Тень нестабильности (СИ)

Глава 6

Стояла глубокая ночь, когда в кабинете Альберта Вельна наконец-то собрались те, от кого зависела судьба рутанской революции. По крайней мере, именно так думали о себе собравшиеся, из которых один только Карл Риден понимал — и то не до конца — сколь ошибочно это мнение.

Для Сельвина Вельна же роли участников этого совещания были достаточно ясны, как и их мотивы — не вызывающие у молодого мятежника ничего, кроме отвращения. Здесь лишь он да его отец заботились о благополучии Рутана, а остальные… Сельвин в который раз поймал себя на мысли, что после изгнания Империи главными врагами окажутся именно эти «союзники», думающие лишь о собственной наживе и власти.

«Они нужны нам… пока нужны. Когда отец утвердит свою власть над планетой, никакие бандиты не посмеют посягнуть на нее. Не сразу, но эти сволочи обожгут свои загребущие лапы…» — мысленно успокаивал он себя, с затаенным в глубине карих глаз отвращением оглядывая тех, чью помощь пришлось принять (а о чьей-то — и просить): Карл Риден, чья военная выправка в сочетании с паскудной физиономией и цепким, пробирающим до костей взглядом, мигом выдавала в нем представителя имперских спецслужб; Террин Лаар, влиятельный криминальный авторитет, благодаря деньгам которого восстание все еще не разорилось, присутствовал в кабинете в виде голограммы над коммуникатором; тучный, обманчиво-благодушный Арден Найрис, державший в кулаке практически всех рутанских контрабандистов, также не пожелал присутствовать на собрании лично, ограничившись голосвязью.

Сельвин не понимал одного: чего, собственно, он здесь делает. Полевой командир мог принести куда больше пользы, находясь среди своих людей — которым, к слову, приходилось сейчас очень нелегко…

Мужчина встряхнулся, заставляя себя сконцентрироваться на происходящем. Раз он здесь, значит — нужен. В конце концов, небесполезно в кои-то веки узнать новости напрямую, а не в изложении отца.

— Я начинаю сомневаться в том, что мои вложения в вашу революцию окупятся, господин Вельн, — после затянувшейся тишины скрипучий голос Террина Лаара прозвучал особенно неприятно. — Средств вам требуется все больше, а отдачи что-то не видно — напротив, провал следует за провалом. Верфи, что я приобрел через посредников, исправно выпускают корабли для вашего флота, но меня все чаще посещают мысли, что продать их тем же хаттам будет куда прибыльнее и безопаснее. Вы что, решили подождать с активными действиями, пока Империя не начнет полномасштабные зачистки? Прошу прощения за грубость, но вы рискуете дождаться! — полупрозрачное изображение высохшего старика с силой ударило костлявым кулаком по ладони, добавляя словам эмоциональности, которой не мог передать тихий, слабый голос.

— Господин Лаар абсолютно прав, — не дав Альберту Вельну и слова сказать, вклинился Найрис. — Ваше величество, не поймите меня неправильно, но если события и дальше будут развиваться подобным образом, официально этот титул вы не получите никогда. Недавно, между прочим, по моей организации был нанесен удар — а следовательно, и по поставкам оружия и боеприпасов для ваших бойцов, — голос контрабандиста был спокойным, но четкость и размер голограммы позволяли в деталях разглядеть его лицо: линия губ обозначена резче, чем обычно, а взгляд бегает из стороны в сторону.

«Боится, мразь. А чего он ожидал? Неужели не понимал, что, сотрудничая с повстанцами, неизбежно лишится покровительства губернатора? На двух стульях усидеть пытался, а теперь сокрушается, что не вышло.»

Злорадная улыбка мелькнула на губах Сельвина и тут же пропала: как бы он ни относился к этому гангстеру, сейчас его проблемы — проблемы восстания.

— Боюсь, мне ничего не известно о ваших проблемах, господин Найрис. Потрудитесь пояснить свои слова.

Сельвин надеялся, что только он заметил, каких титанических усилий его отцу стоит поддерживать это напускное спокойствие. Дела у сопротивления и без того шли из рук вон плохо, и худшего времени для очередной дурной вести нельзя было и придумать. Впрочем, когда для такого вообще может быть подходящее время?

Найрис открыл было рот, чтобы разразиться следующей тирадой, но был прерван вкрадчивым голосом Карла Ридена:

— Я могу прояснить ситуацию, если позволите, — бывший разведчик на мгновение сделал паузу и, дождавшись молчаливого согласия всех присутствующих, начал рассказ — в обычной для себя неторопливой, спокойной манере. Как стало ясно немногим позже — даже возмутительно спокойной.

— Вести и впрямь скверные: не далее как три дня назад мы лишились «Халиан Индастриз» — и, как следствие, сырья для машиностроения. Инициатором дела выступала, якобы, местная налоговая, но некоторые факты указывают на вмешательство куда более высокого уровня.

Молодого повстанца будто ледяной водой окатило. Горнорудная компания «Халиан Индастриз» принадлежала Найрису — через посредников, разумеется, но все же…

Судя по всему, гангстер все-таки не зря боялся.

— Как это случилось? — голос Альберта Вельна не дрогнул — лишь жалобно щелкнул переломленный пополам стилус, который некоронованный монарх Рутана сжимал в руке.

Имперец лишь равнодушно пожал плечами:

— Весьма обыденно: руководство компании арестовано, а ее деятельность приостановлена до завершения расследования — и попутного процесса национализации, как это у нас принято в таких случаях. Дело шьется самое банальное: финансовые махинации, уклонение от налогов и так далее…

— Да какая разница! — вклинился Найрис, не дав Ридену договорить. — Главная проблема даже не в этом. Никому не кажется подозрительным, что на следующий же день имперцы уничтожили ячейку моей сети, отвечавшую именно за поставки сырья?! Это не может быть совпадением — на нас открыт сезон охоты!

— Не хотелось бы это признавать, но Найрис прав, — в отличие от контрабандиста, Лаар все еще сохранял спокойствие — только злобно прищуренные глаза выдавали его ярость. — Мои корабли с живым товаром систематически атакуют пираты, нанятые через десятые руки не пойми кем; мои казино в Корпоративном секторе закрывают по указке кого-то, кого местные власти боятся до дрожи — и все это безобразие началось около полутора недель назад! Нетрудно догадаться, какая организация приложила руку к этим напастям.

— Вы совершенно правы, — Риден вежливо кивнул в сторону голографических изображений. — Я девять лет прослужил в Разведке и могу со всей уверенностью заявить: машина начала работать. Пока медленно и осторожно, но уверенно — направление уже взято. Нам отпущено ровно столько времени, сколько на Корусканте будут оценивать масштабы угрозы. Нужно ударить раньше Империи, перехватить инициативу — иначе будет поздно: скоро нас просто возьмут измором, методично отсекая источники ресурсов и каналы снабжения.

В кои-то веки Сельвин был полностью согласен с перебежчиком: им не победить, выжидая удобного момента и набирая силы — которые теперь будут лишь убывать. Империя только начала сжимать тиски, задействовав ничтожно малую часть мощи репрессивного аппарата, а восстание уже задыхается — от нехватки продовольствия и предметов первой необходимости, от потерь личного состава… а теперь еще и оба гангстера явно подумывают о бегстве. Найрис, пожалуй, никуда не денется, а вот Лаар все еще может отступить — забрав с собой большую часть флота, обученных наемников, и лишив подполье финансовой поддержки. И тогда — все. Конец. Как бы ни было велико желание рутанцев избавиться от имперского гнета, на одной народной воле революции не сделать.

— Полностью поддерживаю…

— Нет.

Холодный, властный голос Альберта Вельна заставил Лаара замолчать на полуслове.

— Простите, что? — с нескрываемой угрозой прошипел старик, грозно глядя на лорда из-под насупленных бровей.

— Я не стану посылать людей на убой просто потому, что вы опасаетесь за свою безопасность, господа — простите мне эту откровенность! Вы правы в одном: подготовку к перевороту нужно ускорить. Именно подготовку! Пока что власть Империи слишком крепка, а наши силы…

— Тают с каждым днем! — воскликнул Сельвин, в глубине души поразившись своей дерзости. — Отец, я не раз говорил, что положение ужасно. Ты хоть знаешь, что творится в партизанских отрядах?! Катастрофически не хватает еды и медикаментов — люди умирают от истощения, от простейших ран и болезней! А личный состав? В каждой ячейке на одного ветерана приходится десяток новобранцев, которые и стрелять-то толком не умеют — и мрут, как мухи…

— И что же ты предлагаешь? Действовать решительнее? Мы до сих пор пожинаем плоды твоей глупости с губернаторским кортежем — такие «решительные действия» нам следует предпринять? Неподготовленные, несвоевременные и непродуманные?

Сельвин до скрипа сжал зубы и отвел взгляд. Долго же ему будет аукаться тот случай… как же трудно будет снова доказать, что он достоин доверия…

«Если бы не я, у восстания не было бы и половины побед. Одна ошибка — пусть глупейшая, пусть имевшая тяжелейшие последствия — этого перечеркнуть не способна. А вот отец доведет нас до настоящей беды своей нерешительностью.»

— Избавьте меня от семейных драм, — выплюнул Лаар презрительно. — Просто имейте в виду, господа: если через полтора месяца я не услышу о провозглашении суверенного Рутанского королевства, то больше ждать не буду. Ни меня, ни моих людей, ни вашего флота вы больше не увидите. Всего доброго, — старик издевательски поклонился и отключил связь.

— Я не стану делать столь категоричных заявлений, ваше величество, но в общем и целом Лаар прав: медлить больше нельзя.

— Увидим, господин Найрис. Скажите, насколько серьезной опасности подвергается ваша организация в настоящий момент?

Найрис замялся — видимо, мучительно выбирал между правдой или набиванием цены себе любимому.

— Не думаю, что имперские умельцы сумеют выйти на меня: ячейки моей организации изолированы друг от друга, и их руководители знают ровно столько, сколько им необходимо. Но я понес огромные убытки — и кто знает, сколько еще понесу в дальнейшем? А потому вынужден сообщить, что повышаю расценки на свой товар. Надеюсь, вы меня поймете, ваше величество.

С этими словами контрабандист отключил коммуникатор, не став дожидаться ответа — в котором совершенно не нуждался. Найрис прекрасно знал, что он незаменим, и не собирался тратить время на неизбежно начавшиеся бы споры.

В кабинете повисла тяжелая, вязкая тишина, которую ни один из оставшихся заговорщиков не торопился прервать — каждый был погружен в свои мысли.

— Что вы предлагаете, Карл?

Глухой, надтреснутый голос отца заставил Сельвина вздрогнуть: разговор совершенно вымотал его, это очевидно. Руководство восстанием и без того непосильный труд, а уж когда из тебя пьют кровь не только враги, но и союзники… сочувствие к родителю пересилило даже глухую боль от того, что тот скорее прислушается к имперскому перебежчику, чем к родному сыну. В конце концов, с этим молодой рутанец давно свыкся — хоть и считал это слепое доверие ошибкой.

Риден задумчиво потер подбородок, глядя сквозь собеседника куда-то вдаль.

— Сложно ответить, милорд. Действительно сложно. Но одно я могу сказать точно: чем скорее вспыхнет открытое восстание, тем лучше. Нужно готовить почву для решающего удара…

— Это и без вас ясно. Что конкретно вы предлагаете? — Сельвин просто не мог удержаться: невыносимо было выслушивать общие, пустые фразы, которые имперец произносил с таким видом, будто делился великими откровениями.

Как ни странно, Альберт Вельн лишь согласно кивнул, даже не думая порицать сына за наглость.

— Я думал, это очевидно, ваше высочество, — усмехнулся Риден, чуть склонив голову. С огромным трудом Сельвину удалось сохранить невозмутимое выражение на лице: каким-то образом титул в устах бывшего разведчика звучал оскорбительнее, чем пренебрежительное «мальчишка» или «юнец». Впрочем, на эти слова имперец и права не имел, так как был немногим старше. — Время периодических налетов и терактов прошло — пора начинать полномасштабную партизанскую войну, изматывая имперские гарнизоны и рассеивая их внимание. Кульминацией же послужит захват губернаторского дворца: это положит конец имперскому режиму на Рутане — и символически, и фактически.

— Пожалуй, это разумно, хоть и рискованно… но нельзя забывать об осторожности. Если мы будем слишком торопиться, действовать необдуманно — нас просто сомнут!

— Так действуйте обдуманно! В вашем распоряжении месяц, ваше величество — не больше. За это время нужно сделать очень многое.

— Но не слишком ли многое?

— Возможно, слишком. Но у нас нет выбора.

И в комнате снова воцарилась тишина. Сельвин сцепил руки в замок, пытаясь унять дрожь — возникшую от возбуждения, но никак не страха.

Ожидание закончилось. Скоро все решится. Совсем скоро восстание либо отпразднует победу на обломках имперской власти, либо перестанет существовать.

В любом случае, кровь будет течь рекой. Но Сельвин сделает все от него зависящее, чтобы оккупанты пролили ее несравнимо больше рутанцев.

«Народ поддерживает нас. Скоро Империя поймет, что значит сражаться против тех, кого в ней принято именовать сухим словом «население». А после захватчиков настанет черед преступной мрази — и нашей, и иномирной. Рутан никем не будет порабощен снова.»

Карл Риден не мог знать точно, о чем думает молодой принц, но общий ход его мыслей легко угадывался по лицу — решительному, одухотворенному. Недурственная физиономия для агитплаката — именно такой индивид и нужен стаду в качестве вожака.

«Предвкушает великую войну — и великую победу, конечно. Самоуверенный, глупый фанатик… даже жаль его,» — бывший разведчик усмехнулся, вспомнив, что и сам был таким когда-то — лет в восемнадцать. Как беззаветно он тогда верил в Новый Порядок, с каким пылом готов был защищать его… и как забавно было сейчас смотреть на взрослого мужчину, не изжившего мальчишеских иллюзий.

«Ни этот дурень, ни его отец не понимают, что они — лишь предназначенные на убой нерфы. Кем предназначенные? Это знает, скорее всего, только Мейер… еще один глупец. И если он сам является кукловодом, и тем более — если служит ему. Либо он сгниет здесь, и весь этот спектакль ему не поможет, либо погибнет. Таких свидетелей в живых не оставляют. Разница между нами состоит в том, что я это осознаю.»

Перебежчик улыбнулся своим мыслям: уж у него-то были пути к отступлению. На счетах некоего Дарсела Ллойда, добропорядочного гражданина планеты Этти-4, уже почти два года лежали немаленькие и периодически пополняющиеся суммы. Когда начнется резня, Карл Риден исчезнет навсегда — учитывая предстоящий хаос, его «гибель» никого не удивит. А в Корпоративном Секторе никто не спросит, кто ты и откуда — главное, чтобы были деньги на тамошнюю дорогую до безумия жизнь.

С глухим недовольством Риден заставил себя вернуться к реальности. Сейчас он должен играть свою роль — и играть ее хорошо, почти по-настоящему. Иначе его планы на богатую и спокойную жизнь могут никогда не осуществиться.

«Да, события пошли несколько не по плану… но кто знает — может, так даже лучше?»

Лика задумчиво смотрела в окно, на залитую светом фонарей улицу. Время было позднее даже по меркам наемницы, но заснуть она не могла: слишком уж громкими были вопли какой-то нетрезвой компании, облюбовавшей двор многоэтажки.

— Кевин, — бросила девушка, искоса взглянув на любовника, — я просто поражаюсь твоим соседям: у вас пол-улицы имперскими военными заселено, а у этих горлопанов еще все кости целы. Как-то это неправильно. Что, никому завтра на службу не надо?

Сибовец, уже смирившийся с тем, что выспаться сегодня не сможет, недовольно буркнул:

— А что им сделаешь? Это ребята из нашего спецназа гуляют. Штурмовики их побаиваются, а штабистов они игнорируют: старший офицерский состав здесь не селят, а младший авторитета нужного не имеет. У нас такой цирк каждую неделю, уже привыкли все.

— Ясно… это они гимн Империи орут, или мне кажется?

— Он самый. И это сразу после похабных частушек… за надругательство сойти может. Выйти и припугнуть, что ли?

— Сиди! Они под таким градусом, что не проникнутся.

Лика потянулась, разминая затекшую спину, и неосторожно задела оконную раму плечом. Как назло, правым — с которого до сих пор не сошел ожог, полученный во вчерашней перестрелке с «независимыми» контрабандистами. Выстрел прошел по касательной и, надень она броню, не причинил бы никакого вреда. Но Лика на свою беду решила, что кучка мелких уголовников побоится связываться с пятью хорошо вооруженными наемниками. Отмороженность местного населения она очень сильно недооценила.

— Лика, что с тобой? — Кевин мгновенно оказался рядом с наемницей и осторожно приобнял ее за плечи.

Девушка зашипела сквозь судорожно сжатые зубы, вырываясь — сибовец умудрился прижать и без того потревоженную рану.

— Все нормально, — выдохнула она, тяжело опускаясь на пол. Стоять было просто невыносимо: в руке пульсировала тупая боль, многократно усиливающаяся даже от легчайшего соприкосновения с тканью халата, а очертания комнаты расплывались от навернувшихся на глаза слез.

«Видимо, пластырь с бактой сбился,» — мелькнула единственная мысль на Всеобщем, а не хаттском.

— Да неужели? — юноша недоверчиво прищурил глаза. — Что-то непохоже.

— Со мной все хорошо, не волнуйся, — Лика вымученно улыбнулась, принимая протянутую руку и поднимаясь.

Едва девушка оказалась на ногах, Кевин крепко прижал ее к себе, мягко, но решительно пресекая все попытки отстраниться.

— Ты что делаешь? — прошипела наемница, чувствуя, как сползает с плеч ткань.

— Хочу посмотреть. Не дергайся.

«Только этого не хватало! Он же поймет, все поймет…»

Потрясенный вздох, сорвавшийся с губ юноши, подтвердил ее опасения.

— Так вот, что у тебя называется «случайно поранилась»! И где же тебя «случайно» подстрелили?

— Кевин, послушай… ты только не волнуйся, ладно? Я сейчас все объясню… — затараторила Лика, силясь придумать хотя бы относительно правдоподобную историю. Ну не рассказывать же, что произошло на самом деле?!

— По-моему, из нас двоих волнуешься именно ты, — покрепче сжав девушку в объятиях, сибовец подвел ее к постели. — Присядь. И успокойся, пожалуйста.

Лика кивнула, послушно опускаясь на край кровати. И тут же вскрикнула от боли: в ране будто медленно проворачивали раскаленный прут.

— Так. Не знаю, на какой помойке ты нашла бакту, но она вообще не подействовала. Сиди здесь, я сейчас аптечку принесу. А потом мы поговорим.

Эти слова и раздавшийся чуть позже звук захлопнувшейся двери заставили наемницу вздрогнуть, вспоминая…

«— Кончай спектакль, девка! Все равно не отвертишься!

Сильный удар по лицу практически не чувствуется: организм попросту отказывается воспринимать новую боль — вполне хватает уже имеющейся. В голове пульсирует одна-единственная мысль: хватит. Не надо больше…

— Не надо… — срываются с разбитых губ слова. Жалкие, слабые…

А ведь сначала пыталась быть гордой, дерзкой… дуреха. Может быть, веди она себя смирней, сейчас били бы меньше.

И она бы сказала, все сказала! Было бы что…

Воспаленные глаза улавливают размытое движение: мужчина в серой форме вновь заносит руку для удара…

— Отставить, сержант! — а вот этого голоса она еще не слышала.

— Но, сэр! Молчит ведь…

— Вы хотите забить девчонку до смерти или все-таки получить информацию? Выйдите, покурите. Я сам ею займусь.

— Есть, сэр!

Здоровяк в сером уходит, но Лике все равно: один палач сменит другого, велика разница?

Чьи-то пальцы осторожно, почти ласково касаются лица.

— Совсем ребенок… тебе сколько лет, девочка?

— Шестнадцать… — хоть на какой-то вопрос она может ответить!

— Великая Сила… и зачем ты с этой бандой связалась, деточка?

— Деньги нужны были… они предложили много… послушайте, я не знаю ничего! Я на стреме просто стояла, они ничего мне не говорили!

— Ты знаешь больше, чем думаешь. Ну, чего ты дергаешься? Не бойся: будешь умницей, и сержант Траск тебя больше не тронет. Посиди спокойно, пока я вызову врача. А когда он с тобой закончит, мы поговорим.»

Лика потрясла головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Нет, сейчас ситуация совсем иная. Она уже не запуганная до полусмерти девчонка, а Кевин — не старый, уставший от своей службы полицейский. Тогда, десять лет назад, ей лишь чудом удалось избежать колонии для несовершеннолетних: несмотря на искреннее сочувствие, пожилой майор не собирался ее отпускать.

Но для старика, в свое время с грустной улыбкой проигнорировавшего все мольбы девочки, она была никем — просто очередной малолетней преступницей, которых он на своем веку повидал немало.

Кевин — совсем другое дело. Он если и не влюблен в Лику, то уж точно успел привязаться к ней, и вряд ли станет так трястись над буквой закона… или станет? Все-таки нельзя забывать, что этот милый юноша — сибовец. Как и того, что преступлений наемницы вполне хватит на смертный приговор.

«Но я вовсе не обязана рассказывать ему все. А вот насчет полуправды следует поразмыслить… тем более, что так будет куда проще объяснить, почему мне необходимо срочно сбежать с планеты.»

— А теперь объясни мне, каким образом ты попала в перестрелку. Только ври поменьше, ладно?

— Ай! Ты что, решил допрос в лучших традициях своей конторы устроить? Больно же!

— Я не виноват, что кое-кто вообще о своем здоровье не заботится. На твою рану даже смотреть страшно, не то что ее обрабатывать. Ну, я тебя слушаю.

— Кевин, — наемница понурила голову, собираясь с мыслями и напуская на себя несчастный вид, — я не хочу вдаваться в подробности. Они тебе не понравятся.

Судя по тяжелому вздоху и процеженному сквозь зубы ругательству, в данный момент юноше не понравился ответ Лики.

— Так, послушай-ка меня, — отложив в сторону вату, пропитанную какой-то резко пахнущей субстанцией, он взял девушку за подбородок, вынуждая поднять голову. — Только не надо разводить таинственность, грустно вздыхать и изображать из себя ангела. Думаешь, я раньше не догадывался, что кое-кто не в ладах с законом? Или ты решила, что раз я молчу, значит — ничего не понимаю? Глупая.

Сказано это было настолько ласково, что у Лики даже не возникло желания заехать одному имперцу по наглой физиономии.

— Ты так спокойно на это реагируешь, — улыбнулась она, мягко отводя в сторону его руку. — Ты же понятия не имеешь, чем я занимаюсь. Вдруг я, скажем… людей за деньги убиваю?

— Это так? — с невозмутимым видом поинтересовался Кевин.

— А если я скажу «да», что ты сделаешь?

Лика хотела всего лишь оценить реакцию сибовца — и, если та ей не понравится, сделать вид, что неудачно пошутила. Но, даже не успев договорить, поняла: вместо вопроса получилось признание. Слишком уж живой интерес прозвучал в ее голосе — и слишком явное волнение.

«Я всегда была никудышной актрисой… и что теперь делать? Неужели я все испортила?»

Те несколько секунд, что Кевин медлил с ответом, тянулись мучительно долго. «Скажи уже что-нибудь!» — хотелось крикнуть наемнице, но она сдерживалась — хоть и с большим трудом.

— Посоветую тебе не лезть в неприятности хотя бы некоторое время. Тот, кто тебя подстрелил, использовал очень оригинальные боеприпасы — судя по всему, токсичные. Именно поэтому твоя рана так медленно заживает. Кстати, потерпи: сейчас жечься будет ужасно. Должно, по крайней мере.

И он, как ни в чем не бывало, принялся копаться в аптечке.

— Что? — ошеломленно выдохнула Лика. Она ожидала какой угодно реакции, но только не абсолютного безразличия. — И это все, что ты хочешь сказать?

— А что, я должен был отреагировать как-то иначе? Быть может, приставить тебе к виску пистолет и отвести в уютные застенки моей конторы? Или устроить скандал из-за того, что ты не призналась раньше? Или вообще — застрелить на месте, просто из принципа?

— Не знаю… правда, я понятия не имею. Но ты же должен бороться с такими как я, разве нет?

— Лика, неужели ты думаешь, что я задался целью извести под корень всю преступность в галактике? Я не верю, что ты представляешь угрозу для Империи, а на все остальное мне, откровенно говоря, плевать. И знаешь что? Галактика была бы куда лучше, будь в ней побольше таких преступников, как ты, и поменьше таких «честных людей», как… многие.

— Кевин, ты… чудо. Просто чудо, — выпалила девушка совершенно искренне. Молодой сибовец не переставал ее удивлять — и удивлять приятно. — Только твоему совету «не лезть в неприятности» я последовать не могу. Я в них уже по уши…

«Поджать губы, «чтобы не тряслись», нервно сцепить руки и устремить взгляд в одну точку. Плакать не нужно — пусть он видит, что мне очень тяжело, но я пытаюсь справляться. Так сочувствия будет больше.»

— Да я уже догадался, — тяжело вздохнул Кевин, сжимая ладонь Лики в своей. — Рассказывай давай. Может, я смогу помочь. В конце концов, раз все используют служебное положение в личных целях, почему мне нельзя?

Наемница слабо улыбнулась, старательно скрывая за робостью торжество.

— Ну, ты сам попросил. Учти, слушать придется долго.

Юноша тоскливо покосился на медленно, но верно светлеющее небо за окном.

— Чего уж тут: все равно ложиться спать уже нет смысла. Только кафа себе сделаю, — произнес он, поднимаясь.

— И мне принеси! — крикнула Лика вдогонку.

«А я пока подумаю, что же тебе наговорить…»

Электронные часы на прикроватной тумбе показывали половину пятого утра. Для сна было уже слишком поздно — к тому же Кевин чувствовал, что попросту не заставит себя встать вовремя, если хотя бы приляжет вздремнуть. А потому он просто сидел в кресле, допивая неизвестно какую по счету кружку кафа, и с легкой завистью поглядывал на Лику. Девушка спала крепким сном праведника — как бы смешно это ни звучало в свете ее рассказа.

«Интересно, она не боится оставаться у меня потому, что действительно доверяет и надеется на помощь? Или же думает тихонько сбежать утром и исчезнуть навсегда? Нет, второе маловероятно: тогда ей было бы ни к чему рассказывать о своих проблемах — по крайней мере, так подробно. Видимо, и впрямь доверяет. А ведь, по-хорошему, мне действительно следовало ее арестовать: она сама призналась, что работает на криминального босса, который напрямую поддерживает восстание. Наверное, Лика была бы довольно полезной пленницей…»

Сибовца передернуло от одной только мысли — настолько мерзкой она показалась. Нет, он не поступил бы так, даже если бы этот шаг действительно мог приблизить победу над восстанием — просто не сумел бы так подло обойтись с любовницей.

Кевин затруднялся определить, что же чувствует к этой девушке: он не мог, положа руку на сердце, сказать, что действительно любит ее. И в то же время, так хорошо, как с Ликой, ему не было ни с одной другой женщиной — ни в постели, ни в общении. И ее судьба отнюдь не была ему безразлична.

— Ты умная, красивая и добрая девушка — что бы ни пыталась из себя изобразить. Какого хатта тебя в наемники понесло? — на этот вопрос он так и не отважился во время разговора, закончившегося около часа назад.

Лика заворочалась под одеялами и, с трудом приподняв голову, заспанным голосом произнесла:

— Бывал на нижних уровнях Корусканта когда-нибудь?

— Нет, но наслышан, — оторопело ответил юноша. — Я думал, ты спишь.

— Я сплю очень чутко — издержки профессии, знаешь ли. Ну вот ты «наслышан», а я там родилась, — наемница криво усмехнулась. — Ты думаешь, что я от хорошей жизни своим ремеслом занялась? Передо мной просто стоял выбор: или криминал, или нищета — такая, какой ты и представить себе не можешь.

— Я понимаю… думаю, что понимаю. Но неужели не было другого выхода? Ты могла бы пойти в армию… — Кевин осекся, поймав снисходительный, чуть насмешливый взгляд Лики — так смотрят либо на детей, либо на умственно отсталых.

— Я об этом подумывала: после нескольких встреч с корускантской полицией до меня начало доходить, что пребывать по ту сторону закона вредно для здоровья и не очень приятно. Я даже до ближайшего вербовочного пункта добралась. Знаешь, там такие красивые плакаты висели, с замечательными словами… про достойную жизнь для всех и каждого тоже говорилось… даже верить хотелось. Дура наивная, — девушка невесело хохотнула, кривя рот в злой ухмылке. — Вербовщик мне очень… доходчиво объяснил, где мое место. Хорошо, что у меня хватило ума не врезать ему по роже — хотя руки чесались страшно.

Кевин некоторое время подыскивал ответ, но тщетно: любые слова ободрения казались пошлыми и неестественными; сказать в защиту государства тоже было нечего, как бы ни хотелось.

— Забавно, — заявила наконец Лика, садясь на кровати, — судя по твоему лицу, ты уже успел почувствовать себя виноватым за каждую сволочь в имперском аппарате. И как только ты в своей конторе выжил?

— Еще не вечер… — фыркнул сибовец, вспоминая о собственных многочисленных проблемах. — Кстати, ты сегодня будешь ждать меня дома?

— Понятия не имею: ты же теперь знаешь, что рабочий день у меня непредсказуемый. Если буду, могу даже приготовить тебе что-нибудь — поиграю в приличную женщину.

«А может, я ее все-таки люблю? По крайней мере, расставаться с ней будет жаль.»

— Вот найду я способ решить твою проблему, и ты улетишь отсюда. А кто меня ждать с работы будет? Я же тихо сопьюсь от безысходности — Рутан к этому очень располагает.

— Ох, чувствую, в ближайшее время тебе будет не до того. А когда все закончится, ты найдешь себе хорошую девушку, и будете вы правильной до зубовного скрежета имперской семьей. А я… у каждого солидного человека должна быть ошибка молодости вроде меня.

Лика задорно улыбнулась, но в ее синих глазах мелькнула такая тоска, что у Кевина зародилось подозрение: наемница бы с радостью оказалась на месте «хорошей девушки» и стала «правильной до зубовного скрежета». Но прекрасно понимала: такой возможности у нее нет и, скорее всего, не будет.

С каждым днем задание нравилось Исанн все меньше и меньше. Разведчица уйму времени потратила, изучая архивы ИСБ за последние пять лет — как оказалось, лишь для того, чтобы окончательно запутаться в хитросплетениях заговора.

Происходящее на Рутане казалось лишенным всякого смысла — и оттого еще более зловещим.

Версия, что за разгорающейся революцией стоит Халид Мейер, порождала больше вопросов, чем ответов, и рассыпалась, стоило повнимательнее присмотреться к фактам. Слишком уж многое не сходилось.

Начать хотя бы с Ридена. Его помощь наверняка стоила невероятно дорого — а что мог предложить Мейер? Впавший в немилость, лишившийся поддержки былых сторонников, фактически уничтоженный как политик? Без посторонней помощи — ровным счетом ничего. Да и действия самого бывшего генерала выглядели сомнительно: какую выгоду он намеревался получить с этой аферы?

Скорее всего, причину следовало искать в деньгах — как и в девяноста процентах подобных случаев. Но Рутан, казалось, даже для финансовых махинаций был бесполезен: самые ценные экспортируемые товары — меха и древесина, добыча которых давным-давно поделена между несколькими местными компаниями; расположение тоже не самое удачное — в самом конце Хайдианского пути, за куда более развитыми и благополучными мирами сектора Сесвена. Сгодится разве что как перевалочный пункт для грузовых кораблей из Сенекса — или на пути к нему.

Последнее, впрочем, наталкивало на определенные мысли…

«Кто-то пытается скрыть особо крупные хищения — или наоборот, только наладить их? Вряд ли: вложения в эту революцию должны быть очень солидными — такие превысят любую прибыль или сведут ее к ничтожным суммам. Аферы криминальных картелей? Слишком сложно и опять-таки — бессмысленно. Все-таки в имперской администрации искать надо. Только очень высоко — за пределами Рутана, это уж точно. Но у кого может быть мотив? И какой?»

Исанн чувствовала, что упускает что-то важное. Что ответ лежит на поверхности, но она в упор его не замечает. Это чувство было тем мучительнее, что разведчица понимала: она теряет драгоценное время и не может с этим ничего сделать. Если масштабы конфликта дойдут до таких пределов, что потребуется вмешательство имперского флота, это задание обернется несмываемым пятном на ее прежде безупречной репутации — если не концом карьеры. У Исанн были веские основания сомневаться в том, что отец простит ей подобный провал.

Нервно кусая губы, девушка вновь принялась просматривать архивы ИСБ трехлетней давности — более ранние она успела изучить (хоть и довольно поверхностно) за предыдущие четыре дня. И снова ее посетило чувство, что разгадка где-то совсем рядом: именно три года назад обстановка на планете начала накаляться — и притом пугающими темпами.

Рутан никогда не был спокойным миром, но раньше подполье действительно не представляло особой опасности: мелкие теракты, не несущие серьезного ущерба и направленные на малозначительные объекты, и впрямь походили на деятельность разрозненных и слабых экстремистских группировок. Но летом четырнадцатого года от становления Империи ситуация радикальным образом изменилась: удары повстанцев становились все точнее и болезненнее, потери правительственных войск в стычках с партизанами росли в геометрической прогрессии, а националистическая пропаганда расцветала буйным цветом.

Казалось, планета превращается в горячую точку, и на нее впору спускать имперский флот. Но вскоре напряженность внезапно пошла на убыль — по крайней мере, по документам выходило именно так. Исанн была абсолютно уверена: отсюда начинались «подчищенные» данные.

Последним громким инцидентом, дошедшим до Корусканта, стала гибель резидента Разведки — предшественника Ридена. Официальная версия утверждала, что смерть агента к профессиональной деятельности не имела никакого отношения: просто человек прошелся по сомнительному району и наткнулся на грабителей. Нередкое происшествие даже для благополучных миров, что уж тут о Рутане говорить?

Дело об убийстве разведчика даже не стали поручать Антитеррористическому отделу: провели через Криминальный, да так там и похоронили, поставив пометку «нераскрыто».

«А статистику по криминалу они чистить и не думают,» — усмехнулась Исанн, просматривая архив «глухих» дел. Таковых оказалось великое множество — и это всего за год!

Один заголовок привлек ее внимание: «Дело N3581. Подрыв шаттла геологоразведочной экспедиции от КОСНОП (подразделение коммерции). Нераскрыто.»

«Так значит, на Рутане проводилась геологоразведка. Завершилась она, судя по всему, весьма печально. Причем произошло это незадолго до резкой эскалации конфликта… и снова дело, которое должно бы находиться в ведении Антитеррористического отдела, почему-то вел Криминальный…»

Исанн немного помедлила, прежде чем открыть материалы дела: слишком уж пьянящим было предчувствие, что ей удалось найти недостающее звено всей этой истории, и девушка опасалась принять желаемое за действительное.

Но чем дальше разведчица углублялась в изучение скудной, обрывочной информации, тем больше убеждалась: она действительно обнаружила настоящую причину заговора. Ту награду, что стоила огромных вложений и риска.

Если судить по документам ИСБ, экспедиция прибыла в рамках одной из программ КОСНОП по развитию окраинных миров. За исключением нескольких особо крупных и действительно перспективных проектов, большинство подобных мероприятий служило целям, понятным и близким сердцу простого чиновника — отмыванию денег и воровству в приемлемых для государства размерах. Экспедиция в миры сектора Кэтол должна была стать одной из таких профанаций. Но не стала: для имитации бурной деятельности хватило бы пары недель. Геологи же провели на Рутане полтора месяца.

Теракт произошел именно в тот день, когда ученые наконец-то собрались покинуть планету: взрывчатка, заложенная в шаттле, сработала в момент выхода из атмосферы, уничтожив корабль вместе со всеми членами экспедиции. Ответственных за теракт так и не нашли.

«Судя по тому, сколько времени геологи провели на Рутане, они что-то обнаружили. А значит, не могли улететь в полном составе: какая-то часть экспедиции обязана была остаться здесь для дальнейших исследований. Столь грубое нарушение инструкции могло произойти лишь по одной причине: приказ сверху.»

Промелькнувшая догадка будоражила кровь одновременно и пробудившейся надеждой на успех, и страхом. Теперь у Исанн было примерное направление поиска… но ей решительно не нравилось, куда оно вело.

Просмотрев новости за нужный период, девушка была просто поражена количеством важных культурных мероприятий, которые было просто необходимо широко осветить в ГолоСети. Упоминание о гибели экспедиции появилось лишь мельком, и то — раза три от силы. Обычно таким образом «хоронили» самые неприятные для режима новости. Но события, подобные рутанскому теракту, напротив, активно тиражировались — ведь они так хорошо создавали в массовом сознании образ общего врага.

А здесь — гробовое молчание. Кто-то очень хотел, чтобы об этом происшествии забыли навсегда. И уж тем более — не связали с ним революцию, внезапно вспыхнувшую на заштатной планетке. И этот кто-то относится к высшим кругам Комиссии по сохранению Нового Порядка…

«Не надо замахиваться на подобные вершины, — резко одернула себя Исанн, осознав, что уже активно перебирает возможные кандидатуры. — Нужно сосредоточиться на том, чтобы вывести на чистую воду Мейера. А вот когда у меня появятся основания для его ареста, можно будет побеседовать с полковником о его таинственном покровителе…»

Не успела разведчица об этом подумать, как зазвонил лежавший на столе комлинк.

«Лайонс. Странно, обычно он не пытается связаться со мной первым,» — отметила Исанн, нажимая на кнопку ответа.

— Не спрашивайте меня ни о чем, — парень часто дышал, а его голос срывался от волнения. — Похоже, я нашел то, что погубит Мейера. Сегодня в очередной раз подменили базу данных, но я успел сохранить ее резервную копию. Это еще не все: за несколько минут до подмены часть информации была переслана с помощью мощнейшего ретранслятора… не знаю, куда именно. След теряется где-то в Центральных Мирах. Уровень шифрования просто невероятный… я не знаю, в чем на самом деле замешан Мейер, и знать не хочу. Все, что вас может заинтересовать, сейчас хранится на инфокарте. Завтра, в двенадцать часов дня, приходите к ресторану «Лесная сень» — это на центральной площади города. Прямо напротив ресторана находится статуя какого-то хищника — она там одна, не ошибетесь. Инфокарта будет лежать в ее пасти. Я тоже буду поблизости, чтобы убедиться, что вы получили данные. Когда это произойдет, не пытайтесь связаться со мной снова. Я больше не хочу иметь с вами никаких дел. Масштабы не по мне.

Не став дожидаться ответа, Лайонс оборвал связь. Исанн отложила переговорное устройство, машинально отметив некоторую медлительность своих движений, заметную только ей. Новость, свалившаяся как снег на голову, вызвала у разведчицы слишком сильные эмоции, и сейчас она рефлекторно пыталась скрыть любые их внешние проявления. Правда, девушка не могла до конца разобраться, рада ли известию, или же обеспокоена им.

С одной стороны, если все пройдет благополучно, у нее на руках наконец-то появятся настоящие улики против Мейера. Но вдруг капитана вычислили и заставили связаться с ней под дулом пистолета? Тогда она идет прямиком в ловушку. Нет, смерти Исанн не боялась: ее убийство недолго будет оставаться тайной, а резонанс, вызванный им, Мейеру совершенно ни к чему. Но если молодой сибовец действительно прокололся, то его начальник сможет прервать расследование на законных основаниях — просто предъявив разведчице список встречных обвинений. И тогда лучше бы ей действительно не возвращаться на Корускант…

Но наживка была слишком уж привлекательна, чтобы ее проигнорировать. А если события и впрямь будут развиваться по худшему сценарию… что ж, жизнь при императорском дворе научила Исанн изворотливости. Это будет не первая щекотливая ситуация, в которую ей довелось попасть, и вряд ли последняя.

Пятью часами ранее.

«Алчность порой толкает людей на странные поступки. Шутка ли: все ключевые предприятия Империи закупают карфеддионский нейраниум, а тот, кто получает с этого львиную долю дохода, продолжает сбывать часть груза на черный рынок. Воровать из собственного кармана, проводя деньги через руки контрабандистов и коррумпированных чиновников — и все лишь для того, чтобы продать товар по двойной цене и избежать налогообложения. Есть ли пределы у человеческой жадности?»

Халид Мейер усмехнулся в усы, просматривая только что пересланную из космопорта грузовую накладную — последнюю из четырех. Собственные размышления немного позабавили полковника: будучи человеком практичным и крепко стоящим на земле, он никогда не был склонен рассуждать о высоких материях. Дело было скорее в том, что, служа в ИСБ, незаметно для себя привыкаешь считать чужие деньги — даже если они приносят пользу не только обладателю, но и тебе. Точнее, принесут. В перспективе, в очень далекой перспективе…

Совсем не ко времени мелькнула мысль: быть может, зря он подписался на все это? Началось-то все относительно невинно: финансовые махинации, прикорм местных криминальных авторитетов… а закончилось гражданской войной. Точнее, обязанностью неусыпно контролировать ее ход, следя за положением обеих сторон и не допуская значительного перевеса ни одной из них. За эти труды ему был обещан шанс вновь попасть в высшие круги Империи. Получить звание Центрального Командующего и взять реванш за давнее поражение…

Но кто мог поручиться, что Мейеру не уготована та же роль, что он определил Карлу Ридену? Смерть исполнителя от рук наемного убийцы снимает вопрос с оплатой и дает стопроцентную гарантию того, что неприглядные тайны так ими и останутся…

Гоня прочь эти опасения, полковник взялся за работу. Его заботы о революции не отменяли других обязанностей — как законных, так и не очень. В частности, сокрытие крупных хищений он по-прежнему не решался доверить никому другому.

Благо, много времени это не занимало: вход в систему от имени администратора, пара изменений в соответствующих документах — и вот корабли с Карфеддиона перевозили не по сто тридцать тонн нейраниума, а всего лишь по девяносто пять.

Оставалось лишь отправить и настоящие, и измененные накладные куда следует, после чего хорошенько подчистить базу данных — и можно возвращаться к другим делам, которых, как водится, было невпроворот…

Уведомление о том, что «отчет» благополучно дошел до адресата, опередило сигнал интеркома на какую-то пару секунд.

— Сэр, к вам майор Вальд. Утверждает, что принес срочное донесение. Прикажете пропустить? — голос адъютанта звучал так, словно начальник Технического отдела вырвал того из глубокого сна. Не исключено, что так оно и было: дисциплина в рутанском филиале ИСБ находилась на удручающе низком уровне. Намеревайся полковник задержаться здесь надолго, он непременно принял бы на этот счет меры — скорее всего, репрессивного характера.

— Да, пусть войдет.

Беспокоить Мейера по ерунде подчиненные рисковали редко, резонно опасаясь гнева скорого на расправу начальника. А значит, выслушать Вальда действительно стоило.

Дверь бесшумно скользнула в сторону, пропуская в кабинет худощавого, высокого человека лет сорока. Полковнику хватило одного лишь беглого взгляда, чтобы понять: начальник Технического отдела действительно явился не просто так. Опытный сибовец контролировал себя достаточно хорошо, чтобы не показывать своего волнения явно, но губы, сжатые плотнее обычного, и глубокая складка, наметившаяся между бровями, с головой его выдавали.

— Что у вас, майор? — осведомился Мейер, указывая на кресло для посетителей.

Вопреки ожиданиям, подчиненный остался стоять — только подошел ближе к столу, периодически бросая взгляд на инфопланшет, который крепко сжимал в руках.

— Сэр, разрешите доложить? — голос мужчины, обычно весьма зычный, сейчас звучал подозрительно хрипло.

«Тебе только что задали соответствующий вопрос! Тянешь время… боишься, значит. Что же твои доблестные сотрудники проглядели на этот раз?»

— Разрешаю, Вальд. Говорите.

Обманчиво-добродушный тон начальника, резко контрастировавший с его ледяным, цепким взглядом, заставил сибовца изобразить внезапный приступ кашля, выгадывая еще немного времени на раздумья. Касавшиеся, очевидно, животрепещущего вопроса, как подать неприятные (а в этом уже не было сомнений) новости так, чтобы виноват в ошибках некоего майора оказался кто-нибудь другой.

— Пятнадцать минут назад был зафиксирован неавторизованный доступ к вашему служебному компьютеру, сэр, — наконец выдавил Вальд, нервно сглотнув.

Судя по лицу, он уже успел прикинуть свои ближайшие перспективы и прийти к неутешительному заключению. Которое сполна подкрепил рык Мейера, мигом растерявшего свое напускное благодушие:

— Надеюсь, вы пришли сообщить о том, что хакер вычислен. В противном случае, Вальд, в Техническом отделе произойдут некоторые кадровые перестановки…

Майор побелел, как полотно, но ответил относительно спокойно — даже голос почти не дрожал:

— Сэр, сигнал удалось отследить. Он… он проходит по внутренней сети. Злоумышленник сейчас находится в штабе, известен даже его IP-адрес. В данный момент проводится идентификация… уже проведена, — поправился он, сверившись с планшетом. — За взлом ответствен капитан Кевин Лайонс, из службы Внутренней безопасности.

Имя и звание он озвучивал медленно, недоуменно морща лоб — будто не мог поверить своим глазам. Впрочем, почему «будто»? Кевин Лайонс был на хорошем счету… даже слишком хорошем.

«Следи за своим персоналом. Опасайся непризнанных гениев и попавших в опалу… Риден, проницательная ты скотина. В десятку со своими прогнозами попал. Кевин Лайонс — подающий надежды специалист, безоговорочно, но не фанатично преданный Империи, довольно идеалистичный парень. Лучшей кандидатуры на роль своего агента Айсард и найти не могла. Девчонка или очень умна, или поразительно удачлива.»

— Вот значит как, — Мейер смерил подчиненного пристальным взглядом, барабаня пальцами по столу. — Его прямое начальство уже оповестили?

— Никак нет, сэр. Мне отдать распоряжения?

— Нет. Напротив, вы не должны предпринимать никаких действий по этому поводу. И пусть ваши люди держат рот на замке.

Даже приказ лично руководить арестом «крота» вызвал бы у Вальда меньше удивления.

— Сэр, могу я поинтересоваться…

— Не можете. Вы свободны, майор.

Распоряжение явно оставило Вальда в глубоком недоумении, не шедшем, тем не менее, ни в какое сравнение с радостью от того, что гнев начальника все-таки падет на кого-то другого. На главу службы Внутренней безопасности, например…

С которым и впрямь следовало разобраться. Двое… чрезмерно благонадежных элементов за полгода, и оба — безопасники. Значит, их шеф либо справляется со своей работой из рук вон плохо, либо слишком хорошо. Второй вариант был несравнимо хуже: он означал, что Мейер, не замечая того, держит рядом с собой очень опасного оппозиционера…

Впрочем, этот вопрос мог подождать. Сейчас следовало решить, что же делать с Лайонсом.

Устранить физически? Самый простой и надежный способ. Но он автоматически блокирует довольно интересные возможности…

Другой вариант: снова наставить парнишку на путь истинный. Каким именно способом — зависит от ситуации. Если сделать все правильно, можно заставить его сливать Айсард дезинформацию, тем самым парализуя ее расследование. Идея выглядит очень соблазнительно, но она ненадежна. Что, если Лайонс сорвется? Поведение труса предсказать элементарно. Просчитать действия фанатика нетрудно. Контролировать смелого и честного глупца — детская забава… но вся соль в том, что капитан относится к очень редкому виду: он честен, достаточно смел и умен. А такие люди способны на самые неожиданные поступки, причем в самый неподходящий момент.

Нет, такого риска он не может себе позволить.

«Можно поступить и по-другому: арестовать Лайонса на совершенно законных основаниях и допросить — естественно, с помощью надежных людей. Грамотное сочетание психологического давления, пыток и сыворотки правды творит чудеса. Парень все как на духу выложит, только успевай записывать. Следующий шаг — вынудить его связаться со своей сообщницей и организовать встречу. Послать на нее своих оперативников, которые представятся по форме и предельно вежливо пригласят Айсард на разговор. Отказаться она, разумеется, не посмеет. После того, как беседа состоится, Лайонса можно будет смело отправлять на расстрел, а девчонку — с позором отослать домой, предварительно пообщавшись с ее отцом и высказав ему все, что я думаю о методах Разведки в целом и ее отдельных сотрудниках (сотрудницах, точнее) в частности. Не выходя за рамки почтительной вежливости, разумеется.»

На первый взгляд, неплохой план. На второй — изощренное самоубийство. Поступив именно так, Мейер наносил серьезный удар по репутации Разведки и, что немаловажно, лично Исанн Айсард. Тем самым он бросал вызов Арманду Айсарду, а это в планы бывшего генерала совершенно не входило. Директор без особого труда мог стереть его в порошок и в лучшие годы, когда у Мейера еще была власть, а на совести не висело государственной измены.

«И все-таки самый простой вариант остается самым верным. Многого ли девчонка сумеет добиться без помощи «крота»? Вопрос спорный, конечно… но о благополучном его разрешении должен позаботиться Риден. Я могу лишь слегка помочь ему в этом.»

Полковник позволил самодовольной улыбке промелькнуть на губах: как удачно все, однако, складывается. Один самонадеянный юноша сумел получить искомый компромат? Прекрасно! Информацию такой важности он будет обязан передать лично. Парочка полезных… модификаций к его комлинку поможет и прослушать разговор, и обнаружить место встречи…

…И, в итоге, устранить незадачливого шпиона.

К счастью, штат рутанского ИСБ не ограничивался бездарностями, трусами и диссидентами. Попадались в нем и весьма толковые профессионалы, умеющие правильно расставлять приоритеты и не оспаривать решения начальства.

— Чем могу быть полезен, сэр? — «толковый профессионал» ответил на вызов незамедлительно.

— Агент Оррен, я жду вас у себя в кабинете. Немедленно.

— Вас понял, сэр, — коротко ответил оперативник, отключая связь.

«И ведь действительно — понял. Судя по тону, уже прикидывает, какое «недокументированное» дело его ждет на этот раз. Неглупый и способный молодой человек… хорошо иметь таких при себе. До тех пор, пока они не вырастают в обнаглевших авантюристов вроде Ридена, конечно. Ошибка Айсарда в том, что он не замечает, когда приходит пора избавиться от того или иного сотрудника… когда-нибудь это его погубит.»

Никогда прежде Лике не доводилось бывать в ресторанах. И с каждой минутой, проведенной в «Лесной сени», она все больше убеждалась, что ничего не потеряла: помпезность обстановки, холодная, сдержанная вежливость официантов, дорого одетые посетители, поглощающие пищу с таким видом, будто совершают некий ритуал — все это производило на наемницу гнетущее впечатление. Да и себя она здесь чувствовала неуместной и даже смешной.

«Но ведь Кевин надеялся, что мне здесь понравится, — с ноткой раскаяния подумала девушка. — Хотел приятное сделать… можно хотя бы притвориться, что у него получилось.»

Этот благородный порыв продержался ровно до того момента, как Лика бросила взгляд на меню. А точнее, на цены. Несмотря на все благие намерения, девушка, привыкшая считать каждый кредитный чип, не могла молча смириться с этим грабежом средь бела дня. Пусть даже «грабить» будут не ее: Кевин безапелляционно заявил, что платить за обед будет сам.

— Ничего себе! Я за такие деньги иногда заказы принимала, а здесь их за салат требуют. Кевин, что на тебя нашло? С чего это такая щедрость? Ты что, поумнел и начал брать взятки? — Лика помахала меню перед носом сибовца, привлекая его внимание. Которое почему-то было сосредоточено на окне, выходящем на площадь.

«Такое впечатление, что он там кого-то выискивает. Ну не пейзаж же так пристально разглядывать?»

— Нет, я по-прежнему безнадежен, — покачал головой юноша, наконец-то отводя взгляд от окна. — Просто мы скоро расстанемся, а я тебя даже в ресторан ни разу не сводил. Вот, наверстываю, пока есть возможность.

— То есть как — расстанемся? — про себя наемница порадовалась, что не успела ничего заказать: иначе точно бы подавилась. — Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, я обещал тебе сюрприз? Ну так вот он: вчера я договорился со своим… хорошим знакомым о том, чтобы задним числом оформить один неименной пропуск с планеты. Догадываешься, для кого? Дня через три все должно быть готово.

Лика едва удержалась от того, чтобы вскочить с места и, обойдя стол, броситься сибовцу на шею.

— Спасибо тебе огромное, — девушка счастливо улыбнулась. — Ты мне жизнь спас, сам-то это хоть понимаешь?

— Конечно, понимаю, — Кевин растянул губы в улыбке и легонько сжал ладонь Лики. — Я рад, что ты будешь в безопасности. Ну, насколько это вообще возможно при твоем… образе жизни.

Казалось бы, ничего странного ни в поведении, ни в словах юноши не было. Только вот его улыбка, не затронувшая глаз, казалась скорее гримасой — так порой улыбались смертельно раненные, убеждавшие себя и товарищей в том, что еще способны встать на ноги. Только пальцы, сжимавшие ладонь наемницы, были неестественно напряжены.

И взгляд — одновременно усталый и беспокойный, он метался от окна к часам, лишь мельком задерживаясь на Лике.

Парень волновался, и волновался очень сильно. Но почему? Что такого было в их свидании? Или и не в нем вовсе?

Вся радость, которую девушка испытывала только что, в мгновение ока отступила под натиском неясных, но усиливающихся с каждой секундой дурных предчувствий. От Кевина эта резкая перемена настроения не укрылась:

— Лика, что-то не так?

— С чего ты взял? Нет, все замечательно. Но… мы здесь только затем, чтобы отпраздновать, правда? Или у тебя еще какие-то дела, о которых ты мне не сказал?

— Ну что за глупости? Почему ты вообще об этом подумала?

«Ой, как все запущено… взгляд остановился, пальцы непроизвольно дернулись, а голос-то, голос! М-да, дорогой, актер из тебя никудышный: таких неестественных интонаций я давненько не слышала. А еще сибовец!»

— Да так… не бери в голову. Давай уже закажем что-нибудь, а то официанты на нас как-то недобро косятся.

— Конечно, — юноша отрывисто кивнул, поднимаясь из-за стола. — Лика, мне надо будет отойти минут на десять. Ты пока выбирай, что хочешь. Думаю, сегодня я могу позволить себе немного раскошелиться.

— Куда это ты собрался? Ты же сказал…

— Я скоро вернусь, не беспокойся. Глазом моргнуть не успеешь, — выдав еще одну натянутую улыбку, он развернулся и решительно зашагал к выходу — быстро и одновременно скованно, будто борясь с желанием перейти на бег.

В какой-то момент наемница была близка к тому, чтобы броситься вслед за Кевином, поддавшись внезапному порыву — задержать, не пустить, не позволить ему…

Умереть.

Слово отчетливо прозвучало в голове — будто произнесенное чужим, бесстрастным и неумолимым голосом. Тогда Лика готова была поручиться: эта мысль ей не принадлежала.

«Да что со мной такое?! — сердито одернула она себя, откидываясь на спинку стула. — Ну с чего я взяла, что должно случиться что-то страшное? Да, Кевин ведет себя странно, но у каждого свои скелеты в шкафу. Мало ли, с кем ему нужно встретиться и зачем? Расспрошу его обо всем, когда вернется. Хотя нет, лучше вечером: как раз расслабится, успокоится…»

Чтобы хоть как-то отвлечься, девушка принялась листать меню. Не помогло: названия блюд и напитков мелькали перед глазами, не задерживаясь в памяти. Тогда Лика переключила внимание на окно: не зря же Кевин на него постоянно посматривал. Может, ей даже удастся увидеть, куда же он так целеустремленно направлялся.

Площадь, на которую открывался прекрасный обзор, вполне могла находиться на другой планете — куда богаче и благополучней Рутана. Пожалуй, это было первое по-настоящему ухоженное и живописное место, которое наемнице довелось увидеть в Тэсте: местный муниципалитет не пожалел денег на то, чтобы сохранить монументальную красоту старинных особняков, в которых сейчас располагались дорогие рестораны и гостиницы; поддерживать в рабочем виде огромный фонтан, причудливую форму которого скрывали тугие струи воды; не позволить выбоинам появиться на каменной мостовой.

Полюбоваться и впрямь было на что, но Лику сейчас совершенно не волновали окружающие красоты.

«А вот и он, — заметить Кевина оказалось просто: как выяснилось, он отошел совсем недалеко. — И что ему понадобилось возле той каменной зверушки, напоминающей нексу?»

Мысль неожиданно отозвалась волной даже не страха — паники, заставившей Лику вскочить с места, не отдавая себе отчет, что она делает и зачем. Тем не менее девушка успела увидеть, как сибовец достает из кармана комлинк и, немного поколебавшись, подносит его к уху…

Она не помнила, как оказалась на улице. Только когда впереди расцвела яркая вспышка, на долю секунды опередившая грохот взрыва, Лика вновь начала осознавать происходящее.

Вокруг бестолково суетились люди; кто-то кричал, кто-то невесть зачем звал на помощь, кто-то звонил не то в полицию, не то в ИСБ, истерически вопя в комлинк что-то о террористах…

А наемница на негнущихся ногах шла к обугленному телу, в нелепой позе распростершемуся на мостовой. Какая-то дородная баба оттолкнула ее с дороги, крикнув на бегу:

— Ты куда прешь, дура?! Беги отсель, пока второй раз не рвануло!

«Не рванет. Когда срабатывает такая взрывчатка, обычно остается только один труп. Он и остался…»

В полной прострации Лика опустилась на колени рядом с тем, что еще недавно было ее любовником. Осторожно провела рукой по сожженной щеке, будто боясь причинить боль… или желая этого: ведь он мог еще быть жив, мог! Выживали с ранами и похлеще, она сама видела!

Но — нет. Обгоревшие веки не дрогнули, а пульс не прощупывался ни на шее, ни на запястье.

«Он мертв. Ты ему уже ничем не поможешь. Уходи отсюда. Ты же не хочешь, чтобы тот, кто его убил, обратил внимание на тебя?»

С трудом заставив одеревеневшие конечности подчиниться, девушка поднялась на ноги. Ни горя, ни даже простого сожаления она не чувствовала — не чувствовала вообще ничего, будто и вовсе не была способна на эмоции.

Зато пришло полное осознание грозящей ей опасности. Жены и любовницы — самые частые «побочные» жертвы заказных убийств, это знает любой хоть сколь-нибудь опытный наемник. Кто бы ни пожелал избавиться от Кевина, он вполне мог решить, что Лика тоже зажилась на этом свете. Если знал о ней, конечно. Но на обратное рассчитывать не стоило: скорее всего, за сибовцем наблюдали какое-то время, наводили справки… вполне могли и за квартирой следить. Или видеть, с кем он пришел в ресторан. К тому же девушка так замечательно себя выдала, бросившись к телу…

Все это Лика обдумывала уже на ходу, торопливо шагая к арке, зажатой между двумя особняками. Сразу за ней виднелись очертания плотно застроенного района. Только добраться до него — и пусть преследователи (если они есть, конечно) ищут ветра в поле. Уж сбрасывать «хвосты» наемница умела.

Но, как оказалось, не она одна решила спешно покинуть площадь этим путем: опередив Лику, из-за угла одного из домов выскочила женщина и, ни на секунду не замедляя бега, бросилась к арке. В какой-то момент она оглянулась назад, и от резкого движения платок, покрывавший ее голову, сполз на плечи. Белоснежная прядь мелькнула в угольно-черной косе.

По телу наемницы будто электрический ток пропустили.

«Это же… какого хатта она здесь делает?!»

Вспышкой пронеслось воспоминание о том злополучном дне на Корусканте. Тогда Лика лишь чудом избежала точно такой же смерти, что постигла Кевина…

«Тогда — кредитная карта, теперь — комлинк… фантазия иссякла, да, тварь?!»

Безразличие, сковывавшее ее до этого, дрогнуло. Гнев, жаркой волной поднимавшийся в груди, заставил девушку быстро и бесшумно двинуться вслед за разведчицей. Вот она: еще не успела скрыться в переулке и сейчас маячит на открытом пространстве. Стоит только вытащить пистолет и хорошенько прицелиться…

Но рука, потянувшаяся к оружию, нащупала лишь искусственную кожу ремня. Наемница запоздало вспомнила, что именно сегодня не стала брать с собой бластер.

Айсард, снова оглянувшись по сторонам (Лика едва успела шмыгнуть за угол), исчезла за поворотом.

«Стоп. Если она — убийца, то зачем ей убегать? Полицейские, когда соизволят сюда заявиться, вряд ли вообще поймут, что произошло. ИСБ объявится еще позже, если вообще объявится. Да и чего Айсард, с ее-то статусом, их бояться?!»

Только сейчас до наемницы начала доходить вся абсурдность ее догадки. С какой стати разведчице убивать своего, можно сказать, коллегу? Куда логичнее предположить, что они сотрудничали… и для Кевина это сотрудничество обернулось катастрофой. Тогда и реакция Айсард становится вполне понятной.

«Если я права, то у нее сейчас большие проблемы. И моя помощь будет весьма кстати.»

Вместе с любовником погибла и почти сбывшаяся надежда Лики на легкий побег. Теперь ей ничего не оставалось, кроме как вернуться к первоначальному плану — от которого она с такой радостью отказалась.

«Надо выследить имперку сейчас, пока еще есть такая возможность. А через несколько дней зайти к ней и предложить свои услуги. Скорее всего, придется изрядно поунижаться перед этой сволочью, показать, как сильно я завишу от нее… ну ничего, я девушка не гордая. Жизнь дороже.»

Спустя примерно два часа Лика устало брела по незнакомому кварталу, надеясь или поймать такси, или наконец-то набрести на остановку общественного транспорта. Чтоб он провалился, этот так называемый «старый город» с его непроездными улицами!

Она добилась того, чего хотела, хоть это было и нелегко: Айсард битый час петляла по улицам, то смешиваясь с толпой, то скрываясь в узких, извилистых переулках. Лика до сих пор не понимала, как умудрилась не потерять цель: от слежки разведчица уходила профессионально, куда лучше любого из «клиентов», что приходилось преследовать наемнице. Пару раз девушке лишь чудом удавалось остаться незамеченной, в последний момент скрываясь от подозрительного взгляда разноцветных глаз. Хотелось бы похвалить себя за профессионализм, но при ее работе лгать самой себе опасно для жизни. От обнаружения Лику спасала только интуиция — хоть и находящаяся далеко за пределами человеческих возможностей. Сегодня наемница окончательно уверилась: если бы джедаи почаще забредали в столичные трущобы, одним трупом после Приказа 66 было бы больше. Пожалуй, стоило поблагодарить адептов истребленного ордена за брезгливость.

«Проклятый город… и угораздило же Айсард поселиться именно в этом районе… теперь попробуй еще выберись отсюда…»

Мысли лениво ворочались в голове, не находя никакого эмоционального отклика. Одолевшая девушку апатия не имела ничего общего с тем, что она испытывала сразу после смерти Кевина. Тогда Лика мыслила так, словно ничего не случилось… а сейчас, когда отпала необходимость взять себя в руки и действовать, ей хотелось тихо сдохнуть, настолько мерзко и пусто было на душе.

«Не думала, что настолько привяжусь к нему… ну кем он для меня был? Всего лишь хорошим парнем, с которым можно и мило поболтать, и покувыркаться в постели… мне просто его жаль, вот и все. Забавное чувство. Редко его испытываю. Это пройдет… может завтра, может, через пару дней… но пройдет. Он не первый мой любовник, который погиб у меня на глазах… хотя, если бы предыдущего не пристрелили, я бы сама это сделала через пару дней…»

Спустя несколько минут бесцельного плутания наемница наконец-то добралась до широкой улицы, выходящей на полупустую проезжую часть. Невдалеке виднелась пристойного вида кантина, завлекающая посетителей яркой вывеской в полстены, но шляться по питейным заведениям Лике сейчас хотелось меньше всего. Зато несколько раздолбанных даже на вид аэротакси, дежуривших неподалеку, оказались как нельзя кстати.

— Куда едем? — осведомился водитель у девушки, когда она завалилась на пассажирское кресло.

Лика сумрачно буркнула адрес, и спидер с натужным гулом оторвался от земли.

Несколько раз водитель пытался завести пустой разговор о погоде, ценах на топливо и повстанцах, которые «и сами жить спокойно не хотят, и другим не дают», но быстро оставил все попытки разговорить угрюмую клиентку. Девушка же, глядя на однообразный пейзаж за окном и вдыхая застоявшийся запах дешевых сигарет, потихоньку сомлела.

Казалось, она только на минуту прикрыла глаза, а таксист уже тряс ее за плечо.

— Эй, красавица, просыпайся! Приехали.

— А… что, уже? — пробормотала Лика, недоуменно вглядываясь в очертания совершенно одинаковых многоэтажек. — Постой… ты куда меня завез?

Вопрос был откровенно дурацким: место она узнала сразу. Только вот к ее гостинице оно никакого отношения не имело.

— Куда-куда… куда сказала, туда и завез. Тридцать кредитов, дорогуша, и поживее. На другой конец города из-за тебя тащился.

Расплатившись, наемница вылезла из спидера и окинула взглядом уже ставший знакомым двор. Надо же, машинально назвала этот адрес… сказала одно, а про себя подумала: «домой». Ни одно место еще домом не называла, а тут на тебе…

«Ну не идти же теперь пешком до гостиницы? Далековато, да и все равно бластер забрать надо.»

Ежась на холодном ветру, девушка поспешно зашагала к дому, в котором Кевин Лайонс провел последние месяцы своей жизни.

Остаток вечера Лика провела, сидя в маленькой, захламленной кухне. Сегодня компанию ей составляла только бутылка гизерского эля, которую Кевин прятал на полке с соусами, приберегая для какого-нибудь особого случая.

Что ж, никто не говорил, что «особый случай» обязательно будет радостным.

«А вокруг ничего не изменилось… на столе стоит посуда, оставшаяся со вчерашнего ужина, за стеной ругаются соседи, на улице опять орут пьяные солдафоны… и на часах всего полвосьмого. Так легко представить, что сегодня ничего не случилось. Что где-то через полчаса ты придешь — уставший, как собака, но очень довольный тем, что я тебя жду…»

Сгорбившись, Лика обхватила себя руками. Тело била крупная дрожь, в горле стоял ком, а глаза щипало от слез. Сидя в этой маленькой, бедно обставленной кухоньке, и по привычке дожидаясь того, кто больше никогда не придет, она начала понимать, что потеряла. Почему вернулась сюда, совсем этого не желая. Почему, в конце концов, ей так плохо, что хочется забиться в угол и тихо выть от безысходности.

С Кевином она наконец-то поняла, что это такое: жить почти нормальной жизнью. Знать, что есть кто-то, кто всегда будет рад ее видеть. Кто-то, кому не наплевать на нее. Кто-то, кто может помочь ей, и не потому, что надеется взыскать долг чуть позже…

Лике дали иллюзию той жизни, которую она всегда хотела иметь — и тут же ее отняли, жестоко напомнив о неприятной и опостылевшей реальности. А Кевин… нет, наемница его не любила. Наверное, в ее прагматичном сознании просто не было места для такого чувства. Но эта дружба, к которой в немалой степени примешивалось влечение, служила любви прекрасной заменой.

«Что ж, теперь у меня есть повод ненавидеть тех, с кем предстоит бороться.»

Девушка хмуро посмотрела на недопитый бокал. Вид плескавшегося в нем дорогого напитка почему-то вызвал у нее жгучее отвращение к себе. Она ведь всегда презирала тех, кто топил свои беды в выпивке, а теперь сама оказалась немногим лучше!

Справившись с одеревеневшим телом, Лика тяжело поднялась на ноги и поплелась в спальню. Сейчас девушке хотелось лишь одного: чтобы этот проклятый день наконец закончился.

А утром… утром она уйдет и больше никогда сюда не вернется. Ее жизнь все еще стояла на кону, и наемница была твердо намерена сделать все возможное, чтобы не последовать за любовником.