Трое из Иудеи

Глава 9 «Let My People Go»

Что теперь делать с обретёнными законами Моисей толком не знал. Поначалу думал спросить у Яхве, но как-то постеснялся. Тот ещё мораль начнёт чего доброго читать, как уже не раз случалось. А вообще если честно, то всё что происходило вокруг казалось пророку каким-то… не реальным что ли. Увлекательнейший сон? Несомненно. Сюрреалистическая фантазия? Вполне возможно. Но уж точно не явь.

Время от времени на бывшего жреца снисходило нечто, вроде озарения и тогда видел он себя словно со стороны чужими глазами и то, что он видел, ему сильно не нравилось. А видел он уже немолодого, теряющего свою былую красоту и стать смертельно уставшего человека, непонятно зачем шатающегося по пустыне, терпящего лишения и неблагодарность от своих же соплеменников, которые только и знают что горестно ныть и постоянно требовать непонятно чего. Всем он должен. Всюду он виноват.

О какой справедливости здесь могла идти речь?

Конечно, он понимал, что с предназначением спорить бесполезно, в особенности, когда за этим самым предназначением строго следят некие (кстати, совершенно непонятные и весьма подозрительные) высшие силы.

«Кто я? Где я? Что есть я? Как так получилось, что оказался в этом странном тоскливом месте? Среди этих опасных плохо одетых озлоблённых лишениями людей?» – вот какие философские вопросы часто задавал себе в то время знаменитый пророк.

Одно было хорошо, если вдруг кто учинит спрос, Моисею будет на кого свалить всю вину за все свои поступки. Ведь не по своей же воле в пустыню направился, а согласно желанию невидимого голоса. Вот как! От подобной мысли на душе становилось немного легче, ведь зачерстветь могла душа, а тогда точно жди беды.

О том, что беда часто ходит об руку с удачей, Моисей знал не понаслышке. Ещё он справедливо полагал, что беда с удачей старые подружки, ибо часто очень трудно понять, везёт тебе в данный момент или нет.

Так вот и гадал всё время бедный Моисей, когда невидимый голос приказал ему идти в Ханаан, к удаче это или к горю. Что ждёт их в далёкой земле, погибель или беззаботная жизнь?

– Братья мои и сёстры, – так пафосно возвестил великий пророк, взобравшись на небольшой песчаный холм. – Снизошло на меня великое откровение. Сам Яхве велел мне отвести вас в землю обетованную под названием Ханаан.

– А почему именно таки туда? – тут же раздались недовольные возгласы. – Что поближе обетованной земли не нашлось?!!

– К сожалению, не нашлось… – скорбно поджал губы великий пророк. – Но уверяю, все страдания и неудобства окупятся стократ, когда ваши натруженные ноги ступят на плодородные поля далёкой страны.

– Странные вещи говоришь ты нам! – всё не унимались соплеменники. – Можно подумать там нас ждут с распростёртыми объятиями. Кто мы для них? Банда опасных оборванцев, которых хватает во всех землях. Нас наверняка прогонят оттуда и хорошо если только словами, а то ведь могут и палками приложить. Нет нигде нам убежища, ибо нет у нас родины и родного дома.

– Будет вам родина! – твёрдо заверил соплеменников Моисей. – Я вам её обещаю и раз сам Яхве сказал, что в Ханаане нас ждёт земля обетованная, то так тому и быть. Ибо нет никаких причин сомневаться в словах его.

– Яхве, Яхве… – бесновалась толпа. – Все уши нам уже прожужжал с этим своим Яхве. Кто это вообще такой? Может плод твоего воспалённого воображения?

– Ну-ну!!! – прикрикнул на особенно рьяных охальников, стоящий по правую руку от пророка Аарон с измочаленным кнутом. – Вы там говорите, да не заговаривайтесь…

– А ты нас своим кнутом не пугай, пуганные уже.

– Каким ещё таким кнутом? – очень натурально изобразил изумление Аарон. – Этим что ли? Так ведь не кнут это вовсе, а кисточка для бритья… Стыдно мне за вас, за то, что вы тут обо мне только что неблагодарно подумали…

– А вот таки подумали, – продолжали дерзить из толпы некие непокорные личности, в коих сызмальства засел мятежный дух постоянного противоречия.

«Вот именно из-за таких жоп никогда не будет у нас единого государства!» – в который уже раз печально подумал Моисей.

– Глухи вы к словам моим, – так вслух с укоризной произнёс пророк. – Горько пожалеете вы об этом. Придёт время и скажите вы, что неправы были меня попрекая обидным словом. Только в единении сила наша.

Но в ответ неслись скептические смешки.

– Я тут вспомнил одну поучительную историю, почти притчу… – не обращая внимания на кислые рожи соплеменников продолжил Моисей. – А притча эта такова… Приходят однажды к фараону египетскому его самые искусные колдуны, в ноги падают и говорят, что, мол, придумали мы эликсир чудесный, и кто этим эликсиром тело своё натрёт сможет путешествовать сквозь пространство и время…

Иудеи притихли, заинтересовавшись дивной историей.

Пророк приободрился:

– Фараон тут же приказал принести ему флакон со столь удивительной жидкостью. Но колдуны принялись отговаривать его, мол, мы ещё не испытывали её на рабах, а вдруг это может быть опасно. Но владыка Египта даже слушать их не захотел. «Несите флакон!» – говорит и всё тут. Принесли. Прекрасные как полная луна рабыни натёрли могучий торс фараона благоухающим маслом и, о чудо, кожа владыки Египта стала светиться волшебным золотистым светом.

«Что делать-то дальше?» – спрашивает, а колдуны ему и отвечают: «Вслух пожелай, владыка, куда именно бы ты хотел отправиться». Задумался фараон, нахмурил густые брови и произнёс: «Будущее желаю увидеть своей страны великой!».

Так и случилось. Растаяли в дымке стены дворца, исчезли перекошенные от страха лица жрецов и оказался владыка Египта в далёком будущем среди бескрайней пустыни. Удивился фараон, поглядел по сторонам, видит свой город Фивы занесённый песком, а на самом крупном каменном обломке там, где некогда стоял блистающий своим великолепием египетский дворец, сидит грустный иудей и мрачно смотрит вдаль, где садится за горизонт багровое око солнца.

Так обратился фараон к непонятному незнакомцу: «Что делаешь ты здесь? Что стало со столицей страны моей? Где Египет, где его блеск и величие? Почему я вижу на месте своих городов одни лишь пески и руины?». Вот сразу сколько вопросов задал фараон и получил на них один короткий ответ. Иудей медленно перевёл взгляд на угрожающе нависшего над ним владыку Египта и, грустно усмехнувшись, ответил: «Мы таки всё развалили!».

Моисей сделал паузу.

Соплеменники внимательно смотрели на пророка.

«Неужели до них не дошло?» – в замешательстве подумал бывший жрец.

Пауза длилась недолго, резко оборвавшись взрывом оглушительного подлого хохота.

До них действительно не дошло.

В пору умывать руки, но Моисей был не таков, ибо любое дело надлежит благополучно завершить. Это он усвоил ещё в бытность свою вельможей при дворце фараона. История не терпит нерешительных главарей, колеблющихся лидеров, мягкотелых уступчивых предводителей. Где они эти робкие бедняги? Кто помнит их имена? А имя Моисея хорошо запомнят, в этом великий пророк ни на секунду не сомневался.

«Бесспорно я историческая личность! – так мысленно льстил он себе. – А значит и поступки у меня должны быть с масштабом, с тем самым масштабом, который исторический. Который запоминается так, что никакой ложью его потом не исказить!».

Так вот размышляя, повёл Моисей свой народ в очередное полное опасностей и невероятных приключений странствие. А опасности на пути в страну обетованную были и впрямь нешуточные: жажда, нехватка пищи, угроза бунта, засады разбойников-бедуинов, которые только и ждали, когда в безобидный с виду оазис заглянут обессилевшие от жары путники.

Хотя что с них взять с несчастных-то скитальцев? На первый взгляд, конечно, нечего, но вот на второй и третий…

А на второй взгляд у иудеев было чем поживиться, ибо каждый покидая египетские земли да прихватил с собой что-нибудь ценное, что плохо у египтян лежало. У самого Моисея в заплечной сумке не только каменная скрижаль с законами хранилась, но и кое-что ещё под ёмким названием «золото – брильянты». Не всё ушлые новоиспечённые родственнички по семейной линии молодой жены у бывшего жреца вытянули, ибо был он даже при подготовке к свадьбе сильно бережлив…

Целых три дня без передышки отважно топали иудеи вслед за своим неугомонным предводителем и, понятное дело, возроптали нешуточно, придя в ярость поистине неописуемую. Тут уж и могучий Аарон струхнул, боясь окончательно измочалить верное оружие о чью-нибудь дубовую спину и тем лишиться последней управы на зарвавшихся наглецов.

Вот что неслось в спину твердо шагающему вперёд, презревшему все тяготы долгого путешествия бесстрашному пророку:

– Мы помним рыбу, которую ели в Египте даром, огурцы и дыни репчатый лук и чеснок. А ныне душа наша изнывает, ибо ничего нет, а есть лишь только манна в глазах и желудках наших.

– Полно вам врать-то! – зловеще взмахнул плёткой могучий Аарон. – Огурцы и дыни… да вы их если и видели, то лишь на картинках в каком-нибудь египетском храме. Ну а что касается репчатого лука и чеснока… то, слава Яхве, что этой дряни нет у вас в рационе, не то бы уж точно все местные бедуины к нам с ножами сбежались, почуяв эту оглушительную вонь.

– В чесноке сила мужских чресл! – визгливо прокричал из толпы какой-то плюгавый дед в чёрной кипе на лысой макушке.

– Чего?!! – громко хохотнул Аарон. – Ну да… если хорошенько этим самым чесноком чресла свои натереть, потом с такой силой бежать будешь… все рекорды бега по пересеченной местности побьешь. И впрямь сила немалая! Честно говоря, я бы не советовал, обделённым женским вниманием мужам, сильно увлекаться чесноком, ибо от сего запаха сбегут даже те женщины, которым сильно за сорок и которые мечтают выйти замуж даже за одноногого, кривого, урода эпилептика.

– Полны саркастической мудрости слова твои, – так похвалил увлекательную речь верного соратника Моисей. – Вижу, что крепко ошибался я, видя в тебе лишь орудие деяний своих, ибо мудрость твоя соизмерима с мудростью ста сов и трёх орлов высоко парящих в бескрайних небесах…

Услышав подобное сравнение все иудеи, включая самого Аарона, резко остановились прямо посреди пустыни и, разинув рты, недоверчиво уставились на несущего какую-то откровенную чушь Моисея.

Моисей и сам почувствовал – что с этими совами он явно хватил лишку, словно некий враг за язык тянул. Великий пророк тоже остановился и, потрогав раскалившийся на солнцепёке лоб с облегчением рассмеялся, весело крикнув испуганным сородичам:

– На солнце слегка перегрелся.

– А… ну тогда… – расслабленно усмехнулся Аарон. – Это дело житейское, это с каждым может случиться. Просто ты, больше нас так не пугай, лады?

– Лады!

На том странный инцидент был исчерпан.

Когда совсем уж отчаялись иудеи и стали кровожадно поглядывать на мощный торс Аарона в коем мяса было немерено, возможный всплеск антропофагии удалось предотвратить свершением очередного чуда. Снова как уже однажды было посыпались с неба на землю обессилившие тушки перепелов, которые падая тут же весьма удачно зажаривались на раскалённом, как камни в очаге, песке. Возликовали скитальцы и, несмотря на гневные выкрики Моисея, принялись с ожесточением пожирать безвозмездный дар с небес.

– Не ешьте эту птицу! – так кричал Моисей, потрясая над головой кулаками. – Ибо больна она и к пище непригодна.

Моисей и сам не знал что несёт, просто именно такие слова подсказывал ему из-за пазухи невидимый голос. Но иудеи, понятное дело, в очередной раз не послушали своего пророка как следует набив соскучившиеся по мясу животы. Не ел перепелов лишь Моисей да Аарон, который был всегда очень осторожным и, особенно, когда дело касалось безопасности своей драгоценной персоны.

Далеко уйти в тот день скитальцам так и не удалось, ибо у всех без исключения разболелись животы. Так вот и слегли всем скопом и лишь тоскливый полный муки стон нёсся над корчащимися на песке телами прерываемый лишь могучими урчаниями в раздувшихся животах.

– А ведь не я ли таки предупреждал вас?!! – мстительно вопрошал Моисей, в сопровождении верного Аарона прогуливающийся среди лежащих покатом тел. – Разве не я говорил вам, не ешьте птицу с неба павшую, ибо есть она зло, сиречь болезнь несущее, острое недомогание желудочное.

– Ничего такого ты нам про недомогание желудочное не говорил, – злобно прохрипел один из соплеменников и попытался вцепиться острыми зубами пророку в сандалию.

Но верный Аарон был начеку, вовремя стукнув мерзавца деревянной ручкой плётки по макушке.

– А всё эта ваша природная жадность, впитанная с материнским молоком, – продолжал жутким голосом разоблачать пороки собратьев Моисей. – Вот вам наука отныне: это ниспосланное мудростью Яхве наказание. Будьте в будущем милосердны, помогайте братьям своим, даже если и не принадлежат они к тому же что и вы племени и народу.

– Так что же нам даже египтян любить? – недовольно прохрипел кто-то.

– А почему бы и нет? – хитро прищурился пророк.

– Вот до чего он договорился. Люди, нас ведёт по пустыне мишуге.

Крепкая деревянная ручка в очередной раз съездила по злобно щёлкнувшим зубам.

– Вижу я, ничто не в силах заставить вас избавиться от пороков постыдных, – Моисей трагично сложил руки на своей груди. – Так знайте же, неблагодарные, что не покинет вас внезапная болячка, пока не попросите вы у меня прощения за слова свои жестокие. А я ещё подумаю, прощать вас или нет…

И сказав сие, Моисей гордо удалился в сопровождении верного Аарона за ближайший бархан.

Угроза возымела действие и ближе к вечеру приковыляли соплеменники, возжелав прощения, осознав ошибки слов своих и поступков. Моисей всё это время отдыхавший в небольшом оазисе в благостной тени пальм простил скитальцев, дав испить каждому целебную воду из фляги, куда предварительно бросил несколько мелких цветков редкого пустынного репейника.

Страждущие тут же излечились, правда наутро оказалось что компактный отряд лишился четверых «овец», которые предпочли поиску земли обетованной постыдное бегство. Причём «овцы» сбежали не с пустыми руками, хорошенько пошарив в заплечных мешках своих собратьев. У одного столетнего дедушки даже сняли во сне золотые коронки с коренных зубов.

– Ну, всё ещё могу понять, – сокрушался гневно размахивающий плёткой Аарон. – Но как ты, почтенный Урия Кацовер, ухитрился при этом не проснуться?

Старик в ответ противно зашамкал губами, после чего гнусаво прокаркал:

– Знали бы вы, шикеры, какой сон мне снился, сами бы не захотели просыпаться.

– Так у тебя же золотые коронки с зубов увели!

– Что коронки… – махнул сухонькой рукой весёлый дедушка. – Меня ночью развлекали такие блудницы… вам, шлимазлам, и не снилось.

– Ты, дедушка, небось живя в Египте вовсю налегал на чеснок? – предположил догадливый Аарон.

– Налегал, ещё как налегал… – прошамкала старая образина, – а как ты узнал?

– Так ты же внешне вылитый обольститель. Правда, Моисей?

– Что правда, то правда, – чисто машинально изрёк Моисей не слыша вопроса и думая в тот момент о чём угодно, но только не о любовных победах старого слегка сбрендившего иудея.

– М-да, – Аарон недовольно рассматривал поредевшие ряды убогих скитальцев. – Этак мы в землю обетованную лишь вдвоём и дойдем, ты, Моисей, да я.

– Ничего, – усмехнулся неунывающий пророк. – Как дойдем, так и другие подтянутся. Ведь свято место пусто не бывает!

Если кто-то вдруг наивно решил, что фараон взял да забыл о своих вероломно сбежавших подданных, то этот кто-то сильно заблуждался по этому поводу. Владыка Египта снова шёл по пятам беглецов во главе своего неутомимого боевого отряда, заметно разросшегося и прибавившего в числе после блистательных завоеваний пары деревень на три дома и одного полупустого местного города. Любившие повоевать бедуины были поспешно завербованы в армию египтян и теперь шли пешком следом за колесницами, двигаясь в едином ритме с основным войском фараона, хотя и находились слегка в арьергарде. Разумеется, и Назир Абд аль-Хаммам был тут как тут, так сказать, в самой гуще исторических событий.

Следы иудеев умело находили «братья горячих ветров», чувствующие себя в пустыне как в доме родном. Опытные следопыты безошибочно указывали армии фараона путь и владыка Египта с каждым часом приободрялся, всё больше и больше думая о той сладкой минуте, когда он, наконец, сумеет как следует поквитаться со своими бывшим рабами.

Так уж получилось, что сбежавшие ночью четверо иудеев попали точнёхонько в руки опытным разведчикам фараона. Беглецы были схвачены, скручены и насильно приведены к отдыхающему в небольшом оазисе фараону в том самом, где совсем недавно прохлаждался великий пророк.

– Ага! – весело воскликнул знаменитый сыщик, видя плутоватые рожи отловленных ренегатов. – Ряды иудейские неумолимо редеют. Что заставило именно вас искать судьбы иной?

– Да достало всё по самое ой мамочки, – ответил один из пленных. – Тудой ходи, сюдой ходи, то делай, а это не делай. А последней каплей стали проклятые жареные перепела, чтоб им пусто было…

Услышав о жареных перепелах фараон удивленно приподнял брови.

– Ну-ну… – Абд аль-Хаммам заинтересованно прошелся вдоль стреноженных пленников. – О последнем, пожалуйста, подробней.

– Поначалу мы решили, что свершилось чудо… – начали перебивая друг дружку рассказывать иудеи, – как уже не раз бывало. Но потом мы таки поняли, что жестоко ошибались ибо, отведав упавшей с неба птицы, стали мучиться от необъяснимой желудочной болезни. Наши животы сводила страшная судорога… вздулись мы и опухли… а некоторые даже пошли красной болезненной сыпью…

– Но вы, кажется, утверждали, что перепела были жаренными?

– Ну да, они зажаривались прямо на песке, упав с неба.

– Так-так… – Назир удовлетворённо потирал руки. – А что ваш предводитель этот… Моисей, как он там? Наверное, держится молодцом?

– Совершенно невменяем, – дружно хором ответили беглецы и эта их категоричность глубоко поразила фараона.

– Увидите их вон с глаз моих, – так распорядился владыка Египта, терзая кончик заплетённой в косичку бороды. – Развяжите их и отпустите на все четыре стороны, но сперва обыщите и отберите всё ценное, ибо уж больно у них лица вороватые.

Иудеи, понятное дело, тут же взвыли на разные голоса и принялись кататься по песку, недобрым словом поминая египетскую тиранию и лично фараона. Так их воющих и стенающих солдаты и погнали пинками подальше от расположившегося станом военного лагеря.

– Феноменально добр ты к ним, – решил поставить на вид фараону знаменитый сыщик. – Уверяю тебя, эти не оценят твой щедрый жест, чем больше ты будешь так поступать, тем больше они станут презирать тебя.

– Не стоит тебе учить меня как нужно поступать, – спокойно ответил фараон, даже и не думая гневаться.

– Да, но… – Абд аль-Хаммам замялся. – Я ведь желаю только добра. Я ни в коем случае не стану утверждать, что у этого гордого народа рабская натура. Нет, ведь они пребывая в плену египетском всё равно ничего не делали и никакая сила не могла заставить их на тебя работать. Истинный раб больше скучает по кнуту, нежели по свободе, но вот о чём скучает простой иудей? Пожалуй, я затрудняюсь с точным ответом. Заполучить их расположение невозможно, ибо они и друг к другу относятся как волк к волку.

– Закон выживания, – парировал фараон.

– Может быть, – согласился сыщик. – Возможно, что даже самый идеальный из всех. У этого храброго народа есть ещё одна интересная особенность – у них нет своего государства. И чем позже оно появится, тем лучше, ибо принесут они много горя любым соседям своим.

Владыка Египта коротко кивнул.

– Чем позже у израильтян появится своё государство… – продолжил свою глубокую мысль Назир, – тем позже случится его рассвет и закат. И уж поверь мне, это произойдёт очень и очень не скоро.

– А что ты думаешь о перепелах? – неожиданно спросил фараон. – Неужели всё таки очередное чудо?

– Ты же знаешь, я не верю в чудеса, – усмехнулся знаменитый сыщик. – Как не верю я и в магические способности человека. Любая магия суть игра изощрённого ума. Просто надо уметь заставить других поверить в чудо только и всего. Ведь наши египетские жрецы давно поднаторели в этом искусстве. Так вот перепела… на Синайском полуострове действительно иногда появляются птицы, чьё мясо ядовито. Это те птицы, которые перед отлётом в дальние страны задерживаются в особой местности… это тут недалеко, где кормятся зёрнами с отравляющими свойствами. Мясо таких птиц вредно и даже опасно для человека. Уверен, что Моисей и это происшествие сумел ловко обернуть себе на пользу, как некое наказание божье, скажем… кара за чрезмерную жадность.

– Знаешь… – через некоторое время проговорил владыка Египта, разглядывая бегущий между пальмами тонкий ручей. – Этот Моисей начинает мне нравиться всё больше и больше… Пожалуй, я дарую ему жизнь, как ты считаешь?

– Его ждёт кара за совершённое преступление… – сухо отрезал Абд аль-Хаммам, – правда он убил не знатного египтянина, а всего лишь надсмотрщика. Моисей будет заключён под стражу и отправлен в столицу, дабы там предстать перед судом. Полагаю, ему придётся заплатить немалый штраф золотом, ну и отсидеть несколько лет на каторге, если судьи окажутся милостивыми…

– А что у тебя уже появились неопровержимые улики?

– Появились, – знаменитый сыщик весь аж сиял. – Это отпечатки колёс колесницы преступника. Мои люди провели тщательный анализ. Они в точности совпадают с теми отпечатками, которые остались у дома бывшего жреца, откуда он в последний раз уезжал на своей колеснице. Кроме того эти отпечатки идеально схожи со следами, оставленными на трупе жертвы. Вот.

Назир потряс над головой большим свёртком папируса.

– Тут приговор хитрому злодею.

– Ловко, – согласился фараон. – Но для начала его нужно ещё поймать.

– Ну, это… – знаменитый сыщик расплылся в довольной ухмылке, – всего лишь вопрос времени…

Такая вот выходила в очередной раз не очень лицеприятная и весьма горькая петрушка.

– Нас снова преследуют эти проклятые египтяне, – так во время очередного привала дрожащим от напряжения голосом сообщил Аарон Моисею.

– Друг мой, у тебя снова случился приступ твоей старой болезни? – пророк заботливо положил руку на горячий лоб верного соратника. – Да у тебя параноидальный жар.

– Никакой у меня не параноидальный жар, я всегда нутром чувствую жестокое попадалово, – капельки пота катились по загорелым вискам, здоровяк был явно близок к острому нервному срыву. – Правая ноздря сегодня утром чесалась, а ночью приснился двухголовый шакал с женской грудью.

– Да откуда им взяться этим египтянам? – всё недоумевал Моисей. – Я лично видел, как они поскакали прочь после той битвы, преследуя разбегающиеся остатки кровожадных пустынных разбойников.

– А теперь они вернулись… вернулись за нами!!!

– Да с чего ты это взял?

– Ну я же говорю двухголовый шакал и…

– Ну да, ну да, с женской грудью. Слышал уже…

– С полностью обнажённой, – полным трагизма голосом добавил Аарон.

– Ну допустим, всего лишь допустим, что нас действительно снова выследили египтяне и что я по-твоему таки должен сделать?

– Бить тревогу. Гевалт, кричать.

– Чтобы разбежались даже те, кто шёл за нами до сих пор?

Аарон крепко задумался.

– А ну и хрен с ними… – наконец решительно ответил он, – пусть бегут, меньше народа, меньше опасность того, что нас выследят. Кроме того если многие разбегутся, то нас будет сложнее поймать, следы то станут вести в разные стороны.

– А как же важная миссия?

– Какая такая миссия?

– Историческая! Мы ведь давали клятву вывести наш народ из плена египетского через пустыню в землю обетованную.

– Кому давали? – испуганно спросил Аарон.

– Яхве, понятное дело!

– Э… нет… – здоровяк быстро замотал головой, – лично я вот никому никаких клятв не давал. Это ты там постоянно со своим богом общаешься всякие хитрые гешефты измысливаешь. И это, скажу я тебе, твоё личное дело и меня ты во все эти шахеры-махеры лучше не впутывай.

– Он такой же мой бог, как и твой.

– Он будет моим, когда я получу от него хоть какую-нибудь пусть даже самую пустячную, но выгоду, – твёрдо возразил Аарон. – А пока твой Яхве только и знает, что мучает нас, насылая всевозможные беды и неудобства. А теперь вот ещё и египтяне…

– А не думал ли ты, Аарончик, что таким образом он нас испытывает?

– Как так?!!

– Ну проверяет нас, как народ на слабо. Мол, из чего состоим, на что годимся, чего стоим.

– Ну, это совсем уж какие-то мутные дела пошли… – разозлился Аарон. – Ты со мной свою заумь оставь. Я человек простой и на меня куча непонятных умных слов не действует. Я вот что тебе скажу, завязывал бы ты с этим своим походом. Не ровен час взбунтуются иудеи и порешат нас обоих. Ну что скажешь?

Моисей взвешивал все за и против.

– А что… снова пошли опасные разговоры?

– Да всякое говорят, понимаешь ли…

– Например?

– Ну, к примеру о том что… «Одному ли Моисею говорил господь?» спрашивают друг друга… «Не говорил ли он и нам?».

– А ты эти разговоры пресекай. Ишь ты чего удумали? Исказить мою волю усомнившись в словах моих. Так каждый начнёт делать что захочет ссылаясь на то, что мол де сам с богом иногда говорит. Полная анархия и беспредел ждут нас в этом случае…

– Да я пресекал как мог, но сейчас… уж слишком говорящих этих много. Ведь опасную мысль ты только посей в чужую голову фиг потом выдерешь. Ну а когда пойдут её всходы… не мне говорить тебе что тогда случится.

Моисей хмуро кивнул и, поднявшись на ноги, коротко бросил:

– Я ненадолго помолиться.

– Молись то молись… – крикнул ему вслед обеспокоенный Аарон. – Но помни, что продолжаться бесконечно наше странствие не может и ты сам прекрасно знаешь по какой причине…

О да, Моисей действительно это знал.

Незримый голос, донесшийся из чёрной железной коробки, был противоестественно спокоен:

– Мы слышали твой разговор с Аароном, Моисей.

– Ну и?

– Сообщи своему народу, что вы уже почти пришли.

– Как пришли? – опешил пророк.

– Мы укажем тебе точные координаты…

– Коорди… что?!!

– Мы укажем тебе короткий путь до южной границы Ханаана. Окажетесь там через сутки, но сперва нужно пересечь пустыню Фаран, там у города Кадеша снова выйдем мы с тобою на связь.

– Ну, хорошо… – пророк нервно покусывал губы. – А что египтяне?

– Твой помощник оказался прав, они снова идут по вашему следу. Но ты не особо волнуйся по этому поводу, ибо ситуация под полным нашем контролем. Тем более что фараон больше не желает иудеям зла. Он даже восхищается твоей врождённой мудростью и почти уже принял решение дать вам уйти.

– Та не может быть?

– Не бойся встречи с ним, ибо произойдёт она уже не в этой жизни.

– Ну спасибочки, а то уж я сильно таки забеспокоился…

Весть о скором прибытии в обетованную землю соплеменники восприняли по-разному. Кто-то радовался, кто-то ругался, но большинству, как видно, это было глубоко безразлично.

«Ничего они исправятся, – думал Моисей, решительно ведя скитальцев сквозь проклятую осточертевшую пустыню. – Пусть не невзгоды так мой яркий пример вдохновит их. Ведь я ни разу на протяжении всех скитаний не позволил себе унывать. Беда иногда размягчает сердца тех, кто совместно терпит бедствия и лишения».

И вот к концу дня взошли иудеи на высокую гору, с которой открывался совершенно потрясающий вид их будущей родины. Плодородные долины устилал ковёр из сочных зелёных трав, в которых цвели пунцовые анемоны. На отлогих склонах гор росли оливковые, гранатовые и финиковые сады, а кое-где даже виднелись аккуратные пышные виноградники.

Казалось бы вот он конец далёких странствий, полных опасностей и лишений.

Однако то был далеко ещё не конец.