Учебка. Курсант Агапи

Глава 8

В последующие несколько часов я была погружена в хорошо смешанный коктейль из бедлама, анархии и сумасшедшего дома в равных количествах. Мне очень хотелось сбежать в комнату общежития и спрятаться в шкафу, выселив оттуда Цитиц. Но Лиза попросила побыть с ней:

«Агапи, мне страшно! Я не понимаю, что происходит, боюсь за керсов — они такие беззащитные, боюсь за кладки. Ответь, нам действительно ничего не угрожает?»

«Зуб даю!» — вырвалось у меня.

«Что ты даешь?! Зуб?! А зачем мне твой зуб?!»

Пришлось рассказывать, откуда в моём мире появилась эта фраза. Правда, о тюрьмах и уголовниках я упоминать не стала, боясь, что мои объяснения затянутся до утра. Но то, что в некоторых слоях общества это выражение — сродни гарантии честного слова, объяснила, удивляясь сама себе: с чего такое ляпнула? Но слово не воробей, вылетит — не поймаешь.

«У тебя интересная жизнь. Ты знакома с разными людьми, жила в другом мире. А я нигде не была. Даже то, как было раньше, плохо помню», — поделилась эмоциями королева.

«Знаешь, Лиза, у меня есть подруга. Она Разумное Древо…»

«Как это — дерево с разумом?!»

«Есть во Вселенной планета, на которой произрастают Разумные Древа. Удивительная раса древовидных учёных. Странное развитие цивилизации, но так случилось. Они способны собирать информацию из космоса, систематизировать и анализировать её, на основе этого рассчитывать и производить опыты. Они придумали отправить свои семена во Вселенную, чтобы так расселиться. Для того чтобы молодые Древа могли помогать населению тех планет, где они смогут укорениться. Так моя подруга попала в другой мир. Там мы встретились. И очень подружились. Однажды я посочувствовала ей, что, имея такой пытливый разум, ей приходится находиться на одном месте. На что она мне ответила: зато у меня есть время для моих исследований».

«Но я же не учёная!» — не приняла доводы Лиза.

«Зато у тебя есть миссия. Ты, как первая королева, можешь возродить планету к жизни. Сделать её еще более разнообразной растениями и чоттами».

«Ты думаешь, я смогу так же, как она, возродить мир к жизни?» — недоверчиво переспросила царица.

«Конечно сможешь! Не забывай, что тебе обещали помощь, значит, ты сможешь сделать быстрее и больше».

Успокаивая и развлекая королеву, я наблюдала за происходящим. После задержания ректора Инк отдал короткий приказ в нарукавный переговорник и, дожидаясь исполнения, подошёл к деду. Не обладая тонким слухом стража и постоянно отвлекаясь на общение с Лизой, я не слышала, о чем говорили мужчины, но видела, как недовольно нахмурился дед и как он несколько раз отрицательно покачал головой на очередные доводы инспектора.

«Как ты думаешь, с чего мне начать?» — вернула меня к теме разговора Лиза.

«Наверное, надо подобрать растения, которые следует высадить в первую очередь», — предложила я.

Но тут распахнулись двери, через которые керсы вывозили меня и одурманенных потерпевших, и к нам ввалился боевой отряд. На голове шлемы, лица закрыты забралами из непрозрачного пластика, бронированные комбинезоны. Моя собеседница заволновалась и начала было трансформироваться в оборонительную форму, напугавшую меня вчера, но я подошла к ней вплотную и стала успокаивать. Погладила по лапке, сделав шаг, дотянулась до брюшка и тоже погладила:

«Моя королева, они не опасны. Мы здесь все за вас, за керсов и ваши кладки. Вам не о чем беспокоиться».

Лиза трещала что-то непонятное, забыв о том, что владеет менталом. Из прохода выскочили керсы и бросились к своей жене.

«Уголь, послушай!» — позвала я своего приятеля.

Чёрненький остановился и повел головой в мою сторону.

«Новые люди испугали Елизавету. Ты же встречался уже с ними и знаешь, что они не опасны. Успокой королеву!»

«Да», — ответил керс и метнулся к Лизе, что-то чирикая на ходу.

Я, выбравшись из толпы чоттов, издали наблюдала, как керсы трогали королеву усиками, терлись об её крылышки и как она, привстав на задние лапки, обнимала их всех передними. Нежность и забота, проявленная в каждом движении, напомнила мне водяника Нила и его дочку Масяню. Вот так же сидели они на берегу и без лишних слов демонстрировали свою любовь друг к другу.

— Вот бы Ол'лию сюда, чтобы поучилась нежности, — прошептал подошедший дед.

— Думаю, они без нас разберутся, — так же тихо ответила я, имея в виду Рактия и его будущую жену.

— Туристка, мы уходим, — как всегда неслышно, подошел архимаг. — Пора окончательно решить вопросы в Совете и сдать Матами. Тес'шас идёт с нами.

— Только не говори, что я здесь за главную остаюсь.

— Спаси меня Вселенная от такого решения! Но хотел тебя попросить: постарайся, пока нас не будет, никуда не вляпаться.

— Постараюсь. Сейчас с Лизой попрощаюсь, потом пойду ужинать и отдыхать.

Он махнул рукой бойцам, держащим на весу сеть с пленённым ректором, и пошёл к выходу. Дед чмокнул меня в висок, наказал беречь себя и поспешил следом.

«Почему ты его не возьмёшь керсом? Он так к тебе светится», — дотронулась лапкой до моего плеча королева.

«Кого керсом? Тес'шаса?!»

«Другого. Инк, да? Он к тебе светится. Тес'шас тоже светится, но по-другому».

«Не понимаю. Как это?»

«Не знаю, как рассказать. Могу видеть так, — и у меня в сознании появилась бесцветное, размытое изображение меня самой. Как видео, снятое на плохую камеру наблюдения. — И так могу тоже».

Я даже пошатнулась от цветового удара, который получило моё сознание. Картинка была яркой и чёткой. Человечек, в котором опознала себя, переливался радужными цветами. Преобладали сине-зелёные оттенки, но вот вспыхнул жёлтый, который изменился в оранжевый, но скоро опять стал зелёным и синим. Как я поняла, холодные цвета — это спокойствие, а теплые — волнение.

«Елизавета, ты видишь эмоции!» — восхитилась я.

«Да. Тес'шас к тебе вот такой, — дед светился желтым цветом, в котором искрился оранжевый и изредка красный. — Инк вот такой».

Оранжевый, в котором фейерверком непрерывно вспыхивал красный, алый, малиновый и пурпурный. В таких эмоциях и сгореть недолго! Может, Инк сам по себе такой, а не ко мне пылает. Словно услышав мои мысли, Лиза переключила картинку.

«Это он с Тес'шасом разговаривал, — внутри абриса человечка преобладал сине-зелёный фон, по которому изредка метались фиолетово-жёлтые молнии. — Видишь разницу?»

«Вижу, — вздохнула я. — И что мне теперь с этим делать?»

«Не всегда надо что-то делать. Иногда надо просто подождать, и всё само сложится. Так учила меня старая королева».

Из прохода, который вёл в пещеры, высунулся Уголь и что-то прощебетал.

«Говорит, что пора отдыхать».

«Он прав. Я тоже пойду».

«Постой, Уголь отвезёт тебя. Ты же устала. Я вижу».

Она что-то чирикнула керсу, и тот мигом оказался рядом со мной. Я подошла к королеве и погладила по протянутой ко мне лапке. Похоже, чоттам очень нравится прикасаться к тому, что нравится, и они любят, когда их гладят.

«Спокойной ночи, ваше величество!»

«Хорошего отдыха, Агапи!»

И вдруг я вспомнила, о чём хотела давно уже спросить королеву:

«Лиза, мне снились сны. До того, как мы встретились, я видела тебя в гневе и ты кричала: "Убейте их!" Но прошлую ночь я спала спокойно. Ты не знаешь, что это было?»

«Мне тоже были эти видения. Ты видела не меня. Это было последнее послание старой королевы. Она просила своих керсов убить дезинсекторов, чтобы защитить последнюю кладку. Но мы не способны к убийству. И они все погибли».

Лиза подхватила меня лапками за талию и аккуратно опустила на спину Уголька. Тот сорвался с места, как болид на гонках Формулы-1, а я едва удержалась на шершавой поверхности хитина.

«Милый Уголь, ты мог бы немного медленнее бежать?»

«Да», — ответило моё транспортное средство, но хода не сбавило.

«Ты боишься надолго оставлять королеву?»

«Да».

«Можешь не переживать. Она светится к тебе».

«Знаю».

«Тогда зачем так спешишь?»

«Скучаю».

«Зайка ты мой ласковый!» — погладила я керса по загривку.

«Зайка — это кто?»

«В моём мире живёт небольшой пушистый зверёк. И ласковое название для тех, к кому относишься с нежностью. То есть светишься».

«Лизу могу зайкой назвать?»

«Конечно можешь».

Мой скакун остановился. Оказалось, за разговорами я и не заметила, как мы добрались до холла рядом с канцелярией. Поддерживаемая лапкой Уголька, соскользнула с его спины на пол и подошла к мордочке. Погладила любезно подставленный лоб, приняла поглаживания усиками и лапками и помахала вслед умчавшемуся чотту.

— Курсант, вернитесь! — остановил меня окрик, когда я уже почти подошла к своему месту в столовой.

— Да, лэр! — повернувшись по уставу, ответила я.

Незнакомый сержант, остановивший меня, осмотрел меня таким выразительным взглядом, что я всё поняла без слов. Неряха — мой комбинезон, еще утром белоснежный, был в ржавых разводах — от перил и ступеней, по которым я спускалась, в темных пятнах — от лапок чоттов. Разгильдяйка — опоздала на ужин. Невежа — прошла мимо сержанта и не поприветствовала.

— Виновата, лэр! Но я только что вышла из подвала и умираю от голода, — устало начала я.

— Курсант, вы оправдываетесь тем, что нарушили запрет?! — от удивления вояка даже орать забыл.

— Разве его еще не сняли? — добила я несчастного вопросом.

Он стоял, хватая воздух открытым ртом, пытаясь что-то показать рукой, но я не поняла пантомимы и попросила:

— Можно я сначала поем, а потом вы мне всё расскажете? — и почти упала на свой стул.

Тут же передо мной опустился поднос, на котором стояла тарелка с большим куском припущенной рыбы, политой светлым соусом с кусочками зелёных овощей.

«Сейчас тебя поведут в карцер!» — предупредила Реста, наблюдая происходящее за моей спиной.

«Хоть на расстрел, но сначала я поем!»

— Девочки, что происходит? — зашептала Цитиц. — Агапи, ты откуда такая грязная?

— И голодная. Поэтому дай мне спокойно поесть. Всё потом, — стараясь отделять вилкой и ножом от рыбы небольшие кусочки, а не заглотить порцию целиком, ответила я.

— Курсант Агапи! — раздалось за спиной.

— Да, лэр! — вовремя успев прожевать и проглотить кусок, встала, повернулась и почти уперлась носом в грудь главного сержанта Огокса.

Тот внимательно осмотрел меня с головы до ног и с упреком покачал головой:

— Почему боевую форму не надела?

— В ней тяжело, а я была под прикрытием ректора, инспектора и дракона, — чуть не заплакала я.

— Посажу-ка я тебя под арест, чтобы всем спокойнее было, — продолжая рассматривать меня, задумчиво сказал мой бывший напарник.

— С радостью! Только кормите вовремя!

— Иди умойся и доедай, — отпустил меня сержант.

В умывальнике, увидев свое отражение, я ахнула:

— Ой, мамочки!

«Мылом, мылом, мылом, мылом умывался без конца, смыл и ваксу, и чернила с неумытого лица», — бубнила про себя, отмывая руки и лицо от следов посещения жилища чоттов. Неудивительно, что меня хотели из столовой выгнать. Ржаво-серые разводы, как у солдата спецназа на вылазке в джунглях, «украшали» моё лицо. Только глаза сверкали на перемазанной моське. Сколько раз за сегодня я вытирала пот и слёзы, втирая грязь в кожу, не вспомню. Не под краном бы мне плескаться сейчас, а погрузиться в ароматную пену ванны, да где же её взять.

— Ты где от нас прячешься? — опять зашептала Цитиц. — И на обеде тебя не было. Ой, это он к тебе идёт?

Я подняла голову от тарелки и увидела идущий в нашу сторону предмет воздыханий соседки. Онтрикс и впрямь был хорош. Высокий, форменный комбинезон не скрывал мускулистого торса, а подчёркивал всю его красоту. Вот только хвост, который он перекинул через руку, какой-то потрёпанный. Словно моль посекла. Парень подошёл к нашему столу, отвесил поклон и протянул белочке маленькое зелёное гнездышко, в центре которого лежал блестящий орешек.

— Прими, прекрасная Цитиц, и стань моей сажелей навсегда, — и он гордо продемонстрировал свой общипанный хвост.

Но Цитиц, наша влюблённая по уши Цитиц, издали осмотрев подарок, только фыркнула:

— В нашем княжестве такие нивИки подносят самужи, живущие на нижних ветвях. Я, Цитиц, дочь могучего Атанела суль Кутанского, не могу принять столь малый нивИк. Мой род осудит меня, — и, повернувшись ко мне, спросила: — Так ты говоришь, что твоё горло уже восстановилось?

Курсант резко отвернулся и, не говоря ни слова, пошел на выход. Мы с Рестой уставились на соседку:

— Что? — зашептала она. — Да, он мне безумно нравится. Подошел бы просто так, без нивИка, я бы уже висела у него шее. А он же предлагает стать его сажелей. Ещё и навсегда. Это же всерьез!

«Ты что-нибудь поняла?» — спросила меня Реста.

«Нет! — доедая рыбу, ответила я. — Уводим в комнату и там выслушиваем. Нечего тут народ развлекать».

— В нашем мире у онтриксов есть обычай, — уже в комнате рассказывала Цитиц. — Парень, желающий взять в своё гнездо сажелю, дарит ей символическое гнездышко, сплетённое из шерсти собственного хвоста. Чем знатнее род сажели, тем больше должен быть нивИк и тем крупней в нём должен быть орешек. Большие нивИки плетут, жертвуя красотой хвоста, те самужи, которые хотят показать, как дорога ему желанная девушка. А этот, — белочка захлюпала носом, — принёс мне что-то непотребное. Наверное, заметил, что я на него глазками сверкаю, и решил по-быстрому породниться с нашим родом.

— А сам он кто? — спросила я.

Цитиц удивлённо посмотрела на меня:

— Не знаю.

Мы с Рестой переглянулись.

— Сейчас выясним, — пообещала деятельная теватка и, прикрыв глаза, замолчала. — Его зовут Серес суд Лэвижанский. Отец сказал. Вас, онтриксов, в училище всего двое. Не перепутаешь.

И мы опять уставились на белочку, которая пыталась упасть в спасительный обморок, но никак не могла этого сделать.

— Девочки, этот «суд» — первый наследник соседнего княжества, которое во много раз больше нашего. Вот теперь род меня не только осудит, но и прибьет.

Я искренне сочувствовала Цитиц, но спать хотела еще больше. Едва не уснув в душе, я, как была в халате и с полотенцем на голове, упала в постель и провалилась в сон.

Из сна вынырнула рывком, сразу. Открыла глаза в предрассветный сумрак, вспомнила, как я уснула. С ужасом дотронулась до головы, понимая, что мне предстоит разбирать воронье гнездо из собственных волос. Вряд ли здесь магия поможет. Но полотенца нет, а высушенные волосы заплетены в косу и уложены в высокую «гулю». Заботливые соседки постарались. Повезло мне с ними. Хоть мы из разных миров, с разными темпераментами и взглядами на жизнь, но относимся друг к другу с уважением, пониманием и принятием. Что еще нужно для мирного сосуществования трех девиц? Разве что устроить пижамную вечеринку и вволю потрепаться о том, что на сердце лежит. Известно же, что раздели печаль с другом — станет она в два раза меньше. Раздели радость — увеличится вдвое.

На завтрак Цитиц едва плелась. Она всё утро ходила как в воду опущенная и ежеминутно корила себя за вчерашний промах.

— Девочки, что мне делать? — ныла она.

— Знаешь, вчера на такой же вопрос я получила мудрый совет: «Не всегда надо что-то делать. Иногда стоит просто подождать, и всё само сложится».

— Хороший совет! — поддержала меня теватка. — Подожди. Никто не знает, что будет даже через удар сердца.

Нас прервал хорошо знакомый мне голос:

— Срочное построение для преподавателей и курсантов Учебного Корпуса. Включаю обратный отчёт.

И в здании зазвучал уже привычный отчёт метронома, и напоминание механическим голосом:

— До начала сбора осталось пятьсот стандартных единиц… четыреста…

Затерявшись в белоснежной группе первокурсников, я наблюдала, как солидно проходят к своему месту преподаватели, приветствуя друг друга, как носятся сержанты, рявкая вполголоса на нерадивых подопечных, как, почёсываясь и позёвывая, строятся курсанты. Но вот в центр вышел Инк. А за спиной у него возвышался дед, в сюртуке преподавателя Учебного Корпуса. Рес Плой его в преподы ангажировал, что ли?! Метроном закончил отчет отпущенного времени, главный сержант Огокс доложил, что все в порядке, все на месте, и отступил в сторону.

— Пора выполнить моё обещание и рассказать о том, что происходит, — начал инспектор, слегка усилив голос магией. — В подвалах были обнаружены представители реликтовой расы первых обитателей планеты. Королева-матка и её… э-э-э-э… кхм… небольшая свита.

Курсанты зашумели, переговариваясь между собой, пытаясь обсудить новость. Но Инк продолжил, перекрыв гул голосов:

— Чотты не только безобидны, но даже просят нашей помощи и защиты. Межгалактический Совет принял решение поручить Учебному Корпусу обеспечивать безопасность этого реликтового народа и помочь им в восстановлении растительности планеты. В связи с этим нам всем предстоит огромная работа. Это будет отличная практика для травников, стихийников и всех, кто пожелает в этом участвовать. Желающие могут записываться у главного сержанта Огокса или у секретаря ректора.

Оратор сделал небольшую паузу, давая возможность курсантам осмыслить услышанное, а может быть, и решение принять, и продолжил:

— Также мне поручено известить вас о смене руководства Учебным Корпусом. С сегодняшнего дня ректором назначен лэр Тес'шас вар Фламери.

Дед сделал шаг вперёд и кивнул, изображая поклон. Лицо дракона было непроницаемо равнодушно, но губы плотно сжаты, что говорило о его крайнем недовольстве происходящим. Перешёптывания усилились. Многие курсанты смотрели в сторону группы первокурсников боевиков, словно желая кого-то увидеть.

— И последнее, — продолжил Инк свою речь. — Один из курсантов попросил сделать крайне важное объявление. Прошу всех отнестись с пониманием. Прошу.

Рес Плой отошел к преподавателям, а на его место вышел… Мама дорогая! Освободившееся место занял Серес суд Лэвижанский. Если вчера парень щеголял ухоженной косой до пояса и пушистым, хоть и слегка покоцаным хвостом, то сегодня он был лысый и с общипанным наголо хвостом. Но это не мешало ему с королевским достоинством держать в руках нивИк размером с футбольный мяч. Внутри гнезда, свитого из волос и шерсти онтрикса, лежал орех, переливающийся всеми цветами радуги, размером с мой кулак. «Бриллиантовый, что ли?» — задумалась я.

— Прекрасная Цитиц, достоин ли мой нивИк твоего внимания? Согласна ли ты принять предложение и стать моей сажелей навечно?

И тут наша соседка всерьёз решила потерять сознание, взгляд раскосых глаз помутнел, колени подогнулись, и она повисла на стоящей рядом теватке. Но Реста не позволила испортить торжественный момент банальным обмороком. Подхватив Цитиц одной рукой за талию, ладонь второй положила ей на грудь и что-то зашептала. Взгляд дочери могучего Атанела суль Кутанского прояснился, ноги окрепли, и она, получив ускорение нашим дружественным толчком в спину, выскочила в центр.

— Я согласна, — едва слышно прошептала девушка, но это расслышали все.

Оказывается, в коридоре стояла гробовая тишина. Затаив дыхание, все ждали, чем закончится вторая попытка вручения капризной белочке брачного символа онтриксов.

— Ва! Ва! Ва! — оглушающе прокатился по зданию вопль торжества, снимая с курсантов, преподавателей и сержантов напряжение последних дней.