Тридевятое. Книга первая

Глава 9 Глеб

Долго ли коротко ли добрался Иван-царевич до Зачарованного леса, простирающегося на многие вёрсты до самого горизонта. Спешившись, он оставил Сивого пастись на границе, зная, что тот никуда без него не забредёт, а сам поудобнее перехватив лук, направился вглубь.

С виду лес не отличался от самого обычного, берёзовая роща сменялась густым ельником, в иголках которого прятались шляпки грибов. Слышалось пение птиц, где-то рядом затрещали сучья из-за показавшихся среди ветвей любопытных белок. Олень с витыми рогами, едва завидев человека сразу скрылся в чаще. Солнце проникало внутрь через природный узор ветвей, листья которых уже тронула золотая и алая краски, напоминая о приближении осени и следующих за ней скорых холодах.

На первый взгляд ничего вокруг не выдавало колдовства, но внимательный путник мог бы заметить, что некоторые деревья имели необычную форму, иногда и вовсе повторяющую очертания человеческого тела, порой кто-то аукал со стороны непроходимого валежника, или слышались приглушённые женские голоса, будто молодые девушки собирали белые грибы в ближайшем ельнике.

Но Иван, который обычно разглядывал всё вокруг, сегодня не обращал на странные звуки никакого внимания, как и на ужасную усталость после долгой дороги. Он усиленно искал заветную тропинку, на которую смог выйти в прошлый раз у заброшенной хижины в деревне Вечорки. Солнце уже высоко стояло над деревьями, когда царевич понял, что заплутал в поисках той самой дороги. Возможно, в прошлый раз только чудо помогло ему выйти к Кощееву терему, поскольку сейчас он несколько раз наткнулся только на непроходимое болото, где поросшая мхом кикимора недвусмысленно улыбнулась ему, сверкнув рядом кривых, острых зубов, поманив к себе рукой.

Заветная тропинка будто исчезла, да и места попадались совершенно незнакомые. Не то, что бы царевич хорошо запомнил дорогу, но взять хотя бы вороний глаз, в прошлый раз постоянно попадающийся на тропинке. Уже не говоря о том, что тот самый камень на развилке трёх дорог тоже ему так и не попался. Он выбился из сил настолько, что присел, устало привалившись к дереву, и обнаружил, что не взял с собой даже воды, уверенный в том, что так же легко как в прошлый раз сможет добраться до обители Кощея Бессмертного. Во рту маковой росинки с момента отъезда не было. Сегодня судьба ему не благоволила, оставалось только плутать в надежде наткнуться на случайную лесную тропу, ведущую непонятно куда. Да хоть к той же кикиморе, с ней хотя бы можно было попробовать начать разговор.

Дав небольшую передышку уставшим ногам, царевич заключил, что рассиживаться долго бессмысленно и так он точно никогда не дойдёт до Глеба. Поэтому поднялся с мягкого мха и побрёл в неизвестном направлении среди деревьев, пока не вышел на едва различимую, поросшую лесной травой тропу. Она разительно отличалась от той, что он ходил в первый раз, но царевич был рад и этому подарку судьбы. Иван сразу же бросился по ней вперёд, стараясь не упускать из вида петляющую меж деревьев спасительную дорожку.

Остаток дня он шёл по ней без какого-либо представления о том, куда его может вывести загадочная тропинка. Впрочем, вновь на болото всё-таки не попал, это вселяло надежду на лучший исход. Под вечер деревья внезапно расступились, наконец открывая вздору что-то кроме бесконечной лесной чащи. Цепляясь полами стрелецкого кафтана, который так и не снял в царском тереме, за малиновые заросли, словно забором росшие вокруг, Иван вышел на лесную опушку и замер.

Перед ним высилась та самая избушка на курьих ножках, о которой ему столько раз рассказывали мамки-няньки в детстве. Двор был обнесён частоколом, нанизанные на пики человеческие черепа зловеще смотрели на царевича, в их пустых глазницах теплились красные угольки, в сумерках похожие на зловещие глаза. Сердце быстро забилось, поскольку человеческие останки, судя по всему, были настоящими. Всё вокруг словно кричало о том, чтобы он убирался подобру-поздорову и даже не думал совать свой нос за жуткие ворота. Но Иван, сглотнув подступивший ком в горле, всё-таки прошёл во двор. Сердце грела мысль, что здесь должна быть Яна, которая казалась ему добрым, хоть и несколько озорным человеком. Ведь она ходит в ученицах у самой Бабы-Яги, и где ей жить, ежели не в её владениях?

Сама избушка выглядела неприветливо, она стояла как полагается повернутой задней стенкой к пришедшему. Солома на крыше приобрела грязно-желтый оттенок и в некоторых местах свисала клочьями. Несколько ворон недобро закаркали, наблюдая за ним с ближайших деревьев, давая последнее предупреждение убираться подобру-поздорову.

Иван сжал кулаки, подавляя нарастающую дрожь. Хоть он уже умирал, второй раз отправляться на тот свет совсем не хотелось. Дав себе пару мгновений на то, чтобы собраться с мыслями, царевич громко произнёс заветные слова.

— Избушка-избушка, встань к лесу задом ко мне передом!

Вопреки его ожиданиям та даже не шелохнулась в его сторону, полностью пропуская команду мимо своих куриных ушей.

— Избушка-избушка, встань к лесу задом ко мне передом! — вновь повторил царевич.

И снова полное безразличие со стороны проклятого строения.

— Избушка-избушка! Будь так добра повернуться и впустить меня! — изменил тон просьбы юноша.

Но услышал только насмешливое карканье ворон, словно те ржали, потешаясь над его жалкими попытками сдвинуть с места вредную избушку.

Иван сбился со счёта от того, сколько раз произнёс эти слова, сначала он старался быть вежливым, потом его достало, и начал грозиться, что сейчас сам обойдёт и войдёт, раз злосчастный дом не хочет поворачиваться по-хорошему. Однако как ни пытался претворить свою угрозу в жизнь, не смог зайти к ней со стороны двери, неведомая сила вновь и вновь выталкивала его обратно к задней стенке. Вороны на дереве ржали уже откровенно, и на секунду царевичу показалось, что даже черепа начали издавать грохочущие звуки похожие на смех. А вот ему сейчас было не до веселья, в последнее время проводить ночи у дверей чьих-то домов стало своеобразной традицией, и он, искренне, не желал её продолжать.

Уже на автомате уставший Иван стоял напротив избушки, повторяя заветные слова в надежде, что та всё же сжалится и впустит его.

— Фу-фу! Русским духом пахнет! — внезапно услышал царевич скрипучий голос за спиной.

Высокая женщина, одетая в чёрное, стояла прямо перед ним, сверкая глубокими тёмными глазами. Вопреки ожиданиям, Баба-Яга, а это была именно она, не выглядела дряхлой старухой, коей её всегда описывали. Осунувшееся лицо, как и полагалось в её возрасте, тронули морщины, но они скорее придавали ей мудрости, чем делали уродливей. Вплетённая чёрная лента сильно выделялась на полностью седых волосах, а тёмное, длинное одеяние скрывало за подолом волочащуюся костяную ногу, которая показывалась лишь тогда, когда Баба-Яга передвигалась.

— Если бы каждый проходимец мог командовать моей избушкой, её куриные мозги бы расплавились. Чего ты встал? Иди, куда шёл, пока цел.

— Вы Баба-Яга. — скорее констатировал факт Иван, с интересом разглядывая старую женщину.

— А ты кто? Иван-дурак? На богатыря не слишком-то похож. — с насмешкой сказала она.

— Простите, я не хотел вас обидеть. — поспешил извиниться царевич. — Я знал вашу ученицу Яну, когда был в кощеевом тереме. Сейчас я хочу снова добраться до него, чтобы поговорить с другом! Я должен поблагодарить его!

Баба-Яга, словно не слушая, прошла мимо юноши к своему дому.

— Чего встала как вкопанная? А ну! Встань по-старому, как мать поставила! — недовольно скомандовала она.

Избушка ворчливо закудахтала и послушно повернулась к хозяйке.

— Вы можете подсказать мне как добраться до Кощеева терема? Я не смог найти нужную тропинку как ни пытался, весь день кругами ходил, пока на вашу… — он окинул дом многозначительным взглядом, всё ещё немного злясь, что внутрь его так и не впустили. — На вашу избушку наткнулся.

— Оставь это. — лишь вымолвила колдунья, в пол-оборота глядя на царевича в дверном проёме.

Пробившаяся сквозь верхушки деревьев взошедшая над лесом Луна делала её волосы похожими на жемчуг, освещая худое лицо холодным, призрачным светом.

— Я жизнью человеку обязан, мне нужно его поблагодарить. Поэтому, пожалуйста, смилостивитесь. — ещё раз попросил Иван, с надеждой вглядываясь в черты лица собеседницы, надеясь, что та всё же смягчится.

— Ежели так отчаянно смерти ищешь, то заходи, для начала я тебя накормлю, напою и спать уложу. — внезапно сменила тон Баба-Яга, скрываясь в дверном проёме. — К тому же не могу я отказать доброму молодцу, работа у меня такая. — продолжила ворчать она.

Пока царевич переваривал то, что Яга действительно разрешила ему остаться, избушка без команды начала поворачиваться на прежнее место, поэтому он поспешил запрыгнуть на крылечко, чтобы вновь не остаться ночевать на улице.

Внутри было тепло, приятно пахло сушеными травами и выпечкой, краем глаза царевич заметил пирог с грибами и улыбнулся всплывшим воспоминаниям о том, как было весело печь подобные вместе с Глебом и Баюном в компании зашедшей погостить Яны. Кстати, о Яне.

— А Яна ещё не вернулась? — спросил Иван, наблюдая за тем, как Баба-Яга по-хозяйски раскладывает то, что принесла с собой в холщовом мешке на покосившемся деревянном столе.

— За травами ушла, сейчас последние деньки сбора начинаются, зимой неча будет делать. — ворчливо отозвалась колдунья. — А ты почём Яну знаешь?

— Я уже говорил, мы встретились у Глеба, который Кощеев ученик.

— А! Чего ж ты сразу не сказал, что Глеба знаешь! — тут же оживилась Яга, от прежней манеры общения не осталось и следа.

— Да я сказал… — начал было Иван, но Баба-Яга тут же прервала его.

— Хороший мальчик, способный. Давно пришёл к Кощею Бессмертному магии обучаться, так и остался у него во владениях.

Судя по всему, Глеб ей явно очень нравился.

— Да и Янка с ним спокойней себя чувствует. Вам молодым ровесники нужны, тогда обучение быстрее идёт, а жизнь веселее становится. — задумчиво проговорила она, а затем словно опомнилась. — А ты чего в дверях стоишь-то как не родной? Давай, помоги бабушке! Сейчас похлёбку сообразим, я вон рыбки из лесного озера у мавок на гребешки новые выменяла.

— Мавкам… — протянул царевич, вспоминая произошедшее в водах реки Иволги, перед глазами тут же встал образ Власи. Интересно, как она? В последнее время на его столько всего свалилось, что некогда было о ней думать.

— Мавкам, мавкам! День деньской бедные в воде сидят, вот и застревает в волосах тина всякая да прочий хлам. А они девчонки молодые, красивее выглядеть хотят.

— Но ведь мёртвые уже…

— Мёртвые мёртвыми, а ежели хочется быть красивой, почему бы и не расчесать космы? Ты не девка, вот и не понимаешь.

Иван утвердительно кивнул, поспешно соглашаясь с хозяйкой дома.

— Вы многое о лесных жителях знаете.

— Положено мне, я в этом лесу всех до последнего лешака знаю. — она достала вилок капусты и протянула Ивану. — А ты мне зубы не заговаривай, помогай давай, Ванюшка.

Юноша принял вилок из её рук и попытался неловко разрезать ножом, от чего Баба-Яга всплеснула руками.

— Сразу видно — царский сын. К домашним делам не приученный. — заворчала она и указала ему на лавку. — Возьми крынку молока да сядь и не отсвечивай.

Иван благодарно взял молоко и устало плюхнулся на лавку, едва не расплескав его.

— Вы поможете к Кощею попасть?

— Завтра, милок, всё завтра. — отмахнулась от него колдунья.

— А вы не такая, как про вас в сказках сказывается. — заметил он, наблюдая за тем, как ловко она расправляется с капустой.

— Говорю ж, работа у меня такая — добрых молодцев накормить, напоить, в баньке попарить да спать уложить.

— А потом съесть?

— Давно таким не промышляю, невкусные нынче в Тридевятом мужики пошли, хотя ты, смотрю ничего. — она заинтересованно подняла глаза на царевича, от чего тот подавился молоком.

— Я не вкусный.

— Брешешь… может, проверим? — предложила она, но Иван отрицательно помотал головой.

— Ладно, не стану тебя есть, но лишь потому, что ты с Глебом да Яной дружбу водишь. Но это ток я такая добрая, с остальными в Зачарованном лесу держи ухо востро.

— Благодарю за заботу. — царевич улыбнулся, отпив немного молока, во все глаза наблюдая за хозяйкой, её обычные, домашние хлопоты возвращали в детство, когда он любил захаживать на кухню и наблюдать за кипящей там жизнью.

Баба-Яга тем временем закончила потрошить карасей, загрузив их в похлёбку, а затем легко подхватила ухватом горшок и поставила его в печь, закрывая её заслонкой.

— Что помнишь о том свете? — внезапно спросила она, повернувшись к царевичу, вытирая замаравшиеся в чешуе и рыбьих внутренностях руки о лежащую на столе тряпицу.

— Не самое приятное место. — спокойно отозвался тот, поёжившись от воспоминаний.

Яга усмехнулась, скрестив руки на груди:

— Жаль меня да Кощея на месте не было, я бы запретила тебя оттуда вытаскивать. Больно тёмное это дело, даже для такого как Глеб.

— Я не просил его о помощи. — попытался оправдаться Иван, но тут же прикусил язык, понимая, что невольно слукавил.

Яга смерила его проницательным взглядом:

— Чего брешешь мне? Кольцо на тебе Кощеево, наверняка, Глеб дал. Ты на помощь позвал — он услышал.

— Так оно и было. — мрачно ответил Иван. — Но сделанного уже не воротишь.

— Так-то оно так. — согласилась Яга, раздувая угли в пузатом самоваре.

— Вы сказали, что это опасно даже для Глеба. С ним что-то может случиться?

— Не ведаю я. — развела руками колдунья. — Кто близко к Нави подойдёт, назад таким же не вернётся.

Царевич замер.

— Ты тоже изменился, Иван-царевич, хоть пока этого не осознаёшь.

Иван тяжело вздохнул, вспоминая Василису:

— Если бы я знал раньше, что за змею пригрел на груди, то вёл бы себя по-другому.

— Всего людям знать не положено. — туманно отозвалась Яга.

Через какое-то время ужин был готов. Иван с удовольствием приступил к насыщенной ухе и вдоволь наелся грибным пирогом, который с голодухи показался ему особенно вкусным, чем-то похожим на те, что готовил Глеб. Баба-Яга своё слово сдержала: накормила, напоила, баньку затопила, чтобы смыть дорожную грязь с незваного гостя, причитая, что воняет от него как от драного козла. А после уложила спать на полати, наказав, чтобы не высовывался и не смел её беспокоить до самого утра.

Петухов на заре он не услышал, у Яги они в хозяйстве не водились, потому хорошо выспался. Ароматная каша уже ждала его на столе, когда царевич наконец спустился с полатей к завтраку. Яга уже успела перекусить и теперь шумно прихлёбывала травяной чай.

— Встал что ль, думала, до вечера валяться будешь.

— Простите, впервые за долгое время так хорошо спалось. — виновато улыбнулся Иван.

— Пёс с тобой. Я с Кощеевым теремом связалась.

— Глеб ответил? — с надеждой спросил царевич, но Яга только покачала головой.

— Баюшка зайдёт сегодня. Только он сейчас может найти туда дорогу.

— Всей душой благодарен я вам, Баба-Яга.

— Жуй давай. В Кощеевом тереме сейчас шаром покати, возьмёшь гостинцев для Глебушки с собой. — строго наказала она, начиная собирать Ивану в путь поклажу.

Тот, не возражая, активнее заработал ложкой, в предвкушении встречи с дорогим другом.

Баюн действительно заявился в избушку ближе к обеду, и в отличие от вчерашних тщетных попыток Ивана, прошёл внутрь без проблем, а на возмущения первого ответил, что у него здесь исключительное право доступа.

— Берешет он. — отмахнулась на эти доводы Баба-Яга. — Просто у Избушки мозги куриные, вот она и побаивается котов.

Избушка обиженно затопала курьими ножками, показывая, что не согласна с такой оценкой своих умственных способностей, за что снова получила нагоняй от хозяйки.

— Совсем она распоясалась. — недовольно проворчала колдунья, набивая дорожный мешок разной снедью.

Иван принял гостинцы и чуть не согнулся от тяжести груза, мигом ощутив себя навьюченным конём. Баба-Яга довольно хмыкнула, и закинула напоследок свежесваренного малинового варенья, которое посоветовал взять Баюн.

— Благодарю тебя за гостеприимство. — поклонился он старой колдунье, которая только рукой на него помахала.

— Иди давай, век бы тебя ещё не видела. И ты, Баюн, проваливай, хватит мои запасы поджирать. — недовольно заметила она, глядя на пристроившегося к миске со сметаной довольного кота.

— Ничего не могу поделать, вкусно у тебя, матушка. — только развёл он лапами, а затем выскочил на улицу, чтобы не утруждать Ягу повторять дважды, ведь она этого ой как не любила.

Иван ещё раз поклонился и вышел вслед за своим чёрным проводником, который уже скрылся в ближайших зарослях малины, ловко избегая колючек. Его вновь со всех сторон окружил Зачарованный лес, но теперь Иван хотя бы знал, куда идти, поскольку просто старался двигаться след в след за котом, главное — не потерять того из виду.

Через какое-то время идти просто так наскучило, да и набитый до отказа провиантом мешок сильно давил на плечи, поэтому Иван рискнул немного поговорить со своим спутником:

— Баюн, расскажи, что ты знаешь о Кощее Бессмертном? После всего, что произошло, я сомневаюсь, что мне стоит верить россказням о нём.

— Кощей Бессмертный — так его в народе недруги прозвали.

Иван шёл за виляющим между деревьями чёрным котом, стараясь не отставать. В отличие от Бабы-Яги, которую пришлось уговаривать вчера, чтобы та согласилась помочь ему выйти к Кощею Бессмертному, Баюн появление Ивана воспринял абсолютно спокойно, промурлыкав что-то вроде «не сдох и ладно», но взаимодействовать с ним желания не проявлял, лишь вынужденно приняв роль проводника в Зачарованном лесу.

— Значит, это не его настоящее имя. — задумчиво заметил Иван. — А какое на самом деле?

— Почём я знаю.

Иван едва не пропустил резкий поворот, но успел нагнать кота, который двигался в своём темпе, ничуть не жалея спутника.

— Я понимаю, почему ты справляешься о Кощее, но многого поведать тебе не могу.

— Почему?

— Вовсе не из вредности, а просто потому, что не могу. Слово я дал когда-то, а ежели нарушу — прямиком в Навь отправлюсь.

Царевич промолчал, воспоминания о том свете были ещё свежи.

— В последнее столетие Кощей Бессмертный практически всегда отсутствует во владениях, поэтому мне мало что известно. Тебе повезло, что он так скоро заявился в прошлый раз.

Он остановился, озираясь, а затем резко отпрыгнул от скинутой кем-то с дерева шишкой.

— Мерзкие лешаки. — недовольно проворчал кот, шикнув на кого-то на верхушке дерева, продолжая свой путь.

— Значит, Глеб по большей части живёт один? И ему не одиноко?

— Он не из тех, кого это пугает.

Кот ускорился, заставляя царевича вконец запыхаться, но прежде, чем, он успел взмолиться о пощаде, хвойные деревья, как и в прошлый раз сменились на голые, а затем царевич оказался в том самом чистом поле с огромным тёмным теремом посередине.

Он остановился, с замиранием сердца глядя на открывшуюся перед ним картину. Одновременно и предвкушая встречу с другом, и тревожась о его состоянии, и чувствуя боль из-за последнего разговора с Василисой.

— Как он сейчас? — спросил Иван, зная, что Баюн, итак, догадается, что он имеет в виду.

— Должен скоро проснуться, давно такого не было. — обеспокоенно промурлыкал тот. — Вчера я с него глаз не спускал, а сегодня вот от Яги весточка пришла, так я сразу побежал, она тоже волнуется сильно.

Он замолчал в раздумьях.

— В прошлый раз он был разбит так только после заточения…

Иван хотел было расспросить об этом подробнее, но кот прикусил язык, не став выдавать всё, что знает, хотя очень хотелось, ведь природа рассказчика постоянно стремилась взять верх.

— Видимо Яга была права, это я виноват, что он в таком состоянии. — грустно вздохнул Иван.

— Иногда она как курица-наседка. — проворчал кот. — Глеб для неё как сын родной.

— Ты думаешь, он захочет меня видеть?

Иван с надеждой посмотрел на кота, поравнявшись с ним.

— Если бы не хотел, не стал рисковать и тебя с того света вытаскивать. — ответил тот, с укоризной взглянув на царевича. — Только ему такой ерунды не наговори, он сейчас не в форме, осерчать может.

Кот поёжился, а затем проскочил в дверь, которая открылась сама по себе, и Иван еле успел за ним, чуть не прищемив себе руку.

Он огляделся, в тереме было тихо и прохладно, словно его на какое-то время забросили. Не замечая внутренних переживаний Ивана, Баюн бодро поскакал вверх по лестнице, громко мурча: «Глебушка! Вставай! Баба-Яга гостинцев тебе передала!»

Иван проследил за ним взглядом, не сдвинувшись с места, должен ли он был последовать за котом и вломиться к Глебу? Или всё же лучше подождать?

Пока царевич раздумывал, что ему делать, на лестнице послышались отчетливые шаги.

— Незачем было так орать. У меня, итак, голова раскалывается! — заворчал знакомый голос.

Глеб спустился с лестницы и остановился, глядя на Ивана непроницаемым взглядом. Он был ещё более бледен хоть и всегда выглядел как оживший мертвец, а обычно собранные волосы сейчас свободно рассыпались по плечам, где-то сбившись в неприглядные колтуны. Вид у чародея был, мягко сказать, сильно помятый, если не сказать полумёртвый.

Некоторое время они стояли, сверля друг друга взглядами, пока Глеб не развернулся по направлению к печи.

— Я не готовил сегодня, самовар поставлю.

От этих простых слов у Ивана гора с плеч свалилась, он тут же последовал за юношей.

— Я хотел поблагодарить тебя. Спасибо, что не оставил в беде. — наконец сказал царевич, помогая другу с самоваром.

— Я сделал это потому что захотел. Мёд будешь? — буднично спросил Глеб.

— Ты в порядке?

— Да. Что насчёт мёда?

— Точно? Ты выглядишь как упырь.

— Я уже сказал, что всё нормально. Кладу мёд?

— Глеб, я переживаю о тебе! Баба-Яга сказала, что ты мог сильно пострадать от последствий пребывания на той стороне. И это всё из-за меня! А ты спрашиваешь только про мёд⁈

Юноша оставил самовар в покое и повернулся к Ивану, скрестив руки на груди.

— Яга всегда волнуется, как и Яна, не стоит их слушать. Я в порядке.

— Я заметил. — хмыкнул Иван, разглядывая тёмные мешки под глазами собеседника. — Вид у тебя, будто только из могилы вылез.

— По сути так всё и было. — согласился Глеб, вернувшись к растопке самовара. — Мне нужно некоторое время на восстановление после произошедшего.

— Это я виноват в том, что произошло, ведь ты мог умереть. — грустно вздохнул Иван, протягивая ему-таки мёд.

Глеб с обычным хладнокровием принял его и тут же добавил в чашки, как обычно наложив себе сразу три большие ложки.

— Чтобы меня убить нужно постараться, а вот царевичи в последнее время мрут как мухи.

Иван пропустил подначку мимо ушей.

— Ты уверен, что всё хорошо? — ещё раз спросил царевич.

— Да что ты заладил? Ведёшь себя как курица-наседка! От Яги что ли нахватался? — тяжело вздохнул Глеб, скрестив руки на груди, смерив царевича недовольным взглядом.

— Друзья всегда волнуются друг о друге, поэтому, если тебя что-то будет тревожить, то пообещай, что скажешь.

— Ладно, я понял. — сдался Глеб, задумчиво проведя пальцем по нагревающемуся боку самовара.

— Что собираешься делать дальше?

— Продолжу спокойно жить, только заклятие усилил, чтобы точно никакой царевич ко мне забрёл.

— Это я заметил. Еле как тропинку до Избушки на курьих ножках нашёл.

Глеб рассмеялся.

— Повезло тебе, она тоже редко кому попадается, хоть Яга больше гостей принимать любит.

— Не будь я твоим другом, она бы меня съела?

— Возможно. И на её заборе красовался бы ещё один примечательный белый череп.

Иван рассмеялся, он настолько привык к шуткам Глеба, что пока они были порознь, их ужасно не хватало.

— Смейся-смейся, так она свою изгородь и сделала.

— О тебе она самого лучшего мнения.

— Конечно, я её любимчик. — Глеб протянул Ивану чашку.

— Я это заметил.

Некоторое время они тихонько пили отвар, лакомясь гостинцами от Яги, кои Иван самоотверженно пёр на родном горбу. Баюн дремал рядом на лавке, убаюканный потрескиванием поленьев в печи и звуками голосов. Царевич задумался стоит ли ему говорить с чародеем о словах Василисы, но решил всё же с этим повременить и спросить более аккуратно при удобном случае, поскольку сейчас его друг был не в лучшей форме, однако, один вопрос всё же решил уладить прямо сейчас.

— На самом деле я хотел попросить тебя ещё об одном одолжении. — первым нарушил умиротворяющую тишину Иван.

— Выкладывай. — неохотно протянул Глеб, подавив подступившую зевоту.

— Я вот-вот стану правителем Тридевятого царства, и мне нужен сильный советник рядом. Так что как насчёт того, чтобы пойти со мной в царский терем?

Глеб как раз невовремя решивший отпить из чашки, от столь внезапно предложения подавился и закашлялся, Баюн от неожиданности грохнулся с соседней лавки, полностью сбросив с себя дремоту. А затем оба, не сговариваясь, громко заржали.

— Вы что полоумные? Что здесь смешного⁈ — обиженно спросил Иван, наблюдая за ними.

— Это самое дурацкое решение, которое ты мог придумать. — с трудом ответил Глеб, пытаясь взять с себя в руки от распирающего смеха.

— Глеб с царскими особами будет разговаривать, как представлю не могу остановиться! — продолжал хихикать кот.

— Я уверен, что ты отлично со всеми поладишь.

Оба смерили его абсолютно не верящим взглядом.

— Но ты ведь, и правда, очень умный и сильный! Если поможешь мне, то Тридевятое будет в безопасности.

— А можно я с вами пойду? Хочу посмотреть сколько ты продержишься прежде, чем бежать жаловаться на него Яне! — запросился Баюн.

— А, ну-ка, закрой варежку! Я не настолько плох в общении! — шикнул на кота успокоившийся Глеб.

Баюн только проворчал, что «конечно, ты ещё хуже» и вовремя скрылся за углом, чтобы не отхватить чем-то тяжёлым, в последнее время он довольно часто получал по мягкому боку.

Глеб серьёзно посмотрел на царевича.

— Иван, это очень плохая идея. Во-первых, — он загнул указательный палец. — Поскольку я ученик Кощея Бессмертного, у меня довольно много врагов, следовательно, если кто-то прознает, что я приближен к царю, беды не миновать. Во-вторых, что бы я ни говорил, кот прав, я просто ужасно лажу с людьми, что уж говорить о хороших манерах при общении с царскими особами. В-третьих, с чего ты вообще взял, что я хочу покидать Кощеевы владения?

— Всё это решаемо!

Глеб закатил глаза, он как с бревном разговаривал.

— Ты можешь меня послушать?

— Учусь у лучших.

— Я никуда с тобой не пойду.

— Как хочешь. — внезапно сдался Иван и поднялся из-за стола под недоверчивым взглядом Глеба, а затем вынул холщовую нитку из-под кафтана и рубахи, рассматривая висящее на ней кольцо. — Наверное, мне лучше будет вызывать тебя по десять раз на дню!

— Я не явлюсь.

— Тогда придётся делать это в опасной обстановке.

Глеб закусил губу, а затем протянул руку к кольцу:

— Ладно, поиграли и хватит. Верни его!

— Ни за что! Подарки непринято забирать обратно!

Глеб закусил губу и отвернулся, всем свои видом показывая своё отношение к происходящему.

— Давай хотя бы попробуем? Что ты от этого теряешь?

Глеб тяжело вздохнул:

— Ты пожалеешь, оставь это, Иван.

— Знаешь, в Царьграде много купцов, торгующих книгами и заморскими сластями, ты таких в жизни не пробовал! Некоторые просто тают во рту.

— Я тебя ненавижу…

— Значит, мы договорились! — Иван улыбнулся как мартовский кот и хлопнул в ладоши. — Даю тебе час на сборы и будем выдвигаться.

— Не указывай мне, что делать.

— Я теперь твой царь, а ты мой советник, так что будь добр, следуй воле своего государя.

Глеб резко развернулся, отточенным движением впечатав Ивана в стенку, держа его за горло.

— Заруби у себя на носу. Я никому не подчиняюсь! Ни тебе, ни даже Кощею Бессмертному! Я уйду, когда захочу!

— Прости. — просипел Иван. — Я перегнул палку.

Глеб разжал пальцы, и царевич осел обратно на лавку, держась за горло, жадно хватая ртом воздух.

— Пойду собираться и сообщу бабке об отъезде.

С этими словами чародей скрылся в дверном проёме, оставив Ивана в гордом одиночестве.

Через какое-то время они собрались напротив терема, прилетевшая Яна сначала метала молнии, ругаясь, что прибыла, как только узнала от наставницы о том, что происходит. И, конечно, высказалась, что они все полоумные, и Глебу не место в царском тереме. Понадобилось достаточное количество времени, чтобы она выпила отвар из корневищ с корнями валерианы, заботливо поднесённый Глебом, который практически весь расплескала в попытках доказать царевичу, что тот не прав. Глеб молча стоял в сторонке, иногда подливая ей свежую порцию в чашку. Наконец, общими усилиями девушку удалось успокоить, и они смогли выйти во двор.

— Я думаю, Иван и недели с ним не протянет. — протянул Баюн, сидя у неё на руках.

— Ты переоцениваешь способности Ивана, думаю, его хватит на пару дней. — ответила та, почёсывая кота за ушком, наблюдая за тем, как Глеб заканчивает последние приготовления к отбытию.

— Вы оба совсем в меня не верите. — Глеб смерил их холодным взглядом.

— Не слушай их, Глеб! Я уверен, что в тереме все будут рады твоему прибытию. — ободряюще похлопал его по плечу Иван.

Яна и Баюн разом закатили глаза, а затем девушка передала кота Глебу, который сразу сунул его в сумку, чтобы тот поменьше болтал.

— Проследи за тем, чтобы он не превратил всех твоих приближённых в змей или кого пострашнее. — наказала Яна, поправив ворот кафтана царевича, смахнув с него невидимую грязь.

— Не волнуйся, Яна, всё будет в порядке. — заверил её Иван. — Ты сама заходи в гости в любое время.

— Я обязательно воспользуюсь твоим щедрым приглашением. Хотя через пару дней, ты сам ко мне прибежишь. — усмехнулась она. — Ладно, давайте присядем на дорожку.

Оба юноши послушно сели на крылечко. Через какое-то время затянувшееся молчание свистом нарушил Глеб, заставив Ивана вздрогнуть от неожиданности. Компания подняла глаза, наблюдая за тем, как вороной жеребец с мощными крыльями приземлился неподалёку и гордо прогарцевал прямо к хозяину, подставив ему морду для ласки.

— Полночь пойдёт с нами. — он потрепал коня по голове, а затем одним взмахом спрятал его крылья с помощью магии. — Сейчас он выглядит вполне похожим на обычного коня, так что не привлечёт ненужного внимания в царском тереме.

Тот обиженно заржал, показывая своё недовольство тем, что его шикарные крылья вмиг куда-то пропали.

— Брешешь. — покачала головой Яна. — Он полное отражение тебя, только в облике лошади.

— Будет кошмарить всю конюшню. — захихикал из дорожной сумки Баюн.

Глеб легко пихнул его, прилаживая сумку к седлу, а затем легко вскочил на верного скакуна.

— Чего встал? Забирайся. — сказал он Ивану, который во всю рассматривал необычного жеребца, так напоминающего ему Глеба своим угрюмым видом.

Собравшись с мыслями и оторвавшись от созерцания коня, царевич присоединился к нему, пристроившись позади, вцепившись в спину друга, понимая, что полёт будет быстрым, а он ещё никогда не был в воздухе. Полночь устремился в небо словно ястреб, раскинув вернувшиеся к нему крылья, стремительно набирая высоту, проносясь над верхушками деревьев зачарованного леса, держа курс прямо на Царьград

«В добрый путь» — прошептала Яна, наблюдая за тем, как скрываются за горизонтом всадники. И в последний раз оглянувшись на одинокий мрачный терем, села в ступу и полетела в обитель Бабы-Яги, ускоряясь с помощью помела.

Василиса остановилась на крылечке у высокого резного терема, красоте да убранству которого позавидовал бы сам царь Берендей, будь он всё ещё жив. От него приятно пахло сосной и исходило притягивающее тепло, но не смотря на царящую вокруг благодушную атмосферу Василиса невольно поёжилась. Она уже несколько минут мялась на крылечке, разглядывая дверь, никак не решаясь толкнуть её и пройти внутрь.

Всем нутром девушка ощущала предстоящую взбучку, ведь она снова опростоволосилась. После ссоры с Иваном-царевичем, ей пришлось в спешке покинуть Тридевятое царство, и поскольку путь был не близкий, а в её распоряжении находилось лишь ночное время, добираться до знакомых мест пришлось довольно долго. Позади были горные перевалы, скрытая от людских глаз жуткая пещера, пронизывающий ветер вперемешку с колючим снегом и постоянные перепады высот. В общем говоря, испытаний на пути было немало, что порядком утомило девушку.

Собрав всю волю в кулак, Василиса, наконец, толкнула дверь, проходя в сени, она огляделась по сторонам, не сразу заметив холодно смотрящего на неё домового, который притаился в дальнем углу разглядывая вошедшую. Маленький, морщинистый старичок со спутанной копной волос в подвязанной грубой верёвкой простой льняной рубахе, привлёк к себе её внимание скрипучим голосом.

— С возвращением, Василиса. — поприветствовал он, продолжая настороженно буравить вошедшую девушку маленькими чёрными глазками-бусинками.

— Рада видеть вас в добром здравии, Вячко.

— И тебе не хворать. — безразлично отозвался домовой, а после жестом отпёр дверь, ведущую внутрь терема, приглашая Василису войти. — Припозднилась ты. Уже давно она тебя у себя ждёт.

— Благодарю.

Девушка осторожно переступила порог, собираясь последовать совету старичка, тяжело вздохнув про себя, подавляя нарастающую внутреннюю тревогу.

— Василиса. — внезапно окликнул её домовой.

Услышав своё имя, она на мгновение замерла и обернулась. На старческом лице пронеслось нечто похожее на беспокойство, но тут же пропало, поскольку домовой всегда старался делать вид, что ему безразлична людская судьба.

— Она злится. Будь осторожна. — предупредил её Вячко.

Василиса коротко кивнула. Раз даже он счёл своим долгом её предупредить о настроении хозяйки, то всё ещё хуже, чем она думала. Но делать было нечего, и девушка нехотя направилась прямиком в горницу под бдительным взглядом домового, подавляя липкое, неуютное чувство страха, всё больше нарастающее внутри. В этот момент хотелось сквозь землю провалиться или на худой конец уйти жить в горы. Она осторожно постучала в горницу, ответа ожидаемо не последовало, но дверь открылась сама, приглашая Василису проследовать внутрь.

Она окинула взглядом просторную комнату, светлую и чисто убранную бдительным домовым, который не пропускал ни единой соринки в этом тереме, считая своим долгом вести здесь всё хозяйство до последней половицы. Мебели было немного, всего пара лавок в разных углах комнаты, большая белая печь, от которой исходило приятное тепло, да массивный дубовый стол, располагающийся у дальней стены. Сидя за ним, писала что-то в берестяной грамоте хозяйка терема, известная всему Тридесятому — Марья Моревна. Она подняла взгляд глубоких тёмных глаз на вошедшею и холодно произнесла вместо приветствия:

— Ты снова не справилась, Василиса.

Дверь захлопнулась, скрывая собеседниц от любопытных глаз обитателей терема, лишь высокая рыжеволосая девушка с длинной косой до пят скрылась за дверью спустя какое-то время. За пределами горницы воцарилась тишина.

Теперь и Тридесятое открыто вступило в игру.