Удачная охота

Фонтаны и… дуэли

До первого фонтана мы добрались буквально через пять минут. Просто улица вдруг кончилась и влилась в обширную площадь, в центре которой он и стоял. Возле фонтана царило оживление, толпилось много народу, с открытыми ртами любующегося на это чудо. Альты совершенно бесцеремонно расчистили локтями солидный участок перед фонтаном, не слишком соразмеряя силу тычков, так что люди разлетались в стороны как кегли в любимой мною в детстве игре «городки». — «Вот ведь странные создания! То проявляют поразительную глубину чувств, невероятную способность к состраданию и такт, а то совершенно не обращают внимания на переживания окружающих».

Оказавшись у самой чаши, я невольно залюбовался открывшейся передо мной картиной. Посмотреть действительно было на что. Огромная чаша белого мрамора с серебристыми прожилками была выполнена в форме открытой двустворчатой раковины, две створки которой лежали на земле. В центре, между раковинами, в воздухе висел матовый шар, в глубине которого плескалась чёрно-белая дымка. Чёрный и белый медленно перемешивались, создавая фантастическую затягивающую в свою глубину композицию, а затем вновь расходились в стороны, или протекали друг сквозь друга, или закручивались спиралью.

Откуда-то из-под шара почти параллельно земле били струи воды. Струи били по всей протяжённости раковины из её центра к краям, и наоборот, так что направление чередовалось через одну струю. Получался гребень из струй воды, над которым доминировал фантастический шар. Если присмотреться к водной глади под струями фонтана, то и там можно было уловить игру чёрно-белой дымки: то ли здесь отражалось происходящее в шаре, то ли существовала своя дымка, ведущая свою игру цветов.

Мне, конечно, доводилось видеть фонтаны. В усадьбе отца был один, и в детстве я много времени проводил за игрой с его струями. Мы с братьями, сёстрами и детьми слуг купались в фонтане, пережимали струи у основания, перенаправляя их друг на друга, валяли друг друга, а потом пытались просохнуть на солнце, пока кому-нибудь не приходило в голову подшутить над сушащимися, и веселье начиналось с самого начала. Тогда я не придавал значения красоте самого фонтана, и, признаться, даже не помню его композицию. Потом были фонтаны в усадьбах, куда я наведывался к сослуживцам, товарищам из гражданских и, конечно же, к дамам. Но там всё было довольно прозаично: обширная чаша, а в центре струи воды; виденные мною фонтаны отличались только тем, откуда именно били струи. Это могли быть рыбы, животные, а иногда и люди. Впрочем, люди встречались редко и единственный, запомнившийся мне участник композиции-человек был намеренно изображён в крайне пошлом виде: согнувшись в три погибели, он, с выпученными глазами блевал в фонтан (иначе зачем у него изо рта тёк такой плотный поток воды?). Ещё вода текла у него откуда-то снизу, не исключено, что из причинного места; точнее было не разобрать, так как человек был изваян лишь до пояса. Помню, тот гражданский, у которого мне довелось созерцать этот фонтан, потом долго оправдывался под градом гвардейских шуток. Сначала мы долго гадали, в честь кого из его родни воздвигнуто это произведение искусства. Главное, всех интересовало, что за событие предшествовало изображённой картине: кто-то стоял за возвращение из боевого похода, кто-то за последствия женитьбы; были и такие, кто высказывал и вовсе пошлые предположения, приводить которые мне даже неудобно. Но все однозначно сошлись на том, что каким бы ни было событие, оно сопровождалось грандиозной пьянкой, мужику на нём было очень хорошо, ну а после… Ну, вы сами видите, что стало после.

Так что к фонтанам я относился довольно скептически, всегда вспоминая свои детские игры и рассматривая их только как игрушку для ребятни. Но фонтан в Ариниссандре был другим. Погружение в него или игру со струями следовало рассматривать как кощунство против такой потрясающей красоты, а, в особенности, против тех, кто столько души вложил в его создание. Поэтому я просто стоял и любовался, полностью отрешившись от всего окружающего.

— Нравится? — услышал я вопрос Алисии, прозвучавший под самым моим ухом. Оказывается, девушка обняла меня сзади и положила подбородок на моё плечо, а я под впечатлением от фонтана всего этого просто не заметил. Невероятно! Никогда бы не подумал, что под впечатлением от произведения искусства смогу не заметить столь откровенное прикосновение женского тела.

— Алисия, я просто солдат, поэтому все мои впечатления от фонтанов ограничивались детскими воспоминаниями о шалостях с водой, но это… Просто невероятно. Никогда не думал, что можно создать такую красоту из воды и камня. Тут ведь заключена какая-то магия? — я погладил замершую у меня на животе женскую ладонь, но женское тело так и не смогло отвлечь меня от созерцания фонтана.

— Нет, Вереск, магии здесь нет ни капли, только мастерство скульптора, изобретательность, качественные материалы и специальная краска: там, в шаре, тоже вода, — я чувствовал, что девушка улыбается, точно наслаждаясь эффектом, который на меня произвёл фонтан.

— Неужели люди способны создать такое чудо? — весь опыт моей прожитой жизни буквально вопил об обратном. Большинство находятся в откровенно скотском состоянии, взять тех же военных, а те гражданские, что были мне знакомы, в основном занимались интригами друг против друга. Были, конечно, исключения — те же актёры, но и в их среде творческими личностями были единицы. Впрочем, что я знаю о людях, которые правят империей? Они же наверняка имеют возможности приближать к себе выдающихся одарённых представителей рода человеческого. Может быть хотя бы они не подвержены этой постоянной борьбе всех против всех и за лучшие условия жизни?

— Ну… Сами вряд ли, а вот при помощи альт — да.

— Что ты имеешь в виду?

— Фонтан, которым ты сейчас любуешься, создан под моим руководством группой императорских архитекторов. Создан мной, — в голосе девушки звучало очень сильное чувство, и я даже не смог до конца определить его природу, уловив только оттенки радости и гордости.

Когда до меня дошёл смысл сказанного, я невольно вздрогнул. — «Но ведь альты — это воительницы! Я же сам видел, как Виктория билась с орками! И оружием они увешаны, и тот мой инструктор с границы… Хотя… А что я вообще знаю об альтах?»

— Сестрёнка молодец. Её император буквально на руках носит за то, во что она превратила его столицу, — вступила в разговор Стассианна, стоящая всё это время чуть сзади и слева от меня, — и я его понимаю. Она архитектор от бога. Видел бы ты, что она сделала с такими же ненормальными в Альтрии[2]…

— Фрр, ненормальная! — фыркнула в ответ альта. — Кто бы говорил! Ненормальные — это те, кто выдумывают всякие орудия убийства, а те, кто создаёт красоту — как раз нормальные.

— Не придирайся к словам, Алисия, я вовсе не хотела тебя оскорблять. И орудия убийства помимо функциональности должны ещё быть красивыми, иначе их противно держать в руках, — несмотря на внешне спокойный тон, видно было, что слова об орудиях убийства почему-то сильно задели синеволосую.

Дальше мы ходили от площади, к площади, от фонтана к фонтану, и я никак не мог отогнать от себя какого-то наваждения. Ходил, точно в фантастическом сне, на грани бреда. Мне и в голову не могло придти, что возможно создать такую красоту, но чтобы ещё и в таком количестве! А девушка с жаром описывала устройство каждого из фонтанов, рассказывала о том, кто из её команды и при каких обстоятельствах придумал тот или иной ход.

В процессе её пояснений я понял, что жизнь у этих творческих людей далеко не всегда протекает в мучительных занятиях творчеством. Они жили, как обычные люди, работали в поте лица, пили, гуляли, любили, даже дрались на дуэлях за свои творения. И Алисия, похоже, была среди них, как рыба в воде, пользовалась непререкаемым авторитетом и держала всё в ежовых рукавицах, зубами и ногтями вцепляясь в любого, кто поднимал руку на её человеческих птенцов. Вот этого я вообще не ожидал! Да, моё мировоззрение не исключало того, что альты любили и ценили произведения искусства, но чтобы при этом сами участвовали в их создании, да ещё и организовывали людей на творческую работу — это не входило ни в какие ворота. По крайней мере, Виктория мне об этом ничего не говорила, и участие альт в творческом процессе одарённых людей под впечатлением от её рассказов в моём представлении сводилось к участию в любовных романах.

Алисия настолько вдохновилась моим восхищением и созерцанием своих шедевров, что то и дело сцеплялась по пустякам со Стассианной. Нет, злости или раздражения в их спорах не было, но вот увлечённость и горячность — буквально били через край. Во время одного из таких споров они отстали. Вернее, задержались у очередного шедевра, обсуждая какие-то детали, опять почему-то связанные с сочетанием оружия и архитектуры, а я ушёл вперёд, привлечённый фонтаном в форме небольшой башни, где из каждой бойницы били водные струи. Впрочем, изюминка этого фонтана была не в этом, а в том, что струи из башни с течением времени начинали бить всё менее интенсивно, зато появлялись струи из стен окружающей башню чаши. Эти струи били в башню и, по мере опадания струй, бьющих им навстречу, крепли и со всё большим напором ударялись в стены фортификационного творения. И надо отдать должное создателям фонтана, били струи очень качественно, по всем правилам фортификационного искусства — в наиболее уязвимые места башни. В конце концов защищающие башню струи вообще смолкали, и она начинала заваливаться в сторону наиболее настойчивых внешних струй, а затем резко складывалась, этаж за этажом, словно подзорная труба. Проходило несколько минут, внешние струи затихали, и башня снова начинала подниматься из небытия: из водной глади чаши поднимался сначала самый верхний этаж, а затем этаж за этажом вырастала вся остальная конструкция.

Я настолько засмотрелся на это подлинное чудо фортификационного искусства, что не заметил, как толкнул какого-то субъекта, стоящего возле фонтана. Тот что-то сказал, я не услышал. Но когда в моё сознание ворвался гневный окрик и что-то ткнуло в плечо, заставив повернуться спиной к фонтану, я резко пришёл в себя и подобрался. Передо мной стоял молодой маг, в этом своём франтовом алом плаще с дурацкой застёжкой в форме глаза. До меня сразу дошёл смысл брошенной им последней фразы: «Как ты смеешь не отвечать на вопросы мага, молокосос!?». Я нахмурился и окинул его щуплую фигуру насмешливым взглядом.

— Не знаю, господин маг, может быть я и молокосос, вот только что тогда сосёте вы, если с таким оскорбительным тоном накидываетесь на офицера императорской гвардии?

Маг аж побагровел, сравнявшись в цвете лица с цветом плаща. Это выглядело очень смешно. Похоже, это чучело привыкло к почтительному отношению и боязливому преклонению со стороны местной воинской шушеры, если такое себе позволяет. Мне тут же вспомнился наш гарнизонный маг, вернее будет сказать, маги тех гарнизонов, в которых мне доводилось служить. Они все почему-то вели себя совершенно одинаково и проходили идентичные этапы становления личности. Когда они только появлялись в крепости, они смотрели на окружающих с подчёркнутым высокомерием, к женщинам не приставали, на вопросы сослуживцев отвечали скупыми репликами. Проходил месяц, и маги начинали лезть на стену от тоски. А после пары совместных рейдов на границу, когда мага в дороге намеренно игнорировали, заставляли его самого тащить всё своё магическое шмотьё, посылали в бессмысленные дозоры, ставили дежурным по котелку, которого он никогда в жизни не видел, а в промежутках между этими официальными действами добивали всевозможными безобидными шутками, маг постепенно начинал превращаться в человека. Через пару месяцев он уже пил вместе со всеми, начинал огрызаться на шутки, варил знатную похлёбку во время дежурств по кухне. По прошествии ещё месяца-двух, он уже начинал приставать к дамам, драться на дуэлях с использованием сочетания меча и магии, а затем приспосабливал свою алхимическую лабораторию под варку самогона. Нет, вру. В последнем отношении они все сильно отличались друг от друга: так, маг-огневик делал очень ядрёное пойло, маг-воздушник и маг-водник обычно создавали нечто, что шло очень хорошо, мягко. А вообще, всё зависело от вкуса самого мага и его изобретательности. Ладно, что-то я отвлёкся. Этот маг, по всему выходило, в пограничном гарнизоне ещё не служил. Ну, ему хуже.

— Ты! Тупая военщина! Да я тебя на дуэль сейчас вызову!

Тут уже я не выдержал и с холодной яростью прорычал.

— Если ты маг на службе его императорского величества, будь добр вести себя достойно своего императора! Меньше говори, больше делай.

Маг, уже белый от ярости, не говоря больше ни слова, кинул мне в лицо свою чёрную перчатку. Так мы ещё и позёры! Давненько в меня ничего не кидали для вызова на дуэль. Ну, если не считать метательных ножей. Но это ведь не считается, да?

— Я Вереск эль Дарго, лейтенант гвардии его императорского величества, принимаю вызов уважаемого мага…, - я сделал паузу, ожидая, пока он назовётся.

— Фальтос эр Альянти, — буркнул маг.

— … его императорского величества Фальтоса эр Альянти. Как сторона, которую вызвали, я выбираю оружие, — на моих губах играла спокойная, немного насмешливая улыбка. Я знал правила дуэлей назубок, слишком часто приходилось ими пользоваться в гарнизонах, где дуэли часто оказываются единственным достойным внимания времяпрепровождением. Для того, чтобы маги не перебили всех наиболее гордых или, напротив, просто отвязных военных императора, был разработан подробный дуэльный кодекс, который, в том числе, давал право вызванному выбирать оружие. Маг должен был драться тем же оружием, что и вызванный. Единственное, магу разрешалось в таком случае один раз за поединок использовать магию. В этом правиле проявилась вся гениальность нашего императора как политика: маг формально вроде бы не выходил на поединок беззащитным, вот только и воин мог иметь защитные амулеты, так что кому как повезёт. Одновременно это было серьёзнейшим стимулом для магов не киснуть в занятиях магией, развивая ещё и своё тело, а то придётся потом воинам в походе тащить их на своих горбах. Больно надо! На что они будут годными после недели спячки на камнях, блуждания по перевалам или, элементарно, долгой скачки на сменных лошадях? Ну а воины лишний раз тоже не хотели нарываться: маг есть маг, никогда не знаешь, чем он тебя шарахнет, сработает ли амулет на эту пакость и удастся ли увернуться. Вот так и жили, душа в душу: то маг воину в душу, то воин магу в душу. С другой стороны, нормальный маг уважает воинов, с которыми в своё время через многое прошёл, поэтому эксцессы имеются только вот с такими расфуфыренными молодыми лоботрясами древних фамилий, которых папочки отмазывают от службы по гарнизонам. А таких, по моему глубокому убеждению, нужно учить уму-разуму уже здесь, на гражданке.

— Мы будем драться на парных клинках. Если господин маг предпочитает одиночный меч, я предоставляю ему такое право, — сказал я, сопроводив слова вежливым поклоном. У мага, судя по сиротливо и не по форме болтающимся ножнам под мантией, меч был, но был он в единственном числе.

Откладывать выяснение отношений я не собирался: ещё побежит к папочке, потом проблем с местными офицерами имперской гвардии не оберёшься. Поэтому, недолго думая, я потащил из ножен свои мечи.

— Стоять! — неожиданно раздался сбоку сильный властный голос. Я от неожиданности замер с вытащенными мечами в руках. К моему огромному удивлению, голос принадлежал знакомой мне синеволосой альте. — «Ну ничего себе, дамочка даёт! А у неё, оказывается, здорово поставленный командный голосище!» — я в немом восхищении разглядывал свою недавнюю знакомую. — «Надо же, открываю в альтах всё новые и новые скрытые способности!»

— Леди? — вопросительно начал я выяснять причину окрика. — При всём моём уважении, вы не вправе вмешиваться в Дело чести, такого права не имеет даже сам император.

Женщина тем временем подошла ко мне ближе, с каким-то хищным любопытством оглядывая разворачивающуюся сцену начинающегося братоубийства. Её всю трясло, ноздри хищно раздувались, точно она — кошка, готовящаяся к прыжку. — «Да она же жаждет крови!» — вспыхнула в моём мозгу неожиданная догадка. — «Она распалилась в предчувствии боя! Ну, точно, эти дамочки помешаны на смертоубийстве. Нет, она не станет меня останавливать. Но что тогда?» — И тут я понял, что она разглядывает мои мечи. Вернее, это были не мечи как таковые, а широкие удлинённые и утяжелённые шпаги с оплетающей руку гардой.

— Ты собираешься драться этим хламом!? — её прелестное личико аж перекосило, а курносый носик заострился. — Альт не должен так позориться! Возьми хотя бы мои! — С этими словами она извлекла из ножен свои мечи, подбросила в воздух, так, что они сделали пол-оборота, и поймала их уже за клинки, а затем с поклоном протянула мне. Всё это было проделано столь виртуозно и изящно, что я невольно залюбовался её грациозными движениями.

Я бросил свои клинки к её ногам, а вместо них принял протянутые орудия убийства. К слову, в них не было ничего необычного. Они тоже не были мечами в строгом смысле этого слова, являясь разновидностью средней длинны клинков, с широким тонким лезвием, чуть загнутым в средней части и заканчивающимся остриём, образуемым серповидным скосом от режущей кромки к тупой стороне. Эфес был предельно простым, в форме плоского овала. Круглая рукоять была выполнена из какого-то мягкого материала, хотя не было заметно, чтобы что-то вставлялось в металл; материал точно органично вырастал из металла меча в месте его соприкосновения с ладонью. Единственным украшением была тонкая серебряная нить, бегущая по рукояти и образующая странный, притягивающий взгляд узор. Навершия, как такового, не было, — рукоять заканчивалась плоским срезом. Однако срез этот был далеко не так прост, как могло показаться на первый взгляд, и на нём в дневном свете россыпью бриллиантов блестело какое-то напыление. Баланс клинков был идеален, металл приятен и эластичен, хотя и неожиданно тяжёл для таких изящных игрушек. Я несколько раз крутанул мечи одними кистями рук, примериваясь к их весу. Отказываться от них было глупо: девушка обидится, да и я ещё не до конца изучил обычаи альт. Возможно, эти мечи должны что-то означать, или сам жест по вручению мечей символичен, — не знаю.

Тут к нам стремительно подлетела Алисия, до этого замершая в отдалении. Похоже, девушка никак не могла взять в толк, что же здесь происходит, а вот теперь поняла, и её лицо сделалось чуть ли не серым. — «Она что же, боится за меня?» — я встретил её отчаянный взгляд с полнейшим недоумением. В следующее мгновение альта шагнула вперёд, незаметно извлекая из ножен свои мечи. По всему выходило, что она направляется к магу. Синеволосая рванулась было вперёд, но не успела: Алисия подошла к магу вплотную и резко бросила ему:

— Я смотрю, вам было мало замучить одну альту, так вы решили продолжить глумиться над нами, — девушка вся буквально горела от ярости, её трясло. — Если он умрёт, ты будешь драться уже со мной, эр Альянти. А потом я пойду за удовлетворением к твоему отцу.

Сказав это, блондинка развернулась к нему спиной и пошла прочь с площади, так и не убрав мечи обратно в ножны. Маг стоял, обалдело переводя взгляд с одной альты на другую, а затем на меня. Он никак не мог взять в толк, почему эти создания проявляют такую нешуточную заботу о простом лейтенанте, причём, лейтенанте явно провинциальном: в столице ни один не рисковал вот так спокойно сцепляться с магом, да ещё и эр Альянти!

Я перевёл свой недоумённый взгляд с уходящей девушки на Стассианну, но та только махнула рукой и очень тихо обронила:

— Не забивай голову лишними сейчас чувствами. И если будет совсем плохо, просто скрести перед собой мечи. Просто скрести мечи, — настойчиво повторила женщина, смотря мне в глаза и точно гипнотизируя своими синими глазищами.

Я было направился к уже заждавшемуся меня противнику, как снова получил окрик от альты.

— Вер! — я снова остановился и обернулся, бросив на неё недовольный взгляд. — «Развели тут политесы, им бы ещё юбки одеть! Эдак я и подраться не успею, — противник умрёт своей естественной смертью. От старости», — На, возьми, на удачу! — С этими словами женщина отстегнула свой ремень с роскошной пряжкой и метательными ножами и сильно кинула его в мою сторону.

Пришлось взять один из мечей в зубы и ловить очередной подарок. — «Куда его теперь девать-то? Он защищает от магии, это я уже знаю по такому же поясу Виктории, вот только, похоже, и мечи прекрасно выполняют эту функцию, стоит их только скрестить. Зачем мне ещё и пояс? Конечно, при нашем знакомстве я действительно соскальзывал взглядом на пряжку её ремня, вот только меня интересовал не сам ремень, а то, что он символизировал собой одну интересную часть её тела… Неужели мой взгляд был понят столь буквально? Или она… намекает!? Ну, бестия!» — Пришлось останавливаться и вешать его себе на талию, благо пояс имел ремешок с запасом длины, а то моя талия явно будет поболее женской. Они, конечно, воины, но по комплекции — обычные молодые девушки.

За всеми этими операциями и размышлениями я не видел, что женщина провожает меня оценивающим, удовлетворённым взглядом, всем существом ожидая интересного зрелища.

Подойдя ближе к магу, я низко ему поклонился.

— Приношу Вам, господин маг, свои искренние извинения за задержку, — затем, выпрямившись, глянул ему в глаза и заговорщически подмигнул. — Всё эти женщины: ну вы понимаете? Вечно слёзы и сопли, как соберёшься хорошенько подраться.

Маг с недоумением разглядывал воина. Он только сейчас начал понимать, что перед ним не простой провинциальный лейтенант. Когда синеволосая оружейная мастерица вручила ему свои клинки, это могло означать, что эта бешенная просто решила поиграться. Всем известно, как она любит оружие и подраться. Но вот появление Алисии, этой фаворитки императора, которая ну никак не станет вязаться с простым лейтенантом, заставило задуматься. А чего стоит её заявление о намерении драться с ним на дуэли? Если император узнает, будут такие разборки, что мало никому не покажется. Отец потом так по шее надаёт! Но почему она говорила про альт? Ведь альты — это девочки, никаких альт-мальчиков в природе не бывает, у них могут быть только человеческие любовники. Так. Вот оно что. Но он же просто любовник, почему тогда обе альты так разошлись? — Не с обеими же он спит, в конце-то концов! Нет, совершенно непонятно, что происходит. А ещё это его заявление про проблемы с женщинами: какие у этих фурий могут быть сопли и слюни, когда они сами на дуэлях не один десяток магов и воинов поубивали!? Окончательно сбитый с толку, маг только кивнул в ответ, принимая извинения и начиная готовиться к бою.

В городе и так было много народу, а тут, как люди прослышали о дуэли, их набилась целая площадь. Думаю, шедевры Алисии ещё никогда не собирали такого количества зрителей сами по себе, а вот в качестве фона для кровавого зрелища — пожалуйста.

Как и требовал кодекс, мы разошлись на десять метров в стороны и встали друг к другу лицом. Тут же нашлись добровольцы на роли секундантов: с моей стороны выступили двое гвардейских унетрофицеров, со стороны мага — один офицер и маг. Поражало, что ко мне прониклись уважением именно унтеры, офицеры же старались держаться подальше, изучая действо со стороны. Совсем они тут мышей не ловят! Неужели так обмельчало местное служилое сословие, или мой противник настолько важная птица? Меня также удивило, что ни одна альта из двоих присутствующих не стала брать на себя роли секундантов.

Секунданты тем временем проверили расстояние, заставили меня подвинуться на полшага ближе. Мечи в ожидании начала я держал в руках, хотя это и было не принято; но, учитывая, что в мои ножны они точно не войдут, вариантов оставалось немного. Пусть думают, будто я слишком сильно проникся оскорблением и горю желанием убивать. Я даже отставил лезвия клинков в опущенных руках сильно в стороны, этаким обнимающим жестом, чтобы подчеркнуть это моё стремление. Унтеры прониклись, одобрительно похлопав меня по плечам и пожелав хорошенько повеселиться. Неужели они лучше офицеров понимают, что сейчас будет? Нет, это просто кошмар какой-то, а не гвардия. И такое творится под носом у Императора!

Сигнал к началу дал маг-секундант. Теперь мы должны были сближаться, однако магию применять по-прежнему запрещалось до первого столкновения клинков. Ещё один комплимент от императора воинам. Но и воин не мог сразу насадить мага на меч, необходимо было именно столкнуться клинками. Вообще, это даже красиво и символично, хотя гарнизонные маги первое время очень плевались на подобные обычаи, особенно когда им приходилось драться по очереди с несколькими «оскорблёнными».

Мой маг тем временем проявил хорошую реакцию, спокойно отведя один меч в сторону, зато второй качественно пропорол ему предплечье. Ну, так мечи же встретились, а то, что у меня их два, а у него — один, лишь его проблема. Однако ни до чего более существенного у меня достать не получилось, так как маг выбрал правильную стойку и тем самым фактически ушёл из-под серьёзного удара. Использование двух мечей, конечно, даёт преимущество перед одним, но в бою это скорее не два, а полтора меча: корпус элементарно не позволяет работать руками, как заблагорассудится, и бой двумя мечами строится на комбинированных ударах двумя мечами в одной и той же плоскости, либо на столь любимых мною связках, когда мечи работаю не одновременно, а попеременно, что даёт выигрыш в скорости против одного меча и позволяет атаковать из совершенно неожиданных для одномечного боя позиций.

Получив удар, маг отскочил назад, и я не стал ему мешать, следуя обычаям приграничья дать магу применить магию. Однако эр Альянти оказался в немалой степени удивлён моим благородным жестом; похоже, здесь были совсем иные неписанные законы дуэли. Даже секунданты были удивлены таким моим поведением: самым логичным было просто зажать мага и не давать ему свободы манёвра, ограничив для него применение магии самыми примитивными заклинаниями, которыми максимум можно отвлечь или отбросить противника. Маг при всём своём гоноре оказался мужиком благородным, и решил прояснить для себя причину такого моего поведения, задав прямой вопрос:

— Почему вы, лейтенант, не наседаете на меня, а позволяете вас убить?

— Вы ошибаетесь, господин маг. Я лишь даю вам шанс выжить, а убьёте вы меня или нет — это ещё вопрос. У нас в северных гарнизонах не принято убивать сослуживцев, не дав им шанса проявить себя. Ведь иначе я вас гарантированно убью, чем проявлю неуважение к противнику.

Во время нашего короткого обмена репликами, мы обменялись ещё и несколькими скупыми ударами, в результате чего маг получил глубокий порез бедра. После этого он всё понял правильно, но не удержался от новой реплики:

— Похоже, я зря в своё время не поехал на границу. Отец считал это бессмысленной тратой времени.

— Ну, бессмысленной её точно не назовёшь. Научились бы хорошим манерам, там маги быстро становятся людьми, — сказал я ему без тени оскорбления в голосе. Маг принял и это моё замечание, коротко кивнув. — «На удивление понятливый чародей. Цены бы ему не было на севере, — такой бы самогон варил, пальчики оближешь».

Так или иначе, но эта дуэль при любом исходе будет ему полезна. Воин может себе позволить быть раздолбаем, а вот маг — никогда: слишком разные масштабы значения воина и мага в случае военного конфликта. Да и в политике магов больше, а умение уважать окружающих людей других социальных сословий никогда не повредит при принятии ответственных решений. Вообще, мы бы с ним могли хорошо порассуждать о смысле жизни и взаимном уважении, но в несколько иной обстановке.

Маг тем временем начал колдовать. Я для проформы погонял его немного по площадке и картинно помахал мечами, изображая страстное желание достать противника. Заодно так можно было сбить концентрацию для совсем уж запредельно серьёзных заклинаний, гарантированно убивающих на месте. Впрочем, такие заклинания обычно бьют по площадям, а с учётом скопления вокруг зрителей и нашей близости к фонтану, являющемуся собственностью императора, их применение было бы убийственным и для самого Фальтоса, каким бы эр Альянти он ни был. Но дураком он точно не был и выбрал что-то неэффектное, но крайне эффективное.

Сначала я почувствовал движение воздуха, и своим чутьём безошибочно угадал стихию заклинания. Воздушные удары были самым пакостным из арсенала магических заклинаний, так как они могли как подбрасывать, так и вбивать в землю — поди угадай, что оно будет делать в итоге. Но, на всякий случай, я резко ушёл перекатом вправо, затем влево, а затем прыгнул к самому магу, надеясь войти в «слепую» зону заклинания, расположенную обычно возле самого колдуна. Мой манёвр имел успех, однако, лишь временный, и стоило мне остановиться, как справа в меня устремился сжатый поток воздуха. Спасла меня лишь безотказная интуиция, вкупе с одолженным альтой мечом. Ничем, кроме действия меча, нельзя было объяснить того, что выставленный блоком в сторону воздушного потока клинок отбил удар рукотворной стихии! Но за отведённым ударом последовал ещё один, на этот раз сверху. И вновь блок, и снова воздушный кулак меняет направление. Точно, маг придумал какую-то пакость! Наши ничего такого многоразового не применяли. А ещё, подтверждая мою догадку относительно меча, его рукоять после отражённых ударов ощутимо нагрелась.

У мага-секунданта тем временем глаза на лоб полезли от происходящего: призванный заклинанием высочайшего уровня элементаль воздуха раз за разом отбрасывался мечом в руках имперского лейтенантишки! Каждый отбитый удар бил откатом по призывателю, так что тот уже еле стоял на ногах, а из носа у него мощными толчками хлестала кровь.

После очередного отбитого удара, воин не стал дольше обороняться, а сам прыгнул вперёд, резко разрывая дистанцию. В момент, когда его настиг воздушный поток, навершие меча опустилось призывателю точно между глаз, и у того изо лба посыпались совсем не магические искры. Воин тоже схлопотал удар развеивающегося уже элементаля, полыхнуло алым, и его швырнуло через мага. Однако имперец отделался лёгким испугом, уйдя при соприкосновении с землёй в перекат, а давешняя красная вспышка лишь известила окружающих о сработавшем у того на теле амулете.

Для меня этот момент выглядел несколько иначе. Сразу после удара по магу, я одним местом почувствовал, что ещё чуть-чуть, и мне хана. Сразу вспомнились напутственные слова альты, и руки сами собой скрестили мечи. Произошло это в тот момент, когда я уже был поднят в воздух тугим потоком, поэтому красная вспышка, отсёкшая давление воздуха, вынудила меня упасть на землю. Так что я действительно отделался лишь лёгким испугом, а, если быть точнее, то испугаться я банально не успел, работая исключительно на рефлексах и будучи предельно собранным.

Я вскочил на ноги и резко обернулся, плавно перетекая из стойки в стойку, готовый отражать новые удары, буде те последуют. Но ударов не было, был только поверженный маг на земле. Теперь, как победителю, мне предстояло определить судьбу противника, и я неспешно направился к нему, поигрывая мечами. Настроение сразу поднялось на невообразимую высоту, всё тело наполняла лёгкость, я был готов к продолжении банкета, теперь уже в прямом смысле — где-нибудь в кабаке. — «Он мне замучается проставляться за сохранённую шкуру, придётся всё-таки осваивать искусство самогоноварения», — злорадно обдумывал я дальнейшие воспитательные шаги в отношении заклинателя. — «И, конечно, мы с ним долго будем объясняться, в компании тех же унтеров, которым тоже не мешает преподать урок благородства».

Однако всем моим благодушным планам не суждено было сбыться. В голову неожиданно ворвался мысленный голос альты, по интонациям которого безошибочно определялась синеволосая.

«Убей его, слышишь! Не раздумывай!»

«Это ещё зачем? Я своих никогда не убиваю, только воспитываю», — я был сбит с толку её напором, и даже не придал значения самому тому факту, что она говорит со мной мысленно.

«Он не твой, ты теперь принадлежишь к альтам. Для тебя теперь важны интересы альт, а они требуют, чтобы ты его убил. Сейчас! Он остался последним».

«Но зачем!?» — беспомощно попытался привести последний аргумент я. — «Он же больше не будет борзеть, он очень быстро схватывает. Его легко теперь будет убедить и превратить в человека. Я об этом позабочусь!»

«Не спорь. Его личность не имеет никакого значения, только его кровь и род. Так надо, Вереск, поверь. Ты же мне веришь?» — теперь уже говорила Алисия. Говорила просительно. И я понял, что ей отказать не смогу. Маг мне ничего не дал, кроме оскорблений и ценного опыта выживания в магическом поединке со столичным хлыщём, а эта дама помогла и поддержала. А ещё дала возможность полюбоваться такими шедеврами! Да и Стассианна фактически спасла жизнь своими клинками, — кто бы мог подумать, что маг окажется способным на такую пакость! Никогда ничего подобного не видел и не слышал ни о чём таком.

Затянувшаяся пауза для окружающих выглядела борьбой с собой или тягостным раздумьем воина. Наконец, меч стремительно опустился на мага, легко пробив тому сердце, а заодно и грудную клетку вкупе с лопаткой. Клинок вошёл словно в масло, внешне не было заметно какого-либо серьёзного сопротивления со стороны костей, да его и не было, в виду особенностей металла и наложенных на меч гномьих чар. Сделав выбор, воин повернулся спиной к поверженному противнику и направился прочь от площади. Людское море перед ним стремительно раздавалось в стороны. На границе площади с двух сторон и чуть сзади от него встали почётным эскортом две альты; произошла заминка с возвратом мечей и пояса, но очень непродолжительная, и компания направилась прочь от площади. Взгляды всех присутствующих безотрывно следили за уходящим победителем, причём, большинство взглядов были сочувственными, — меня уже за глаза похоронили. Обрадовавшиеся было победе сослуживца унтеры после хладнокровного убийства мага побледнели и предпочли ретироваться с поля чести. А маг-секундант так и остался стоять с открытым ртом, наблюдая невиданное событие: прилюдное убийство на дуэли чистокровного эр Альянти, наследника второго человека в империи.