Убийца великанов - 2

Глава 6 - Соблазн

В покоях Релдона было прохладно, несмотря на летний зной, даже ночью не выпускающий столицу из своего гнёта. Мара наслаждалась тем, как мрамор холодит ее босые ступни, высасывающие энергию из поддерживающих температуру темпоралей. Скоро станет жарко.

Одетая только в лунное сияние, она тихо приблизилась к изголовью огромной кровати на деревянной платформе. Алебастровая кожа Мары светилась, а волна длинных иссиня-черных волос до талии и непроницаемые глаза еще больше подчеркивали ее невероятную белизну и нежность.

Релдон заснул, раскинув в стороны руки и ноги. Из-под его острого локтя торчал хвост красной плетеной закладки. Перевернутая книга лежала на соседней подушке. На столике поблескивала забытая фарфоровая чашка. Едва различимые блики играли на стеклянном чайнике с давно остывшим чаем — связанная хризантема расползлась, и листочки плавали отдельно. Мара убрала книгу, пристраиваясь рядом с Релдоном. Он потянулся и улыбнулся, притягивая ее к себе за тонкое запястье, чтобы увлечь в пылкий поцелуй, становящийся с каждым мгновением все острей и чувственней. Его вторая ладонь медленно заскользила вдоль тонкой талии и ниже.

Волнительное предвкушение сменилось жадным азартом. Мара стала податливой и пластичной как река. Она никогда не скрывала пламя, которое Релдон в ней разжигал, и отдавалась без остатка, забирая все, что он ей давал. Она теряла голову за двоих, лишалась воли и кричала в исступлении в то время, как он уверенно вел их обоих к торжеству. Темп то стихал, то нарастал вновь, неминуемо приближая восторженную вспышку, а за ней блаженное насыщение.

Когда все мысли исчезли, а тело взорвалось волной удовольствия, Мара со стоном впилась зубами в плечо Релдона. Не настолько сильно, чтобы прокусить кожу, но достаточно, чтобы появился хорошо заметный след.

Ее метка.

— Завтра придется обходиться без магии, — вздохнул он, рисуя пальцами узоры на ее коже.

Сила антиволна непредсказуемо влияла на вибрацию. Из-за нанесенного Марой повреждения, даже такого незначительного, магия восстановится не сразу, как они оказывались вдали друг от друга, а через некоторое время.

Релдон поддел пальцем ошейник, сдвинув его наверх, и прикусил нежную кожу на ее шее.

Его метка.

Его настоящая метка. Релдон вернул ошейник на место, прикрыв засос.

Подарив ему несколько легких благодарных поцелуев, Мара прижалась щекой к его груди, прислушиваясь к сильным ударам сердца, пока он гладил ее шелковистые волосы.

— Хочешь, я останусь с тобой, пока не пройдет? — она откинула назад длинные пряди, чтобы ему ничто не мешало упиваться ее красотой и открытостью.

— Я могу за себя постоять и без магии, — он прикрыл веки, продолжая выводить завитушки на ее бедре.

Постепенно дыхание Релдона замедлилось, ладонь замерла. Складка между бровями разгладилась. Мара обожала наблюдать, как он спит. В эти моменты он выглядел так беззащитно и трогательно, как никогда. Ведь он не позволял себе расслабляться при других, делая редкие исключения для нее одной.

Пора уходить, чтобы темпорали восстановили температуру в спальне. Она мечтала хоть одну ночь полностью провести в его объятиях и проснуться от утренних ласк. Но каждый раз приходилось возвращаться к себе, чтобы дать Релдону возможность выспаться.

Мара отвела непокорную прядь с его лба, и ее взор наткнулся на Печать Прокуратора, едва поблёскивающюю золотом в зеленоватых лучах полной Луны. Вдруг изображенный на ней змей, кусающий себя за хвост, шевельнулся. Мара окаменела. Змей гипнотизировал, подмигивал ей рубиновым оком и дразнил.

Девять Печатей Прокураторов скрывали воспоминания первого Императора Сентории Дейона Победителя. Пока увиденное Марой не складывалось в понятную картину. Но ее чутье подсказывало, что именно в медальоне ее любимого мужчины заключены ответы на все вопросы. А Релдон носил Печать Прокуратора и ни о чем не догадывался, полагая, что это темпораль-ключ от Запретного Города и могущественный защитный амулет. Также он понятия не имел о том, что Победитель и его потомки были великанами. И что Мара тоже великан.

Как же ей не терпелось все ему поведать, но она медлила, опасаясь его реакции, а также вероятности того, что Посланник Небес отвергнет ее. Чтобы пройти Ритуал Призыва, необходимо точно знать, какие воспоминания содержатся в медальоне Релдона. И достаточно протянуть руку…

Мара очутилась где-то между мирами, где время и пространство казались несуществующими. Вокруг нее витали светящиеся облака, полупрозрачные тени, зажигались и угасали звезды. В ушах пульсировала тишина, все померкло. И она услышала зов… Она! Она змея! Это она кусает себя за хвост, желая поглощать и в то же время быть поглощенной. Вечный порочный круг, который в силах разорвать лишь Посланник Небес. Только он способен отпустить ее, подарить свободу. Подарить жизнь…

Закусив губу, Мара перестала дышать, когда ее палец коснулся золотой чешуи. И тогда реальность отрезвила болью. Внезапно она очутилась снова здесь, в темной спальне Запретного Города. А Релдон схватил ее за запястье, сдавливая его словно тисками. Она испуганно дернулась.

— И как это понимать? — холодно проговорил Релдон, не ослабляя хватку.

— Мне больно.

— Я жду ответа.

Перед ней оказался человек, которого она никогда не видела, когда они оставались наедине. Эту маску он носил с другими. Но не с ней. От Релдона никогда раньше не исходила угроза в ее адрес. Наоборот, его внимательность и теплота вселяли такое чувство безопасности, что только рядом с ним Мара ощущала себя защищённой.

— Пожалуйста!

— Мне спросить еще раз? — он сжал еще сильней, и что-то хрустнуло.

— Я просто хотела… — всхлипнула она, упершись свободной рукой ему в грудь, но не пытаясь оттолкнуть. — Хотела… еще!

Только его глаза блестели не от страсти. В них отражался свет Луны и… безразличие.

— Иди к себе, — промолвил он, отпуская ее. — Жарко.

— Прости.

Мара не могла поверить, что он ее вот так запросто выставит ее сейчас. Но Релдон лишь перевернулся на бок, продолжая сверлить ее взглядом. Пытаясь скрыть навернувшиеся слезы, Мара накинула верхнее платье и вышла из спальни.

Она виновата! Она не имела никакого права. И она непременно загладит вину. Но больше даже не посмотрит на его Печать Прокуратора. Медальон Релдона неприкосновенный. Но не другие. Их хватит, чтобы разобраться с загадкой Победителя и Ритуалом Призыва. А потом Релдон сам отдаст ей свою Печать.

Мара не стала терять время и в ту же ночь тайком пробралась в дворец Грисов, начав наблюдение за толстяком. Подготовка — главное в работе ассасина, который обязан в мельчайших подробностях изучить жертву, узнать ее график, привычки, ритуалы и слабости.

Она надеялась быстро добраться до Печати Свена, но он сбивал ее с толку неожиданными сменами рутины. Для него не существовало никаких планов. Он то вставал еще до зари, то нежился в кровати до полудня или вообще просыпался на закате. Завтракал ночью или сразу начинал с ужина. Весь день проводил в саду или в лаборатории. А главное, что его постоянно сопровождали. Ассистенты, носильщики, официанты, музыканты, поэты — огромная свита не оставляла Свена ни на мгновение, кормила, поила и развлекала. Шансы подобраться достаточно близко к толстяку, когда он останется в одиночестве, таяли с каждым днем.

В день Всесвета и окончания года Свен устроил грандиозный праздник во дворце для всех его обитателей. Из-за чумы единственным гостем на нем стала Мара, и то не приглашенным. Она переоделась служанкой. Хотя скорей, наоборот разделась — набедренная повязка, пара полупрозрачных тряпочек на груди и маска вряд ли считаются одеждой. На пиру нашлось место всему — еде и напиткам, музыке и танцам, состязаниям и играм, восхищению искусством и различным порокам. И этому изобилию не предвиделось конца. Когда в самый разгар веселья толстяк заснул прямо в переполненном зале, Мара подошла к нему, чтобы накрыть шелковым покрывалом и сняла Печать, пока все занимались друг другом.

Из дворца Грисов она незамедлительно направилась к Нару. Однако его дом оказался пуст. Она осмотрела сад и заметила, что над отдельно стоящей летней кухней вился дымок.

Рослый помощник Нару, свернувшись калачиком, спал на циновке прямо посреди кухни. На огне висел котелок с булькающей жижей.

— Камо!

Он молниеносно вскочил. В одной его руке блеснул огромный тесак, в другой он сжимал здоровенную морковку.

— Степь запомнит нашу встречу, — сонным голосом пробасил Камо, опустил нож и бросился к выкипающему супу, хотя спасать там было нечего.

— Степь запомнит нашу встречу, — привычно отозвалась Мара. — А где Нару?

— Его нет.

— Я заметила. Но он мне срочно нужен.

— Он не сказал, куда направляется.

— А когда вернется?

— Через восемь дней.

— Я не могу ждать так долго! — вскричала она.

— Но его нет.

Старая калитка чуть не сорвалась из петель, когда Мара хлопнула ею со всей силы.

Ну, и ладно. Она самостоятельно посмотрит эту Печать, а потом расскажет все Нару, доказав ему, что не только он способен разобрать воспоминания Победителя.

***

Дейона с раннего детства интересовало все — от обитателей вод до крошечных насекомых. Иногда он уходил на весь день чтобы наблюдать за тем, как вода по капле точит камень. Несколько раз его находили у шахт в Красных Горах, где начиналась территория людей. В итоге Владыка запретил сыну-непоседе покидать пределы Ура. Но лучше бы он позволил ему бегать где вздумается, тогда бы от скуки Дейон не увидел Ритуал Призыва.

Дейон заперся в своем доме и не представлял, что ему делать дальше. Он не спал, не ел и пропускал на занятия. Но вечно прятаться нельзя. Так что на четвертый день затворничества, он неохотно выбрался на завтрак в общем зале.

В огромном павильоне стояло два длинных деревянных стола. За одним сидели мальчишки, а за другим — взрослые егеря. Владыки среди них не было. Отсутствовали и женщины, так как им заходить на общую территорию запрещалось. Все присутствующие вели себя очень тихо, молча и медленно отправляя кусочки еды в рот, контролируя каждое свое движение, чтобы не стучать палочками по тарелкам.

Пряча виноватый испуганный взгляд, Дейон застыл каменным изваянием, не сдвинувшись ни на волосок за все время трапезы. Волат это в конце концов заметил и, мягко тронув за предплечье, показал жестами: «Почему ты не ешь? Тебе нужно набираться сил. Или ты снова плохо себя чувствуешь?»

Дейон вздрогнул, словно очнувшись от сна, и показал: «Меня тошнит.»

Затем он бросил палочки на стол и начал быстро жестикулировать, несколько раз издав невольные хлопки лодонью о ладонь.

Волат неторопливо показал: «Не так быстро. Я не успеваю за тобой. И давай без лишних звуков.»

Тогда Дейон продолжил спокойнее: «Нам врут и пичкают сказками о благородстве и достоинстве. Но нет ничего красивого в том, чтобы забивать людей, как скот.»

Волат удивленно поднял брови и переспросил: «Ты о чем, брат?»

Пришлось объяснить: «О Ритуале Призыва, который нам предстоит пройти, получить силу. Учение противоречит само себе. Призывает к возвышению и безупречности, а в итоге нам приходится убивать.»

Выпучив глаза, Волат схватил Дейона за руку, но потом отпустил, не зная, что ответить. Он несколько раз глубоко вздохнул и задвигал руками: «Как ты узнал? Детали Ритуала не раскрываются до Ночи Выбора. И никто из егерей никогда не расскажет о нем. За такое тебя…»

Но Дейон его перебил, сообщая: «Я сам видел, когда ходил смотреть на звезды».

В попытке унять дрожь он запустил руки в свои кудри пшеничного цвета, растрепав их еще больше. А Волат сжал зубы и замер, обдумывая полученную информацию. Он всегда становился медлительным, осторожно взвешивая все «за» и «против», когда дело касалось необходимости принятия важных решений.

Все хорошенько обдумав, Волат решительно показал: «Они наши враги. А ты порочишь свой разум неподобающими размышлениями, которые должны сохранять чистоту.».

— О какой чистоте тут вообще может идти речь? — не выдержав, произнес Дейон вслух.

Волат резко прижал ладонь к его рту, отвечая едва слышно на ухо:

— Заткнись.

— Они же не отличаются от нас и чувствуют, как мы, — прошептал Дейон в ответ, отодвинув руку брата.

— Ага, только ненависть к нам.

— И неудивительно. Я бы тоже ненавидел своих убийц.

— Перестань немедленно. Последствия будут страшными. Ты не понимаешь всего…

— Я знаю, что я видел.

Слишком громко! Теперь на них стали оборачиваться другие.

— «Если тебе плевать на себя, то прекрати ставить меня в затруднительное положение. Я не хочу думать об этом перед вторым Призывом», — вернулся к жестам Волат. — «И если ты продолжишь высказываться в том же духе, то это бросает тень на Владыку»…

— Отец и так стыдится меня с рождения, — перебил Дейон.

— «Его можно понять. Ты слишком мягкий. И такой хлюпик. Серьезно!» — развел ручищами Волат, который уже стал в два раза шире младшего брата, хотя у них совсем небольшая разница в возрасте.

— Я бы за такое надавал тебе по шее, но… Да, я хлюпик, — Дейон встал и демонстративным шумом отодвинул тяжелый деревянный стул, заслужив новую порцию сердитых взглядов от присутствующих.

Егеря за соседним «взрослым» столом уже отправились по делам, поэтому дозволено и остальным уйти раньше. Хотя кто-нибудь обязательно доложит Владыке, что его сын опять ведет себя неподобающе громко.

— Дейон, постой! — догнал его Волат. Он боязливо заозирался, проверяя, нет ли рядом кого-то из егерей. Вдруг кто-то из них не ушел на Охоту и услышит, что они тут обсуждают. — Я не хотел тебя задеть и очень волновался, когда ты перестал выходить из дома. А теперь переживаю еще больше. Что теперь скажет отец и старейшины?!

— Забыли. Я привык к тому, что все обо мне думают, — спокойно произнес Дейон, но шагу не сбавил. — Я рассчитывал на другую реакцию от тебя.

— Ты серьезно? Из-за убитого врага? — не удержался Волат от саркастических ноток в голосе.

— Человека. Безоружного и беспомощного, — со злостью процедил Дейон и зашагал быстрей. Он хоть и не отличался могучей комплекцией, зато двигался очень стремительно.

— Дейон, ну, хватит убегать. Я все равно не отстану от тебя.

Волат чуть не врезался в резко остановившегося и повернувшегося к нему брата.

— Сегодня Суперлуние. Значит, ты пойдешь на второй Ритуал Призыва? — с тревогой спросил Дейон, зная ответ.

— Да.

— Откажись, — черные глаза встретились пока еще с такими же черными. У всех детей они одинаковые и меняют цвет только после третьего Ритуала, когда они становятся взрослыми егерями.

— И не подумаю. Поговори с Владыкой.

— Отец придет в бешенство.

— Зато у него есть ответы на все вопросы. Он и старейшины все объяснят, а у тебя появится время на подготовку. Дети не сразу умеют бегать, перед этим приходится учиться вставать, ходить. И много падать. А некоторым нужно больше времени, чтобы научиться…

— Это от него ты такие умные слова услышал? — перебил Дейон.

— Ну, да.

— И как же научиться убивать?

— Потренироваться на ком-то поменьше. Начни хотя бы с той вороны, что постоянно прилетает к тебе.

— Ты с ума сошел? Я вылечил Крыло не для этого!

— Ну, найди еще кого-то. Я, например, ловил жаб и ящериц…

— Прекрати. Мне противно тебя слушать!

— А лучше стать отвергнутым?

На это Дейону было нечего ответить, поэтому он молча шел рядом.

— Небесный Посланник делится силой только в обмен на чью-то жизнь. И это честный обмен. А люди просто не осознают, какая высокая честь… Ай! — что-то ткнулось в спину Волата, и он обернулся. Отвергнутый приложил палец к губам, напоминая, что в этой части парка нужно соблюдать тишину.

Братья прекратили спорить, но каждый остался при своем мнении.

***

Просмотрев воспоминания не менее десятка раз, Мара вернулась в зал, где утомленные участники торжества сладко спали в обнимку друг с другом. Свен пускал слюни на подушку, распластав необъятные телеса по огромному ложу, на котором бы поместился целый великан. Мара вернула ему Печать и отправилась изучать следующую цель.