Тот, кто утопил мир

17

Озеро Поян, окрестности Наньчана

Берега узкой речушки густо заросли белым тростником. Туман затягивал заросли, пока не стало казаться, что они плывут в белой пустоте. Флот Чжу двигался одной колонной. Легкого ветра как раз хватало, чтобы обойтись без весел. Примятые фонарем паруса поскрипывали. Матросы — пиратки Фана — выверяли курс. Воины Чжу и артиллерия сгрудились на средней и нижней палубах. Ее корабль-флагман с белыми мачтами, самый крупный из всех, шел первым, если не считать маячащего впереди лоцманского судна с фонарем на корме.

Чжу понадобилось девять дней, чтобы по Янцзы добраться отсюда из Интяня. Ей уже донесли, что флот Чэня стоит и ждет на озере Поян, соединявшем павший Наньчан и основное русло Янцзы. Очевидно, он хотел, чтобы Чжу вошла в озеро со стороны Янцзы и встретилась с ним лицом к лицу. Но теперь, когда войско Чжу знатно поредело после ухода Оюана, лобовое столкновение стало бы для нее последним.

Нет, единственный шанс — подобраться к Чэню с такой стороны, откуда он не ожидает. Именно поэтому сейчас Чжу вела флот по темным, узким озерным протокам. Слишком узким, надо сказать. Суда покрупней пиратских кораблей Чжу там бы не прошли. И даже пиратские — рисковали. Сквозь зеленоватую воду опасно белели отмели. А корабли, пусть и маленькие, не были речными плоскодонками. Если один килем уткнется в отмель, оставшиеся окажутся в ловушке. Но если им все-таки повезет, мрачно подумала Чжу, они получат преимущество, внезапно вынырнув из протоки и застав Чэня врасплох.

Пока же корабли скользили в тумане, и Чжу было не по себе. Она временно прицепила крюк вместо деревянной руки — на борту с ним удобней — и теперь задумчиво водила пальцем по острому кончику. Чэнь — стратег. Еще в Аньфэне, когда она пообещала ему союзническую помощь в борьбе с соперником, Правым министром Го, Чэнь ей не то чтобы не поверил… просто на всякий случай взял Сюй Да в заложники. Он ничего не оставлял на волю случая. Так что и об этих протоках, конечно, знал. Даже если ему не верится, что флот их преодолеет, он все равно подстрахуется.

С момента предательства Оюана миновало несколько недель. Слепой гнев Чжу поутих, превратился в тупую боль, однако теперь, от этих размышлений, вспыхнул с новой силой. Оюан поставил ее в тяжелое положение. А ведь они могли бы вместе разбить Чэня. Но вышло как вышло. Кратким усилием воли Чжу отпустила прошлое и связанные с ним нерадостные чувства. Сосредоточилась на будущем. Наверное, будет нелегко, но ей ни разу еще не попадалась проблема, не имеющая решения. Она никогда не проигрывает. Не проиграет и в этот раз. Ни из-за Оюана. Ни из-за Чэня. Ни из-за кого бы то ни было.

Она окликнула Юйчуня на средней палубе:

— Готовь артиллерию к бою и следи в оба за берегом. Если нас атакуют, отвечать придется быстро.

Берега еще не расступились, но ветер переменился. Впереди ощущался открытый простор. С лоцманского судна донесся приглушенный стук барабана, предупреждая о мелях. Туман сгущался, и вот уже Чжу, стоя на носу, почти перестала различать огонек лоцмана. Резко похолодало.

Сюй Да, сидевший рядом с ней, поежился и сказал:

— У озера своя погода.

Она открыла рот, однако ответить не успела. Над головой раздался резкий хлопок.

Чжу подскочила, готовая ко всему. Атака! Не зря она боялась… Но не успела Чжу отдать ответную команду, как до нее дошло, что никто их не атакует. Взрывов больше не было. Ни звона оружия, ни криков воинов. Одна лишь сверхъестественная тишина.

Затем в туманном небе расцвел красный огненный цветок. Так вот что это было — сигнальная ракета!

— Спустить паруса! — заорала Чжу. Мысли бешено скакали. Лоцман сел на мель? Новость плохая. Хотя, может, со следующим приливом удастся выйти в озеро? — Передайте по цепочке: спустить паруса!

Выкрикивая команды, Чжу дивилась собственной тревоге. Вроде бы не страшно — но не просто же так по рукам бегут мурашки и сосет под ложечкой?

Засверкали фонари, завопили пиратки. Паруса заскрипели и заколыхались. Один за другим корабли останавливались посреди реки.

Они ждали, покачиваясь на волнах. Впереди — сплошной туман.

— Какой-то непонятный дубак, — тревожно заметил Сюй Да. — Верно?

Холод окатывал их волнами страха, пока они всматривались в пустоту. И вдруг из нее вынырнул какой-то силуэт. Сравнить его размеры было не с чем, и на миг растерявшаяся Чжу приняла его за корабль. Но это оказалась всего лишь лодка-плоскодонка, управляемая шестом. На таких они высаживались на берег.

Лодка парила в белой мгле, как птица. В ней стояла одинокая темная фигура. Картина была настолько потусторонняя, что Чжу усомнилась — не пересек ли ее флот случаем границы смертных земель? Вдруг это преддверье ада?

— Это же один из наших, нет? — Сюй Да прищурился, всматриваясь в силуэт.

Когда лодка подплыла поближе, все увидели, что она заполнена темными тюками.

— А груз откуда?

— Это не груз, — мрачно отозвалась Чжу. — Это тела.

Сквозь туман донесся приглушенный голос лодочника. С каждым взмахом шеста его панические вопли доносились все отчетливей и отчетливей:

— Не приближайтесь! Не переходите черту! Они все погибли, когда мы пересекли черту!

— Ничего не было, — рассказывал лодочник, поднятый на борт. — Ничего. Ни сигнала, ни предупреждения. Они все попадали там, где стояли. Без единого звука. Замертво. Из каждого десятка — девять человек. Как только управились с кораблем, командир отправил нас обратно, — предупредить. — В голосе воина звенели ужас и потрясение. — Мы вчетвером поплыли. И опять то же самое, когда пересекли черту в воде. Просто взяли и испустили дух. Я один остался…

Его черты, искаженные ужасом, напоминали лицо, накрытое белым полотном.

— Пока никому не говори, — резко бросила Чжу Юйчуню и в сопровождении Сюй Да отправилась на нос корабля. От предчувствия опасности по спине побежал холодок. Палуба легонько покачивалась у них под ногами. Корабль не двигался по течению.

— Но здесь же ничего… — начал Сюй Да. Осекся и выхватил меч из ножен. Впереди, в тумане, у самой воды, на один краткий миг мелькнула цветная вспышка. И тут же канула в клубящийся туман. Чжу все-таки успела заметить копье, вертикально торчащее из отмели прямо по курсу: древко обвито красным стягом, гостей приветствует насаженная на копье почерневшая мертвая рука. Над ухом у Чжу выругался Сюй Да.

— Чэнь Юлян…

Предчувствие стало совсем мрачным. Это подпись Чэня. А сообщение-то где?

Было ужасно холодно. Смертельно холодно. Пробирало до костей. И вдруг Чжу осенило: они принимают за озерную прохладу совсем другую вещь. Этот чудовищный необыкновенный холод Чжу был знаком. Она инстинктивно вскинула руку и зажгла Мандат. Его сияние не отразилось от тумана, как свет обычного фонаря, а проникло вглубь и нашло цель.

Примерно в половине ли от них над водой парили призраки. Бледные силуэты растянулись от берега до берега цепью, точно потустороннее войско. Чжу взирала на них в немом отвращении. Призраки были вроде тех, что с ненавистью провожали ее взглядами в бяньлянской подземной темнице. Не обычные призраки — голодные духи.

Духи-убийцы. Духи-пожиратели.

Лоцманское судно Чжу пересекло призрачную черту, и в то же самое мгновение духи высосали ци ее воинов и убили их. Успели ли те осознать, что умирают, пока невидимые чудовища поглощали их жизненную силу?

Вода под ногами призраков была слишком мутной, чтобы разглядеть, чем Чэнь приковал их к речному дну. Но у самой поверхности колыхалось несколько обрывков знакомой красной ткани.

— Что там?!

Сюй Да слепо озирался, пытаясь угадать, куда смотрит Чжу.

— Ты помнишь, что говорят о людях, которых похоронили без какой-либо части тела? Чьи тела осквернили?

Осквернили… Если так рассудить, ее тело тоже осквернено. И тело Оюана. И тела всех калек. Люди шарахаются от них, опасаясь, как бы те после смерти не превратились в голодных духов. Впрочем, посмертный покой волновал Чжу куда меньше, чем жизнь, которую хочется прожить так, чтоб ни о чем не жалеть.

— Их души не могут отправиться в Диюй. Они становятся голодными духами, бродят по земле до следующего воплощения, мстят живым.

— И ты их видишь? Там они? Голодные духи?

Сюй Да, одному из немногих, Чжу поведала о свойствах Мандата. Она заметила, как он поежился при этой мысли.

— Люди всякое болтают, но я никогда не думал… И это сделал Чэнь Юлян? Сам?

— У него тоже есть Мандат. — После предательства Оюана она выкинула из головы слова Фана, ибо боевому духу не способствовали размышления о том, что Небеса сочли ее могущественного противника в равной степени достойным трона, но теперь все это снова нахлынуло на нее. — Он тоже видит призраков. Вот и придумал, как их использовать против нас. — Она даже оценила задумку: умно! — Чэнь утопил здесь кучу расчлененных тел, чтобы получился заслон из голодных духов. Кто их коснется, умрет на месте. Они высасывают жизненную силу. А выжившим просто повезло — они проскочили между призраками.

— Расчле… Наших людей из Наньчана?

На лице у него было написано кошмарное предположение: те маринованные руки, женщины и дети, у которых…

Но обрывки красной ткани под водой выдали истину. Сколько раз Чжу видела, как вот эти самые головные повязки развевались над полем боя! Яркие вспышки в гуще битвы.

— Зачем таскать за собой тела горожан, если есть способ попроще? — Чжу не была уверена, что сама не способна на подобное. — Он убивал своих собственных солдат.

Сюй Да побелел. Ему не раз доводилось посылать людей на смерть, но даже Чжу понимала, что совсем другое дело — обречь их на скитания после смерти.

Она продолжала:

— Он знает, что я вижу заслон. Хочет, чтобы мы повернули и вышли в озеро через основное русло, чтобы его флот встретил нас в лобовую.

Сюй Да ответил выразительным взглядом.

— Знаю. Он хочет, чтобы я это сделала, — сказала Чжу. Ее решимость напоминала сжатый кулак. Оюан потерял веру в нее, предал, покинул. Но, сам того не зная, оставил ей на прощание то, что приведет к победе, если Чжу хватит сил. — А я не сделаю. Мы пойдем сквозь них.

— Насквозь?! Если у нас в живых останется лишь каждый десятый, какие будут потом шансы на победу?

— Каждый десятый — это когда девятеро полегло. Однако есть люди, которых убить нельзя…

Сюй Да озадаченно воззрился на нее, и Чжу пояснила:

— Тех, кто уже умер.

Оюан не только доказал ей, что утопленников можно вернуть к жизни, но и научил этому. Можно притопить воинов так, чтобы они были мертвы на момент пересечения заслона, а на той стороне — вернуть их к жизни. А если удастся провести флот в озеро, Чэнь будет застигнут врасплох.

Чжу добавила:

— Нам нужен какой-то костяк экипажа на борту, чтобы вести корабль, а потом откачивать остальных. Я вижу призраки, значит, буду сопровождать каждую команду и проведу их между призраками так, чтобы потерь было как можно меньше.

Сюй Да побелел сильней обычного. В последнее время он часто выглядел бледно. Устал, как и остальные. В иные дни сама Чжу чувствовала себя выжатым лимоном. Но они молоды. После победы вся жизнь впереди.

— Младший брат, — наконец произнес Сюй Да. — Я пойду за тобой куда угодно, ты это знаешь. Но утопиться… Твои воины — обычные люди. Они от таких перспектив будут в ужасе, и не зря. Я тонул и знаю, это равносильно смерти, — он вцепился в поручни, глядя на невидимый заслон. — Это и есть смерть!

— Но не насовсем же! — возмутилась Чжу. — Да, страшно и больно. А когда ты ведешь их на битву, разве не страшно и не больно? Иначе им светит безнадежный бой. Пусть спасибо скажут, что есть выбор получше.

Сюй Да передернуло. Видимо, ему живо вспомнилось, на что похож «выбор получше». Но сказал он только:

— Если ты не сомневаешься, тогда я помогу, чем смогу.

Он шагнул на палубу со словами:

— Объяснять им будешь ты.

Чжу объяснила. И поднялся ропот. Она спокойно сказала:

— Понимаю, вам страшно. Вы не верите, что такое возможно. Но это так! Смотрите.

Сюй Да, сложив руки за спиной, являл толпе образец командирского спокойствия. На палубу вынесли ведро с водой. Чжу подумала, что только ей заметен его ужас под безмятежной маской. Ему, наверное, было даже страшней, чем воинам. Они этот кошмар представляли, а он — помнил. Но пошел на риск снова, добровольно, ради нее. Она подумала, не отменить ли демонстрацию. Поберечь Сюй Да. Однако подход правильный, и, значит, отступать нельзя. Армия, которая пойдет навстречу страху и боли по собственной воле, доверившись командиру, куда лучше армии, которую силком пригнали на поле боя.

— Сделай все правильно, младший брат. Ты, конечно, не так хорош собой, как тот евнух, но мне выбирать не приходится, — вполголоса сказал ей Сюй Да так, чтобы другие не услышали. Он слабо улыбнулся Чжу, и она вспомнила его слова, сказанные давным-давно, в Цзинине, перед сражением с Оюаном: «Я прожил десять тысяч лет, прежде чем воплотился здесь, рядом с тобой. Верь мне — я сильный».

Чжу подавила сомнения. Если он стал сильным ради нее, значит, и она будет сильной. Позволит ему рискнуть.

Он встал на колени со словами:

— Генерал следует приказам Сияющего Короля до самой смерти!

Никому не пришлось держать голову Сюй Да под водой. По толпе воинов прошел шепот благоговейного ужаса — они понимали, сколько воли и храбрости требуется, чтобы сознательно, против всех природных инстинктов, вдохнуть воду. Легкие Чжу словно сжались. Как будто это она дышит водой вместо воздуха. Это равносильно смерти. Топиться мучительно, Чжу не сомневалась. Но хотя бы недолго.

Их спектакль захватил воинов. Теперь ее очередь. Она четко сознавала: стоит промедлить секунду, и всему конец. Чжу холодно сказала Юйчуню, который, несмотря на приказ, не смог изобразить невозмутимое лицо:

— Вытаскивай его.

Ей было невыносимо видеть Сюй Да мертвым. Но ведь тогда он не умер, яростно подумала она. И сейчас не умрет.

Чжу прижалась губами к губам Сюй Да и вдохнула в него свою ци. Мысленно она видела, как сливаются потоки энергий. Подходящая метафора их братства. Не кровь у них была общая, а жизнь. Чжу чувствовала, что он жив, хотя лицо его было синеватым и ледяным. Дух Сюй Да плавал у самой поверхности, тянул к ней руку издалека. Но, к беспокойству, а затем и ужасу Чжу, Сюй Да не приходил в себя. От усталости у нее заныли легкие. Сколько времени понадобилось Оюану, чтобы вернуть Сюй Да к жизни? Ведь меньше же. Губы друга потеплели, но у Чжу возникло ужасное подозрение, что это тепло ее собственного тела. Его ци бледнела, ускользала. Все смотрят, а у Чжу ничего не выходит! Она вдувала ему в легкие воздух, пока голова не закружилась. Мысль осталась ровно одна: У меня получится, потому что должно, потому что я никогда не проиграю.

Потом он слегка шевельнулся под ее руками и губами, еле заметно. Это дух вернулся в тело, энергия слилась с плотью. Чжу догадалась зажечь Мандат, как только Сюй Да сделал первый вдох и вернулся к жизни. Голоса воинов, окруживших их, слились в ликующий рев: они наблюдали чудо.

Сюй Да отчаянно закашлялся, свернувшись клубком на палубе. Она хотела дать ему отдышаться, но надо было продолжать спектакль: Смотрите, он цел. Все взгляды были прикованы к ним. Чжу не могла взять на себя его боль и страх. Она сделала то, что было в ее силах: помогла Сюй Да встать на ноги. Дрожа, он навалился на нее всем весом. Для недавнего утопленника он был на удивление… сухой.

Сюй Да знал, что от него требуется. Чжу обнимала его — и только поэтому заметила, каких усилий ему стоило крикнуть толпе воинов:

— Хватит вам смелости доказать Сияющему Королю свою верность?

В ответ раздались согласные крики. И только когда воины начали расходиться, он дал слабину и качнулся в ее объятиях. Чжу пошатнулась под его весом, и оба опустились на палубу. Сюй Да долго кашлял, а потом наконец выдавил:

— При всем уважении, техника у тебя хромает. Было еще хуже, чем в прошлый раз.

Чжу сжала руку Сюй Да. Та отчаянно дрожала, но он вернулся к ней, живой! Ради нее он прошел через неизвестность смерти. Она сделает так, чтобы все было не зря.

Чжу сказала:

— А теперь, генерал, повторите на бис — ради меня.

Флагманский корабль Чжу скользил навстречу призрачной баррикаде. Сама она стояла на носу. Пиратки выстроились за ней, словно она — Гуань Инь, отбрасывающая многорукую тень. От того, как она проведет корабль между голодных духов, зависели жизни этих женщин и, главное, ее собственная победа. Если она напортачит и погибнет слишком много народу, корабли без экипажа потеряют управление. Она не сможет вернуть к жизни своих воинов. Тогда точно наступит конец.

Внизу, под ногами, плавали мертвецы, нетленные в ледяной воде. Корабль шел с низкой осадкой, словно его тянул ко дну груз множества жизней. Сюй Да увел людей в один из нескольких запечатанных трюмов ниже ватерлинии, чтобы корабль не затонул, даже если получит брешь. Женщины заколотили люк и накачали полный трюм воды. Если бы не Сюй Да… На остальных кораблях воины вопили и рвались наружу, когда вода поднималась к потолку. Но на флагмане присутствие Сюй Да спасло всех от паники. Они просто взяли и затихли. Однако Чжу знала: это не просто мертвая тишина. В ней истекает время их жизней. Как там сказал Оюан? Если промедлить дольше, чем закипает чайник, то людей уже не спасти.

Корабль подошел к барьеру, и его окутал призрачный холод. Луч света пронзил туман, и она увидела духов. Ждут. Глаза мертвые, зубы острые. Чжу вдруг подумала, что, несмотря на свою явную устойчивость к сверхъестественному, такое она на себе не проверяла. А вдруг она тоже упадет замертво, нечаянно коснувшись призрака? Корабль шел сквозь туман так ровно, так тихо, словно его кто-то тянул на невидимой бечевке. Скорость определить было не по чему, и казалось, что они практически ползут. Но Чжу знала: на самом деле флагман движется быстрей, чем может бежать человек. Духи проступали из тумана, тянулись к ней. Спящий мертвым сном корабль мчался навстречу судьбе. Чжу ничего не оставалось, кроме как сжаться и нырнуть в просвет между голодными, цепкими чудовищами.

Прошли! Позади послышался шорох — женщины выстраивались строго позади нее. А потом — несколько тревожащих глухих ударов. У Чжу сердце упало. Корабль шел слишком быстро. Пираткам не хватало времени выровнять судно.

Она рывком обернулась. В глаза бросились трупы женщин, распростершиеся там, где стояли минуту назад. Еще миг — и Чжу поняла, что в живых осталось не менее половины пираток. Этого хватит, должно хватить. С каждым ударом сердца Чжу таяли шансы воинов, плавающих в затопленном трюме, между двумя мирами.

Она заорала:

— Откачивайте!

Воинов вытаскивали и бросали на палубу. Картина была та еще. Серые лица с застывшим на них выражением ужаса напомнили Чжу «подарочек» от Чэня. Чжу кинулась к ближайшему трупу. Вокруг пиратки падали на колени и принимались вдувать воздух в легкие воинов. Чжу ни разу в жизни так не радовалась звукам кашля и рвоты. Один воин садился на палубе, его тут же отодвигали в сторону и тащили на воздух следующего.

— Этот не оживает! — крикнул кто-то, и Чжу, похолодев, отозвалась:

— Давай следующего!

Перед ней рядком лежали не знакомые люди, а задачи, которые надо выполнить. Легкие болели от напряжения, одежда пропиталась морской солью. Сколько времени можно потратить на человека, который почему-то не приходит в себя, если на очереди другие и их время истекает?

Так много мужчин. И так мало женщин осталось. Чжу не хотелось задумываться о том, что она знала с самого начала: выживут не все.

Бесконечная череда утопленников под губами. Любой из них может погибнуть снова — в грядущей битве. Потом Чжу повернулась к следующему утопленнику… и оказалось, что они закончились. Чжу, шатаясь, выпрямилась и увидела как в тумане: на палубе повсюду сидят воины, яблоку негде упасть. Все отчаянно пытаются откашляться, отплевываются от воды. А еще она увидела несколько тел, так и оставшихся лежать неподвижно посреди толпы. Много. Блуждающий взгляд Чжу искал и не находил — кого? — пока, наконец, не нашел искомое. Какое облегчение!

Чжу кинулась к Сюй Да. Тот сидел под передним парусом, откинув голову на мачту, и ловил ртом воздух. Со смутным беспокойством она заметила ниточку крови у его рта.

— Поранился?

Сюй Да вытер рот дрожащей рукой.

— Прикусил язык, когда тонул. С опытом легче не становится, скажу я тебе.

— Это последний раз, — виновато сказала Чжу. — Ты все смог. Ради меня ты умер три раза, сколько можно-то. Больше не понадобится.

Сюй Да рассмеялся, задыхаясь, и встал почти без усилия. Огляделся — вокруг воины мало-помалу поднимались на ноги, недоверчиво трясли головами.

— Получилось! Кому еще такое в голову могло прийти! Да и кто бы согласился, попроси об этом другой. Но они сильные. А у тебя и сомнений не было, наверное…

Перед ними раскинулась манящая гладь озера. На горизонте белели снежные горы: флот Чэня стоял у главного устья. Чжу не имела козырей, кроме внезапности, скорости и маневренности. Маленькие и быстрые, вспомнились ей слова Юйчуня. Этого хватит.

Сюй Да, угадав ее мысли, как угадывал всегда, решительно сказал:

— Конечно, хватит. У нас теперь есть шанс. Будем драться изо всех сил.

Ритм барабана на флагманском корабле Чжу стал сердцем всего флота. Он веселил воинов, подгонял верткие пиратские суденышки, идущие в бой на веслах и под парусами, чтобы вынырнуть из ниоткуда и застать врага врасплох. Ветер задувал в паруса, и его было достаточно, чтобы с каждым взмахом весел корабли неслись вперед как на крыльях. Чжу никогда прежде не испытывала такой дикой скорости. Над головой оглушительно скрипели бумажные паруса, древесина под ногами стонала, точно буйвол в упряжке. Чистые холодные волны, обдающие нос корабля брызгами, смыли горечь от ухода Оюана и предательства Цзяо. Несмотря на предстоящий бой, ее захлестывал восторг. Если кто-то сомневается в ее способностях, если отказывается верить — она им покажет, на что способна. Сколько надо будет, столько раз и покажет. А потом победит.

На горизонте вырастал флот Чэня.

Одно дело — знать размер кораблей, другое — увидеть их своими глазами. Красные лаковые борта, усеянные амбразурами, похожими на дыхательные отверстия в панцире жука, вздымались над водой на высоту городских стен. Палубы венчали бронированные башенки лучников. А еще выше красные флаги трепетали среди парусов цвета слоновой кости, похожие на ошметки плоти на скелетах.

Когда флот был уже совсем рядом, Чжу заорала барабанщику:

— Орудия к бою!!

И с замиранием сердца услышала, что ритм его барабана сменился гулким стаккато. В ответ корабли убрали весла. Они складывали крылья, как орлы, готовые уйти в пике. Их влекла вперед только сила ветра. Носы с яростными глазами резали воду. Чжу стала одним целым со своим кораблем: легкие трепещут как паруса, волны бьются о борт в такт сердцу. Они стрелой неслись к цели, разворачиваясь широкой цепью. Каждый корабль искал и находил себе мишень.

Цель флагманского корабля Чжу маячила прямо по курсу. Чжу устояла, когда палуба резко качнулась под ногами. Корабль поравнялся с мишенью, развернулся к ней бортом, и тотчас Чжу крикнула своим людям, уже занявшим позиции:

— Огонь!

Доски палубы застонали, когда из катапульт вылетели пылающие снаряды. Промахнуться по корпусу и расправленным крыльям корабля Чэня было невозможно. Чжу представила себе, какая паника сейчас творится на борту. Их ведь застали врасплох. Людей было не различить, однако суматоха просматривалась. Ага, готовятся обороняться. Огромные паруса вражеского корабля меняли наклон — экипаж пытался вывести свое неповоротливое чудовище из-под удара. Но было поздно. Снаряды Чжу пылающими кометами врезались в мачты, обрывали ванты. Парус на грот-мачте вспыхнул, как сосна от летней молнии. Сквозь запах озерной воды пробилась вонь дегтя. Воины Чжу торжествующе взвыли. Пусть Чэнь послушает, с удовлетворением подумала Чжу. Пусть прочувствует поражение, глядя, как горит его флот.

Чжу так напряженно ждала пожара, что упустила тот момент, когда он должен был начаться — но не начался. До воинов тоже стало доходить. Крики смолкли. Невозможный факт: корабли Чэня не горят. Крохотные фигурки людей метались туда-сюда, тушили язычки пламени, снимали горящие паруса с мачт, срезали спутанные ванты. Чжу с запоздалым отчаянием увидела, что верхняя палуба вся выложена толстым слоем какого-то материала. Чэнь знал, что Чжу откроет огонь, и принял меры. Когда просмоленные снаряды врезались в верхнюю палубу, воины начали втаптывать их в это покрытие, гасить, не давая огню добраться до дерева. Своей атакой Чжу ничего не добилась. Разве что сожгла несколько парусов и канатов, которые нетрудно заменить.

С тяжелым сердцем Чжу поняла, что на других кораблях происходит то же самое. Из облака дыма флот Чэня вынырнул невредимым. Однако времени огорчаться не было. Ей не удалось взять нахрапом, но вражеские корабли расступились. Если этим не воспользоваться, Чэнь соберется и пойдет в контратаку. Тогда, мрачно подумала Чжу, ей точно конец.

— Хватайте оружие ближнего боя! — крикнула она тем, кто был на главной палубе. — Первый ряд — огнестрел, второй — зажигательные смеси, третий — луки. Как подойдем ближе — огонь!

Сюй Да пробирался по главной палубе сквозь толпу, возвышаясь над рядами воинов. На верхней задней палубе Юйчунь заряжал пушки — более крупные разновидности ручного огнестрельного оружия по чертежам Цзяо. Флагман Чжу рванул вперед, и она завопила:

— Огонь!

Рев орудий оглушал. Солдаты Чжу палили прямо по кораблю Чэня. Ей было видно, как шатаются и валятся с ног на открытой верхней палубе матросы. В обшивке корабля появялись огромные дыры. Она хрипло заорала:

— Огонь!

Еще один залп окутал оба корабля облаком едкого дыма. Полетели щепки. Чжу ничего не видела дальше собственного носа — точнее, корабельного. В ушах звенело так, словно мир обернули ватой.

Затем из клубов дыма что-то показалось… Чжу мельком взглянула вверх… и еще выше… и еще… и успела увидеть, как в их корабль врезается кроваво-красная, усеянная амбразурами стена. Ее солдат, прижатых к поручням, разом пронзили копья, брошенные из амбразур. Откуда-то сверху вырвался еще один снаряд и впился в палубу рядом с Чжу, отбросив ее в сторону. Кашляя, вся в пыли, она поднялась и с ужасом увидела, что это гарпун. Он насквозь пробил палубу и прочно зацепился за доски. За ним тянулся канат — до самого вражеского корабля. Чжу чуть ли не на четвереньках ринулась рубить его. Но с неба уже падали новые гарпуны. Завопил воин, пригвожденный к палубе. Сюй Да метнулся к нему — не спасать, там уже некого было спасать, а резать канат. Однако гарпунов было слишком много, и они впивались в флагманский корабль, как тигриные когти — в добычу. Своей атакой Чжу только разозлила зверя. Он зализал раны — и прыгнул.

Теперь с неба летели уже не только гарпуны. Их щедро поливали какой-то жидкостью. Сквозь мясную вонь пороха пробился запах серы. Она с ужасом догадалась, что жидкость горючая. Воины Чэня зальют этой дрянью весь корабль, а когда тот хорошенько пропитается, — кинут искру и будут смотреть, как враг горит.

Очередной гарпун просвистел в воздухе и с глухим ударом врезался в грот-мачту высоко над головой Чжу. Она скользнула взглядом вверх по мачте и заметила длинную рею, где висело одно из неиспользуемых корабельных орудий — огромная бомба. В обычных обстоятельствах она болталась прямо над водой и была не цельным снарядом, а скорее связкой маленьких, похожих на гроздь бананов. Предназначалась она для того, чтобы с близкого расстояния поджигать паруса вражеских кораблей.

Корабль Чэня был так высок, что бомба болталась не на уровне парусов, а рядом с боковыми поручнями верхней палубы. Но, может, этого и хватит. Без лишних раздумий Чжу схватила в зубы бутыль с зажигательной смесью и побежала к мачте. Цепляясь за снасти рукой и крюком, взобралась туда, откуда уже могла дотянуться до фитиля.

Несмотря на длину, тот сгорел быстро. Искра добежала до бомбы, исчезла внутри. Секунду ничего не происходило.

Затем начался настоящий фейерверк. В воздухе стоял такой бесконечный треск, что казалось, рвется само небо. С каждым новым взрывом горящая шрапнель летела через поручни верхней палубы в толпу воинов Чэня, из ведер поливавших корабль Чжу горючей жидкостью. Люди падали с криками, роняли ведра, и вода выплескивалась на палубное покрытие. Еще один залп — и оно вспыхнуло. Ближайшая мачта немедленно последовала его примеру. От полыхающего покрытия исходил такой жар, что дерево воспламенялось на расстоянии. Вот этого и добивалась Чжу. Теперь корабль Чэня горел по-настоящему.

И тут она с ужасом поняла, что, если не расцепиться, ее флагман сгорит за компанию.

Чжу то ли съехала, то ли слезла с мачты и принялась отчаянно рубить канат ближайшего гарпуна. Бросив панический взгляд через плечо, она увидела — Сюй Да занят тем же самым. Корабль Чэня дрожал, как умирающее животное. Пожар разгорался. Флагман Чжу еще не успели освободить — вражеский корабль начал клониться в сторону, медленно выталкивая противника из воды. Палуба накренилась — вот-вот встанет вертикально. Чжу, изо всех сил цепляясь за якорный шпиль, поняла, что смотрит прямо в развороченные недра корабля Чэня. Языки пламени вырывались из пробитого красного корпуса и лизали флагман Чжу. Еще немного, и они дотянутся до пятен жидкости, которой Чэнь поливал ее флот…

Один за другим звучно лопнули оставшиеся канаты, и корабль Чжу упал. Врезался в озерную гладь, волоча за собой спутанные веревки. Чжу завопила:

— Все вниз! На весла! Надо убираться, пока он не затонул!

Им удалось отплыть на безопасное расстояние, как раз когда корабль Чэня пошел на дно. Чжу, тяжела дыша, перевесилась через поручни. В пылу боя она думала лишь о том, чтобы спастись самим. У нее не было возможности следить, что творится с остальным флотом. Оглядевшись, она приуныла.

У Чэня ко дну пошел не только первый корабль, потопленный ее флагманом, но и несколько других. Зато остальные успешно загарпунили атакующих, облили их смертоносной жидкостью и отчалили, перерезав канаты, когда те загорелись. И эти чудовища уже снова строились в боевой порядок. С пугающей, тяжеловесной мощью флот Чэня развернулся к рассеявшимся по озеру кораблям Чжу. Багровые флаги полосовали темнеющее небо, точно штормовые предупреждения.

Сюй Да привалился к поручням рядом с ней. Он дышал еще тяжелее, чем Чжу.

— Надо пойти на прорыв и выбраться из этого проклятого озера…

Барабанщик Чжу полз мимо них обратно к своему месту на носу. К ногам Чжу подкатилась одна из его палочек. Она кинула ее хозяину и повернулась к Сюй Да:

— Пойти на прорыв — это проиграть.

Генерал Сюй угрюмо посмотрел на нее:

— Мы уже проиграли.

— Нет. Пока я не скажу, что все. Мы не признаем поражение, следовательно, выход есть.

Он ответил:

— Между решимостью и отрицанием очевидного тонкая грань.

Но вдали мерцала светлая вода. Светлая — значит, там мелко. Раз так, корабли Чэня не смогут их преследовать. Если удастся увести флот туда, они выживут. А завтра будут новый день и новая битва. Она приказала барабанщику:

— Дай остальным сигнал отступать туда, где мелко. Потом перегруппируемся.

Чжу повернулась к Сюй Да.

— Мы не проиграли, пока я не скажу. А этого, — добавила она, — я не скажу никогда.

Корабли Чжу покачивались в мелкой воде. Поодаль, на глубине, стояли исполинские громады противника, блокируя выход. Чжу не сомневалась, что Чэнь терпеливо ждет, пока у нее сдадут нервы. Или у ее воинов. Их боевой дух и так подорван уходом Оюана, а бездействие — труднее всего. Солдат проще было бы убедить пойти в самоубийственную атаку, чем ждать и медленно вариться в своем страхе и сомнениях.

На фоне заката корабли Чэня казались монолитной неподвижной массой. Надежный заслон. Глядя на них, Чжу вдруг подумала: да, надежно… даже слишком. Корабли Чэня сбились так тесно, чтобы Чжу точно не проскользнула между ними. Но разве это не делает их отличной мишенью? За исключением крайних, корабли не имеют пространства для маневра. В случае опасности они не смогут спастись бегством и будут вынуждены принять бой.

О борт флагмана бился плавучий мусор. Среди обломков Чжу углядела отломанное горлышко кувшина с маслом и радужную пленку на волне.

Обстрел сверху не сработал. А если обстрелять корабли Чэня снизу?..

Сюй Да ответил на вопрос Чжу взглядом, полным крайнего сомнения.

— Что, что тебе надо?

— Покажи остальным, как их делать. — Чжу сунула ему рулон. Большая часть парусной бумаги уже пошла на заделку огромной дыры, оставленной в главной палубе гарпуном. Но для воплощения задумки Чжу много и не требовалось.

— Помнишь, мы мастерили лотосовые фонари в монастыре? Для месяца духов? Да, ты всегда пытался свалить на меня свою часть работы, но сейчас не получится. Надеюсь, у тебя сохранились хоть какие-то навыки.

— Духов нам только не хватало, — пробормотал Сюй Да. — И вообще, столько лет прошло!

— Память тела возвращается, — без всякого сочувствия сказала Чжу. — Если ты ее развивал, конечно. Если нет, придется руководствоваться общими принципами.

Когда луна села, отряд Чжу тихо скользнул в воду. Каждого пловца поддерживали на поверхности привязанные к поясу бюрдюки с водой. И каждый тащил по две бутыли масла. Часовые Чэня не заметят темные головы в воде. Они подплывут незаметно. Догребут до вражеского флота, разольют масло по воде вокруг центральных кораблей и вернутся незамеченными.

Сюй Да, стоявший рядом с Чжу у поручней передней верхней палубы, считал про себя. Наконец отряд вернулся. Дрожащих от холода пловцов подняли на борт. Чжу приказала:

— Фонари!

К поручням подбежали воины с зажженными фонарями и бросили их в воду.

Огни, в отличие от пловцов, Чэнь должен был заметить. Оставалось надеяться, что он примет их за приближающуюся флотилию шлюпок с фонарями на носу и начнет готовиться к бою. До него не дойдет, что к нему плывут сотни фитилей, сгорающих по пути до бумажного основания, чтобы соприкоснуться с масляной пленкой, разлитой вокруг кораблей. А даже если и дойдет — бежать будет поздно.

Рой огоньков уплывал в темноту. Приливная волна несла их с отмели на глубину, где стоял вражеский флот. Прислушавшись, они уловили далекие крики. Часовые заметили фонари. Фитильки, наверное, уже прогорели. Масло вот-вот вспыхнет, это дело нескольких минут. Чжу так напряженно всматривалась в крохотную цепочку огоньков, что у нее в глазах замерцало.

— Что там? — пробормотал Сюй Да.

Это не у нее в глазах рябит, поняла Чжу. Сердце неприятно екнуло. Мерцают сами фонари. Они гаснут. Но почему? В воздухе, предвещая бурю, висела влага. Но ведь дождя еще нет… И ветра нет, чтобы загасить огоньки. В свои монастырские годы Чжу бессчетное число раз видела, как плавучие лотосовые фонарики вспыхивают на воде, когда догорит свечка внутри. Огонь плюс бумага — простое уравнение. Горящая бумага и масло — еще проще. Вот только…

— Мы сделали их не из той бумаги, — сказала Чжу с упавшим сердцем. — Из парусной, а надо было из обычной. Фан Гочжэнь, наверное, чем-то ее обработал. Огнеупорным.

Сюй Да выругался, глядя, как тускнеют вдали последние огоньки. По кораблю пронесся общий вздох — точно все разом задули свечу.

— Ну, значит, нам конец.

— Нет, — инстинктивно возразила Чжу. Она решила задачку, еще не успев договорить. — Нам надо отправить туда шлюпку, чтобы кто-нибудь подпалил масло вручную, факелом, например. Но нужно действовать быстро. Чэнь уже сообразил, что эти огоньки предвещают вовсе не атаку. Как только он выловит первый фонарь из воды, ему станет ясно, что мы задумали. И он попытается увести флот.

— Человек на шлюпке должен войти в масляное пятно, чтобы поджечь его, — сказал Сюй Да. — А шлюпки горят еще лучше кораблей. Он вспыхнет как свечка.

— Шлюпка вспыхнет, а он — вовсе необязательно, — поправила Чжу. — Он выживет, если поднырнет под горящую поверхность и вынырнет за ее пределами, там, где безопасно. На корабль вернется вплавь, как и предыдущий отряд. Надо найти воина из рыбацкой семьи или что-то вроде. Чтобы плавал хорошо. Найди и приведи сюда побыстрее. Если не найдется, то…

«…То придется силком отправить кого-то почти что на верную гибель», — мрачно додумала Чжу.

— Не переживай! Мы, наньжэни, выросли вдали от большой воды. Но ведь есть еще озера и рыболовецкие селения. Не может быть, чтобы плавать умели только варвары. — Сюй Да сжал ее плечо и поспешил прочь по палубе. — Положись на меня.

К облегчению Чжу, Сюй Да, видимо, без труда нашел добровольца. Чайник бы не успел вскипеть, а шлюпку уже спускали на воду. С расстояния в несколько чжан ее трудно было различить на фоне темной воды. А человека, который, согнувшись в три погибели, правил шестом к вражеским кораблям, она и вовсе не могла разглядеть. Миг — и очертания шлюпки растаяли во тьме. Чжу затаила дыхание. Она могла только надеяться и смотреть туда, куда ушла шлюпка. Вокруг все делали то же самое, напряженно вглядываясь во тьму.

И вот на горизонте, скрытом черными громадами вражеских кораблей, сверкнул, описав в воздухе сияющую дугу, факел.

Над озерной гладью беззвучно взметнулось пламя, но не желтое, а синее. Почти невидимое, оно побежало по волнам, нашло корабли и окружило их. Сначала огонь был таким прозрачным и бледным, что казалось — никакой опасности нет. Однако постепенно он разгорался ярче. Полыхнул красным, затем оранжевым, потом желтым, пополз вверх по бортам кораблей, пожирая их. Проник в амбразуры, перебежал на палубы, а оттуда — на паруса. А Чэнь, в отличие от матерого пирата Фана, свои паруса огнеупорными не сделал. Исполинский флот горел. Крайние корабли флотилии в панике бежали, видимо, надеясь уцелеть, если удастся отойти на безопасное расстояние от эпицентра.

У Чэня на борту начался хаос. Сработало! Чжу поискала глазами Сюй Да. У нее было для генерала новое задание. Но его поблизости не оказалось. Чжу напрасно щурилась, всматриваясь туда, где видела его в последний раз. Она поймала за рукав воина, который бежал как раз из той части корабля.

— Где генерал?

Она уже знала, каким будет ответ.

Вместо того чтобы терять драгоценное время на поиски пловца или силком загонять первого попавшегося воина в шлюпку, Сюй Да сам поплыл по темным водам, чтобы разжечь ревущий, яростный, как вулкан, пожар. Пламя тянулось к Небесам, а его отражение тянулось в глубины ада.

Генерал не умел плавать. Но Чжу была странно спокойна. Он где-то там, в безопасной приветливой тьме, пламя же ревет наверху. Чжу обязательно его отыщет, ведь Сюй Да всегда возвращается к ней. Сколько раз уже она его теряла. С Сюй Да все будет в порядке, а она победит.

Гибнущие корабли Чэня трещали и стонали, и этой симфонии вторил рев пламени, далеко разносящийся над водой. Чжу закричала, перекрывая шум:

— Всем кораблям! Уходим на глубину и атакуем!

Обломки бились о борт флагманского корабля Чжу. Пиратки лавировали по полю битвы. Кроме горстки кораблей, которые смогли унести ноги, от флота Чэня остались только обломки да дымящиеся остовы. Дождь стучал по флагам и барабанам, по рейкам и корзинам, по обугленным телам. Повсюду, куда достигал бесцветный свет Мандата Чжу, в воде колыхались обломки кораблекрушения, как льдины в весенней реке.

Перед этим она увидела, как флагманский корабль Чэня идет ко дну в самом центре пожара, зажатый между пылающими обломками. Для такого упорного врага, как Чэнь, это был неподобающе безликий финал. Чжу пожалела, что не видела его лица в ту минуту, когда корабль пошел ко дну, и Чэнь осознал свое поражение. В ее судьбе он был могучей силой — хотя преимущественно невидимой, словно судьба или земное притяжение, — но его поглотила стихия, не дав сказать последнее слово. Вместо триуфма Чжу ощутила странную пустоту. Интересно, увидит ли она над водой его одинокий, голодный призрак среди тех несчастных, кому он отказал в честном погребении.

— На борт! Ищите пленников, — приказала она, когда ее флагман поравнялся с обломками. Дождь усилился. Начинался настоящий шторм. Кораблик Чжу скрежетнул бортом об обломки. Два сцепившихся остова покачивались в волнах. Матросам, которые не пошли на борт, она сказала:

— Берите шлюпки. Ищите генерала Сюй Да.

То, что обломков было так много, вселяло надежду. Неважно, что Сюй Да не умеет плавать. Мысленным взором Чжу видела, как он выныривает подальше от пылающей воды, хватается за обломок мачты или плавучее бревно. По лицам своих воинов Чжу поняла, что они считают генерала погибшим. Но это неправда, свирепо подумала она. Он жив, иначе бы она почувствовала…

Корабль опустел. Непривычно было видеть его таким. Обычно по палубам деловито снуют десятки людей. Дождь лил сплошной серебряной стеной, и Чжу даже ощутила странное удовлетворение: она промокла до нитки, дальше некуда. Чжу пошатнулась — палуба снова накренилась под ногами. За время своего плавания Чжу узнала, что корабль не бывает полностью неподвижен. Он гудит, дрожит, совершает мелкие движения, которые пиратки не столько видят или слышат, сколько чувствуют всем телом. Наверное, Чжу тоже начала этому учиться. Она не могла сказать точно, что именно ее насторожило. Просто внезапно поняла: в этом подвижном, скрипучем, штормовом пейзаже что-то переменилось.

Чжу рывком обернулась.

Кто-то шел к ней из средней части корабля. Чудовищная фигура в доспехах и в крылатом темном шлеме.

С Чэня ручьями стекала вода, словно он поднялся со дна моря. А ведь так и есть, с ужасом подумала Чжу. Он спасся с тонущего корабля и выплыл. Вода уберегла его от пламени.

Чэнь, сколько она его знала, носил мантию ученого. Но когда-то был полководцем. Когда Чжу еще подвизалась в монастыре, Чэнь уже водил воинов в битву и сжигал города дотла. Как-то она об этом забыла. Все забыли. Их бдительность в Аньфэне усыпили его чиновничья скользящая походка и непроницаемое спокойствие. А ведь чтобы так скользить при его огромном весе, надо быть очень сильным человеком. Чэнь вовсе не оставил свое прошлое за спиной. Он с ним никогда не расставался. Теперь оно снова дало о себе знать. Вот Чэнь, полководец и мясник, облеченный бледным кровавым свечением своего Небесного Мандата.

А на спине у него…

Чэнь тащил свою мокрую ношу так легко, словно это был и не человек вовсе.

Чжу поняла, что ни разу не видела Чэня в настоящей ярости. До сего момента. Но ярость сделала его еще более сдержанным. Она пылала в нем тем же скрытым пламенем, что и красное, как угли, сияние его Мандата.

— Давно не виделись, Чжу Чонба.

В Аньфэне Чжу выжила, потому что проскочила под носом у Чэня. Теперь он смотрел прямо на нее. Второй раз она его не одурачит. Игры в прятки кончились. Она — Сияющий Король. А перед ней — враг, которого надо было выследить и убить, пока он не набрал силу.

Чэнь скинул тело Сюй Да на палубу, как мешок с глиной. У Чжу в груди что-то сжалось, когда она увидела, что он бледен до синевы и неподвижен. Но потом Чэнь поставил на него свой огромный сапог и давил, пока Сюй Да не заворочался и не вскрикнул хрипло. И против ее воли — Чжу, едва завидев Чэня с его ношей, сказала себе: сохраняй спокойствие! — что-то в ней закричало вместе с Сюй Да.

— Вот так. Хороший мальчик, — похвалил Чэнь. — Еще жив, значит, пригодится.

Чэнь говорил громко, чтобы было слышно сквозь шум ливня.

— Ты мне достаточно крови попортил, Чжу Чонба. Хватит. Иначе твоему брату не жить.

Фонари на корабле погасли. Теперь их освещал только собственный свет: Чэня — кровавое свечение, в котором его лицо казалось красным, как статуя воинственного Гуань Юя, Чжу — всполох бледного сияния, в котором струи дождя вспыхивали мгновенным серебром. Ее света не хватало, чтобы найти хоть кровинку в белом лице Сюй Да, оглушенно ворочающегося на палубе. Она волевым усилием отмела эту мысль и крикнула Чэню:

— Что ты хочешь в обмен на жизнь моего брата?

— Мы что, на плавучем рынке, что ли? Со мной не торгуются, — холодно ответил Чэнь. — Я хочу все. Этого хватит, чтобы возместить ущерб, который ты мне от всей души нанес, и обеспечить победу над Мадам Чжан.

— Зря она поверила, что сможет купить твою верность!

Чжу говорила, а сама отчаянно шарила глазами по палубе в поисках хоть чего-нибудь, что можно использовать в качестве оружия.

— Ты же был никем. И остался бы никем. А она тебе флот подарила…

У Чжу имелась сабля, но что толку в коротеньком клинке против такой махины, как Чэнь? Если сбежать, не драться, что станет с Сюй Да? Чжу впервые ощущала растерянность на грани истерики. Так вот что чувствовал генерал Чжан, когда она взяла в заложники его сына и пустила ему кровь? Мысли разбегались от тревоги. У любой проблемы есть решение. Но ей на ум это решение не приходило.

— Есть хоть кто-нибудь, кого ты не предал бы, а, Чэнь Юлян?

Тот ответил ей понимающей холодной улыбкой.

— Мадам Чжан мне не хозяйка. Думаешь, из богатеев никто больше за тобой не наблюдает? Не надо было брать такие пышные титулы! О Сияющем Короле и его смелых деяниях наслышано больше народу, чем ты можешь себе представить. Мой покровитель с радостью ссудил мне денег, чтобы положить конец твоей погоне за величием. — Лило так, что над палубой стоял белый водяной пар. — Я с еще большей радостью их принял.

Но если его покровитель не Мадам Чжан…

Прежде чем Чжу успела додумать эту мысль, Чэнь схватил Сюй Да за растрепавшийся узел волос и рывком поднял на колени. Сюй Да всегда был силачом. Теперь же Чжу смотрела, как он беспомощно трепыхается в железной хватке Чэня, и сердце у нее сжималось.

— Добегался, Чжу Чонба. Сдавайся!

Она не могла думать. В кромешной тьме, исхлестанной дождем, ей казалось, что ее окунули в кошмар, в мир до человеческой цивилизации, мир рыб и существ, которые без конца пожирают друг друга. Может статься, это вовсе и не прошлое, а будущее, с ужасом подумала Чжу.

— Не вижу уверенности! Мне объяснить подоходчивей?

Чэнь выпустил волосы Сюй Да и выхватил нож. Полоснул по раненой руке. Генерал покачнулся, стоя на коленях. Не вскрикнул — сил не хватило на крик, — но его безнадежный стон пронзил Чжу насквозь. На темные доски палубы упал белый палец. Дождь поливал его, смывая кровь.

— Сколькими пальцами пожертвуешь, прежде чем сдаться? Я знаю, ты сам и пятью обходишься. И все же сколько надо для жизни, по-твоему? Решай, — сказал Чэнь, и снова сверкнуло лезвие ножа.

Смотреть на это было невозможно. Чжу могла прекратить страдания Сюй Да. Надо только сдаться. Но если она сдастся сейчас, сможет ли победить потом?

Она вспомнила, как Оюан бежал, стирая ноги в кровь, к своей армии, которую Чжу у него украла. Он показал немыслимые для обычного человека стойкость и терпение. Но в конце концов не выдержал и Оюан. Есть два вида невозможного: то, что получится совершить на чистом упрямстве, и то, что не выйдет ни при каких условиях. Чжу знала, с какой разновидностью столкнется, если сдастся Чэню. Если бы Сюй Да ничего не значил для нее, она бы пожертвовала им без раздумий.

Чжу всегда знала, что может потерять Сюй Да. Думала об этом всякий раз, как он вел войска в битву. Ей казалось — это ее сознательный выбор. Она считала, что готова ко всему. И лишь теперь, столкнувшись с реальным выбором, поняла, что никогда не верила в его смерть.

У нее на глазах медленно уничтожали того, кто был ей дорог, и она умирала вместе с ним. Боль сжирала его понемножку. Чжу не могла это вынести. На одной чаше весов — друг. На другой — судьба. Ее тянуло в разные стороны, разрывало надвое, а она понимала: выбор невозможен. Чжу услышала собственный стон, почти такой же жуткий, как стоны Сюй Да.

— Какой интересный эксперимент! Монах против монаха. Кто сломается первым?

Чэнь, разумеется, хотел, чтобы она сдалась. Но параллельно упивался насилием.

— Может, пальцы даже кончатся раньше. Не беда, есть и другие части тела, которые можно отрезать. Я знаю, ты бываешь безжалостным, Чжу Чонба. Мы все помним, что ты сделал с нашим министром, не говоря уж о том бедном ребенке. Но сейчас все иначе, да? Загляни своему брату в лицо. Его взгляд умоляет тебя о спасении, верно? Неужели ты правда…

Палубу дико качнуло. Чжу упала на колени. Даже Чэнь пошатнулся. Хватка его ослабла, и Сюй Да подсобрался — Чжу это заметила.

Щепки — неверное слово для тех обломков, которыми была завалена палуба флагмана. Если эти острые деревяшки — щепки, то, наверное, великаньи. Длиной в руку. Гарпуны Чэня выдрали их с мясом из древесины. Сюй Да встретился с Чжу взглядом. Глаза его сияли под мокрыми прядями волос. Она не могла даже вообразить, чего ему стоило собраться и пересилить боль.

Сюй Да не колебался. Знал, что у него есть лишь один миг. Здоровой рукой он нашарил щепку. Побелевшие пальцы решительно сжались в кулак. Ему пришлось собрать все силы, чтобы пересилить инстинкт самосохранения, который он уже однажды преодолел, вдохнув ради Чжу воду вместо воздуха. Сюй Да вонзил острие себе в грудь.

Он так и не сводил с Чжу глаз. А когда открыл рот, чтобы позвать ее, струи дождя, стекавшие по подбородку, вдруг окрасились алым. Алым, как камелия, алым, как азалия, алым чистейшего, ярчайшего оттенка из всех, что когда-либо видела Чжу.

Дыхание перехватило, словно кровь хлынула горлом и у нее. Рука Сюй Да упала. Щепка осталась торчать в груди. Вид был жуткий. Чжу захлестнуло безумное желание вырвать ее и швырнуть в море. Невыносимо: эта штука убивала, разрывала любимое тело. Жизнь вытягивалась из груди алой нитью судьбы и возвращалась на веретено.

Голова Сюй Да поникла, и он упал, оставшись лежать неподвижно. Но Чжу знала: он не умер. Не умер. Ее тоже протыкали мечом, и тогда Сюй Да ее спасал, а теперь она спасет его. Так все это и устроено. Она уже бежала к нему, оскальзываясь на палубе, когда Чэнь яростно взревел, выхватил из ножен меч и кинулся на Чжу.

Чэнь обрушился на нее, как скала на муравья. Чжу знала: если он загонит ее в угол, она и двух секунд не продержится. Но теперь у него не было Сюй Да. Значит, можно бежать!

Чжу изучила устройство корабля за время плавания из Интяня. Однако теперь искореженная палуба, заваленная спутанными вантами и спущенными парусами, казалась незнакомой. Чжу развернулась спиной к Чэню и нырнула в этот хаос. Перед глазами все еще стояла жуткая картина: Сюй Да с деревянным осколком в груди. Чэня надо одолеть как можно быстрее. Пока она бежала, рваные вдохи Сюй Да отдавались в ее собственном теле.

Времени совсем мало. Но ей хватит. Должно хватить.

Она одолела уже половину палубы — Чэнь гнался за ней по пятам, — когда очередная волна, перекатившись через поручни, накрыла их обоих и расшвыряла в разные стороны. Именно такого шанса ждала Чжу. Она не вскочила на ноги, а затаилась, пробираясь сквозь обломки. Над головой оглушительно хлопали просторные, тонущие в дыму паруса. В подобном светопреставлении Чэню трудно будет ее найти. Но проблема никуда не делась — бегать Чжу может сколько угодно, но убежать не выйдет. Куда? Они же на корабле. Оба это понимали.

— Чжу Чонба! — заорал Чэнь, перекрывая шум. Чжу, ненадолго укрывшись за якорным шпилем, видела его силуэт у поручней. Мандат подсвечивал его по краям багрянцем. Сам Чэнь оставался неразличимым, черным. Крылатый шлем повернулся: тигр выслеживает добычу.

— Зачем ты убегаешь? Я никогда не стремился тебя убить. Мой покровитель — хотел. Но нам незачем враждовать. Переходи на мою сторону! Мы оба сильны, кто сможет противиться нашему объединенному натиску?

Чжу ощутила давнее, знакомое притяжение харизмы Чэня. Он не возглавлял мятеж «Красных повязок», но все их движение, казалось, вращается вокруг него. Чэнь занимал свое место под солнцем с такой монументальной уверенностью, что другим невольно хотелось посторониться. Поначалу это Чжу в нем восхищало.

— Твой брат пожертвовал собой ради тебя, но не обязан был, так? А ты бы дал ему умереть. Я тебя знаю! Когда ты прикидывался безобидным монахом, разве не я разглядел твой потенциал? Понял, что ты на все пойдешь! Рыбак рыбака видит издалека. Именно мы с тобой похожи, как братья. Переходи на мою сторону, Чжу Чонба! Будем родичами не по крови, а по сути. Возведи меня на трон, и я назову тебя своим сыном и наследником. Мой мир станет твоим миром. После моей смерти ты его унаследуешь. Ты же этого хочешь, верно? Так присоединяйся ко мне — и получишь!

На какой-то ужасный миг его предложение показалось разумным. Чжу всегда видела в Чэне свое возможное будущее: человек, начисто лишенный жалости, готовый пойти на все и пожертвовать чем угодно ради желания, заслонившего целый мир.

Чэнь уже подобрался к ней вплотную. Чжу увидела его приближающиеся башмаки. Лило так, что над палубой стояли брызги по колено, и там, где ступал Чэнь, водяная взвесь начинала отливать рубиновым, будто его окутывал кровавый туман.

— Выходи, Чжу Чонба. Я такой же, как ты. Я твоя судьба. Твое будущее. Встань, признай меня!

Однако мечты у них были разные. Он думал, будто понимает ее, но ошибался. Да и откуда ему? Чэню был неизвестен секрет Чжу. Он смотрел со стороны и видел обычное мужское честолюбие. Искушал ее тем, о чем мечтал сам, что считал пределом мечтаний любого мужчины: мир, который ему принесли на блюдечке люди, подобные ему.

Но даже если бы Чжу и поверила его посулам, — не о таком мире она мечтала.

Каждый раз, когда палуба накренялась, о ноги Чжу бились пустые металлические трубки. Бывшие снаряды Цзяо. Чжу схватила одну катящуюся трубку. В общей какофонии тонули звуки ее сиплого дыхания. Она чувствовала, что дышит, и одновременно ощущала, что задыхается. Задыхается, как Сюй Да, который лежит и умирает там, где она его оставила.

Чжу не успела прийти к решению — Сюй Да взял все в свои руки. Ужасная истина состояла в том, что она не знала, каков был бы ее выбор.

Но Чэнь не мог знать ее решения. Потому что она другая.

Она вставила крюк в трубку. Это, конечно, уже не оружие. Просто полая труба. Чжу положила левую руку на ближайший к себе открытый конец…

Быстрее мысли только молния. В тот миг, когда желание Чжу обрело форму, свет выстрелил из трубки и ярким пятном лег на рваные паруса за спиной у Чэня. Чэнь рывком обернулся, и тогда Чжу вскочила на ноги и со всей силы огрела его железной трубой по голове.

Металлический звук удара был слышен даже сквозь шум бури. У Чжу возникло ощущение, словно она с размаху вонзила топор в дерево. Чэнь зашатался. Если бы не шлем, она проломила бы ему череп. Но Чжу уже поняла, что одного удара мало. Не раздумывая, она отшвырнула трубу и выхватила саблю, замахнулась, метя в незащищенную полоску шеи между шлемом и металлическим воротом…

…и тут Чэнь с разворота подставил под ее клинок предплечье, оскалившись от ярости и страха. Он отбил меч легко, словно Чжу весила не больше комара, поднырнул под ее занесенную руку и ударил.

В Чжу будто врезалось пушечное ядро. Она сама не заметила, как отлетела и приземлилась на спину, задохнувшись. Внутри что-то звенело, не столько боль, сколько наплыв ощущений слишком мощных, чтобы их осознать. Чэнь навис над ней. Чжу не успела откатиться, и он наступил ей на левую руку, слепо ищущую саблю. Вот теперь она точно распознала боль. Закричала, когда хрустнули кости. Чэнь пинком отбросил саблю и тем же расчетливым злобным движением пнул ее саму.

Отца Чжу забили ногами до смерти на глазах у детей, и она с ужасом поняла, что ее ждет то же самое. Ребра хрустели. Скоро осколки врежутся в легкие. Боль снедала Чжу, влекла в ту пустоту, которой так жаждал Оюан. И ничего нельзя было сделать.

И вдруг она ощутила под собой пустоту. Чжу рефлекторно выбросила вперед руку с крюком. Кончик вошел в доски, и Чжу удержалась, не поехала дальше по накренившейся палубе. Она висела на одной руке, и ветер доносил до нее издалека обрывки чьих-то криков. Кричала женщина. Чжу не сразу осознала, что эта женщина — она сама.

Чэнь съехал по палубе вниз. Корабль качнуло, вода потоком полилась по доскам, и Чэнь заскользил обратно. Приземлился невдалеке от нее и с трудом поднялся на ноги. Его движения замедлились, он стал неповоротливей, утратил ловкость.

Чжу рывком поднялась на колени, потом выпрямилась во весь рост. Ее так трясло, что она едва держалась на ногах. Она прижала левую распухшую руку к сломанным ребрам и попятилась. Чэнь наступал. Оба шатались и падали вместе с качающейся палубой, как корабли, идущие против ветра.

Рядом с фок-мачтой был участок палубы, более светлый, чем дощатая палуба. В первый момент Чжу почудилось, что это спущенный парус, а потом она вспомнила — там же люк, через него поднимали наверх парусину. Значит, под парусом не твердая палуба, а наспех сколоченная легонькая бамбуковая решетка. Решетка, возможно, выдержит ее вес, как в тумане подумала Чжу. Вот бы заманить на нее Чэня…

Она неловко перескочила на прикрытую парусом решетку. Та дрогнула под ногами, однако не треснула. Оглянуться Чжу не решалась. Она чуяла приближение Чэня, словно его Мандат зловеще гудел сквозь шум ливня. Гул все нарастал. Наконец Чжу поняла: враг почти настиг ее.

В следующий момент решетка взбрыкнула так, что Чжу не удержалась на ногах. В ушах зазвенело от испуганного вопля Чэня. Сама она превратилась в сплошной комок боли, но думать о сломанных ребрах было некогда. Она чуть ли не на четвереньках кинулась туда, где Чэнь пытался высвободить ноги из обломков бамбука и рваной бумаги.

Из последних сил Чжу воткнул крюк в не защищенный доспехом бок.

Чэнь взревел, когда Чжу его полоснула. Плоть расступалась под напором лезвия, как мясо под ножом.

Крюк замер, когда Чэнь схватился за него рукой. Чжу дернула. Без толку. У врага была железная хватка. Она напрягла все силы и рванула еще раз. Со второй попытки рука все же вылетела из ловушки, и Чжу стремглав перекатилась через решетку — на твердую палубу. Приземлилась, скорчившись и пытаясь отдышаться. Вся надежда была на то, что раненый Чэнь долго не продержится. Кровь ручьем текла из раны на его боку. У Чжу на глазах он, зарычав, выдернул крюк и отшвырнул в сторону. Сквозь прореху в ткани виднелись края раны — лезвие дошло до жира, но не до внутренностей. С усталым ужасом Чжу поняла, что не смогла ударить как следует. Чэнь обладал защитным слоем жира, похлеще, чем у Фана. В битве это придает воинам силы и массы, а в подобных случаях — спасает.

На неудавшийся маневр ушли последние силы. Она не могла встать, не то что бежать. Даже ползти было тяжеловато — одна рука разбита, вместо второй бесполезный обрубок. Тяжело дыша, Чжу медленно отползала по палубе на локтях. Доски под ней дрожали. Чэнь вот-вот вырвется из ловушки…

А вот и он.

Легко, точно тигр, выловивший лапой рыбу из реки, Чэнь поймал Чжу за лодыжку и подтянул к себе. Его колени сжали ей грудную клетку, вышибив весь воздух. Чэнь всем весом давил Чжу на сломанные ребра. Вот-вот раздавит насмерть — душить необязательно. Однако он схватил ее за горло. Чжу смутно вспомнила, как мечтала увидеть его последние мгновения, не удовлетворившись абстрактной мыслью о смерти врага. Теперь он, похоже, решил не просто узреть ее последние минуты, но и прочувствовать их. Лицо под крылатым шлемом казалось маской адского демона. Чэнь осклабился в кровавой, жестокой, торжествующей улыбке того, кто заранее был уверен в победе:

— Счастливого пути, Чжу Чонба.

Чжу задыхалась. Колотила разбитой рукой по твердому панцирю. Обрубок правой руки, беспомощно мотающейся у Чэня перед носом, оказался еще бесполезней.

Ее следующий поступок не был ни намеренным, ни даже полностью осознанным. Предсмертное отчаяние вспыхнуло в ней, разом подсветив все воспоминания, правая рука сама взлетела в воздух. Рука, сотканная из света. Небесный Мандат Чжу всегда горел слабеньким белым пламенем, еле видимым при дневном освещении. Но фантом, который она вскинула к лицу Чэня, был ярок и в считаные доли секунды вспыхнул в десять раз ярче. В сто раз! Раскаленный добела, он пылал маленьким солнцем.

Чэнь завопил и отпрянул, прижав руки к лицу, на котором уже запузырились ожоги. Черные провалы его глазниц напомнили Чжу, как когда-то, давным-давно, Чэнь вырвал язык пленнику и убил у нее на глазах.

Она просипела в ответ:

— Меня зовут не Чжу Чонба.

Чэнь не был ее судьбой. Не был ее будущим. Она — Чжу Юаньчжан — выбрала себе это имя в залог будущего: Юань падет, и будет создан мир по ее образу и подобию, а не по чужой указке, как раньше.

В следующий миг пологая палуба обернулась отвесным утесом, и они покатились в пропасть. Чжу ухитрилась в полете зацепиться о мачту. Чэнь, слепо взмахнув руками, поймал лишь пустой воздух. Чжу посмотрела вниз, проследив за падением его рослой фигуры в доспехах сквозь мачты и обрывки снастей. Он тяжело приземлился далеко внизу, затормозив о борт.

Корабль накренился еще самую чуточку, и Чэня выбросило за борт, точно всадника из седла. Чжу увидела его в черной воде. Потом он исчез.

Чжу, скользя и шатаясь, пробиралась по палубе туда, где остался Сюй Да. Она была точно марионетка с переломанным каркасом, руки и ноги слушались плохо. Во время поединка с Чэнем отступило все, кроме чистой, ясной необходимости выжить. Но теперь вернулось отчаяние, словно кровяные часы Цзяо начали отмерять время у нее в груди. Каждый миг — капля крови, падающая в миску неизвестной глубины. Уровень в миске поднимался, а вместе с ним рос ужас, но в глубине души Чжу отказывалась верить в худшее. Сюй Да не умрет. Как иначе, ведь он пережил встречу с бандитами, битвы, трижды тонул и возвращался к ней чуть ли не из мертвых. Наконец она увидела его скорчившуюся, мокрую насквозь фигуру. И бросилась туда.

Сюй Да был жив, точно ее воля удержала его на краю. Лицо друга казалось бледнее вареного цыпленка, но Чжу знала, что виноват призрачный свет Мандата. Порез на груди выглядел еще кошмарней, чем ей помнилось, однако одежда вокруг раны была темна от воды, не от крови. Уже хорошо. Когда ее саму ранил Оюан, она, скорее всего, выглядела хуже. Чжу тогда чуть ли не половину крови потеряла. Но выжила же.

— Зачем, — хрипло прошептала она ему. — Зачем ты полез первым, дубина? Кто угодно мог пойти! Не обязательно ты.

Левая рука, разбитая Чэнем, кошмарно распухла и плохо слушалась, поэтому она погладила его по лицу призрачной ладонью. Прикосновение тоже было призрачным, но какая разница, если ее воля так сильна, что может перевернуть мир? Это ее воля сокрушила Чэня, это ее воля не дала умереть Сюй Да, пока она ползла к нему. Это ее воля сейчас прогонит смерть, потому что она, Чжу, так хочет!

Может, Сюй Да все же почувствовал ее касание. Он приподнялся и прошептал:

— Вернулась… Я знал, что ты… победишь.

— Я и победила, — горячо сказала она, стараясь не замечать кровь, которая все текла и текла у него изо рта, размываясь дождем. — Все кончено. Чэнь Юлян мертв. На других кораблях есть лекари, подожди, я их приведу. Мы тебя в момент починим.

Ей показалось, будто он смеется, хотя его лицо осталось страдальческим.

— Жаль, что этого ублюдка Цзяо Ю тут нет.

Он говорил медленно, в перерывах между вдохами, и Чжу едва не касалась ухом щеки Сюй Да, чтобы разобрать слова. Но даже с такого близкого расстояния она не ощущала тепла его тела.

— Хотя такую поломку и он не починил бы.

— Не говори ерунды!

Чжу сама не поняла, почему ее голос прозвучал так странно. Не о чем беспокоиться, это еще не конец, иначе она бы почувствовала!

— Не истери. Наверное, тебе сейчас кажется, что ты умираешь, но этого не может быть. Плохие девчонки в Интяне ждут тебя не дождутся. Тебе еще надо жениться на какой-нибудь из них, завести кучу детей и отдать парочку из них мне. Кто же еще подарит мне наследника?

— Я пошел, — прошептал он, — потому что знал: лучше я пойду, чем кто-нибудь, у кого вся жизнь впереди.

В первый момент Чжу не поняла, о чем он. В его словах не было смысла.

— Я ведь… уже… — Голос Сюй Да прервался, а потом он сказал со стоном: — …умираю. Я это понял… еще после того острова с крепостью. С тех пор, как евнух меня спас.

У Чжу внутри стало ужасно тихо, словно сердце разучилось биться. Остров с крепостью. Но если он умирает с того дня…

Она так радовалась своей удачной вылазке за солью. Поздравляла себя с тем, какой малой кровью ей достался успех. Всего две жизни, и не особо-то важные для нее. Чжу даже говорила себе, что счастлива была бы заплатить и более высокую цену. На нее лавиной обрушились воспоминания о тех моментах, когда Сюй Да кашлял кровью, и притворялся, и уверял ее, что все в порядке, лишь бы ей никогда не пришлось узнать, как дорого она заплатила за тот успех.

Если он заболел после острова, значит, Чэнь тут вообще ни при чем.

Чжу подумала с холодным, леденящим ужасом: это я виновата.

Она ухитрилась подсунуть под Сюй Да раненую руку, чтобы можно было баюкать его голову. Призрачными пальцами Чжу гладила холодные щеки друга, его искаженное агонией лицо, и все время повторяла, с яростью и напором, от которых, кажется, само мироздание шло рябью вокруг них:

— Я запрещаю тебе умирать. Я тебе не позволяю!

На сей раз он смог улыбнуться по-настоящему, и хуже этой улыбки Чжу ничего не видела.

— Иногда даже Император не в силах приказывать. Чего ты всполошился, младший брат? Это моя судьба. Я с самого начала знал, что когда-нибудь отдам жизнь за тебя. Ты бросил вызов року. Только тебе под силу изменить мир. Я думал, ты понимаешь.

Он судорожно втянул воздух, и Чжу увидела, как на миг остекленели от ужаса его глаза.

— Я просто… хочу… чтобы не так больно…

Силы его покинули. Он умолк, тяжело дыша. Словно это была трудная работа, отнимающая все силы.

— Нет, — вскрикнула Чжу. Ее испугало, что сознание Сюй Да вдруг стало уплывать. Как будто дух, знавший и любивший ее, уже покидал тело. Чжу охватило отчаянное желание схватить душу и силой вернуть на место. Обезумев на миг, Чжу поверила, что это возможно. Она же видит духов, почему же нельзя поймать одного из них? Может, из всех живущих эта власть дана только ей: кинуть вызов Небу и победить саму смерть силой воли.

Ее сотрясала ужасная дрожь. Она прижалась лбом ко лбу Сюй Да, словно пытаясь таким образом удержать его дух в теле. С самого начала, когда Чжу еще не стала собой, он был рядом. Невозможно представить мир без него. Чувствовать, как жизнь покидает Сюй Да в ее объятиях, было все равно что идти по берегу, который прямо под ногами утопает в непрерывно прибывающей приливной волне. Она кричала и боролась, но понимала: холодная неумолимая сила, отнимающая у нее друга, — это судьба.

Однако Чжу уже доводилось идти судьбе наперекор.

— Небо не может забрать тебя у меня. Не отдам. Не отдам!

Ей всегда было легко отстраниться от чужого несчастья. Чжу видела, как Чэнь Юлян содрал кожу с человека живьем, и сама посылала людей в бой, на смерть. У нее не дрогнула рука прикончить невинного ребенка, который мешал ее планам. За их муками она просто наблюдала, не подозревая даже, что чужая боль может быть более невыносимой, чем собственная. Теперь же она сопереживала страданиям человека, который почти всю жизнь был рядом с ней, принимал и защищал ее с самого начала. Любимого человека. Боль вгрызалась в беззащитное сердце, уничтожая Чжу вместе с Сюй Да. Но если боль одна на двоих, значит, и борются они с ней вместе? Чжу ведь может поделиться с ним волей к жизни, которой ей хватит на двоих? На тысячу! На целый мир!

Она баюкала его в объятиях, раскачивась вместе с кораблем. Их окатывала волна за волной. Крохотный огонек во тьме заливало сверху нескончаемыми потоками воды. Продрогшая Чжу могла только закрывать друга своим телом. Она не поняла, в какой миг ее воли все-таки не хватило. Глаза Сюй Да были все еще открыты, но вода смыла кровь, пузырившуся на его губах, — а новой так и не появилось. Чжу обнимала тело, которое покинули жизнь и дух.

Вот чем она пожертвовала ради своих желаний. Чжу знала, что, подняв глаза, увидит Сюй Да, стоящего по ту сторону завесы дождя. Охрипшим, неузнаваемым для себя самой голосом она поклялась ему:

— Все будет не зря.