Ты студент, Гарри!

Глава 17

Не хочу оправдываться.

Да, Демидова та ещё штучка.

Слова?

Ну-у-у-у…

Не убедила. От слова совсем.

Новый опыт? Да с кем угодно могла. Почему я?

Да, знаю. Понимаю, что слово дала и его держать надо. Тем более у них род на этом немного помешан. Однако тогда я в это так сильно не вникал. Знал, что есть дворянская честь, знал, что надо думать, что говоришь, но вот эти её слова для меня были пустым звуком. То, что это всё крайне серьезно, это я понял уже потом. Даже отношение к ней изменил. Чисто по-человечески, но…

Скандал Наумова потом закатила знатный.

Как она бесилась — жуть. Хорошо, хоть молнии метать не умеет.

С одной стороны, её можно понять. Намекала, ходила вокруг да около, а тут я. Причём не из симпатии, а больше, чтобы «отрезать». Так сказать, подпереть себя, чтобы не возвращаться к этой глупой идее. А тут ещё корсет на ней… выгнулась неудачно… кхэм.

Вообще, как-то так получилось, что под финал всего этого действа из меня… много, в общем, вышло. А тут, на секундочку, она. Глаза — два прожектора, и сама потихоньку в сверхновую превращается. С меня тьма во все стороны, с неё столб света в стороны. А я, признаюсь, вообще не соображаю, что происходит. Как отошел, первым делом проверил, не захлебнулась ли?

Вам, может быть, сейчас и смешно, а я тогда реально испугался.

Вы на секунду представьте, что у вас во время этого девушка ни с того светиться начинает, как прожектор с футбольного поля, а потом глаза вам деликатно сообщают: «Прости, Гарри, дальше без нас!» Ты понять ничего не можешь, тебя волной накрывает от того, что тебе партнерша делает, с тебя течёт, а потом тут же она у вас в руках выгибается.

Ты ахеревший пытаешься понять, что проиходит, а рядом кто-то булькает.

Я сказал — не смешно!!!

Я тогда реально испугался.

Светку я к дороге как отнёс. Там одновременно подъехали охрана Наумовых и тайная канцелярия. Когда объяснились кто есть кто, Свету, кое-как пришедшую в себя, посадили в машину тайной канцелярии. Охрана Наумовых выстроилась в охранный порядок — один авто сзади, второй спереди.

Ну, а то, что мы спутник сбили, я уже узнал на следующий день.

А что я могу по этому поводу сказать?

Только одно: мы не целились.

Да и обошлось кое-как.

Боюсь представить, сколько долгов на нас могли повесить.

А вот за ту надпись на школе…

Ни слова.

Ни упрека.

Словно так и надо.

Поначалу меня это расстроило. В смысле? Романов видел меня, видел надпись, уверен — он знал, где была Даша…

Ничего.

Меня это расстройство отпустило, когда я за документами для университета приехал через два дня.

Белыми буквами над табличкой «Городская школа для одаренных № 1» была моя надпись. И судя по обшарпанным кирпичам, её уже пытались стереть.

Стоял и с довольной улыбкой смотрел на это.

Часа три, максимум четыре, и надпись будет появляться на случайном месте. Снаружи, внутри, на доске, в преподавательском кабинете, на потолке спортзала…

Эх, юность и глупость.

Но как же приятно, что до сих пор это единственная официально проклятая школа в Российской Империи.

Как бы там ни было, но двигаться надо было дальше.

Я в очередной раз навестил поместье, где мама была с головой погружена в уход за ребенком, а Петя, демонстрируя филигранную выдержку, старался подражать невозмутимому Люциану.

Вообще, у меня были планы осесть на лето в особняке, во время подготовки к турниру «Жёлтых кружевных трусиков», но сначала надо было закончить дела в городе.

Да, квартира-то была съемная.

Да, мне еще надо было что-то решить со свадебным подарком на свадьбу Бори. А про него я вспомнил, когда… Мда.

А там еще и Сидоров, и Люциан оказался…

Так. Погодите.

Давайте по порядку.

Гарри поднялся с пола, на котором сидел в позе лотоса и созерцал составленную схему нового умертвия. Затем он покосился на раскрытый трактат, в котором была принципиальная схема, и снова посмотрел на свою поделку.

— Нет, хрень какая-то выходит, — буркнул он. — Надо пробовать. Если да, то да. Пляшем дальше. Если нет, то надо просто сдать зачёт и вдигать в перед.

Парень огляделся, почесал голову и буркнул под нос:

— Ну и бардак.

Пройдя на кухню, он покосился на гору немытой посуды и плотно набитый пакет с упаковками из-под заказанной из ближайшей кафешки еды.

— М-м-мда. Горничную завести что ли…

Парень сгрёб оставшиеся тарелки, составил в пирамиду на раковине, а затем взял телефон, затерявшийся под брошюрой с рекламой.

— Так… мне нужен материал, — пробормотал он и открыл контакты.

Пролистнув их до буквы «В», он задумчиво уставился на номер Васильева. Затем вздохнул, и пролистнул до буквы «С» и выбрал контакт с именем «Сидоров — мед».

— А почему бы и да?

После непродолжительных гудков, трубку подняли, и Гарри услышал уже знакомый голос:

— Слушаю.

— Это тот некромант. Помнишь?

— Такого хрен забудешь, — хмыкнул в ответ старый знакомый.

— Слушай, как у тебя… с материалом?

— Никак. Уволили. Сдал сменщик, сука.

— Жаль, — вздохнул парень. — А сейчас где работаешь?

— В кафе котлеты жарю.

— Слушай, а там…

— Нет. Хватит. Я как с тобой пересекаюсь, так у меня проблемы.

Гарри недовольно сморщился и покосился на гору посуды и бардак, что он устроил в квартире.

— Слушай, а ты слугой не думал стать?

— Чё? Зачем?

— Ну, родовой слуга, престиж, зарплата… — пожал плечами молодой некромант и заглянул в пустую коробку, в которой когда-то были жареные пельмешки с кисло-сладким соусом.

— И чего делать? Задницу тебе вытирать? Или полы драить?

— Нет, спасибо, — хмыкнул Гарри. — Задницу я и сам вытереть могу. Мне нужен человек, чтобы решал некоторые бытовые проблемы.

— Это какие? Ты прямо скажи.

— Ну, вот смотри. Я сейчас на кухне. Гора посуды, срач. Выхожу в коридор… срач, записи мои валяются. В туалете… как ни странно — чисто. А вот в ванной половина дохлой псины, кровищей все замазано и кишки с легкими в раковине. В родительской спальне — чисто. В моей комнате… Так, костяного голема я зря не увёз… Раздолбанный в хлам стол, ну, и бумажки валяются. В зале… да. В зале срач… Кстати, а как потолок отмывают?

— Швабру с ручкой специальной возьми, — хмыкнул Сидоров.

— Ну вот. А мне послезавтра сдавать квартиру. Скажи, ты можешь решить эту проблему? Я не говорю тебе мыть самому. Просто сделай так, чтобы сдать квартиру без проблем, а то я чутка заработался.

— Хер ли там решать? Двадцать рублей, пакет черный побольше и пару студенток из общаги все вымоют и приберут.

— Вот этим примерно и занимаются слуги рода, — пожал плечами Гарри.

— Чё по деньгам?

— Хрен знает, — честно признался Гарри. — Я никогда не нанимал. Вроде как, контракт такой есть с испытательным сроком.

Голос замолчал в трубке секунд на двадцать.

— Ну? — не выдержал Гарри.

— Сто рублей в месяц. Первый месяц с авансом в полтинник, — ответил Сидоров.

— Идёт. Записывай: Ямская набережная, двадцать семь. Шестнадцатый этаж. Квартира пятьдесят девятая. Едь сюда, тут подпишем бумажку и оценишь… фронт работ. Да, и найди какой-нибудь костюм. Пиджак и брюки. Пофиг какой. Просто, чтобы официально выглядел.

— Понял. Еду.

В трубке раздались гудки, а Гарри почесал голову и кивнул.

— Целеустремленный парень, — вздохнул он и тут же посмотрел на зазвонивший телефон. — Боря?

Взяв трубку, он открыл было рот, чтобы поздороваться, как его перебил голос Бориса:

— Ты помнишь про свадьбу или уже совсем одичал со своими мертвяками?

— Да как я мог? — возмутился Гарри. — Шестнадцатого июня, в соборе Ярослава Мудрого.

— Прошу, без наших шуточек. Это мой и Катин личный день. Хорошо?

— Без проблем. Я всё помню. Приличный пиджак, приличный вид…

— Слушай… Катя очень просила, чтобы ты подстриг свою лохматую шевелюру.

— Чем ей моя шевелюра не понравилась? Слишком густая? Завидует?

— Пожалуйста, Гарри.

— Ладно. Понял.

— Хорошо. Тогда послезавтра в Ярославском соборе в полдень. Ждём.

В трубке раздались гудки, а Гарри выпучил глаза.

— Как, твою мать, послезавтра?

Он метнулся в зал, безумно оглянулся, а затем додумался посмотреть на телефон.

— Четырнадцатое! Твою мать, четырнадцатое! Подарок… подарка, чтоб тебя, нет!

Молодой некромант метнулся в свою комнату, уставился на костяного голема и буркнул:

— Слишком большой…

Он выскочил из комнаты и метнулся к записям, что готовил к турниру. Первым под руку попался схематичный набросок носорога, правда, вместо острого костяного нароста на морде у него был гипертрофированный мужской половой орган, а надпись внизу гласила:

— Блин, тоже…

За ним была жаба со знакомыми символами проклятий на животе.

— Гадить в церкви — такое себе…

Тут ему под руку попалась старая схема с изображением задницы, из-под которой торчало множество пальцев.

— Нет, это уже бред, — буркнул он, но тут снова раздался звонок на телефон.

— Да, Борь?

— Гарри, мне без разницы с кем ты придёшь, но всё же хотелось бы, чтобы ты назвал фамилию, чтобы не получилось казуса.

— В смысле, с кем приду? — выпучил глаза Гарри.

— Парами, Гарри. На свадьбу ходят парами. Ты забыл?

Гарри хлопнул выпученными глазами и приоткрыл рот.

— Гарри. Я все понимаю, но заведи хотя бы слугу.

— Так я… Я уже и завёл, — прокашлялся парень. — Почти…

— Короче, делай что хочешь, хоть эскортницу бери, но найди пару. Не подведи.

Гарри закончил вызов, осел на пол и хлопнул глазами.

— Твою мать…

Сидоров открыл дверь в их с матерью комнату и услышал тихий хрип.

— Стёпа…

— Сейчас, мам, — произнёс парень и поставил пакеты на пол небольшой пятнадцатиметровой комнатушки.

Парень разулся и зашёл внутрь. Подойдя к двухъярусной кровати, на первом ярусе которого лежала худая истощенная женщина с пластиковой трубкой, торчащей из трахеи, он поднёс чашку с соломинкой и приподнял женщину.

Та сделала пару глотков и едва слышно просипела:

— Спасибо… как ты?

— Нормально. Пошабашил немного, — кивнул парень и оглядел женщину. — Подгузник менять надо?

Та отрицательно помотала головой и, прислонив руку к трубке и перекрыв выход воздуха, спросила хриплым басовитым голосом:

— Сессию… закрыл?

— Закрыл, мам. Практику зачли. Всё. Я на четвертом курсе, — улыбнулся Сидоров и погладил по лицу мать, которая тоже расплылась в улыбке. — Трояков нет. С сентября будет стипендия. Не ахти, но всяко лучше, чем ничего.

— Ты у меня молодец… — погладила по щеке парня женщина.

— Да. Я тут коммуналку оплатил. Продуктов взял и лекарства… — поднялся парень и пошёл к пакетам у порога.

Мать проводила обречённым взглядом сына, но ничего не сказала по поводу лекарств. Сил спорить не было никаких.

Парень достал коробки и положил их на небольшой столик, на котором же стояла пара тарелок и ещё пара чашек. Из одной торчали вилки и ложки. Тут же стояла небольшая электрическая плитка.

— Я тебе что сказал, сучка тупая? — раздался голос из соседней комнаты, а затем послышался звук удара по телу. — Я, твою мать, для кого говорил?!!

Степан, почти выложивший продукты в старенький дрожащий холодильник, спокойно спросил мать:

— Колька когда вернулся?

Мать неохотно прикрыла трубку и пробасила:

— Вчера вечером. Пока на смене… был…

Сидоров кивнул, закончив с выкладкой продуктов, закрыл холодильник и поднялся. Подойдя к шкафу, он приоткрыл дверцу и достал оттуда свинцовый «палец», обмотанный синей изолентой.

— Стёпа… Стёпа, не надо, — нашла сила приподняться больная мать. — Его жизнь научит…

— Всё хорошо, мам, — ответил парень, сжал увесистую свинцовую поделку в кулаке и вышел из комнаты.

Подойдя к открытой комнате в длинном коридоре коммуналки, он остановился на входе и уставился на мужика в майке, тапках и домашних трениках, склонившегося над лежащей женщиной.

— Привет, Коль, — произнёс Сидоров.

Мужчина вздрогнул, отпустил волосы скулящей на полу женщины и разогнулся. Медленно повернувшись, он замер, смотря на соседа по общежитию.

— Стёпа… а ты чего тут? — спросил он, сглотнув. — Ты же, вроде, на смене должен быть…

Парень оглядел огромный синяк под левой скулой у мужика и резко без замаха врезал по правой.

— Выходной у меня, Колян.

«Колян» рухнул на пол, рядом с женщиной.

Степан же помог подняться пострадавшей, указал ей на диван, а затем пару раз пнул в голову соседа, после чего вытащил его в коридор и прикрыл дверь соседки.

— Коля, ты ведь снова хочешь погулять, правда? — спросил он, нагнувшись.

Мгновенно протрезвевший мужик, закрывавший голову руками, судорожно закивал.

— Ну, так иди. Гуляй, только теперь гуляй из нашего района. Увижу здесь, снова голова болеть будет. Понял?

— П-п-понял… все понял, Стёп.

Сидоров тяжело взглянул на дверь, нагнулся и пошарил по карманам мужика в поисках ключей. Не обнаружив их, он приоткрыл дверь и громко произнёс:

— Теть Тань, вы дверку прикройте. Сквозняки же, окна старые.

Успокоившаяся женщина тут же подскочила к двери и закрыла на все три замка, а парень направился домой, но не успел он открыть свою дверь, как услышал стук от соседской двери и оглянулся.

— Коля…

— Стёп, так я в тапках же…

— Коля, а ты в тапках любишь гулять. Понял?

Соседский алкаш, державшийся за подбитый глаз, посмотрел на свою обувь, а потом на Сидорова.

— П-п-понял.

— Так ты иди, если понял.

Сосед быстро направился прочь по коридору, а парень зашёл домой, закрыл за собой дверь и присел у небольшой коробки, которую прятал в шкафу. Открыв её, оглядел кастеты, пару ножей-бабочек и пороховой самодельный пистолет на один выстрел. Положив палец обратно, он закрыл коробку и убрал в шкаф, после чего взглянул на мать, что осуждающе посмотрела на него.

— Его жизнь учит, — буркнул парень, поднимаясь к столу и достал видавшую лучшие времена сковородку. — Всё, что вокруг нас — это жизнь. Ты часть моей жизни. Так сложилось, что я часть его жизни. Я его учу.

Парень поставил на плиту сковородку и включил плитку. Достал масла, ливанул, а затем полез в холодильник за яйцами.

— Если все будут думать, что научит кто-то другой, то в итоге никто учить не будет. А он когда-нибудь точно тетю Таню прирежет.

— А если он на тебя с ножом… — прохрипела женщина.

Сын вздохнул и взглянул на растекающуюся лужицу масла на сковородке, после чего обернулся и взглянул на мать.

— Думаешь, в первый раз будет?

Женщина помрачнела.

— Я пока яйца пожарю, тебе белок нужен. Завтра должна быть шабашка, я тебе белковую смесь возьму, — пробормотал парень, взял коробку с таблетками и отщелкнул пару таблеток в ладонь.

После этого он перебрал еще пару коробок и потянулся за пластиковой баночкой, в которой находились самые дорогие пилюли с добавлением магии, которые парень растягивал как мог. Открыв крышку, он заглянул внутрь и обнаружил последнюю пилюлю.

Тяжелый вздох, перевернутая банка, и на руку к остальным лекарствам падает последняя пилюля.

— Держи, — протягивает таблетки женщине.

Та хмуро смотрит на таблетки на руке сына и поднимает тяжёлый взгляд на Степана.

— Просто выпей.

Женщина подносит руку к трубке, но парень перехватил за запястье.

— Без разговоров. Лучше с тобой и так, чем без тебя, — произнёс он, глядя в глаза женщине.

Та молча сгребла таблетки и протянула руку к кружке, начав пить их по одной.

Степан же молча развернулся к плите и хотел уже взять яйца, как зазвонил телефон. Взглянув на подпись звонка «Некр», он нахмурился и взял трубку:

— Слушаю.

— Это тот некромант. Помнишь?

— Такого хрен забудешь, — хмыкнули в ответ.

— Слушай, как у тебя… с материалом?

…

Закончив разговор, Сидоров подошел к шкафу, достал оттуда костюм, на кармане которого была пришита эмблема ресторана неподалеку, маникюрные ножницы и принялся спарывать нашивку.

— Стёпа…

— Все нормально, мам, — спокойно сказал Сидоров, удаляя улики с честно приватизированного костюма из места, откуда его уволили. — Шабашка попалась жирная. Надо хорошо выглядеть.

— Короче, — вздохнул Степан, наблюдая, как над дверью в лифт меняются числа. — Не болтаем. Молча работаем и сваливаем.

Две молодые девушки за его спиной переглянулись. У одной был пакет с моющими средствами и набором сменных тряпок для швабры. В пакетах так же завалялось пять комплектов толстых перчаток по локоть и три фартука из плотного полиэтилена. Вторая держала в руках набор из пяти разных палок со сменными насадками, которые не только могли достать до потолка, но и изогнуться и протереть под диваном.

— Стёп, точно десятка? Просто убрать?

— Десятка. Там срач, надо в идеал отмыть, — буркнул парень.

— Что там в трешке убирать на десятку?

— Аристократ. Деньги есть, — пожал плечами Сидоров и вошёл в открывшуюся дверь лифта. Когда девушки зашли внутрь, он продолжил: — Ничего не брать. Спалитесь — нас на месте порвут. Там аристократ одаренный.

— Там хоть трупов нет? — с опаской спросила одна из девушек.

— Есть.

— Стёпа! Ты говорил, что не будет, как в прошлый раз!

— Собачий труп там, — хмыкнул парень.

Лифт подъехал к шестнадцатому этажу, и компания вышла на площадку. Найдя нужную квартиру, Степан нахмурился, обнаружив, что дверь приоткрыта.

Войдя внутрь, он сначала замер и хотел снять обувь, но увидел состояние пола и передумал.

В зале его встретил тот самый парень, что покупал у него «материал» на скотобойне, а потом и в крематории. Взлохмаченная шевелюра, поза лотоса, хмурый взгляд, который он упёр на листки, что валялись на полу перед ним.

Быстро пройдясь по квартире и оценив фронт работ, он вернулся к молчавшему некроманту.

— Деньги?

Парень вытащил пятидесятирублевую купюру и протянул Степану.

— Меньше нету.

Сидоров покосился на девушек, что встали на пороге и после вида купюры начали улыбаться.

— Хреновина в комнате… — обратился парень к сидящему на полу Гарри.

— Без приказа не двигается, — ответил парень.

— Катя — кухня. Тань, ты в комнату. По коридору направо. Как закончите — сюда.

Девушки замерли в нерешительности, но Сидоров на них глянул и рявкнул:

— Ну, чего сиськи мнете?

Татьяна подняла руку и указала на потолок.

Сидоров проследил за её рукой и обнаружил на потолке кровавое пятно.

— Силы много дал. Лопнула жаба, — объяснил Гарри, всё ещё пребывая в глубокой задумчивости.

— Тань, перекись есть?

— Пергидроль в таблетках.

— Сойдёт. Решим. Работайте.

Девушки засуетились, тут же направившись в ванную.

— Собака на мне, — крикнул им в спину Степан и устало присел на перило массивного мягкого кресла, заваленного бумагами и штанами.

Вздохнув, парень взглянул на некроманта.

— Чего? Новую тварь задумал?

— Нет. У друзей свадьба послезавтра, а я подарок просрал. Думаю.

— Друг кто?

— Маг огня. Сильный. Невеста — маг воздуха. Тоже сильная. Аристократы…

— А они уже… того?

— Чего, того?

— Ну, говорят тот столб, что в небо бил ночью недавно, это ты сделал. С девкой из Наумовых.

— И?

— А у них такое будет?

Гарри нахмурился.

— По идее оба девственники. Вполне вероятно, что и прорыв будет…

Тут молодой некромант, задумчиво взглянул на Степана.

— Первая брачная ночь, все дела, — хмыкнул студент-медик. — Если огонь и ветер — будет жарко. Очень.

— Защиту… нет. Не выдержит. Надо что-нибудь…

— Если там всё, кроме них, сгорит нахрен, я бы им одеяло асбестовое подарил, — заметил Степан. — Или халаты хотя бы…

Гарри подскочил с места, метнулся к телефону и быстро набрал номер.

— Алло! Это вас служба унижения боевого крыла тайной канцелярии беспокоит… Нет, не паясничаю. Я по делу.

Выслушав что-то в ответ, он оборвал чужую речь и спросил:

— Васильев! Стой! Всё в порядке. Я просто заработался. Скажи мне, у нас есть какой-нибудь материал, способный выдержать тысячу градусов, — произнес Гарри, и, заметив, как вскинул брови Степан, тут же добавил: — Отставить! Две тысячи градусов!.. Нет. Броня с бронетранспортера не подойдёт. Нужно чтобы он гнулся хотя бы… Какое волокно? А где его делают?… А они халаты из него сделать смогут?… А трусы и лифчик? Понял. Да, срочно. Когда? Как обычно — вчера… Да. Жду Фёдорова.

Гарри закончил вызов и взглянул на Степана. Что-то для себя решив, он подошёл к комоду, вытащил толстую кожаную папку с гербом Мрак на обложке, а затем достал листок, который протянул Степану.

Парень взял и прочитал название:

— Так это не шутка была? — спросил Сидоров и поднял взгляд на молодого наследника рода.

— Нет, — ответил тот и, достав из кармана ещё один полтинник, положил сверху листа, который держал молодой студент-медик. — Но учти, будет тяжело. Учиться придется много. Согласишься и войдешь слугой в род — обратного пути не будет. Откажешься — слова плохого никто в спину не скажет.

Степан спокойно убрал купюру во внутренний карман пиджака и кивнул.

— Посмотрим.