последовать дальше.

Огневую мощь он приготовил, но что с ней делать?

Попутно Хорс выведал обстановку, убедившись, что недавнее нападение существ задело только несколько кораблей, жертв было до тысячи, и вмешательство наёмников оказалось как нельзя кстати. Орбитальная сеть действительно ещё оставалась целой, но, похоже, рабы нашли способ обмануть «Синтетический разум», сразу попытавшись уничтожить пульты управления. Почему-то Хорс верил, что пришельцы не оставят эту затею.

Адмирал не сводил глаз с устройства проекции, увеличивая и увеличивая масштаб, пока проекция не начала передавать изображение чуть ли не идентичного размера. Поэтому, когда из неоткуда, будто вывалившись из тёмного неба, на ребро куба упала длинная чешуйчатая, словно дракон, рептилия, Хорс даже отшатнулся, но уже тут же орал что есть мочи:

– Огонь на поражение!!!

Куб ответил множественными гулкими залпами, гром которых оживил ненадолго притихший комплекс.

Не сумевший перевернуться на лапы монстр хрипло просвистел и практически сразу умолк. Сотни метких ударов, даже один из которых был способен разворотить полуметровую броню, отрывали от его словно бронированной туши только небольшие куски, и клочки терялись во вздыбленной, поднявшейся к небесам пыли.

По неопытности командиры групп продлили обстрел извивающейся в посмертных конвульсиях тёмной рептилии, продолжая поливать снарядами разорванную, изуродованную тушу и после того, как от необхватной шеи практически отлетела голова, зависнув на тонкой полоске кожи.

Наконец-то боевой куб остепенился, огрызнувшись последним гулким залпом. Хорс уменьшил масштаб проекции, сразу заметив ещё одну мишень. Но теперь ему не пришлось что-то приказывать. Боевой куб и сам остервенело вцепился в неожиданно вылетевшее на южную крышу комплекса существо – трёхметровое, похожее на илима.

И всё завертелось: цели появлялись, появлялись, возникая из воздуха, и мало кто из них успевал нанести ответный удар по объёмному, жалящему огнём кубу, и никому так и не удалось закрыться. Были те, кто умудрялся исчезнуть, но наёмники неизменно выбрасывали беглецов под прицельный ливень плазмы.

Хорс ещё пытался запоминать выброшенных на верную гибель существ, их особенности, на второй сотне сбился окончательно, а к началу третьей уже отвлёкся от места сражения, опять принявшись координировать приближавшийся отлёт, будто рядом и не творилось нечто особенное, будто уничтожение столь непонятных, устрашающих и чуть не убивших его самого высших рас, стало делом обыденным, повседневным.

Адмирал в последний раз созвал удалённый совет между командирами колонн, больше думая об эвакуации, чем о не прекращающемся рёве боевых установок.

Но во всём этом действе ещё оставался один беспристрастный наблюдатель. Устройство проекции безмолвно фиксировала громогласную ленту кровавого побоища, чтобы и самой когда-то стать частью новой истории.

Наёмникам казалось, что пробежала уже целая вечность с начала последней битвы. Время воспринималось ими иначе из-за полученного истощения и потрепавших их ран, но спрятанный внутри одного из кубов боевой командный корабль фиксировал на своём борту только шестнадцатую минуту происходящего. Ловить оставшихся Слепней становилось сложнее. Кряжи погибли первыми, и их тела глыбами практически скрывали под собой два наземных комплекса. Слепни же, игнорируя потери в своих рядах, остервенело нападали, и в какой-то момент Энлиль и Энки сравнялись с ними в положении.

Наёмникам реже удавалось убить очередного раба. Боевые кубы всё больше оставались без действия, хоть на их счету было немало поставленных финальных точек в жизнях более двухсот тварей. Но в пределах внутренней Галлийской системы ощущалось ещё столько же первородных рабов, и все они относились к Слепням.

Рабы прибавляли в силе. Их способности вновь возрастали, и впредь, многие из тех, кто остался в живых, уже не походили на простых жалящих насекомых. Сближение с их Владыкой возвращало тварям уверенность и увеличивало скованную первородную силу. Двадцать-тридцать Слепней запросто равнялись одному Оборотню, и только не до конца скоординированные действия между тремя сотнями рабов ещё помогали друзьям вовремя разбивать среди тварей формирующиеся связи. Но отобрать у рабов их вернувшиеся способности наёмники не могли.

Некоторые Слепни пробовали телепортироваться и перемещать. Получалось у них коряво, на небольшие расстояния и только в пределах внутренней Солнечной системы. Но расстояние постоянно увеличивалось, а удары становились массированными, и наёмники уже несколько раз сталкивались с переброшенными на них сжатыми кусками солнечной плазмы, мелкими метеоритами и ещё невесть чем, что рабы использовали в качестве оружия.

Битва продолжалась. Энлиль и Энки ещё какое-то время поочерёдно менялись местами. Один стерёг наземные пункты управления шестой орбитальной сети, второй вылавливал рабов, убивая тех либо на месте, либо сильно раня и бросая под обстрел кубов. Охрана пунктов выдавалась сложнее вылазок. Именно их Слепни выбрали в качестве своей главной мишени. Это было предсказуемо: десятки миллиардов единиц авиации зависали на разном удалении от планеты, и все они ждали только одного – доступа к планете.

Переосмыслив происходящее, наёмники старались попутно, где получалось, уничтожать необходимые захватчикам наземные установки, но и тут получали отпор. Слепни грызлись за каждую установку до последнего, и их сопротивление, переросшее в равное, незаметно стало доминировать.

Энлилю и Энки приходилось отступать, не завершая начатого, бросая уже подбитые установки или раненых и быстро исцеляющихся рабов. На сороковой минуте не прекращающейся битвы наёмники уничтожили всего до тридцати Слепней и вывели из строя только двадцатую часть установок. Невозможность поправить своё положение, отдышаться и залечить раны тормозило друзей. Иногда на последний удар у них попросту не хватало сил, и, прежде чем Энлилю или Энки удавалось их наскрести, захваченные ими группы рабов разрывали поймавшие их сети, убегали и ощутимо били в ответ. Доминирование Слепней оставалось незначительным, но оно набирало обороты, и лучшим тому свидетелем являлся постоянно уменьшающийся радиус боевых действий. Наёмников сжимали в кольцо. Теснили к пунктам управления, пока оба они действительно не оказались зажаты.

Атака перешла в оборону, бесперспективную, что успел просчитать Энлиль. Он уже не искал способы уничтожить всех Слепней, такового решения с учётом энергии парней, более не существовало. И проблема крылась не столько в том, что первородные рабы умножали собственные силы, сколько в том, что сами наёмники не могли восстановить свои. Будь сражение не настолько выматывающим и быстрым, Энлиль заметил бы это раньше – он необратимо терял энергию, становился слабее, чем в момент перерождения. Действовало ли на него так сближение с Тёмным Кочевником или подобным образом выливались в результат все пропущенные им удары, командир не знал. Но к чему всё ведёт – Энлиль догадывался. С каждой недополученной каплей энергии он и Энки вновь постепенно становились смертными.

Невозможность восстановиться тут была ни при чём. Улучив момент, ещё когда перевес Слепней только намечался, Энлиль ускользнул за пределы внутренней Солнечной системы и целую минуту как пьяница взахлеб пил энергию из открытого космоса. Он действительно насытился и вмиг излечился, но впитанной им силы оказалось меньше, чем было ранее. Энлиль попробовал притянуть ещё и не сумел втиснуть в переполненную сущность ни единой лишней капли. Его сосуд был полон, обозначая новый предел возможностей наёмника.

И этот предел медленно уменьшался. Любой сильный энергетический удар откалывал кусочек от наёмников, дробил поверхности их сущностей. Пока ещё незаметные изменения могли вскоре существенно преобразить друзей, обессилить и просто убить. О смерти наёмники ещё не думали. Слепни активнее переучивались драться и перемещаться. Расстояние для телепортации оставалось незначительным, и пока сохранялось такое положение, Энлилю и Энки следовало рассчитать дальнейшие действия. Уход в Аккад оставался наиболее логичным решением.

Надобность в боевых кубах уже отпала, и Энлиль быстро передал адмиралу-командующему совет начинать эвакуацию. Напоминать адмиралу повторно не пришлось. Уже через мгновение наёмник расслышал сквозь гам единственный голос на опустевшем командном корабле.

– Серым быкам на выход! Код: Галлия 1634! Повторяю! Серым быкам на выход! Код: Галлия 1634! – спокойно и громко провозглашал адмирал.

Это была условная фраза на случай чрезвычайной эвакуационной ситуации, и командиры эскадрилий отвечали ответным паролем.

Командный корабль запускал протокол отступления. Энлиль продолжал сдерживать наступающих рабов. Слепни добились первых успехов, частично повредив силовое поле скрытого под землёй пункта управления. Наёмнику приходилось практически не отходить от подземного саркофага, отбиваясь от рвущихся к нему всеми способами тварей. Пусть слабость командира ещё не давала о себе знать в полной мере, и Энлиль правильно реагировал на изменения и уловки захватчиков, но в сложившейся давке, в какой оказались оба наёмника, не смогло бы долго выдержать ни одно подобное им существо. Нет-нет, да и проскакивал один из ста ударов, минуя защиту парней и достигая уже подпорченных силовых полей. Сами по себе Энлиль и Энки были способны сражаться в таком темпе ещё часами, пока их души не будут расколоты вдребезги, хоть до самой кончины. Не исключено, что с полной растратой самих себя парням всё-таки удалось бы перебить всех первородных рабов. Они ещё могли продемонстрировать выносливость, но подобного практически не оставалось у удерживающей армады от вторжения на планету преграды. Шестая орбитальная сеть отживала последнее.

Осталось пару минут, не больше. Столько Энлиль высчитал для своего пункта. Командир в последний раз прицельно отшвырнул лавину рабов, укрепил бреши в силовом поле, впрыснул в него чуть ли не все остатки внутренней энергии и, пытаясь не показываться захватчикам, незаметно переместился на поверхность. Практически идентичное решение, не сговариваясь, принял и Энки.

Через мгновение оба были на палубе командного корабля. Адмирал Хорс не заметил их тихого появления, с головой уйдя в руководство уже набравшего ход отступления. Около минуты друзья простояли молча, без единого жеста, лишь уставшими взглядами обшаривая друг друга. Каждый чувствовал изнеможение товарища и малоэффективные попытки полностью залечить раны, набраться энергии. Восстановиться в окружении энергетически окрепших и постоянно развивающихся рабов было невозможно.

Носы трёх колонн находились возле останков шестой орбитальной сети. Хорс криком приказывал синтетическому интеллекту открыть данный участок, намереваясь вырваться с планеты ещё до полного падения преграды. Большая часть уцелевшей республиканской беспилотной ударной авиации вертелась перед колоннами, готовая первой выбраться наружу, чтобы хоть как-то расчистить путь до того, как корабли перейдут на межпространственный режим и скроются от радаров пришельцев. Мельком оценив неравные силы, наёмники только переглянулись. Для обоих становилось очевидным, что из этого капкана без их помощи никому уже не выбраться.

– Где встречаемся? – сдавленным, немного весёлым голосом спросил Энки.

Энлиль ухмыльнулся. Вопрос товарища подразумевал иронию, и отвечать на него не имело смысла.

– Может быть, на Аккаде? – добавил Энки.

Друзья резко замолчали, одновременно ощутив исчезновение щитов шестой сети. Шансы на выживание колонн потянулись вниз. Счёт перешёл на секунды. Наёмники покинули корабль, но перед перемещением Энлиль всё же успел ответить на вопрос друга.

– Было бы неплохо, – услышал в своих мыслях Энки.

Начавшееся потом напоминало столкновение двух пчелиных роев, только один из них – республиканский, явно уступал по всем параметрам и смотрелся на фоне скоплений пришельцев как несколько гоняемых ветром пылинок. Стоило барьеру пасть, беспилотники выполнили заложенный протокол прикрытия и приступили к прокладыванию для колонн свободного коридора. Но их завершающая служба в рядах Сеннаарской военно-космической армии оказалась не длительной. К тому моменту, когда наёмники вклинились по обе стороны между колоннами и армадами захватчиков, от беспилотников оставалась всего четвёртая часть, и единственное, что им удалось, это пока что перетягивать залпы на себя, не допуская удары по кораблям колонны.

Связав мысли воедино, Энлиль и Энки переместились на два разных корабля. Командир без разбору выбрал расположенное в центре левой колонны транспортно-военное судно, Энки занял позицию симметрично на корабле правой колонны. Объединившись энергетически, наёмники начали возводить невидимую преграду. Её пределы неохотно расползались по трёхмерному периметру колонн, заняв сперва авангард отступления. Преграда, служившая ещё и тараном для носов колонн, вытряхивала из сущностей друзей последние залежи силы и требовала постоянного вмешательства и концентрации, но она крепко держалась, а набравшие скорость отступающие колонны беспрепятственно неслись вперёд.

Трудно было вообразить, что творилось в головах возглавляющих колонны командиров, в первых рядах наблюдавших за тем, как плотная масса авиации захватчиков просто разлеталась перед ними во все стороны. Невидимый таран крушил любые суда, разбивал остатки первых оборонительных сетей, минуя заторы до тех пор, пока пришельцы всё больше не начинали отходить, тем самым хоть частично освобождая для колонн проход.

Такой пролом можно было бы посчитать успешным, если бы не хвост отступления. Его прикрывали только оставшиеся истребители, беспилотники и не цельно работающие сцепившиеся между собой щиты некоторых крупных судов. Защитить и укрыть своей энергией ещё и арьергард колонны ни Энлилю, ни Энки было уже не по силам. Оба едва сохраняли плотность ещё нужного для отступления тарана, и лишь укрывали по трёхмерному периметру колонны её большую часть. Остальная оставалась как на ладони.

Половина арьергарда вовсе не смогла покинуть планету, ещё треть неприкрытого хвоста отступления отсеялась от колонны, отставала, попадая в окружение и теряясь с проекции командного корабля, за которой, не мигая, следил адмирал-командующий.

Хорс про себя, игнорируя запустившийся на судне голосовой отчёт, досчитывал время, оставшееся до набора необходимой скорости и выхода на межпространственный манёвр. Проклятые пятнадцать секунд возомнили себя днями и притворно медленно ползли вместе с таким же предательским показателем общей скорости колонн. Адмирал настолько напрягся, что и не заметил, когда наступил подгоняемый им срок. Пространство вокруг колонн начало сжиматься и деформироваться, становясь доступным, многослойным. Отступающие проникали в него, находясь между двумя состояниями – трёхмерным и многослойным одновременно. Но, ещё мгновение, и успевшие набрать требуемую скорость суда провалились в покрывала пространства. Инерция скачка подхватила вслед за судами несколько сотен вражеских кораблей, которые, не имевшие или не активировавшие требуемой защиты для подобных перелётов, теперь болтались бездейственным, скомканным мёртвым грузом по периметру колонн.

Завершив первый скачок и выйдя из межпространственного режима, побитые колонны наспех перестраивались, стягиваясь. Адмирал Хорс взглянул на показатели. За первое перемещение удалось проделать пятую часть пути до Аккада. Следующий скачок можно совершить через тридцать пять минут, и, при лучшем раскладе, колонны доберутся до Аккада часов через восемь-десять. За столько же примерно доберутся до столицы и получившие галлийские установки пришельцы. Может быть, у Аккадской системы будет девять-десять часов форы, но не больше.

Хорс ещё размышлял и подсчитывал, когда интеллект корабля доложил ему об атаках на колонны. Нападение совершили не утянутые инерцией вражеские суда. Это была погоня. Хорс досадливо поморщился. Он-то надеялся, что их следов так быстро не обнаружат.

Взглянув на проекцию, адмирал частично успокоился: нападающих было немного – до шести авианосцев с максимальной вместимостью до трёх тысяч судов каждый. Такой удар колонны сумеют отбить и сами.

Хорса словно кто-то дёрнул от последней мысли. Адмирал вспомнил о спасшем их энергетическом таране. Вернувшись к проекции и помудрив с параметрами демонстрации, командующий не нашёл признаков тарана и трёхмерной защиты. Энергетическая защита исчезла.

– Энлиль! – неуверенно позвал адмирал.

– Энлиль! Энки!

Хорсу не хотелось, чтобы его опасения сбылись. С исчезнувшей защитой могли исчезнуть и её авторы. Он позвал наёмников, крича в пустоту командного корабля, пока его голос не стал сиплым. Ни Энлиль, ни Энки ему не ответили, но вмешался интеллект корабля. Хорс и не додумался поискать наёмников с его помощью. Миллионы бортовых камер со всех судов колонн деятельно и ускоренно начали передавать изображения с палуб, отсеков и всех уголков каждого корабля. Хорс не мог разобрать увиденного, настолько быстро сменялись кадры, но интеллект справился и без него. Энлиля он обнаружил на почерневшей, выгоревшей изнутри палубе военно-транспортного судна. Проекция замедлилась, и адмирал воочию увидел обуглившиеся металлические стены, потёкшие и расплавившиеся. На палубе была полная разгерметизация. Ни один иллюминатор не уцелел, часть обшивки была оторвана. Её рваные концы торчали наружу. Всё, что можно, уже давно вынесло в открытый космос, а некоторые прикреплённые покорёженные детали теперь плавно плавали в невесомости. И среди них медленно зависало тело.

– Энлиль! – вновь позвал наёмника адмирал.

Хорс отвернулся от проекции.

– Живой? Нет? – почему-то шёпотом спросил он у интеллекта.

Последовала небольшая заминка в трансляции проекции, картинка сменилась на похожую. Такая же развороченная изнутри палуба, только на другом корабле. Этот расплавившийся металлический кокон стал пристанищем второго наёмника. Хорс рассмотрел Энки.

– Да что с ними? – прикрикнул он на молчавшее управление корабля.

Проекция прервалась, оголяя огромную белую поверхность устройства. Хорс потянулся к активатору, но устройство заработало само, показывая колонны и уже быстро удиравшие остатки отправленного по пятам преследования. До следующего межпространственного скачка оставалось двадцать минут.

Кто-то коснулся плеча адмирала-командующего. От неожиданности Хорс отскочил на метр и интуитивно потянулся к оружию. После встречи с первородным рабом, адмирал практически не выпускал из рук тяжёлой, рассчитанной на двоих, мощной плазменной установки. Можно было обойтись чем-то и не таким габаритным, но почему-то надёжность другого внутреннего арсенала корабля Хорсу уверенности не внушала.

Вздёрнув пушку и резко обернувшись, адмирал покачнулся от тяжести оружия. Он чуть не пальнул наобум, но установка исчезла из его рук.

– Мы отлежимся тут у вас, – услышал Хорс

Рядом стояли оба наёмника: без ушибов, побоев, в чистой, новой одежде, будто он и не видел их обуглившиеся трупы. Только какая-то серость в глазах и едва заметная сутулость выдавали в них невероятную усталость и беспокойство.

Хорс взъерошено откашлялся, стараясь быстро справиться со стрессом. Не пристало адмиралам выпячивать испуг напоказ, и командующему уже в следующий миг удалось взять себя в руки. Но свидетелей его несдержанности уже не было.

Адмирал нахмурился.

– Где они? – уже приказным и спокойным тоном спросил он у интеллекта.

Тот молча показал лучшую корабельную каюту. Адмиральскую, что недовольно заметил Хорс. До того, как наёмники, почувствовав, что за ними наблюдают, отрубили камеры, адмирал с досадой разглядел самоуправство в его личных покоях. И, что было вопиюще, Энки бесцеремонно выгребал содержимое буфетов, доставая с таким трудом собранную адмиралом коллекцию крепкого алкоголя.

– Пища им не нужна. Пить им не надо, как же, – пробубнил Хорс.

Но потом адмирал быстро оттаял, вспомнив, скольким экипажам Энлилю и Энки сегодня удалось сохранить жизни, включая и его собственную. Обведя взглядом палубу, Хорс на минуту потупил взор. Его ждали дела поважнее, чем страдания по потерянному пойлу.

Получив отчёты от командиров колонн, Хорс запустил уцелевшую робототехнику. Два последующих скачка они молча убирали трупы.

Когда колонны готовились к четвёртому скачку, проекция показала его каюту. Камеры заработали, но покои были пусты. Хорс не стал более звать наёмников, и так догадавшись, что те окончательно покинули корабль.