Тень Великого Древа

Стрела — 5

Сентябрь 1775 г. от Сошествия

Фейрис (графство Мельницы)

— Слыхали новости? Избранный вошел в Нортвуд!

Горшечник заговорил сразу, как только увидел Коменданта со Сквайром. Он держал лавку на углу Дождевого спуска и кривого проулка без названия прежде всего затем, чтобы каждому встречному пересказывать слухи, новости и небылицы. Прилавок с мисками и кувшинами служил всего лишь прикрытием.

— К черту Избранного, — буркнул Комендант.

— Чистой воды вам, господа, — расплылся в улыбке горшечник. — Или, как у вас на Севере говорится, здравия желаю.

Комендант остановился у прилавка, глянул на товар. Здесь не было ничего из чистой бурой глины. Вся посуда покрыта блестящей глазурью, усыпана орнаментами: чайки, рыбки, якоря, морская пена. По центру каждой тарелки красовался яркий рисунок: корабль под парусами, Мать-мельница, бабенка с треугольными сиськами…

— Я не куплю ничего из этой дряни, — сказал Комендант.

— Воля ваша, — легко согласился горшечник.

— Полдня хожу, везде одно и то же! Осточертело. Хоть бы что-то новое придумали.

— Точно сказано, — подтвердил Сквайр.

— Я вам так отвечу, господа воины: скоро все будет новое. Избранный шагает по Нортвуду, а медведи прячутся кто куда. Десмонд Ориджин бежит без оглядки — вот вам новость!

— К черту Ориджинов, — с чувством сказал Комендант.

— А знаете, что лучше всего в Избранном?

Комендант отвернулся. Сквайр выудил из груды товара крупное блюдо с рисунком солнца, закованного в кольчугу.

— Смотрите, сир: это новое. Я такого не видал.

— Я видел тысячу раз, — отрезал Комендант.

— Лучше всего — детишки Избранного! Всюду, где он проходит, в каждом городе и деревне, выбирает мальчика или девочку, и сам обучает. Говорят, он вырастит их по своему образу. Вот это будет достойная смена…

— А я бы купил, — сказал Сквайр.

— На кой черт?

— Вы разбили прошлое, сир.

— Потому, что была такая же дрянь! Хорошее найди, без всего этого вот…

Сквайр отложил блюдо с кольчужным солнцем и потянулся к русалке на волнах.

— Нет!

— Представьте, какими будут дети, если их сызмальства растит святой человек? Они же кем угодно смогут стать! Епископом — запросто, генералом — пожалуйста, да хоть министром… Избранный не остановится в Первой Зиме. Он прямо сказал: весь мир нужно спасти! Весь мир!

— От чего спасать? — спросил сквайр.

— А будто не от чего!

— От дураков, вроде тебя?

— Идем, — вмешался Комендант.

И двое солдат свернули на тот кривой проулок без названия. Половина улиц Фейриса не имела названий, три четверти были кривыми. Многие изгибались настолько, что завязывались в узлы. Домишки — всюду одинаковые: белый песчаник, темные ставни, плоские крыши с водосбором. Лавки — одинаковые: навес из парусины, прилавок из бочек. Товар — одинаковый: штурвалы, якоря, русалки, мельницы. Если выйдешь на площадь — она тоже по шаблону: в центре — памятник какому-нибудь мореходу и поилка в форме моллюска; по периметру — кабаки с музыкой. Музыка — на один лад: долгие странствия, несчастная любовь…

— Боги поленились, создавая этот город.

— Верно подмечено, сир.

— Тьма, тут заблудиться можно!

— Нельзя, белье же сушится. Вот чулки с черной лентой — мы их уже проходили.

— Чушь какая!

— Правда, сир. Еще при меченосцах было дело: шаваны налетели на Фейрис, хотели пробиться к центру, но заплутали в трущобах и вышли назад. А почему? Бабы сняли с веревок белье…

Комендант и Сквайр осмотрели еще несколько посудных лавок. Кроме кораблей и моряков, Фейрис славился также керамикой. Здесь попадался и очень красивый товар, какой не стыдно поставить на стол в графском замке. Но взгляд Коменданта цеплялся лишь за самые избитые и пошлые рисунки: мельница с довольной мордой, солнце со щитом в руке, морячок за штурвалом, баба с треугольными грудями…

— Почему у них сиськи — как вороньи клювы?

— Не знаю, сир. Наверное, искусство меченосцев. Они же любили все острое, вот и женщин так рисовали…

— А может, здесь бабы — взаправду такие?

— Надо проверить, сир.

— Надо…

Проявив необычную для чужаков смекалку, Комендант и Сквайр нашли путь через лабиринт. Закоулки республиканских времен остались позади. От серокаменных домов, окованных железом дверей, от узких окон-бойниц повеяло суровой стариною. Улицы раздались вширь, и — о, диво! — сделались прямыми. Комендант спросил очередного торгаша:

— Как зовется эта улица?

И получил ответ:

— Узкий Клинок.

— Почему вдруг?

Торговец радушно пояснил:

— Этот район построили еще меченосцы. Они любили такие названия. До сих пор остались Узкий и Широкий Клинки, Лезвие Секиры, Копейный проспект, Щитовая площадь…

Он еще много интересного поведал чужакам, и все равно был послан к черту Комендантом.

— Твой товар — дрянь. Расскажи хоть всю историю Полариса, даже горшка у тебя не куплю.

С улицы Узкий Клинок пара солдат перешла на Широкий. Здесь Комендант впервые позволил себе похвалу:

— Гляди, какой вид.

Немного испорченная фонтаном и скульптурами русалок, улица все же сохранила первозданную строгость. Темные высокие дома безупречно держали строй, словно воины в стене щитов. А в конце улицы виднелась площадь с аркой и величественным дворцом.

— Точно сказано, сир. Достойное место. Осмотрим его?

— Конечно. Уплывем же со дня на день, надо хоть что-то красивое увидеть.

Арка асимметричной формы напоминала морскую волну, по ней поднималась к небу череда каменных скульптур. Мужчины в одежде моряков разных времен, с картами и зрительными трубами, шагали прямо в облачную высь. Позади арки пестрели мозаичные стены дворца. Он состоял из четырех башен, соединенных мостами. В окнах сияли витражи, шпили тянулись в небо, подобно скульптурам на арке.

— Что это все такое? — осведомился Комендант у чистильщика обуви и поставил ногу на ступеньку.

Наводя блеск на сапоги Коменданта, чистильщик рассказал, что арка носит имя Отважных Капитанов, а дворец принадлежит барону-бургомистру Фейриса.

— А это что за парни? — Сквайр указал на двух воинов в черном, ошивавшихся у ворот дворца. — Вроде, не местные… Городская-то стража, кажется, ходит в желтом.

Чистильщик подтвердил: никак не местные, это северяне из Ориджина, кайры.

— Кайры герцога Ориджина? — скривился Комендант.

— Нет-нет, добрые господа. Они наемники на службе у знатной дамы из Надежды.

— Какой-такой дамы?

— Нынче утром приехала одна леди с большой свитой. У нее там и шаваны есть, и пустынники, а большинство — северяне. Вот барон-бургомистр и принял ее сразу. Если такой эскорт, значит, дело важное…

— Хорошо, что не Ориджины. К черту Ориджинов.

Комендант бросил чистильщику монетку и зашагал дальше, любуясь отраженьем солнца в сапогах.

— Красивый все-таки дворец, — сказал Сквайр.

— У него странная форма. Думаю, там неудобно жить. Я бы себе такой не построил.

— А какой бы построили?

— Другой.

Глядя на этих двоих, никто не заподозрил бы, что они давно изучили Фейрис, как свои пять пальцев. Комендант и Сквайр прожили здесь достаточно, чтобы помнить и улицы без названий, и лица скульптур на площадях. Героев на арке они знали поименно, а во дворце барона-бургомистра бывали не меньше дюжины раз. Вся их игра заключалась в том, чтобы упорно изображать чужаков и не родниться с Фейрисом, ни словом не выдавать проведенных здесь лет.

— Мы так и не купили блюдо, сир. Вернемся в торговый район?

— Лень возвращаться. Идем прямо, поглядим что там…

Комендант прекрасно знал, что впереди: спуск Лезвие Секиры, прозванный так за идеально дугообразную форму. В одном из домов на спуске Комендант ночевал полсотни раз: там когда-то жила его альтесса. Каждое утро он пил чай на балконе, слушая гомон купцов и зазывал. Лезвие Секиры было излюбленным местом торгашей.

— Глядите-ка, сир: здесь тоже торгуют! Вы словно предвидели.

— Я хоть и не агатовец, но на чутье не жалуюсь.

От прилавка к прилавку они стали искать блюдо. Сквайр предлагал варианты, Комендант посылал к черту. Всех посылал: языкатых торговцев, русалок на тарелках, город Фейрис, искусство меченосцев. Он чертыхался скупо, по-военному, без лишних оборотов да вензелей. «К черту!» — и все. Именно в краткости брани выражалась его душа.

На глаза попалась еще одна пара воинов в черных плащах.

— К черту кайров, — решил Комендант.

Но по случаю кайры шли в том же направлении, так что пришлось любоваться ими какое-то время. Один был обычным северянином, без примет, второй — одноруким. У каждого прилавка однорукий спрашивал, где купить змей-травы.

— На кой им змей-трава? Это же яд.

— Для стрел или кинжалов, наверное.

— Кайры не применяют ядов, не по чести.

— Эти кайры — наемники.

Комендант фыркнул в ответ. Да, северяне часто продают мечи за деньги — приходится с тех пор, как опустела казна Ориджинов. Но кайр на любой службе соблюдает кодекс и не пятнает чести красно-черного плаща — этим-то он и отличается от множества иных наемников. Если яды запрещены, то запрещены везде, даже в эскорте дамы из пустыни.

— Я думаю, дело в плаще. Видите, сир: они сняли двуцветные и надели черные с какими-то крестами. Это их оправдывает…

— Не оправдывает! — резко рубанул Комендант. — Ориджин с них бы шкуру спустил!

Перевел дух и усмехнулся:

— А впрочем, к черту Ориджина.

Они потеряли из виду странных кайров, когда на одном из прилавков заметили нужный товар. Среди всех порождений вульгарности этот сервиз был любимым чадом. Чайник с двух боков украшали рисунки Мать-мельниц — Миланы и Дженны. Обе были стилизованы под голых женщин: вместо лопастей — раскинутые для объятий руки, на верхушке мельницы — похотливая мордашка, ниже — пара треугольных сисек. А на чашках изображался полный набор: морячок за штурвалом, железный солдафон, русалочка в пене и кузнец с молотом. Все улыбались, как идиоты. Ухмылка ржавого долдона была особенно тупой.

— Вот оно! — воскликнул Комендант.

— Но нам нужно блюдо.

— Да.

— И этот сервиз — редчайшая дрянь.

— О, да!

Комендант подбросил в ладони чашку с русалкой — и с наслаждением брякнул о мостовую. Торговец возмутился:

— Эй, господин, что творишь!..

— Сколько стоит? — спросил Комендант.

Растер каблуком осколок русалки и отсчитал монеты.

Уже вечерело, когда Сквайр и Комендант вернулись восвояси.

— Вот и наша гостиница, — сказал один.

— Уже немного примелькалась, я бы сменил, — ответил второй.

Крепость стояла на мысу, далеко врезаясь в воды залива. Волны расшибались об ее гранитное подножье, мачты кораблей казались хворостинками против тяжелых башен цитадели. Арочный мост соединял берег с крепостью. Был отлив, и под мостом обнажился мокрый с прозеленью песок. Они прошагали по мосту в тысячный раз, а может, в двухтысячный — кто сосчитает. Лейтенант Клод Беренгар — комендант форпоста Звезда Заката. Уинстон Флайт — его заместитель, помощник, каптенармус и грей. Лет пять прошло уже с того дня, когда Беренгар сказал Флайту:

— Ты готов, дружище. Я могу представить тебя к посвящению.

— Представить — кому? — спросил тот.

На пятьсот миль вокруг не нашлось бы ни одного северного лорда, чтобы вручить Флайту двуцветный плащ.

— Выпишу бумагу и отпущу в Первую Зиму. Попробуешь к Ориджинам…

— А вам что, больше не нужен помощник?

Беренгар пожал ему руку:

— Тогда — к черту Ориджинов.

— К черту, сир.

Один звался Комендантом или сиром, никогда — кайром. Второй — Сквайром или каптенармусом, а греем — ни за что. Оба имели все основания слать к черту Великий Дом Ориджин. Подобным образом подкидыш посылает во тьму бросившую его мать.

— К вам гости, сир, — доложил часовой у ворот крепости.

— Славно, я как раз купил сервиз. Гляди.

— Полная дрянь, сир, — признал часовой.

— Вот именно! — улыбнулся Комендант. — Что за гости?

— Кайр лейтенант Фитцджеральд с двумя подчиненными кайрами.

— Из эскорта этой пустынницы?

— Так точно.

— Хорошо, что не проверка, — сказал Сквайр.

Комендант хмыкнул. Они прошагали через двор. Всюду царил идеальный порядок. Блестели камни мостовой, блестели шлемы на часовых, смазанные двери открывались без скрипа, топорщились катапульты, накрытые чехлами. Катапульты в полной исправности, как и все вокруг. Каждый вторник Комендант проводит стрельбы.

С одной стороны, и правда, хорошо, что не проверка. Форпост собирает портовую подать с кораблей, идущих в Ориджин, на эти средства и существует, не получая от герцогов ни агатки. Первая Зима вспоминает о крепости, когда сама нуждается в деньгах. Казначей Роберт Ориджин присылает гонцов изъять половину дохода, а заодно глянуть, порядок ли тут. Эти гонцы — самодовольные сукины дети. Бахвалятся, задирают носы: мол, возьмем деньги и уедем, а вы и дальше сидите в дыре. Треснуть бы их чашкой по лбу. Чайником с Мать-мельницами.

Но с другой стороны, проверяющих не было больше года. За все время правления герцога Эрвина не явился ни один. Говорят, казна герцогства наполнилась путевским серебром. Говорят, Роберт Ориджин теперь служит не в Первой Зиме, а в самой Фаунтерре. Великий Дом оставил доходы форпоста в его полном распоряжении, и вроде бы, это неплохо… Но именно теперь — гораздо чаще, чем прежде — Комендант стал говорить: «К черту Ориджинов». Судя по новостям, его пожелание сбывалось.

Комендант отдал дежурному сервиз и послал за чаем. Скинул светское платье, в котором ходил в город, надел мундир с гербами, опоясался мечом, накинул красно-черный плащ, застегнул серебряной фибулой в форме нетопыря. При полном параде вошел в трапезную, где ожидали гости.

— Желаю здравия, кайры. Добро пожаловать в Звезду Заката. Как зовут вашу леди, и чем я могу ей помочь?

На глазах у Коменданта субординация грубо нарушилась. Лейтенант кайров промолчал и покосился на подчиненных. Вместо командира ответил рядовой — худой и хмурый мечник:

— Фейрис — дрянной город. Всюду пошлятина и тоска. Как вы здесь выдерживаете?

— Хм, — обронил Комендант. Мысленно он был согласен, но не собирался вступать в полемику с тем, чьего имени не знал.

— Правда, в остальном Поларисе теперь идова тьма. Подлецы воскресают, герои гибнут, зверей и убийц провозглашают святыми. Черное приказано называть белым.

— Хм, — повторил Комендант. Он и теперь был согласен, но черт возьми, эти парни совсем забыли устав! Если продолжат в том же духе, придется призвать их к порядку.

— В такое паскудное время, — сказал худой кайр, — многие хотели бы отсидеться в стороне, в какой-нибудь крепости на самом краю света. Как считаете, лейтенант Беренгар?

Это уже походило на выпад, и Комендант не стал сдерживаться:

— Я здесь не по своей воле, черт возьми. В моем гарнизоне нет бойца, который не мечтал бы о схватке. А вы забыли воинскую честь, если так говорите со старшим по званию.

— Ах да, мои манеры…

Худой молодчик как-то странно усмехнулся и откинул плащ, открыв рукоять меча. Комендант не поверил счастью. Чужой кайр напрашивается на поединок?! Наконец-то! Первая достойная драка за много лет!

Но затем Комендант нахмурился: меч наглеца выглядел странно знакомым. И если разобраться, то и сам этот молодчик напоминал кого-то… Стальные глаза, резко очерченные скулы, надменный подбородок… Откуда он…

Комендант онемел, когда понял — откуда. Так и застыл с разинутым ртом, а гость произнес:

— Я — Эрвин София Джессика рода Агаты. Хватит вам сидеть без дела. Идем на войну.