Тот самый остров

SECHZEHN

26/IX-1944

Боже, как же я вчера напился… ничего не помню. Ну ладно, у меня хоть причина была. У солдат СС, похоже, это ежедневный ритуал. Я проснулся почти в полдень и долго не вылезал из воды. Когда позвали на обед, откуда-то сверху раздался гул винтов самолёта.

Все задрали головы, но ничего не увидели. Самолёт, судя по звуку, сделал несколько заходов, пять или шесть, с разных направлений, но так и не появился. Это явилось доказательством, что «шатёр» работает исправно — но кому от этого польза?

Наедине я рассказал капитану о том, что видел на севере острова, и о своих мыслях по этому поводу. Я был уверен, что последует расстрел на месте за измену фюреру и Рейху. Так должно было быть! Но Змей с минуту внимательно смотрел мне в глаза, ничего не ответил, только протянул руку и сильно сжал моё плечо, потом повернулся и пошёл в палатку к Фогелю. Первому помощнику было совсем плохо.

Страшно болит голова. Когда я остаюсь один, у меня текут слёзы. Мне нельзя оставаться одному.

В 15.20 снова услышали гул моторов самолёта. После двух безуспешных заходов он вдруг появился из-за самого большого, среднего холма. Это действительно была летающая лодка без опознавательных знаков, BV.138, вся раскрашенная камуфляжными пятнами. Из большой блестящей остеклённой кабины торчал пулемётный ствол. Самолёт сделал пару виражей на небольшой высоте, ушёл вдоль бухты в сторону океана и пропал. Мы растерянно посмотрели на капитана, однако гул не стихал, а самолёт, опять пробив границу «шатра» снаружи, появился снова. На этот раз он шёл над бухтой со снижением, прямо к нам – явно на посадку.

— Шлюпку на воду, — приказал фон Рёйдлих и сощурился на штурмана. — Хорст, на время моего отсутствия вы командуете экипажем.

Оно и неудивительно: единственный державшийся на ногах офицер, а именно унтерштурмфюрер СС Ганс Циммель, на самом деле был уже не на ногах. Большая часть охранников — тоже. Удивительно, как эти вышколенные, как нам всегда казалось, солдаты СС умудрялись терять остатки дисциплины при первой же возможности. Стало очевидно, что шнапс хранится никак не в бункере, а в каком-то другом месте, потому что они уже приволокли очередную флягу.

Шлюпка с капитаном и гребцами ушла к самолёту, который подрулил и остановился в полукабельтове от пирса, выключив моторы.

Спустя полчаса шлюпка вернулась к берегу. Змей приказал всем собраться возле палатки с ранеными. Когда мы сумели это сделать (из всех эсэсманнов только пожилой фельдшер выглядел действительно культурным человеком и к тому моменту не напился), Змей выступил в середину круга и сказал:

— Друзья, внимание. Я улетаю в Арагуао. Самолёт прилетел, потому что база слишком долго не выходила на связь, и очень даже вовремя... В него все не поместятся — вы сами видите. Поэтому я забираю только раненых. Потом я вернусь. Командовать остаётся штурман, боцманн-маат Хорст Эйхелькраут; всем ему беспрекословно подчиняться. Пока меня нет, он ваш капитан. Стрелкам СС приказываю сдать оружие — исключительно в целях поддержания порядка.

Тут надо сказать, что этих эсэсманнов, которые выглядели более-менее трезвыми (если так можно сказать), было всего-то человек пятнадцать, так что они повиновались безропотно. Автоматы и пистолеты остальных, пьяных в доску, и так уже были у нас. Так что всё прошло нормально, без эксцессов. Похоже, что несколько лет под началом такой скотины, как этот Дитц, не лучшим образом сказались на их человеческой природе. Что же до унтерштурмфюрера Ганса, то он себя уже окончательно дискредитировал как офицер (в наших глазах, разумеется), однако эсэсманны его всё ещё слушаются. Ладно, лишь бы не мешал и не создавал проблем. В общем, всё было более-менее ясно… хотя, если честно, то совершенно не ясно.

— Я вернусь, — твёрдо пообещал Змей. — Даю вам слово морского офицера, слово подводника Кригсмарине, что в самое ближайшее время я за вами вернусь. Вы думали, задание выполнено? Нет, парни. Главное дело ещё впереди, вот так. Будет новая «Золотая рыбка», обещаю. — Он немного помолчал. — Главное — берегите друг друга. Не унывайте. Я вернусь. Это будет скоро.

Тут капитан вдруг словно что-то вспомнил и полез в нагрудный карман.

— Гейнц, подойдите ко мне. Вот, возьмите-ка.

И он протянул мне листок бумаги — такой же, как и тот, на котором был текст радиограммы о гибели U-925. Я даже вздрогнул.

— Что это, герр капитан? — спросил я.

— Это песня, Гейнц. Песенка из той самой книжки, про которую я говорил. «Остров Сокровищ», помните? Написал вам по памяти, ещё до пожара... Мы эту книжку ещё не раз вместе перечитаем. А песенку приказываю выучить к моему прибытию, — он улыбнулся. — Есть вопросы?

Вопросов была куча, но никто не проронил ни слова. От Змея веяло спокойствием, силой и уверенностью.

В шлюпке я сидел на кормовой банке, капитан на носовой. Между гребцами расположили Клауса Фогеля и обоих раненых эсэсманнов. Капитан-лейтенант не стонал, а только дышал тяжело и часто, тихим шёпотом просил пить. Шлюпка подошла под крыло летающей лодки; мы по одному передали раненых, а затем в её люк перелез капитан. Напоследок он высунулся и сказал:

— Да, ещё, чуть не забыл. Если доктор выйдет наружу — не пугайте, берегите его. Ждите меня. Удачи вам! Я скоро буду. Держитесь. Помогайте Хорсту.

— Хайль Гитлер! — по привычке ответил я за всех.

— Да ну вас, Гейнц… — поморщился Змей, с улыбкой махнул рукой и скрылся в кабине.

Дверь захлопнулась, мы начали грести к берегу, а самолёт раскрутил винты, развернулся, заскользил по глади бухты, оторвался от воды и пошёл на небольшой высоте. Он был ещё хорошо различим в тот момент, когда неожиданно пропал.

SIXTEEN

Минут пятнадцать понадобилось нам, чтобы хоть немного прибраться на верхней палубе после недавнего морского боя. Мы сбросили за борт труп негра, обнимавший грот-мачту, вместе с его пистолетом и мачете, а потом набили издырявленные пулями паруса и, описав циркуляцию, прошли над тем местом, где пошли на дно остатки «Золотой лани». Хотя ветер начал стихать, дым уже почти растаял; на поверхности воды посередине большого масляного пятна плавали куски пенопласта, спасательный круг, какие-то обломки — словом, всё, что осталось от некогда грозного пиратского корабля.

Ни одного живого человека в воде мы не заметили — вот так и сбылась старая флибустьерская песенка, которую всегда приписывают Стивенсону, но которую, сдаётся мне, пели и до него:

Fifteen men on a dead man’s chest —

Yo ho ho, and the bottle of rum!

Drink, and the devil had done for the rest —

Yo ho ho, and the bottle of rum!

Не считая Руслана, на острове было всего пятнадцать пиратов. И если все они принимали участие в погоне (что вполне вероятно), то ни один из них не остался в живых — ни Марио, ни Рябой Джек, ни Кастет, ни Жан-Люк по прозвищу Кулак, ни бандит-ветеран Мануэль, ни некто Крюгер, ни остальные безвестные разбойники, собравшиеся в эту шайку со всего мира. Пятнадцать человек на четыре сундука и ещё груду сокровищ… Остров Кидда вновь остался безлюдным. А может, и нет, кто знает… Он снился мне в детстве, потом вошёл в мою жизнь неожиданно и ушёл из неё совсем не так, как мне бы того хотелось. Встреча с ним едва не поколебала мой дух флибустьера-романтика, которым я был до сих пор, и которым желал остаться. Оборотная сторона пиратства и впрямь оказалась не очень приятной — прямо как новая перевязь Портоса в «Трёх мушкетёрах».

Нам в этой схватке тоже здорово досталось. Рубка была буквально изрешечена, ни одного целого иллюминатора, и удивительно, что я отделался всего лишь царапиной, а Мэг не зацепило вообще. Мы остались без радара, без обоих приёмников GPS, без ноутбука; разумеется, пули не пощадили и путевой компас. Дырявые паруса, залитый кровью кокпит и набухшая скула Мэг, уже ставшая фиолетовой — я склонен полагать, что это не слишком большая цена за то, что мы остались живы.

Мэг измерила у Руслана давление и пульс, покачала головой и сказала тревожно:

— Си-Джей, боюсь, мы его не довезём. Я очень хочу, чтобы он жил. Понимаешь?

Я кивнул. Что ж не понять? Этот человек из далёкой и загадочной страны внушал одновременно страх и уважение. За его волчьей внешностью неожиданно открылись некие черты характера, которых мне, например, весьма не хватает. С одной стороны, он нас фактически спас. С другой же… я размышлял, как от него быстрее избавиться, я почему-то продолжал бояться каких-то непредсказуемых последствий. Необходимо было придумать правдоподобную легенду, но главное — довезти его живым до ближайшего врача, а это дело, мягко скажем, не одного часа.

Как вызвать помощь? Только перевернуть аварийный буй; можно вызывать по радио любой корабль или самолёт, находящийся поблизости. Они должны быть! Но сколько пройдёт времени? Наша УКВ-рация уверенно работала миль на двадцать-тридцать — ну, может, чуть дальше. Мы вывесили радиолокационный отражатель и решили звать, звать, звать — ведь хоть кто-то же должен нас услышать и передать Береговой охране просьбу о помощи, даже несмотря на то, что мы находимся довольно далеко на восток от Наветренных островов. Мэгги вспомнила, что рация так и осталась на семьдесят первом канале. Я сказал ей, чтобы она звала на шестнадцатом морскую полицию Гренадин, Барбадоса и вообще кого угодно, хоть Скотланд-Ярд. И едва она переключилась, как мы тут же услышали, что нас (ну а кого же ещё?) уже кличут:

— ...яхта! Неизвестная яхта! Наблюдаю вас на радаре по пеленгу один-шесть-пять в двенадцати милях, ответьте катеру Береговой охраны Барбадоса гольф-два-ноль-два! Приём.

Это было второе чудо за сегодняшний день!

Их интересовало, почему мы так долго не отвечаем на запрос. Почему? Да потому что по ряду причин были на другом канале. Правду говорить всегда легко. Мы тут же дали им «PAN PAN» и сообщили, что мы — британский парусник «Desperado», что у нас форс-мажор, на борту тяжелораненый. Катер сказал «Роджер», велел убрать паруса, заглушить двигатель, лечь в дрейф и приготовить яхту к досмотру; время подхода — примерно сорок минут.

И мы легли в дрейф. Сорок минут — более чем достаточно, чтобы без сожаления выбросить за борт все автоматы, магазины и револьверы (кроме винтовки, конечно). Нашего «Весёлого Роджера» мы на всякий случай сняли с краспицы и уложили подальше; собрали с палубы стреляные гильзы, чехол с метательными ножами Руслана тоже утопили. После этого я достал судовую роль и задним числом вписал туда пассажира Руслана Дароева. Его документы выглядели вполне нормально и даже имели не просроченные визы. Не поверите — включая даже американскую. Кисти рук — свои и Руслана — я тщательно протёр бензином, чтобы убрать с них остатки пороховой гари (на всякий случай). После этого мы откупорили банку с ананасами и уселись в кокпите ждать. Данни, который всё это время просидел в салоне, наконец, вылез наверх и, высунув язык, наслаждался солнцем. Вскоре над корветом появился двухмоторный «бичкрафт», который сделал круг, качнул крыльями и, не выходя на связь, улетел на вест.

Точно в указанное время изящный быстроходный катер с пулемётом на баке подошёл к правому борту, и к нам на палубу спрыгнули четыре человека. Это оказалась досмотровая группа во главе с тучным усатым офицером, а также некто Ян Тауншенд, тут же предъявивший жетон частного детектива. Окинув взглядом корвет, он только присвистнул. Мы объяснили им, что взяли на Ла-Тортуге пассажира, который уплатил наличными и попросил о морской поездке до Гренадин, но по пути яхта попала в жестокий ураган и была вынесена в Атлантику, где мы потеряли ориентировку, а сегодня подверглись нападению пиратов. В стычке с бандитами пассажир был тяжело ранен. Доказательств было более чем достаточно. Что же до пиратской моторной яхты, то она во время атаки взорвалась. Неизвестно почему. Может, из-за неаккуратного обращения с базукой — да-да, у них была базука, и они пытались обстрелять наш парусник гранатами. А может, у них что-то случилось с газовыми баллонами. Мы не знаем, и нам, если честно, наплевать — нас куда больше занимает тот приятный факт, что мы счастливо отделались.

Офицер Береговой охраны и плюгавый детектив Тауншенд внимательно выслушали нашу версию. Если честно, местами она была шита белыми нитками, да, но всё же было достаточно доказательств, работавших в нашу пользу. В общем, мы прикинулись невинными овечками (а ведь так оно и есть!), и надо же — нам это сошло с рук.

Наверно, у офицера всё же появились некоторые подозрения, что в нашем рассказе не всё гладко, но, похоже, аргументировать ему было нечем. Катер крейсировал примерно в тридцати милях на норд-вест от нас. Они слышали, как кто-то вызывал по радио каких-то «англичан на яхте» и предлагал перейти на семьдесят первый канал, на котором последовало предложение застопорить ход и поговорить, а в ответ — увесистые ругательства женским голосом. Чуть позже они увидели на горизонте сильный взрыв.

Мы не стали скрывать название пиратского судна — «Золотая лань» — пусть разбираются, но про всё остальное умолчали, чтобы не подводить Руслана. Мало ли что может всплыть. Они даже не спросили, где личные вещи пассажира и его остальная одежда — а вот мы не догадались это дело предусмотреть... Теперь уже было поздно, но нам по этому поводу ничего сказано не было. Полицейские бегло осмотрели корвет и ничего криминального, понятно, не нашли. Да они, наверно, и сами по опыту знали, что не так-то просто найти что-либо на чужой парусно-моторной яхте — особенно если не знаешь, что именно ищешь.

Потом вопросы задавал частный детектив. Он сказал, что появился на Антильских островах с заданием отыскать следы шестнадцатилетней красавицы Сьюзен Руж, дочки какого-то медиамагната. Полтора месяца назад она сбежала из родительского дома на папиной яхточке «Пеламида» (ничего ж себе «яхточка» — как минимум, полмиллиона евро). По всему выходило, что девушка отправилась по Карибскому морю за романтикой приключений, а в компаньоны взяла некоего молодого повесу по имени Ларри Дрю. В процессе поисков детектив без особого труда выяснил, что они засветились наФлорида-Кис и на Ямайке, а последний раз «Пеламиду» видели на острове Тринидад, и что она уходила, как сказали в одной из тамошних марин, на Барбадос. Детектив полетел на Барбадос, однако яхта туда так и не прибыла. Звонки-запросы на Гренадины и прочие Наветренные-Подветренные острова ничего не дали. Руководствуясь профессиональным чутьём, детектив Тауншенд напросился в океан на борту одного из катеров Береговой охраны, которые патрулировали зону, где в последнее время участились пропажи яхт, по-видимому, связанные с пиратами. А потом был вот этот взрыв.

Мы честно рассказали всё (ну, или почти всё), что знали о печальной судьбе бермудского шлюпа «Пеламида», а в доказательство предъявили Данни, бело-синие тапочки и водительские права Сьюзен Руж, которые якобы нашли на борту. Детектив тут же вынул спутниковый телефон, поговорил с какой-то истеричной дамой, а потом сказал, что уже через три часа на Барбадос на частном самолёте прилетит Вивьен Руж, старшая сестра Сьюзен. Мы потом действительно встретились с ней (она была безутешной, всё время плакала) и отдали ей в руки Данни, который тоже непрестанно скулил, тщетно пытаясь рассказать, как оно всё было на самом деле. Благодарение Всевышнему, что эта история для нас закончилась не так уж и плохо, а также за то, что собаки не умеют давать показания и писать мемуары. Вивьен пожелала узнать наш банковский счёт, чтобы перевести на него некую сумму в качестве вознаграждения, но мы, разумеется, отказались.

Руслана мы больше не видели с того момента, как матросы катера перегрузили его к себе на борт. Я искренне верю, что Руслан сейчас живёт где-нибудь в своей Чечне и строит хорошие красивые дома, хотя там, говорят,по-прежнему стреляют.

Две недели на Барбадосе пролетели, как один день. Мы привели корвет в порядок, нам помогали все братья-яхтсмены, кто был рядом. Купили новую аппаратуру, паруса... Ну, во-первых, мы получили солидную страховку. А во-вторых, ещё был некий странного вида парень по имени Артур, с кучей денег, который оказывал нам помощь даже там, где не надо. Подозреваю, что его подослала Вивьен Руж. Кстати, рубку мы решили не менять, и вы можете увидеть снаружи заплатки – когда-то это были дырки от пуль...

Что потом? А потом мы подняли паруса и пошли в район точки, которую сохраняли в памяти приёмника GPS под именем «О.С.». Поскольку сам приёмник был угроблен в том морском бою, нам пришлось мучительно вспоминать все наши курсы и галсы в обратном порядке. Понятно, что ни о какой точности речь не шла, однако мы пытались. Две недели кряду мы тщетно утюжили океан, раза три нам попадались большие полицейские катера... Увы. «Купол» мы так и не нашли. Оно и немудрено: на него ведь надо буквально в упор наткнуться...

И лишь потом мы, наконец, добрались до Клифтона и справили — пусть с солидным опозданием — день рождения Хосе. Говорят, что раньше нельзя, а позже — можно. Рассказали о своих приключениях — опустив, разумеется, некоторые детали. Хосе, в свою очередь, поведал, каких дел натворил на Гренадинах тот злосчастный тайфун, сколько было переломано яхт и ботов в его марине, сколько домов осталось без крыш. Как он сказал, благодарение Пресвятой деве Марии, что ураган двигался со скоростью просто необычайной, и его быстро пронесло в океан. «Я же не знал, что в этом тайфуне и вас тащит!» — разведя руками, сказал он, словно оправдывался. Но при этом Хосе широко улыбался и наливал душистый херес.

После этого было ещё много чего. Рому не хватит рассказывать. В общем, сейчас я здесь. Я и мой «Отчаянный»...