Тлеющий неон в крови

1.3 – ЗАВИСИМОСТЬ

80‑й день зимы

1291 год

Митра, Центральный район

[ТиДЖЕЙ]

Я вышел с поезда на платформу и был просто вне себя от радости от того, что мой желудок скрутило через себя раз десять за всю поездку. Я рад, конечно, впервые полноценно приехать в Центральный район Митры, но жаль, что полюбоваться видом этого красивейшего мегаполиса не могу. Проходящие мимо меня люди провоцируют во мне рвотные позывы. Они несутся бешеным потоком как муравьи мимо меня, и я себя ощущаю беспомощным ребенком на опасной карусели.

Мои кости ломит, кровь бурлит, а судороги по всему телу просто не прекращаются.

Чувство такое, будто я прям здесь посреди сотни зевак упаду замертво, забиваясь от конвульсий.

Я не принимал Неон уже несколько часов, и если я не заряжусь дозой, то боюсь, мне будет уже не до свидания.

Точно, я же должен встретиться сейчас с Линой.

Мы договорились встретиться в четыре часа дня на выходе с вокзала. Открыв раскладушку, я увидел, что время без десяти. В таком виде при ней показываться я точно не хочу. Хорошо, что я взял с собой пару пробирок на всякий случай, но я был так взволнован нашей встречей, что тянул до последнего, лишь бы не принять препарат.

Я очень хотел взглянуть на этот момент в своей жизни с другой стороны, ведь я в первый раз иду с девчонкой на свидание. За это время я уже отвык от привычной мне обстановки, ведь я перестал видеть мир таким, каким он был всегда – естественным. Через призму Неона наблюдать мир было неописуемо приятно. Он открывался мне совершенно с другой стороны. Я чувствовал и видел то, чего раньше не замечал. Мои чувства были обострены, а сила запредельной. Осознание того, что только я один властен над этим миром, давало мне эйфорию. Кайф от того, что мне неведом страх, я максимально уверен в себе и в своих силах и что никто, даже приложив всю силу мира, не способен сдвинуть меня с места.

Нужно ли пытаться смотреть на мир трезво? А если я продолжу употреблять дальше, то я просто перестану отличать фальшивку от действительности. Стоит ли мне в целом отказываться от этой фальшивки? Каждый раз, когда я вкидываюсь Неоном, я надеваю на себя розовые очки. Через них мне кажется все таким красочным и интересным. У меня пропадает депрессия, появляется хорошее настроение, и я не замечаю все то дерьмо, что меня окружает.

Хорошо это или плохо?

Думаю, такой расклад дел, меня в целом устраивает.

Когда я очутился в Митре, моя жизнь перевернулась с ног на голову. У меня появилась высокооплачиваемая работа, друзья, деньги, репутация, власть. Что будет со мной, если я завяжу?

Я не знаю.

Мне очень тяжело решиться. Думаю, что если я поступлю иначе, то я боюсь потерять то, что имею сейчас. Да, я соглашусь, что нахожусь в не самом выгодном положении. Митра смердит насилием, страхом и бесчестием. Но ведь благодаря своему упорному труду я поднялся наверх и чувствую себя вполне комфортно. Имя нашего клана многие боятся даже произнести вслух, настолько серьезной властью мы обладаем. Иногда мне кажется, что находясь под покровительством Этоса, я действительно ощущаю себя в безопасности, как он сам мне об этом и сказал. Но так ли это на самом деле?

И что будет, если я решусь все-таки уйти?

Скорее всего, я окажусь снова один. Буду так же, как и раньше выживать на улицах, придется самостоятельно зарабатывать себе репутацию. Неизвестно, сколько времени мне на это потребуется, да и получится ли вовсе? Полиция, корпорации, ДИСИ, все точат зуб на таких, как я. Они не остановятся ни перед чем, лишь бы подчинить себе всех, кто окажется им полезен. Но в Митру никто из них не суется, тут даже от полиции нет никакого толка, настолько сильно они уже смирились со своей безысходностью.

На данный момент я не в силах контролировать свои силы на все сто процентов. Только благодаря Этосу и Неону я остаюсь непобедимым. Только вот эта сила подвластна мне лишь в пределах этого мегаполиса. Уйди я за его переделы, я останусь абсолютно голым, словно новорожденный младенец, который без своих родителей не в состоянии сам подтереть себе задницу.

Мне стало хуже, я еле стоял на ногах. И наконец, когда я почувствовал горький привкус рвоты, которую выдавливал мой желудок в наказание за обделенние организма дозой, я не выдержал. Добежал до ближайшей мусорки и выпустил все, что накопилось во мне на протяжении дня.

Я рыгал не больше минуты, но мне казалось, будто прошла целая вечность. И легче от этого мне не стало. Надо было с этим что‑то делать.

Еле передвигаясь на своих двоих, я шел по длинным коридорам станции и оглядывался по сторонам в поисках нужных мне указателей. Я искал, где здесь уборная. И только пройдя несколько коридоров, блуждая от одного конца здания до другого, я смог наконец найти заветную стрелочку, ведущую в туалет.

Люди, мимо которых я проходил, косо на меня поглядывали, и я всем своим нутром ощущал их презрение. Вид у меня был больной, глаза бегали по сторонам, пока я направлялся в уборную, я успел несколько раз потерять равновесие и упасть.

У меня было желание достать шприц прямой сейчас, но в этом районе я постеснялся в открытую это сделать. Будь я в Южном районе, то вкидываться дозой я мог хоть посреди улицы на глазах у тысячи грязных и ободранных зевак. Такие вещи там проходят в естественном порядке, некоторые даже способны дрочить свой хер, сидя на лавочке и поглядывая на проституток, которые торгуют своим телом в двух шагах от них.

Я как мог, но все‑таки смог себя пересилить и встать на ноги. Осталось совсем чуть‑чуть, и я смогу избавиться от всей этой боли, что донимала меня с самого начала дня.

Открыв дверь в кабинку, я чуть не выбил ее рукой. Закрыл крышку унитаза, сел на нее и развернул свой рукав. Затянул руку автоматизированным жгутом, нащупал вену, ввел препарат внутрь, и…

Наконец, выдохнул.

Такого облегчения я никогда еще не испытывал. Вся боль сошла на нет, ведь мой организм получил желаемое. Появилась легкость в теле, кругозор расширился, и полутемная кабинка вдруг осветилась от свежих светодиодов от лампочек на потолке.

Только сейчас я обратил внимание, что в туалете была идеальная чистота, а воздух благоухал цветочными ароматами. Люди, находившиеся вне кабинки, мыли свои руки и нервно поглядывали в мою сторону, потому что я уверен на все сто процентов, что они знают о том, что я принимаю Неон.

Это ведь специальные агенты. Ты разве не в курсе?

Они наблюдают за мной с самого начала, как только я вышел из поезда. Я уверен, что они следили за мной до самого туалета, чтобы лишний раз поглумиться надо мной.

Мне так хочется выйти и пересчитать все их кости, но мне стоит воздержаться от излишней жестокости, хоть меня и одолевает непреодолимое желание.

Я вышел из туалета и заметил то, что прошло уже пятнадцать минут с момента, как я вступил на территорию Центрального района.

Я опаздывал, нужно было искать выход, и мне не составило труда сориентироваться.

Выйдя на крыльцо, я стал оглядываться по сторонам, чтобы найти Лину, но все мои попытки увенчались провалом. Тогда я вытащил свою раскладушку и набрал ее номер, но никто мне не отвечал до того момента, как не почувствовал легкий толчок в бок. Обернувшись, я увидел перед собой милую девушку с длинными каштановыми волосами. Она смотрела на меня, улыбалась и оглядывала меня с ног до головы.

– Привет, красавец.

– Лина?

– Ну а кто же еще? – посмеялась она.

Выглядела она просто фантастически. Я никогда не видел ее такой очаровательной. Она стояла рядом со мной, одетая в черную короткую шубку, через которую выглядывало ее желтое платьишко с маленькими черными узорчиками в форме цветочков. На ней утепленные колготки, а на ногах аккуратные угги, покрытые темной короткой шерсткой.

– Ты… ты…

– Что, дружок, потерял дар речи? – улыбнулась она. – Значит, с выбором одежды я не прогадала. Между прочим, полчаса стояла перед зеркалом и выбирала, чем же тебя можно удивить.

– Мне кажется, что бы ты ни надела, ты бы и так меня удивила, – засмущался я.

– Даже крашеный парик с паучьей маской и кожаной кобурой под револьвер.

В ответ я лишь посмеялся, почесывая свой затылок.

– Ты, кстати, тоже ничего.

– Спасибо, – смущенно ответил я.

Я бы не сказал, что мой внешний вид был хорошим. Я попытался найти в своем гардеробе самые адекватные шмотки, какие только мог. Мне приглянулись светлые джинсы, белые кеды, черная рубашка в синюю клеточку и пуховик с шапкой. Эти вещи имели меньше всего дыр и потертостей, ведь в Южном районе не так просто найти новую никем не тронутую одежду, а если даже и найдешь, то не факт, что она будет тебе по карману.

– Мы сейчас поедем в ресторанчик? – скромно спросил я.

– Да, но я, к сожалению, впопыхах оставила у себя дома косметичку. Придется вернуться и взять ее с собой.

– Зачем она тебе? Ты и так выглядишь отлично.

– Спасибо, конечно, но какая же я дама без своей косметички? – демонстративно надула свои губки она. – А вдруг мне понадобится припудрить носик, что я тогда буду делать, а?

– Аргумент, – закатил глаза я.

– Эй, давай ты тут паясничать не будешь? – игриво возмутилась она. – А не то как дам тебе по голове.

Она слегка хлопнула своими шерстяными варежками мне по плечу, отчего я дико засмеялся.

– Лина, слушай, ты прости меня.

– За что?

– За то, что я наехал на тебя вчера на собрании. Сейчас мне с тобой разговаривать как‑то неловко.

– Да брось, Алекс, – бодро отмахнулась она. – Я ведь понимаю, что ты всего лишь исполняешь свои обязанности. А твоей главной задачей является, чтобы мы все ходили у тебя по струнке и беспрекословно выполняли твои приказы.

– Ну не надо, не до такой же степени, – скромно возмутился я. – Ты будто меня как Этоса описываешь.

– Да все нормально, не парься, – улыбнулась она в ответ.

– Ты на машине?

– Нет, я оставила ее у себя дома в Южном районе. Мы поедем на автобусе.

– Автобусе?

– Ну да, что тут такого? Тут вообще‑то самый чистый и удобный общественный транспорт во всей Зороастре. Когда я училась в школе, то очень часто предпочитала ездить именно на автобусах, вместо того, чтобы папа забирал меня на машине.

– Понял.

– Кстати, о папе. Он сегодня дома. Так что будь вежлив и не буянь, – пригрозила она своим указательным пальчиком. – А то я знаю тебя, у тебя довольно вспыльчивый характер.

– Твой папа дома? – вскрикнул я.

– Да успокойся ты. Он у меня добрый, никогда не запрещал мне водить к себе мальчиков, с которыми я встречалась. Ему даже интересно лишний раз познакомиться с моим ухажером.

– А мы уже встречаемся? – с намеком спросил я.

– Ха‑ха, еще пока нет. Ты смотри, нос свой не задирай, я ведь согласилась с тобой пойти на свидание, потому что решила подыграть тебе в твоем споре с Илей. Да и тем более я давно уже никуда так не выбиралась, отдыхать тоже надо.

– Забавно, – улыбнулся я. – А у меня есть шанс?

– Ну не знаю, вот когда подрастешь немного, тогда‑то я и посмотрю на твое поведение.

– Какая ты коварная.

– Какая есть, – посмеялась она.

* * *

– Пап, я дома! – прокричала Лина, заходя в дом. – Проходи, Алекс, разувайся.

– Простите за вторжение! – крикнул я следом в качестве приветствия.

Я снял свои кеды и медленно продвигался по прихожей, оглядывая дом своей подруги.

Внутри было очень просторно, красивые, но не слишком броские узорчатые обои. Высокие натяжные потолки с широкими кольцеобразными светильниками. Диваны и кресла из натуральной кожи, огромный плазменный экран телевизора, стоящий напротив них, транслирующий кулинарную передачу.

Окна освещали весь дом, не давая возможности протиснуться даже малейшему теньку в каком‑нибудь углу.

– Я на кухне, солнышко! – прокричал в ответ мужской голос по другую сторону коридора.

Лина зашла в гостиную и начала пристально что‑то искать, но каждый раз заглядывая в разные углы комнаты она стала все сильнее и сильнее раздраженно ворчать.

– Тони, где пульт от телевизора?

Не знаю, кого она спросила, ведь в комнате никого не было.

[Добрый день, мисс Норрел. Если я не ошибаюсь, ваш отец забрал его на кухню]

– Да? Тогда выключи его сам.

[Как вам будет угодно]

И телевизор тут же выключился.

– Это кто? – ошарашенно спросил я.

– Это наш виртуальный дворецкий, он мозг нашего дома, – улыбнулась она. – У тебя такого нет?

– Я видел в рекламе по телику, они были нам не по карману, – пожал плечами я.– А как он тебя назвал? Мисс Норрел?

– Ну да, это моя фамилия.

Лина бросила свою куртку на диван, намекая своим взглядом, что мне нужно сделать точно так же. Я проследовал за ней на кухню, где увидел ее отца, готовившего какое‑то блюдо, которое на запах было весьма аппетитным. Мне даже кушать захотелось.

– Привет, ребят, – с улыбкой поприветствовал он нас.

– Это мой папа, – лениво указала мне на него Лина.

Лина подошла к нему и поцеловала его в щечку, а он поцеловал ее в ответ. Потом он положил свою сковородку, в которой жарил ароматное мясо, и, вытерев руки полотенцем, подошел ко мне и протянул свою правую руку, чтобы поздороваться.

– Здравствуйте, мистер Норрел, – пожал я руку.

Ее отец оказался довольно молодым. На вид ему было не больше тридцати. Красивое идеально выбритое лицо, голубые глаза и короткие светлые волосы, которые были аккуратно зачесаны в бок. Скорее всего, в свободное время он посещает спортзал, такое предположение я сделал, взглянув на его фигуру. Хоть я сам был довольно высоким для своего возраста, однако догонять его мне еще очень долго.

– Ты Алекс? – спросил он. – Классная татуировка, – указал он на мою шею.

– Да, я Алекс, спасибо, – неуверенно улыбнулся в ответ я.

– Зови меня лучше Эндрю.

– Хорошо, сэр, ой, то есть, Эндрю, – резко запнулся я.

– Не бойся ты, Лина мне рассказывала о тебе. Ты же пригласил ее на свидание?

– А что, нельзя было? – неловко почесал я затылок.

– Да все нормально, – посмеялся он. – Прошлые ее отношения были не очень хорошие, надеюсь, в этот раз все будет намного лучше?

– Так, папа? – возмутилась Лина.

– Прости, прости, – поднял он вверх ладони, как будто в него целились из пистолета. – Ну что, куда пойдете?

– В Хмурый Бутерброд, – ответила подруга.

– Не могла найти место получше? – снова посмеялся Эндрю. – В Митре так полно хороших заведений, а ты для свидания выбрала какую‑то забегаловку.

– Не знаю, лично я не против, – пожал я плечами.

– Я всегда думала, что на свидания нужно ходить в места, где тебе самой комфортно, – ответила отцу Лина, обиженно надув губы. – Да и в целом, не такая уж это и забегаловка.

– Да я шучу же, маленькая моя, – улыбнулся ее папа. – Машину возьмешь мою?

– Не, мы пешком прогуляемся.

– На улице не лето, может, все‑таки подумаешь? – подмигнул ей Эндрю.

– Нет, пап. Нам все равно недалеко, не переживай.

– А что вы готовите? – спросил я.

– Кабанью пасту барбанара. Хочешь попробовать?

– Так вкусно пахнет. Я не откажусь.

– Алекс, только не смей наедаться, я не хочу в ресторане сидеть и есть одна, – скрестила Лина руки.

Эндрю подал мне вилочку, и я немного попробовал. У него явно был талант к готовке, он мог бы влегкую посоревноваться с моей мамой в искусстве кулинарии.

– Нравится? – спросил он.

– Очень, – ответил я с горящими глазами.

Он пристально посмотрел на меня и слегка встревожился.

– Парень, у тебя зрачки расширены. Употребляешь чего?

– Я… я…

Капец, а я ведь совсем забыл, что под кайфом. Как бы мне отвертеться?

– Лина, ты видела? – проговорил он, указывая взглядом на мои глаза.

– Я как‑то не обратила внимания, – растерянно выдавила она.

– Сэр, у меня зрение плохое, пользуюсь специальными каплями, – соврал я.

– Ну хорошо, – подозрительно кивнул он. – Смотри мне, я бы не хотел, чтобы моя дочь нахваталась от тебя плохого, если ты такими вещами вдруг увлекаешься.

– Пап, ты закончил допрос? – недовольно вставила Лина.

– Да ладно тебе, я просто волнуюсь.

Я нервно выдохнул. Кажется, пронесло. Не хотелось бы произвести негативное впечатление на ее отца.

– Пошли в мою комнату, я заберу свою косметичку, и пойдем в ресторанчик.

Лина повела меня по лестнице наверх, взяв меня за руку.

Зайдя в ее комнату, я сильно удивился от того, какая она была. Она довольно уютная и милая. Розовый шерстяной коврик, широкая незаправленная кровать с кучей мягких игрушек и больших подушек. На стенах наклеены постеры с персонажами компьютерных игр и популярных блокбастеров. У стены стоял высокий стеллаж, забитый книгами, а на ее рабочем столе не был выключен компуктер, и все канцелярские принадлежности хаотично разбросаны по всему столу, видимо, она недавно на нем работала.

– Ты до сих пор учишься? – спросил я, указывая на бардак на столе.

– Ах, ты про это? – поняла она меня. – Нет, я уже год как бросила учебу, но чтобы убрать стол, никак не могу найти время. Ты прости уж за такой беспорядок.

– Да ничего, все нормально. А компуктер у тебя всегда включенный?

– Папа иногда пользуется, его в ремонте.

– Удивительно, но твоя комната совсем не такая, как я себе представлял.

– А какой ты себе ее представлял? – спросила она, разыскивая по ящикам свою косметичку.

– Не знаю. Но это явно не похоже на комнату жестокой и агрессивной наемницы. У тебя здесь все так, будто ты самая обыкновенная девочка‑школьница.

Она посмеялась.

– Ну, я же стала наемницей, когда переехала в Южный район. А когда я жила здесь, то я просто училась в школе. Я же тут не часто появляюсь. Только по выходным, когда встречаюсь с папой.

– Понятно.

– Очень странно слышать такие доводы от человека, который был в моей квартире. Ты же видел ее, когда меня приносил домой после пьянки. Там все как раз так, как ты себе и представлял.

– Я не мог найти выключатель, поэтому делал все на ощупь, – неловко посмеялся я.

– Он просто был внизу, а не наверху, как бывает обычно в других квартирах.

– Вот оно как? – удивился я.

– А я‑то думала, почему в моей квартире такой бардак, а ты, оказывается, просто не мог свет включить.

– Извини, – неловко выдавил я смешок, – у тебя на стене висели какие‑то мечи, я облокотился о них и уронил. Не сломал?

– К твоему счастью – нет.

– Почему к счастью?

– Если бы ты сломал мои ритуальные вакидзаси, я бы с тебя три шкуры содрала.

Мне стало стыдно.

– А что это такое?

– Укороченные катаны, проще говоря.

– Почему они висят на стене?

– Ждут особого случая, – нервно ответила Лина, открывая уже десятый ящик в поисках косметички. – Да где же она?! Ура, наконец‑то!

Она нашла свою косметичку, открыла ее и проверила содержимое. Я встал с ее кровати, на которой сидел, мы уже почти вышли из комнаты, как вдруг она остановилась, повернулась ко мне и с недоверием пристально посмотрела мне в глаза, близко приблизившись ко мне на расстояние одной ладони.

– Что‑то не так? – осторожно спросил я.

Она наступила на мою ногу, и медленно начала давить на нее. Я заметил, как ее взгляд поменялся на недовольный.

– Ау‑ау‑ау, Лина, мне же больно.

– Ты что, правда под кайфом?

Я на несколько секунда застопорился и не знал, что ей на это ответить.

– Прости, – медленно выдавил я.

– Алекс, почему ты не можешь обойтись без этой дряни даже на нашем свидании?

– Честно, я не хотел. Мне было очень плохо, началась ломка, и мне нужно было срочно вкинуться.

Она посмотрела на мои полные стыда глаза, а после вздохнула и отпустила ногу.

– Глупый, завязывай с этой фигней, иначе у нас с тобой ничего не получится.

Я кивнул ей в ответ, и мы стали собираться на выход.

* * *

– Такого зверского аппетита, как у тебя, я еще не видела.

– А ты, я смотрю, на диете?

– Что‑то совсем ничего не лезет, – грустно ответила она, ковыряясь вилкой в салате.

– Тогда у тебя есть прекрасная возможность что‑нибудь мне рассказать, – улыбнулся я, поглощая спагетти.

– А что рассказывать‑то? – пожала плечами подруга. – Мы уже с тобой давно знакомы, ты вроде обо мне все знаешь.

– Я так не уверен.

– А что ты хочешь знать?

– Ну, например, почему это место считается твоим любимым?

– А тебе разве не нравится?

– Почему? Вполне даже ничего. Тут такие красивые огоньки на потолке, удобные диванчики, вежливый персонал, не то, что у нас.

– Ну да, в Южном районе тебе мало кто налил бы кружечку бесплатного чая в качестве комплимента.

– Ага, – согласился я, – Плюнули бы еще туда вдобавок, а если ты не оставишь официантам чаевые, то тебя могут поджидать у выхода пара их нанятых громил, которые выбьют из тебя твои последние гроши.

– Странно очутиться в месте, совсем не похожем на то, к чему ты привык, да? – спросила она.

– Я бы не сказал, что я привык до конца. Всю свою жизнь я прожил в поселке, и там было намного спокойнее, чем у нас с тобой.

– И как там было?

– Да никак особо, – ответил я, жуя спагетти и пожимая плечами. – Поселок был хоть и большой, но жилых домов там не особо много, а соседи хорошо знали друг друга, потому что часто ходили друг к другу в гости. У нас была машина, мы постоянно ездили к соседям, но у одних мы были чаще, чем у остальных.

– Расскажешь?

– Это была семья моего лучшего друга со школы.

– А как его зовут? – спросила она, легонько наклонив голову, опершись рукой о стол.

– Это сейчас не имеет значения, он умер, – отрезал я, недовольно поглощая кусочек сладкой булочки.

– Мне жаль, ты не хочешь поговорить об этом?

– Не горю желанием на самом деле, – ответил я, отведя взгляд в сторону.

Наступило неловкое молчание, мы просидели так несколько минут, пока я не решил сменить тему.

– Сказать по правде, мне здесь очень нравится. Я бы хотел остаться в Центральном районе навсегда.

– Почему?

– Тут спокойно. Я думаю, живя в таком месте, ты не станешь просыпаться в своей загнившей конуре каждый день и размышлять о том, кто на этот раз сегодня на тебя нападет на улице, чтобы отобрать у тебя кровно заработанные.

– А я вот наоборот, сказать по правде, считаю, что такая жизнь не для меня. Ты просто здесь не прожил всю свою жизнь и не понимаешь, как здесь скучно. У тебя нет возможности проявить свой талант. На каждому шагу патрульные дроны, полицейские гуляют по улице и контролируют каждого, кто хоть слегка подозрительно выглядит. Все следуют непонятным для меня правилам приличия. Здесь нельзя никому грубить, проявлять силу, бросать мусор и хулиганить. У меня просто такой характер, что я не терплю, когда меня контролируют, не дают мне свободы и самовыражения.

В этот момент я захотел напомнить ей про Этоса, которого она во всем слушает, подчиняется ему и находится полностью в его власти. Как раз именно наш криптошеф держит нас взаперти, не давая свободы и права выбора, принуждая нас ради денег выполнять грязные дела, которыми мне в целом не нравится заниматься. Но мне деваться некуда, мне нужны деньги, получить нужный опыт, научиться контролировать свои силы. Тем более он обещал мне, что поможет мне освободить моих родителей, но опять же, он шантажирует меня этим, пытаясь контролировать.

Только вот с каждым днем я понимаю, что сам себя закапываю в яму. Сейчас, когда он поставляет мне Неон, я стал еще зависимее от него, и мне просто не приходит в голову, как со всем этим бороться.

О какой свободе может идти речь?

А ей это в кайф. Она готова променять спокойную жизнь, живя в просторном и уютном доме со своим отцом, на работу, глава которой держит нас всех на поводке.

– Поэтому ты решила переехать в Южный район? – спросил я.

– Да, – бодро согласилась она. – В Южном районе я могу делать все, что захочу, и мне никто за это ничего не скажет.

– Все равно, даже несмотря на это, я тебе завидую. Я с удовольствием на твоем месте остался бы здесь, а не переезжал.

– Эх, Алекс, маленький ты еще. Многих вещей не понимаешь.

Я молча ухмыльнулся.

– Ну, давай рассуждать логически, – предложила она. – Вот обладая твоими способностями, куда ты можешь податься?

– Хороший вопрос. Наверное, в органы правопорядка.

– Ну и зачем тебе туда надо?

– Не знаю. Но это куда лучше, чем убивать людей, выбивая из них долги.

– Какой‑то пессимистичный взгляд у тебя, – закатила глаза она.

– Возможно, я бы помогал людям, сажал в тюрьму преступников, таких, как мы.

– Хочешь быть героем?

– Мой папа, кстати, предлагал мне им стать. Он так хотел, чтобы я пользовался своей силой во благо, защищал слабых, хотя я сам себя героем никогда не считал.

– Ну и правильно. Не нужно быть тем, кем навязывают тебе другие, даже если это твои родители. Поверь, в Митре ты свободен и в полной мере способен раскрыть потенциал своих сил, пользуясь ими тогда, когда тебе только захочется. Но, а будь ты за черными стенами, то ты бы не смог иметь право выбора, имея такие способности. Найдутся люди, которым будет выгодно, чтобы ты был тем, кем захотят именно они. Они будут держать тебя на цепи и выпускать при удобном им случае.

Она сейчас в подробностях описывает мою жизнь?

Так я ведь в таких обстоятельствах и нахожусь, разве нет?

– И вдобавок, – продолжила она, – люди захотят ставить на тебе опыты, и ты просто будешь для них подопытным зайцем.

– По поводу этого я не думал, – вдумчиво почесал я подбородок.

– У тебя лицо испачкано, – заметила вдруг она.

Лина немного наклонилась в мою сторону, чтобы дотянуться своей рукой до моего лица, и вытерла со щеки капельку соуса.

– Спасибо, – засмущался я.

– Поэтому, мой юный дружочек, ты либо будешь сидеть тихо, без возможности проявить свой талант, либо тебя посадят в клетку за то, что ты такой особенный.

– Я никого не просил делать меня таким особенным.

– Ох, Бессмертные, какой же ты зануда, – вздохнула она.

– Говоря о подопытных зайцах и опытах, я вспомнил, что в последнее время меня мучают кошмары.

– Что ты в них видишь?

– Они постоянно повторяются, но каждый раз ощущаются по‑разному. Будто я нахожусь в какой‑то лаборатории, в которой на мне проводят различные опыты, разбирая и собирая меня по частям раз за разом.

– Может, это твои внутренние переживания? Ты боишься оказаться в такой ситуации?

– Возможно, но странность в том, что это не я, а кто‑то другой терпит эти страдания. Однако я чувствую всю боль, словно она моя.

– Очень сложно, не для моего восприятия, – ответила подруга, почесывая свой лоб.

– Я тоже не понимаю.

Подруга позвала официанта и попросила десертное меню. Пристально разглядывая содержимое, она остановила свой выбор на капустном чизкейке. Официант сверкнул своими глазными имплантами, принял заказ и удалился.

– Обожаю эту вкуснятину, – широко заулыбалась она. – Поэтому‑то мне здесь и нравится, только в этом небольшом ресторанчике во всем Центральном районе подают капустный чизкейк.

– Никогда такого не пробовал.

– Сейчас попробуешь, – радостно возгордилась она.

Через несколько минут нам принесли десерт, на вид он смотрелся очень аппетитно. Выглядел как порубленный пополам кочан капусты, политый красным свекольным топингом и разукрашенный зеленым горошком по краям.

Лина отломила кусочек, внутри него был нежный бисквит из капустного сока со сливками. Она взяла ложечку и протянула мне, чтобы я попробовал, смотря при этом своими горящими от умиления глазами.

Попробовав кусочек, я приятно удивился, вкус был изумительный, мне захотелось еще. Лина разделила десерт пополам и отодвинула его на тарелке немного в мою сторону, чтобы я тоже смог вместе с ней насладиться.

– Ну как тебе? – мило спросила она.

– Очень вкусно, – восхищенно ответил я.

– Когда я училась в школе, то по пути заходила в этот ресторанчик, чтобы в этой приятной и очень тихой обстановке делать уроки. Один официант мне предложил десерт и сказал, что он единственный в городе, и только их заведение может гордиться такой сладостью.

– И ты, конечно же, согласилась, – подхватил я за ней.

– А что мне оставалось делать? Он был очень настойчив. Мне пришлось согласиться.

– Разве тебя так легко убедить попробовать что‑то новенькое? – подначивая, спросил я.

– На самом деле нет, – помотала головой она. – Меня очень сложно уговорить. Я просто не очень люблю общаться с людьми, всегда была от всех отстраненная. У меня‑то друзей в школе не было до встречи с Илей.

– Почему?

– В детдоме я выживала, как могла, меня унижали, оскорбляли, задирали. Потом мне все надоело, и я решила дать отпор. В итоге я избивала каждого, кто хоть даже косо на меня посмотрит. В школе я не хотела идти с кем‑либо на контакт, а когда кто‑то пытался меня задеть за счет этого, то я давала мощный отпор, после которого моих обидчиков увозили на скорой помощи.

– Жестоко, – угрюмо ответил я.

– Хорошо хоть папа понимающе к этому относился. Его из‑за моего поведения постоянно вызывали в школу и грозились меня отчислить. Где мог, он отмазывал меня, а где‑то приходилось все‑таки школу менять.

– С папой тебе повезло.

– Вот и я так же думаю. А ты каким был в школе? – сложила она руки перед собой, будто ученица за партой.

– Я, конечно, не был таким жестоким, как ты, и не был отъявленным хулиганом, как Иля, но меня безумно раздражала несправедливость одних учеников к другим, издевавшихся над слабыми, выставлявших напоказ свою силу и чрезмерное эго. В таких случаях я пытался наказывать их, пусть даже мои противники были в несколько раз сильнее меня.

– Борец за справедливость? – ехидно спросила Лина.

– Что‑то типа того. В основном я защищал своего лучшего друга, который не мог постоять за себя физически. Он пытался решить всегда конфликт мирным путем, но у него не всегда это получалось. Приходилось ему в этом помогать.

– Интересно. Не думала, что ты окажешься таким хорошим парнем. Ты считаешь себя лучше других?

– Нисколько, – отрезал я. – Есть люди намного лучше меня.

– И кто же, например?

– Иля.

– Да ладно? Иля?

– А чему ты удивляешься? Когда меня держали на цепи, он единственный, кто проявил ко мне сочувствие и понимание, поэтому я с ним и подружился.

– А остальных в нашей банде ты друзьями не считаешь?

– Лина, это что, вопрос с подвохом?

– Возможно, – пристально вгляделась она в мои глаза.

– Почему же? Вы хорошие ребята, просто ваше расположение мне приходилось заслуживать упорным трудом.

– И у тебя это получилось. Ты знаешь, я думала, что с таким, как ты, я никогда дружить не буду. Сейчас же я обратного мнения.

– Мне приятно, – улыбнулся я. – Я, кстати, хотел спросить, а что вас с Илей связывает?

– Тебе интересно, есть ли у меня к нему чувства?

– Ага, – неловко почесал я затылок.

– Нет, мы всего лишь друзья, – твердо заявила она.

– А как же?…

– Ты про наш неожиданный перепихон на твоих глазах? – засмеялась на весь зал она.

Я сделал вид, будто этого не слышал.

– Во мне просто забурлили гормоны, мне нужно было выпустить пар после тяжелого дня. Тем более ты так возбужденно смотрел на меня.

– Чего? – недоумевая, спросил я.

– Не могла же я переспать с грязным псом в клетке, поэтому воспользовалась тем, кто был поблизости.

– Знаешь, это очень жестоко с твоей стороны.

– Ты это сейчас про себя или про Илю? – стала заигрывать со мной она.

Я начал бегать глазками из стороны в сторону, лишь бы найти способ увернуться от ответа.

– Ну не томи, – наклонила голову она, пристально уставившись своими карими глазами на меня. – Тебе ведь интересно, что я о тебе думаю?

Я засмущался еще сильнее.

– Официант, можно счет, пожалуйста? – закричал резко я.

– Ха‑ха‑ха, ты трусишка.

* * *

Уже вечер, было темно, но улицу освещали яркие гирлянды теплого желтого цвета, развешанные по всей пешеходной тропинке. Проходя мимо магазинов с горящими броскими неоновыми вывесками, ощущения, что я дома, я не испытывал. Тут все совсем по‑другому. Прохожие были одеты в чистые и аккуратные вещи. Они не были грязными бродягами, которые не могут отпустить со своих кибернетических рук бутылку спиртного. Все являлись прилежными гражданами, соблюдающими правила приличия, которые не бросали мусор и не занимались мародерством.

Тут было тихо.

Шел снег, сильного ветра не было, а поток машин, проезжавших мимо нас, не был настолько плотным, как в Южном районе. Каждая из них останавливалась на светофоре и пропускала пешеходов. Ощущение было, будто я оказался совершенно в другом мире.

– Погуляем еще немного или можем уже расходиться? – предложила подруга, идя рядом со мной под ручку. – Ты какой‑то бледный, у тебя все в порядке?

Мне было приятно прогуливаться с ней в такой обстановке. По правде сказать, даже не хочется отсюда уходить. Но любой отдых нужно заканчивать, ведь впереди меня ждет очень много работы по подготовке к штурму.

Даже не верится, что через некоторое время я устрою здесь настоящий погром, а одно из самых массивных зданий этого района я просто сровняю с землей.

– Все хорошо, – ответил я. – Давай тогда будем расходиться.

Неужели она заметила, что мне не хватает дозы?

Прошло уже около пяти часов с момента, как я принял Неон. Действовать он перестал, когда мы вышли из ресторанчика. Мое состояние начинает ухудшаться с каждой секундой. Боль пробирает по всему телу, чувствуется зуд в суставах, кровь начинает неприятно бурлить, а сердцебиение учащается, наполняя меня жаром с ног до головы.

– Ну, давай тогда я провожу тебя до станции, а после посажу на поезд.

– Я думал, что это я должен проводить тебя до дома, а потом я мог бы просто улететь домой самостоятельно.

– Не глупи, Алекс, на тебе сейчас нет ни маски, ни костюма, ты привлечешь к себе внимание. Все сканеры этого района работают на триста шестьдесят градусов, если ты попадешься на камеры, то тебя поймают.

– Тогда я сяду на поезд сам, а тебя провожу до дома.

– Нет, это я тебя провожу до станции, а сама пойду домой, – улыбнулась она. – Спасибо за то, что ты такой джентльмен, но можешь не переживать, я могу за себя постоять.

Мне становится хуже, ноги перестают меня держать. Наконец, я не выдержал, потерял равновесие и свалился на землю.

– Алекс? – испугалась подруга. – Что с тобой?

Она попыталась меня поднять на ноги, но каждый раз я не выдерживал и падал.

– Мне нужна доза, – еле проговорил я.

Услышав эти слова, она отпустила меня и отошла на пару шагов, отвернувшись. Она оглядывала окружение и несколько раз вздыхала, раздумывая ситуацию.

Мимо нас проходили люди и видели, как я лежал на холодном снегу и не мог пошевелиться. Они косо поглядывали на нас, а некоторые и вовсе не отводили своих взглядов, не понимая, что происходит.

– Эй! – закричала на проходящих зевак Лина. – Смотреть не на что больше? Уебки, блядь.

Я продолжал лежать и смотрел на нее, как она была в растерянности, без возможности для себя даже пошевелиться.

Выдохнув в последний раз, она подошла ко мне, взяла за руки, обхватив сзади, и потащила волоком в темный переулок, который был от нас совсем недалеко.

– Не могу же я тебя бросить, глупый мой песик, – кряхтя, сказала она мне.

Она оттащила меня туда, где нас никто не сможет увидеть. Облокотила о стену и начала шариться по моим карманам в поисках дозы.

– У тебя хоть что‑нибудь осталось? – прошептала она.

– Да, во внутреннем кармане куртки.

Она вытащила мой прибор для инъекции и последнюю колбу с Неоном. Без моих подсказок она разобралась, как этим пользоваться, вставила колбу и с помощью кнопки вытащила иглу. Развернув мой рукав, она была готова уже ввести препарат, но тут нужно поймать момент, чтобы пустить препарат точно в вену, иначе эффекта никакого не будет.

– Нужен жгут, – вяло прошептал я.

– Да я поняла уже, – недовольно ответила она.

Я хотел ей показать на свой рукав, на котором был автоматически завязывающийся жгут, но мне не хватало сил, чтобы выдавить из себя хотя бы еще одно слово. Но она поняла мою просьбу по‑другому, развязала свой шарф и им перетянула мне запястье.

В переулке было темно, увидеть вену было сложно. Она достала свой майфун, включила фонарик и посветила мне на руку, чтобы попасть иглой прямо в цель.

После того, как она ввела мне препарат, я почувствовал прилив сил. Темнеть в глазах перестало, тошнота отошла, и я нашел в себе силы, чтобы встать на ноги.

Мне стало определенно лучше. Я снова стал ощущать себя полноценным человеком. Отряхнувшись от снега, я захотел извиниться перед ней, но как только я открыл свой рот, она недовольно фыркнула, взяла меня за руку и повела наружу к главной улице, по которой мы прогуливались.

– Пошли скорее, пока у тебя не началась еще одна ломка.

– Эффект будет длиться около четырех‑пяти часов, так что все будет хорошо, – ответил я Лине.

– Ну давай ты не будешь рассказывать мне тут сказки, – тихонько пригрозила она. – Алекс, это серьезно. Ты шагаешь по острию ножа, и в любой момент ты можешь соскользнуть. Что с тобой в итоге будет?

– Мне это нужно.

– Для чего? Ты и без этой мерзости был довольно сильным, зачем тебе все это?

– Я… я… не знаю, – вздохнул я.

– Завязывай с этим, – настояла подруга.

– Прости меня, конечно, но давай я сам буду решать то, что мне делать.

– Как хочешь, – отмахнулась она. – Только потом не жалей себя, когда окажешься в канаве, без возможности даже подтереть свою жопу. И я не знаю, смогу ли я быть рядом с тобой в этот момент.

Я промолчал.

Мы прошли молча несколько кварталов, пока нам по пути не попалась группа молодых людей, которая очень агрессивно себя вела. Лина, держа меня за руку, заставила сбавить ход. По ее виду было понятно, что ей было интересно понаблюдать за происходящим.

Среди этой группы мы увидели юную девушку, которая попивала алкоголь, спрятанный за черным пакетом. Они громко разговаривали, препирались друг с другом, предлагая что‑то девушке, отчего она была не в сильном восторге. Полиции и патрулирующих дронов в этой области мы не смогли заметить, и после того, как группа ребят завернула в темный переулок, Лина предложила мне проследовать за ними, аргументируя тем, что у нее неприятное предчувствие по части всего этого.

Мы завернули вместе с ними и заметили, как парни окружили девушку и начали до нее домогаться. Они толкали ее и заставляли делать непристойные вещи, чтобы удовлетворить их любопытство.

– Вот это удача, – шепотом восхитилась Лина.

– И что ты собираешься сделать? – насторожился я.

– Давай понаблюдаем и в случае чего вмешаемся?

– Это же не мародеры с Южного района, у них даже оружия нет. Если ты хочешь убить их, то я даже не вижу повода, чтобы это сделать.

– Твой отец хотел, чтобы ты стал героем. Давай сейчас попробуем?

– Лина, а как же твои слова по поводу привлечения внимания?

– Посмотри, девушка уже начинает сопротивляться. Видать, они хотят ее изнасиловать или убить. Поблизости патрулей нет, мы можем вмешаться, и нас даже не заметят.

– Ты уверена?

Она сверкнула своими глазными имплантами и просканировала местность.

– Патруль гуляет через два квартала отсюда и направляется к нам, у нас есть пять минут, чтобы остановить их и смыться.

– Не нравится мне все это, – засомневался я.

– Надень свой капюшон, чтобы сканеры не запечатлели твое лицо, а я оберну свое лицо шарфом.

Я сделал так, как она сказала, и направились к группе молодых ребят.

Не успела Лина подойти к ним, как у троих из них заискрились головы от отправленных ею кодеков. Она подбежала к ним и стала избивать каждого, выбивая зубы кулаками. Двое из них упали сразу же, а двое других продолжали стоять на ногах.

Они посмотрели на нас, испугались и приняли решение сбежать, оставив девушку, но Лина одного из них все‑таки догнала, повалив на землю.

Я использовал ускорение в ногах. Мой спектр ярко загорелся, распыляя частицы по воздуху. Я схватил оставшегося парня за ногу и швырнул его на землю, отчего он потерял сознание.

Пока Лина избивала своего пойманного врага, навалившись на него сверху, я тем временем принялся пинать своими белыми кедами лицо брошенного мной обидчика.

Повернувшись к девушке, я заметил, как она стала истерично вопить, прижавшись в углу около мусорного бака. Видимо, она была до ужаса напугана от того, что с ней хотели сделать эти парни. Но неожиданно девушка набралась смелости и бросилась прямо на меня, пытаясь остановить.

Что на нее нашло? Я ведь пытаюсь ей помочь.

Я подумал, что у нее начались панические атаки, и, не осознавая текущую ситуацию, она ринулась совершать действия, не свойственные простым жертвам. Я попытался привести ее в чувство, ударил ладонью по лицу, из‑за чего она упала на землю, обливаясь слезами.

Неужели для нее это оказалось настолько большим шоком?

Мы с Линой закончили избивать ребят. Все поголовно лежали в собственной крови и не могли пошевелиться. Лицо парня, которого побила Лина, невозможно было распознать. Ее одежда испачкалась от их крови, а мои кеды поменяли цвет с белого на ярко‑красный.

Мы подошли к девушке, чтобы расспросить о случившемся, но, увидев нас, она в ужасе забилась к стене и тряслась от страха.

– Успокойся, – сказала девушке Лина. – Эти извращенцы больше тебя не тронут.

– Что вы наделали? – в слезах накричала на нас она. – Зачем вы их избили?

– В смысле зачем? – спросил я. – Они домогались до тебя, мы думали, что они тебя изнасилуют.

– Вот и решили этому помешать, – подхватила подруга. – Ты должна нам быть благодарна за то, что они не успели тебя и пальцем тронуть.

– Вы ебанутые?! – снова закричала она. – Это мои друзья! Они не хотели меня насиловать, они просто шутили надо мной. Они бы перестали, но тут появились вы, и я даже не знаю, живы они или нет.

– Ты серьезно? – спросил я у нее.

– Да, блядь! Убирайтесь, иначе я вызову полицию!

Я подошел к одному из обидчиков, валяющемуся на земле, и схватил его за волосы, слегка приподняв голову.

– Они живы, – попытался убедить ее я, болтая его головой в своей руке. – Видишь, они еще дышат.

– Пошли вон! – сильнее обычного закричала девушка. – Не подходите к ним, оставьте нас в покое.

Она достала свой майфун и начала набирать номер скорой помощи. Мы посмотрели на нее и даже не знали, как на все это реагировать.

– Пошли отсюда, – предложила мне Лина. – Она совсем видать отбитая на голову, раз защищает тех, кто ее обижает.

– Мы помогли ей, а в ответ получили лишь осуждающие вопли.

Мне почему‑то стало не по себе и очень обидно за себя за то, что мы старались ей помочь, а все оказалось зря.

В конце концов я не выдержал, размахнулся и ударил девушке по лицу своей ногой, отчего она упала на землю, расплеснув по снегу свою кровь из носа.

– Алекс, твою мать? Ты чего творишь?

– Прости, не сдержался, – пожал плечами я в ответ. – Неблагодарная тварь. Неужели все герои живут такой жизнью, выслушивая подобное от каждого спасенного им человека? Если это так, то мне не судьба стать героем, однозначно.

– Пошли скорее, она, возможно, уже успела вызвать помощь. Скоро сюда слетятся патрульные дроны.

– Согласен.

Она вытащила из своей сумочки влажные салфетки и вытерла кровь на своей одежде, где это было возможно, после передала мне, чтобы я сделал то же самое.

– Когда будем уходить, пристально смотри по сторонам, – приказала Лина. – Если попадемся патрулю, то у нас появятся проблемы.

– Понял.

– Деньги на поезд есть?

– Да.

– Хорошо, если у тебя вдруг снова появится такое желание, то в этот район лучше старайся не соваться, пока ситуация не уляжется. Нас смогут вычислить по экспертизе, потому что мы оставили кучу улик.

– А что с тобой? – спросил я. – Ты ведь в этом районе живешь.

– У моего папы есть связи в органах, в случае чего он меня отмажет. Но я сама не собираюсь долго здесь зависать. Я планирую завтра уже приехать на свою квартиру в Южном районе. Все будет хорошо.

Моя подруга взяла меня за руку, и мы вместе побежали в сторону станции.