Улыбка Стикса

Глава 30. Мелов и Кречет. В селе

11.00

— Вот такая у меня, хочешь, верь, хочешь нет, история приключилась.

Мелов и Кречет сидели за столом в летней кухне, во дворе бывшей пенсионерки и сельской активистки, Лещенко Надежды Петровны в селе Киянка, улица Лесная, 12.

Хозяйка, вернее бывшая хозяйка, вместе с тремя подругами примерно того же, что и она возраста, сейчас разлеглись в тени большой груши, которая была посажена наверно еще родителями Надежды Петровны и, судя по имевшейся на ветвях завязи, обещала обильный урожай. В тенек, их по очереди, волоча за ноги, перетащил Мелов, пока Кречет по-хозяйски осматривал домовладение в поисках еды и одежды.

Во двор они вошли со стороны огорода и сразу же столкнулись с этой группой воинственных бабушек, которых перерождение застало на этом подворье, вероятно за обсуждением последних событий в виде исчезновения телефонной связи и электричества.

Судя по отсутствию на их одежде следов крови, схарчить бабули еще никого не успели. Голод и инстинкт вскружили их перерожденный разум, и бабушки, урчащим квартетом, устремились к гостям.

Участковый, как всегда, орудуя кочергой и постоянно уворачиваясь от цепких пальцев, успел забить двух из них. В это же время Кречет, который прихватил, проходя мимо сарая вилы, проткнув одну из зомби, играл в догонялки с оставшейся.

— Глянь, что там на улице, — улыбаясь и не глядя на милиционера, сказал Кречет, и вогнал в бедро, уперто преследовавшей его бабки, два острия вил, после чего в два прыжка увеличил от нее отрыв.

— Рядом никого, — Владимир, выглянул на улицу через калитку, осмотрел улицу. — Только в начале, возле выезда на трассу, один стоит и перекачивается.

— Обрати внимание, коллега, они равнодушны к боли. Вот смотри, — Кречет проткнул одним острием вил правое предплечье бабки. — Гримаса на роже показывает, что боль она чувствует, но это ее все равно не останавливает. Инстинкт желания еды превосходит инстинкт самосохранения. Типа — «вижу цель, не вижу препятствий».

— Смотри, а то пока эксперименты будешь ставить, соседи придут, бабушек своих искать.

— И то верно. Хоть я это и делал с исследовательской целью, но пора заканчивать. Опять же, Органы внутренние требуют прекратить, а я почти законопослушный. А мои внутренние органы хотят есть и пить, а их я еще прилежней слушаю, чем государственные.

Кречет, перехватив древко вил двумя руками и как штыком винтовки, нанес сильный удар вилами в грудь перерожденной. Колени у нее подогнулись, и она завалилась на левый бок.

Сейчас они оба сидели, уплетая сало, зеленый лук и хозяйские котлеты, которые обнаружились на газовой плите, где, вероятно тушились до момента исчезновения газа в трубопроводе. Еще был абрикосовый компот, который принесли из погреба.

Пока ели, Кречет рассказал Мелову свою историю попадания в дом Сапрыкина.

— То есть, ты считаешь, что офицер внутренней службы, из корыстных побуждений, организовал, а может быть и участвовал в убийстве двух человек с целью завладения какого-то там пистолета? — пристально смотря на Кречета, произнес Владимир. — Не верю. В голове не укладывается такое.

— Вот опять заставляешь меня называть тебя зеленым. Ты оцениваешь поступки других людей с позиции своего мировоззрения, которое сложилось у тебя под воздействием воспитания родителями, учебы в школе на хороших примерах, обучения в милицейской твоей школе, где преподаватели говорили о том, как надо служить, а не как есть на самом деле. Потому ты и считаешь, что человек в погонах, который призван перевоспитывать зеков-злодеев, не может совершить тяжкое преступление.

Такие, как ты идеалисты, когда смотрят на лесную поляну, видят зеленую травку, разноцветные, радующие взор, цветочки, пчелок и бабочек, летающих вокруг этих самых цветочков.

А стоит только опуститься по ниже, стать на коленки и засунуть свою голову в эту самую сочную травку, как видишь, что на полянке каждую секунду кого-то убивают и жрут. Толпа муравьев — гусеницу, оса — муху или ту же пчелу, паук — комара, красивая божья коровка — тлю, богомол — жука, а если богомол-девочка, то и своего мужа.

— Ты знаешь сколько предложил Падишах за маузер? Десять штук бакинских комиссаров, — Кречет трусил зажатой в руке вилкой так энергично, что котлета с нее свалилась под стол. — Десять!

Подхватив вилкой новую котлету и отправив ее в рот, Кречет продолжил свой воспитательный монолог.

— У нас в отряде было тело, Качан его звали, он за банку молока, правда трех литровую, грудку творога и пол батона хлеба, соседа забил до полусмерти. Так есть хотел, а просить стыдно было. Вот и сломал старику-соседу восемь ребер. Трезвый. И пошел есть домой. А сосед в своем доме, с открытой в зимнюю ночь на распашку дверью, так и лежал, пока не замерз. Правда, это версия Качана была, а других очевидцев не было.

Кречет выпил пол кружки компота. — Знаешь, Володь, ни я, ни ты, не знаем, что двигало Зуевым. Может у него отец при смерти, и деньги до зарезу нужны для операции. Или проигрался в карты, а карточный долг не прощается, и срок отдачи поджимает. А на кону теперь его жизнь, или жизнь дочери, или жены. А может, просто очень любит деньги. Человеческая подлость границ не знает.

— Куда идти будем? — спросил Мелов, когда они вышли во двор.

— Хрен знает куда, а мы можем только предполагать правильное направление. Вот смотри, — Кречет подобранным прутиком нарисовал на земле кружок. — Это село. С этой стороны карьер, — он нарисовал рядом еще круг. — В эту сторону ты ходил — неизвестный город и куча тварей вокруг. Можно попробовать в эту сторону, — он постукал веткой по краю круга, указывая вектор движения. — Что там?

— Если там местность не изменилась, то там ферма совхозная, на четыре сарая, но коровы сейчас на летнем загоне, километра два от сюда, на ферме только молодняк держат.

— Ну, вот туда и попробуем. Через огороды, потом перемахнём трассу, а там уже осмотримся на месте и подкорректируем маршрут.

Маршрут пришлось скорректировать, когда перебежали дорогу на райцентр. Как только они спустились в придорожный кювет и выглянули из кустов в сторону фермы, сразу побежали назад к селу и, перемахнув забор, по огородам вернулись во двор бабы Нади.

— Вот и прогулялись, — отдышавшись от бега проговорил Кречет. — Тварь с такой образиной если приснится, то проснешься седым и обоссанным. Володь, как штаны?

— Нормально. Я перед выходом отлил под грушу, а новое еще не накопилось. А так бы течь точно дал.

— Нельзя говорить «нормально»! — поучительно подняв палец, сказал Кречет. — В этом слове два слога «но». Скажи — хорошо, отлично, превосходно, ну, или — чудесненько.

— Чудесненько! Чуть не обделался, — перекривляя, ответил Мелов. — Эта тварь одним ударом лапы вспорола бок теленку, и кишки выпустила. От куда здесь этот монстр?

— Ты обратил внимание, что зомби, если больше жрут, то становятся более развитыми и подвижными?

— Да, нет, как-то не заметил.

— А я вот, сидя в раздумьях на тракторе, обратил внимание, что троица, пришедшая в карьер от дороги, более развитая была. У них и скорость по больше, и какие-то они более резвые. А бабульки, — он показал, для наглядности на тела под грушей, — какими были бабками-одуванчиками, такими и остались, то есть — медленные, неповоротливые и голодные. Таким образом, мы имеем на ферме, отожравшегося на государственных телятах, судя по обрывкам фуфайки на плечах, сторожа этой самой фермы. Бандит. Обратил в свою пользу вверенное ему поголовье.

— А может это чудище от куда-то пришло? — усомнился участковый.

— Сомнение — путь к истине! — опять подняв палец, выдал Кречет какой-то афоризм. — Ну, если для тебя это принципиально, можешь провести расследование. Только начинай его сразу с опроса твари, что б время не затягивать: «От куда шел, куда шел, сколько телят съел?». — Не мне ж тебя учить.

— Может в город по-тихому пробраться? — сменив тему, сказал Владимир. — Там в и отдел милиции должен быть, оружием разжиться можно.

— Вот давай, я тебе попробую еще раз объяснить, почему ты зеленый, — Кречет с сожалением посмотрел на Мелова, но тот молча ждал этих объяснений.

— Тут село, то есть народа не очень много. И нормальных, тут я имею в виду не умственные способности к анализу обстановки, а не превращение в кусачих зомби, всего наблюдаем двоих присутствующих индивидуумов. В городе находится не одна тысяча людей. Если там такой же процент не превратившихся, как тут, город кишит этими тварями, которые бродят по проспектам с мыслью о жратве. Мы тут, как угри на сковороде, выкручиваемся еле-еле, и то, благодаря кочерге, а там нас на запчасти разберут очень быстро.

Опять же, те, кто там выжил, тоже думают, как и ты, и бегут к ментам за стволами-огнестрелами, а менты уже тоже кусаются. Вот и выходит, что если туда и соваться, то только при наличии очень уж крайней необходимости.

— Транспорт надо. В этом селе было машин пять, да и то старье. В основном мотоциклы с коляской.

— Угу, самый что ни есть, сельский вариант. Подскочил, мешок с комбикормом в коляску и ходу. Только сильно шумит. Но мысль о транспорте хорошая. Город — это деньги, а деньги — это хорошие и быстрые машины.

Почесав затылок, Кречет посмотрел на напарника. — Давай рискнем. Только переодеться бы надо обоим. Я, такой красивый, в костюме, а ты, такой важный, в обрывках формы.

— Пошли. Тут через пару домов семья жила. Муж с женой, уже в возрасте, и два сына, близнецы, по двадцать лет. Там точно что-то удобное подберем.