Ты студент, Гарри!

Глава 14

Итак.

Подходим к сути проблематики, или почему я думал, что всё так просто, а оказалось как обычно: я дурак.

Имеем клетку, которая питается за счёт человеческого организма и является по сути его частью. Однако клетка делится как оголтелая и творит всё, что ей вздумается.

По факту, что сложного в том, чтобы наложить проклятье на одну единственную клетку? Ладно, на группу клеток?

А всё дело в том, дорогие мои, что клетка — это неотъемлемая часть организма. По факту клетки вне организма не живут.

Давайте вспомним деревенских колдунов, которые могли навесить проклятье или, как говорили в народе, навести порчу по одному волоску. Волос — группа клеток? Да. И проклятье, наложенное через них, действует на весь живой организм.

Понимаете?

То есть классическая некромантия здесь подразумевает, что группа клеток одного организма, является его неотъемлемой частью и через нее можно воздействовать на все остальное.

Вывод?

Традиционная некромантия и традиционный подход к ней не работают так, как нужно мне.

Любая клетка, помещенная в пробирку, вне зависимости от того, сколько она там провела, делилась или просто находилась в покое, при наложении проклятия действовала на живой организм.

Как это работало?

А вот так.

Берём нож, чекрыжим крысе кончик хвоста, бросаем в питательный раствор, близкий по составу плазме крови, обеспечиваем обогащение кислородом в растворе, а затем пробуем наложить проклятье на обрубок хвоста. Я пробовал с проклятьем икоты.

Что получаем?

А получаем мы, что хвост как хвост, а вот крыса сидит в клетке и дёргается от икоты. Да, оказывается они тоже могут икать, правда, я видел это явление только под проклятьем. Возможно, что процесс напрочь искусственный. Но не суть.

Вы думаете, дело в том, что взял хвост?

Нет.

Пробовал лапку, ноготь, волос, зуб.

Результат везде один и тот же.

Это оказалось непреодолимой стеной, и за пару недель экспериментов я сумел понять, что бьюсь в бетонную стену головой, надеясь, что она внезапно рухнет. Надо только посильнее ударить.

Закончилось всё довольно предсказуемо.

Я, в какой-то момент испробовав всё, что приходило в голову, выдохнул и с поганым настроением отправился домой.

Положенные в школе выходные я провёл в поместье, куда меня подкинул Федоров. Подержал сестру на руках со смешанными ощущениями. С одной стороны меня одолевало ощущение, что у меня в руках моя родная кровь. Моя сестра и комочек чего-то пищащего, хнычащего и довольно милого. С другой, ощущение растерянности и полного непонимания, что с этим комочком надо делать.

Нет, у меня не было детей.

Нет, даже старшего/младшего брата или сестры.

Просто…

Назовём это поразительным вывертом психики. Перед тобой что-то, чему ты должен радоваться, но это что-то хрупкое. А самое главное: ты не понимаешь, что с этим делать.

В итоге твой мозг врубает защитный механизм, и ты стараешься от этого чего-то избавиться и держаться от него подальше.

Страх.

Мда.

Ужасный и великий некромант боялся своей новорожденной сестры, но это… уже другая история.

Проведя выходные в поместье, я немного отошёл от эмоций, вернулся в город в воскресенье и с обречённым видом поставил на подставку в своей комнате трактат, выложил ему всё, чем занимался пару недель. Объяснил все затруднения, все проблемы и… попросил помощи.

Он снова выдал мне урок по проклятиям, и я с полной уверенностью, что эта книжка меня отшила, выполнил требуемое. Да, с пятого раза, но у меня получилось. И нет, дело не в моих кривых руках, а в том, что срущие кровавым поносом крысы вырывались и гадили по всей квартире. Привязать их нормально не получалось, а пластиковый таз дважды выскочил у меня из-под руки от мощнейшего удара умирающей жуткой смертью крысы.

Мда.

На пятый раз я отправился за тридцатилитровым аквариумом в зоомагазин.

Это было отличным решением, и моё проклятие с первого раза было засчитано.

Тогда же книга и дала мне выбор.

Я сейчас не хочу говорить о том, почему я выбрал именно то, что выбрал. Я ни о чем не жалею.

Однако…

Вообще после того, как я познакомился с техникой проклятья Мрак, я понял, в чем была сильная сторона моего рода.

Да.

Мрак умели отлично проклинать.

Настолько хорошо, что выработали свою технику проклятий, которые, не зная сути системы, невозможно повторить.

Заключалась она в том, что стандартный подход в некромантии заключался в зашифровывании сути проклятья определёнными символами. Тут были отдельные замысловатые геометрические фигуры, были руны, а также простые и понятные изображения, вроде фигурки человека «аля палка, палка, огуречик».

На этом основывались проклятья, и засунуть в них какое-то по-настоящему сложное условие для точности было практически невозможно.

Нет, конечно, были свои мастера изображать то, чего хочет некромант с помощью рун и треугольников с квадратиками, но до такого ещё додуматься надо.

В таких условиях проклятья с ритуалом и кровью превращались… В довольно архаичное времяпрепровождение.

Да, были попытки упростить или наоборот расширить номенклатуру проклятий и языка, с помощью которого и пытались всё записать в ритуалах. Только вот что-то сила игнорировала. Что-то наоборот извращала, и создававший некромант получал обратку в таком виде, что был сам не рад… Если оставался живым.

Что сделал род Мрак?

Разработал язык, с помощью которого записывал в проклятия всё, что надо создателю. Да, с кровью, да, с человеческой, но это работало.

Почему у них да, а у других нет?

Потому что один Улеб, который по современному Глеб, додумался лет двести назад проанализировать течение силы в проклятье и создать систему силовой вибрации в ритуалистике и информационной части в силовом напряжении.

Красиво звучит, правда?

Суть в том, что каждый ритуал со смертью, запуская свое действие, выполняет определенную задачу. И пока ритуал проклятия наполняется силой и запускается, а это от пары секунд до нескольких минут, сила внутри вибрирует. И при каждом проклятии она вибрирует по-разному.

Вы вообще можете представить, сколько проклятий наложил Улеб, пока собрал материал и смог расшифровать подобное явление двести лет назад?

Тогда порох был в новинку, а о компьютерах и прочих изобретениях даже разговора не было.

Всё ручками, на бумажках.

И что сделал дальше мой достойнейший предок?

Он бился несколько лет, чтобы создать новый тип проклятий.

И он это сделал.

Нет, он не придумывал буквы, чтобы создать определённую вибрацию. Может, из-за природной лени, а может, из-за понимания, что конструкция получится ещё сложнее, чем традиционный вариант, Глеб Мрак создал «интегральный переносчик вибраций».

Теперь вся суть в новых проклятиях записывалась отдельно разработанным алфавитом, чем-то отдаленно напоминающим китайские иероглифы, а после активации с помощью силы переносится на подготовленный интегральный переносчик вибраций. Уже в него так же добавляется сила и немного человеческой крови. Для максимального эффекта берут кровь некроманта.

В итоге мы получаем довольно затратные, по традиционным меркам, проклятия с жуткой точностью и сложностью.

Вот это я и получил от трактата в свои маленькие загребущие ручонки.

Ну, а дальше…

Дальше были испытания в экранированной комнате.

Пробирки, отдельные ткани и наконец живые организмы.

То, что в лаборатории на нас откровенно положили болт, я понял сразу. Среди тех ребят, что работали со мной, не было никого старше двадцати семи лет, а это означало только одно — все они молодые стажеры. Единственным взрослым человеком была Елизавета Сергеевна Рябчевских. Она, внимательно выслушавшая мою идею и не выразивившая скепсиса ни единым словом или выражением лица, начала мне помогать.

Раз за разом, попытка за попыткой.

Сотни образцов, сотни условий, разновидности тканей, стадии, маркеры, анализы, микроскопы.

И моё нервное опустошение.

На секундочку, выйти на клинические испытания условного способа излечения рака, записанного родовой техникой, это за гранью обычного человека.

Для того, чтобы жить месяц идеей, вкладываться, выжимать себя каждый день досуха… На такое нормальный человек вряд ли согласится.

Но вы же понимаете?

Хех.

Безумие и отвага.

Родовая техника стала для меня тогда настоящим перфоратором. Перфоратором, способным пробить ту бетонную стену.

Всего лишь маленькое отверстие, но его хватило, чтобы я, гордо выпятив грудь, мог предстать перед Демидовой и сообщить, что мне срочно, просто жизненно необходимо был минет.

Не хмурьтесь.

Улыбнитесь.

Любовь спасёт этот мир.

Погубит его ревность.

Ладно, не любовь, а похоть…

Но кого волнуют подобные мелочи?

Лев Дементьевич вздохнул и отложил отчет по работе с опасным вирусом.

— Хорошо, — кивнул он. — Седьмой этап испытаний можно считать успешным. Не без огрехов, конечно… Но это уже серьёзный прогресс.

Сидевшие за большим столом микробиологи и генетики заулыбались и, загадочно переглянувшись, начали шептаться.

— В целом, я могу сказать, что наша «Русская чума» по факту готова. Единственное, что меня не устраивает — скорость мутации. Нужно стабилизировать её, чтобы наше оружие не обратилось против нас же, славян.

— Работаем, и есть намётки, — кивнул руководитель проекта. — Сложностей тоже хватает, но у нас есть путь.

— Хорошо, — кивнул глава лаборатории и, обведя всех присутствующих взглядом, добавил: — Надеюсь, все присутствующие понимают, что продолжение работы над проектом должно остаться в тайне?

Ученые синхронно закивали головами, а Лев Дементьевич вздохнул, убрал папку в стол и оглядел собравшихся.

— Елизавета Сергеевна, вы у нас занимаетесь «Лекарством»?

— Да, Лев Дементьевич, — кивнула женщина в белом халате и открыла папку перед собой.

— Введите нас, пожалуйста, в курс дела. Что там наше юное дарование делало со стажерами почти месяц.

Женщина поднялась и достав из папки распечатки отдала их коллегам, не забыв и про заведующего лабораторией.

— Итак. Нами были проведены три степени испытаний по трём направлениям, — начала она. — При помощи техник Мрак-Беленького были опробованы следующие подходы… Первый — проклятье на меченные клетки, заставляющее изменить их белковые факторы на поверхности клетки. Второй — смертельное воздействие на клетку. Третий подход был основан на разновидности химерологии. Им был изготовлены химеры, по размерам втрое большие плазмоцита.

— Это вообще возможно?

— Да, но этот подход не оправдал себя из-за сложности создания… Как он выразился «Умертвия второго порядка». Химера, созданная Мрак-Беленьким, не может выполнять сложные команды.

— Подчиняющие химеры, — пробормотал себе под нос директор лаборатории и поднял взгляд на Елизавету Сергеевну. — Технику создания сохранили?

— Все действия касательно самого процесса проводились исключительно под наблюдением агентов тайной канцелярии, — развела руками ученый. — На нас были исключительно испытания этих химер.

— Такую бы технику… — пробормотал старичок себе под нос.

— Далее, нами было опробовано два других подхода. Оба способа прошли испытания in vitro, ex vivo и in vivo.

— Сильно ругался этот Васильев от результатов? — спросил глава закрытой лаборатории.

— Ну, — смутилась женщина. — Вроде бы, остался вполне доволен. Я бы даже сказала: удивлён и обрадован.

— Он притащил сюда и затормозил работу всей лаборатории из-за провала?

— Провала? — нахмурилась Елизавета Сергеевна. — Нет. Оба результата показали себя отлично. Мрак-Беленькому удалось изменить свои проклятья так, что они действовали точно на раковые клетки. Все двадцать семь крыс с онкологической патологией полностью избавились от раковых опухолей. После консультации с тайной канцелярией нам доставили четырнадцать шимпанзе, у девяти из которых искусственным путем была вызвана раковая патология. Для усугубления состояния были применены целительские заклинания общего профиля. Все шимпанзе не только выжили, но и полностью избавились от раковых клеток.

Старичок замер с приоткрытым ртом, глядя на сотрудницу, которая работает уже много лет в лаборатории, но по личному убеждению светила биологических наук не способна ни на что, кроме как мыть лабораторную посуду.

— В обоих случаях шимпанзе, особенно на третьей и четвертой стадии онкологии, находились в критическом состоянии. В случае с проклятиями на изменение клеток это происходило из-за сильнейшего иммунного ответа. С лихорадкой мы смогли справиться. В случае же с проклятиями на уничтожение раковых клеток также наблюдалась лихорадка, но ответ был немного другого генеза. Тела раковых клеток разрушались и их части выбрасывались в кровь. Иммунитет реагировал на это высокотемпературной лихорадкой, но здесь мы встретились с влиянием белков и прочих частей на почечные канальцы. Их банально забило остатками раковых клеток. Почечная недостаточность достигла критических величин и примат был подключен к аппарату искусственной почки. На данный момент состояние примата стабильно тяжелое.

— Откуда у нас аппарат диализа? — спросил один из мужчин, сидевший по другую сторону стола.

— Предоставила тайная канцелярия, — пожала плечами Елизавета Сергеевна и продолжила: — Пока из наших исследований мы можем заключить, что самый простой метод в настоящее время — это метод с проклятьем по изменению внешних белков на внешней поверхности раковых клеток. Остальные методы отвергать полностью нельзя, но требуется углубленные исследования и разработка способов борьбы с осложнениями и по возможности полному устранению таковых.

Женщина взглянула на Льва Дементьевича, а тот взял себя в руки, кашлянул и кивнул.

— Спасибо, Елизавета Сергеевна за исчерпывающий ответ. Однако, у меня назрел вопрос. Почему о ваших успехах я узнаю только сейчас?

— Доклад о наших успехах еженедельно был на вашем столе. Он был первым на стопке ваших отчетов. Каждый понедельник, вы убирали его в верхний ящик в правую тумбу вашего стола, — спокойно и без обвинительного тона произнесла она. — Его вы обычно не открывали, используя как обложку для отчета по «Русской чуме».

Старичок слегка отодвинулся и открыл верхний ящик стола, справа от себя. В нём действительно лежала стопка папок с грифом «Секретно» и названием «Проект Мрак».

— Кхэм… — произнёс старичок, закрыл ящик и взглянул на подчиненную. — Что же. Это исчерпывающий ответ.

— Лев Дементьевич, мы… мы лекарство от рака придумали? — спросил низкорослый и худой мужчина с аккуратной бородкой.

— Нет, Хлебников. Не придумали, а лишь воплотили разработки одного любвеобильного подростка, — пробормотал старичок и принялся выстукивать пальцами по столу. — Итак. Сейчас всем отделам закрыть все работы с «Русской чумой». Культуры перевести в споровидную форму. Те культуры, что не способны к спорам — законсервировать в артефактом хранилище стазиса. Все документы и наработку сдать в архив.

— Но… — вскочил полный микробиолог. — Лев Дементьевич! Культуры готова! Да, еще нужно провести ряд испытаний, но… она же готова!

— Шмаков, — вздохнул старичок. — После того, как информация о успехах проекта «Мрак» станет известно… а ты не сомневайся, станет. Тайная канцелярия — это личная служба императора. Так вот, как только станет известно, то сюда припрутся серые пиджаки и будут вынюхивать, как и что мы делали.

— Так ведь проект «Русская чума»…

— А они будут выяснять, как мы помогали Мрак-Беленькому, а не про нашу чуму. Про неё они и так все прекрасно знают. И что они найдут? Они обнаружат факт, что мы вместо приказа, подкрепленного перстнем императора, продолжали заниматься своим делом. Тебе надо объяснять, что с нами будет, когда это всплывёт наружу, Шмаков?

— Ну… не надо, — сел на место ученый.

— А раз, все всё поняли, то первый отдел берет наработки наших стажеров, садится и думает, каким способом адаптировать их так, чтобы Мрак-Беленький в них непосредственно не участвовал. Второй отдел берет стажеров и в точности повторяет всё, что делал Мрак- Беленький, но другими стихиями.

— Лев Дементьевич, я, конечно, не знаток в магии, — подал голос мужчина с ожогом на пол-лица. — Но по-моему магия так не работает. Нельзя взять другую стихию и отработать ей же.

— А мне плевать, работает или нет. Создаем видимость кипучей деятельности и бурного воодушевления, — рыкнул заведующий секретной лаборатории.

— Лев Дементьевич, а мы? Третий отдел…

— Ваши стажеры и все сотрудники поступаете в распоряжение первого отдела, кроме вас. Вы едете со мной.

— Куда?

— На кудыкины горы, — буркнул старичок и поднялся из своего кресла. — К императору. Или вы решили, что можно клинические испытания отдать другим и просрать все лавры?

— Весьма почтён, — улыбнулся Демидов старший и пожал руку Георгию Романову. — Вот уж сколько присылал вам приглашений… Я уж начал думать, что Романовы начали избегать нашего общества.

— Ни в коем случае, — так же добродушно улыбнулся в ответ глава тайной канцелярии. — Это всё работа. Проклятая работа и забота об отечестве. Вы не представляете, как хочется спихнуть на кого-нибудь хотя бы малую толику всех дел, требующих нашего внимания. Если бы было в моих силах, я бы сделал племянника сразу двадцатилетним парнем с разумом сорокалетнего, с удовольствием свалил бы на него хотя бы часть своих дел и непременно объехал все княжеские рода.

— К сожалению, ему всего два года, — вздохнул глава рода и развёл руками.

— И до сорока лет в двадцать поумнеть у него вряд ли получится, — так же тяжело вздохнул Георгий.

— Прискорбно, но ничего не поделать. Такова наша ноша.

— Увы… увы…

— Наше скромное семейство очень ждало вас на чай. Жаль, что не к обеду, но…

— Дела, — кивнул Герогий.

— Проходите, ваше высочество, — указал рукой на дверь в малую гостиную Демидов. — Пусть хотя бы на чай, но мы всегда рады вас видеть в стенах нашего дома.

Романов прошёл в комнату, где уже расположилась семья Демидовых. Мужчина поздоровался с дочерью, поцеловал руку супруге главы рода и уселся на свободное кресло рядом с журнальным столиком.

Компания разместилась и под ароматный чай затеяла разговор ни о чём и обо всём сразу.

Обсудили наглость шведов, все дружно поворчали на повышение таможенного сбора у персов, затем вспомнили о кубке «жёлтых кружевных трусиков», затеянном среди узкого круга княжеских родов. Демидов заверил, что победа будет точно за его специальной группой, и он готов поставить круглую сумму против команды тайной канцелярии, на что Георгий предупредил, что уже отбор на кубок достаточно серьёзный, но не идёт ни в какое сравнение с тем, что поджидает их на кубке, который состоится летом.

После получасовой обязательной болтовни разговор всё же перешёл в нужное Романову русло.

— Георгий Святославович, вы не представляете, как мы рады вас видеть, — вздохнула с улыбкой супруга Демидова.

— Ульяна Савельевна, вы не представляете, как я рад вырваться из этой постоянной нервотрёпки, — с доброй улыбкой ответил глава тайной канцелярии и мимолетно добавил: — Особенно, если удалось выдать дружескую поездку за рабочие дела.

— Вот как? — изумился глава рода и покосился на столик с пузатым фарфоровым чайником и чашками. — А какой повод был для остальных? Если это не секретно, конечно.

— Секретно, но это касается вас и вашего рода, — ответил глава тайной канцелярии.

— Вот как?

— Это всё по поводу слова, данного вашей дочерью, — проговорил Георгий и взглянул на Дарью, державшую блюдце с пирожным.

— И в чём же суть дела? — осторожно спросил глава рода Демидовых, не желая показывать, что он не понимает о чём речь.

— Недавно в закрытой лаборатории были опробованы и успешно обоснованы выкладки нашего молодого тёмного дарования. Я про Мрак-Беленького, — вздохнул глава тайной канцелярии и взял чашку с чаем, которую наполнила супруга Демидова. — И знаете, что самое удивительное, Семён Аркадьевич? Беленький добрался до родовой техники проклятий.

— Неужели…

— Да. Родовая реликвия допустила его к знаниям рода, — кивнул глава тайной канцелярии. — Он разработал и доказал возможность проклинания одной клетки. Представляете?

— Я не силен в биологии, но по вашему тону могу судить, что это… очень важное открытие, — кивнул мужчина. — Но…

— Так вот, этот непоседливый и очень хлопотный парнишка… Смог вылечить онкологию на четвертой стадии, — оборвал главу рода Романов и взглянул на Дарью, которая замерла с чайной ложкой, не донесённой до рта.

В гостинной повисла пауза.

— Так это же великолепно! — всплеснула руками Ульяна Савельевна. — Можно спасти столько жизней и…

— Пока не все так радужно, но результаты по-настоящему революционные, — кивнул Георгий Святославович. — Сейчас он занимается оптимизацией процесса, чтобы он мог происходить без его участия. Да, пока с накопителями, и расход силы смерти знатный, но это действительно невероятное достижение.

— Очень… очень перспективный молодой человек, — произнесла мать Дарьи и покосилась на дочь, которая с дрожащими руками поставила блюдце, покраснела и вжала голову в плечи.

— Прекрасные, по-настоящему прекрасные известия, но каким образом они касаются нашей семьи?

— Всё дело в слове, данном Дарьей Демидовой нашему дарованию, — вздохнул Георгий. — Не поймите меня неправильно, но по долгу службы и как опекун я вынужден был приглядывать за всеми, кто находится в контакте с моим… подопечным. Поэтому это слово стало известно и мне, хотя было произнесено приватно.

Семён Аркадьевич покосился на дочку и задумчиво перевёл взгляд на Георгия.

— В общем и целом, я хотел вам сообщить, что если Дарья откажется выполнять данное слово, то никаких последствий от семьи Романовых не будет. Все, кто знал об этом, дали клятву под артефактом Императорской печати о молчании. Даже император не в курсе. И со своей стороны так же даю слово, что об этом «слове» никто не узнает.

В этот момент в кармане Георгия зазвонил телефон. Он хмуро достал его и взглянул на экран, после чего извинился и поднял трубку. Молча выслушав доклад, он вздохнул и бросил:

— Понял. Ждите. Еду.

Завершив вызов, он с грустью оглядел Демидовых и развёл руками.

— Увы, как бы мне не было приятно, но кое-где без моего решения обойтись не могут, — произнёс он и поднялся.

Семейство дружно попрощалось с поспешно отбывающим братом императора, после чего глава рода проводил его до его автомобиля. Когда он вернулся в гостинную, то спокойно подошёл к комоду, достал из него сигару и небольшую гильотину. Отрезав кончик и раскрутив табачное изделие, он уселся в кресло, напротив Дарьи и оглядел её панический вид и дрожащие руки.

Взглянув на супругу, он заметил её беспристрастное лицо и полное отсутствие реакции на табачный дым.

— Дарья, — продолжил разговор отец и пыхнул сигарой. — Ты ничего не хочешь нам рассказать?

Даша сглотнула и не поднимая взгляда на родителей произнесла:

— Это… это было в больнице… Я шла тогда в детское отделение. Как обычно… Он увязался. Пошёл посмотреть, что я делаю в больнице…

Дарья сжала кулаки, скомкав юбку своего платья и начала краснеть.

— И? Вы переспали? Какое слово ты ему дала?

— Он… он сказал, что сможет создать лекарство от рака… — окончательно покраснев, словно красный помидор, произнесла Дарья. — А я…