Тень на краю империи

Глава 14

— Это ещё что за хрень? — я поморщился, отложив официальный бланк. — Шутить изволите?

— Никак нет, — лицо курьера даже не изменилось. — Распишитесь, пожалуйста, в получении.

Я поставил размашистую подпись в углу квитанции.

Курьер поспешил убрать всё в сумку.

— До свидания, ваше благородие.

Был человек — и нет человека.

Растворился в воздухе.

В руках у меня осталось официальное уведомление о необходимости личного визита в службу безопасности Дома Эфы. В связи с необходимостью дачи пояснений по официальному международному запросу Великобритании на мою экстрадицию. Дальше ещё упоминались обвинения в убийстве сэра Иезекииля Джонса, претензии со стороны его родственников и расследование Скотланд-Ярда, где я фигурирую в качестве главного подозреваемого.

Первым делом я набрал Барского.

— Артур Олегович, что происходит?

Меня соединили без проволочек.

Возникло ощущение, что начальник СБ не сомневался в моём звонке.

— Сергей, ты ведь и сам догадываешься.

— Для чего вам официальный визит? Я и по телефону скажу, что обвинения британской стороны — наглая ложь. Кроме того… хотел бы я посмотреть на тех, кто попытается меня экстрадировать.

На том конце провода горестно вздохнули.

— Сергей, мы это понимаем. Но и ты пойми. Запрос по линии Интерпола. Несмотря на все разногласия нашей страны с англичанами, мы хотя бы пытаемся делать вид, что международные договора соблюдаются.

— То есть, никто не попытается меня арестовать в клановом квартале? — уточнил я.

— А ты как себе это представляешь?

— Смутно.

— Вот и я смутно. Поэтому мы проводим условное расследование в связи с запросом, после чего спускаем дело на тормозах. Ты посетишь нашу администрацию, дашь показания — и всё. Забудем, как страшный сон.

Некоторые нестыковки не давали мне покоя.

И я высказался:

— А что мешало курьеру принести бумажку, где я всё отрицаю и ни с чем не соглашаюсь, взять мою подпись и перестать досаждать глупостями?

— У меня к тебе личный разговор.

— Который нельзя провести в конструкте? Или по телефону?

— Нельзя, — отрезал Барский. — С недавних пор я не доверяю ни конструктам, ни телефонам. Буду признателен, если уважишь старика и посетишь мою скромную обитель.

Я хмыкнул.

Тоже мне, старик.

Уж кому, а Барскому до старости — как мне до Луны.

— Готовьте пропуск, — сдался я. — Выезжаю немедленно.

— Вот и чудесно. Я твой любимый чаёк прикажу заварить.

Я уже открыл было рот, собираясь отказаться, но меня прервали:

— Шутка. Знаю, что ты не пьёшь непроверенные напитки в гостях.

Удивительно благодушное расположение духа у господина Барского. Как говорил один известный медведь, это «ж-ж-ж» неспроста…

Я попросил Бродягу закинуть меня в Старый Город на «Ирбисе», после чего отпустил его обратно в Красную Поляну. Не важно, сколько я пробуду в Гадюшнике. Если что — вернусь домой на машине. По старинке, так сказать.

Хорошенько поразмыслив, решил отказаться от оружия.

Во-первых, с мечом или кусаригамой в кабинет Барского меня не пустят. Во-вторых, если взять чудо-цилиндр Матвеича, могут всполошиться. Мало ли, чем оснащено здание эсбэшников. А в-третьих, я и сам — ходячее оружие. При необходимости отберу клинок у первого встречного и порублю в капусту половину их ведомства. Или устрою локальный Армагеддон, поигравшись с проницаемостью.

На въезде в Змеиные Кварталы мне выдали пропуск, а в машину подсела молчаливая девушка из службы безопасности. Представилась Мариам Мамедовой и добавила, что господин Барский направил её в качестве моего личного сопровождающего. Спорить я не стал. Пусть будет сопровождающий.

Мы подкатили к уже знакомому зданию СБ, припарковались на общей территории, и Мариам провела меня через все посты без проволочек. Никто не пытался меня задержать, проверить пропуск или удостовериться, что я безоружен. Только в одном месте, у лифтов, я был вынужден пройти через арку металлоискателя. Каббалистического, испещрённого Знаками и геометрическими линиями.

По дороге нам встретились ещё всякие-разные вставки — я их вычислил по незначительным всплескам ки. Раньше подобного оборудования не было, но Барский, в отличие от своих предшественников, относится к безопасности на высшем уровне. Я почуял родственную параноидальную душу.

У кабинета меня поджидала парочка спецов с явными провидческими психотипами. На меня очень внимательно посмотрели, но обыскивать не стали. И даже не попытались прикоснуться, чтобы получить больше данных. При этом я ощутил значительный всплеск ки.

— Господин Барский ждёт вас, — сообщил один из ясновидящих.

Я переступил порог приёмной.

Никто из агентов, включая Мариам, за мной не последовал.

Приёмная у графа была что надо — просторная, солидная, респектабельная. При этом — ничего лишнего. Сразу понимаешь, что попал в строгое учреждение.

Молодая секретарша, которой я раньше не видел, одарила меня дежурной улыбкой.

— Можно? — уточнил я.

— Конечно-конечно! — прощебетала секретарша. — Проходите, господин Иванов!

Кабинет Барского ничуть не изменился за время моего отсутствия. Скромно, аскетично, но со вкусом. Даже мебель стояла на прежних местах.

— Оперативно! — вместо приветствия констатировал начальник СБ. — Присаживайся.

— Мы не под запись разговариваем? — я устроился в кресле напротив графа.

— Этого не требуется, — Барский придвинул ко мне лист бумаги. — Ознакомься.

Я взял документ пальцами в белых перчатках. Жара, но что поделаешь. В здании хотя бы кондиционеры работают. Тысячелетний опыт научил меня простой истине: никогда не нарушай собственных правил. Тем более, если они выработаны под влиянием суровой необходимости.

Пробежался по машинописным строчкам.

Мне подложили протокол допроса, согласно которому я отрицаю не только факт причастности к смерти британского миллиардера, но и вероятные разногласия с Иезекиилем Джонсом, возникшие на почве коллекционирования редких артефактов. Да, я несколько раз встречался с покойным, обсуждал вопросы поиска и приобретения неких безделушек, на этом всё. У меня напрочь отсутствовал мотив для убийства.

Дочитав до конца, я посмотрел в глаза Барскому.

Что он знает?

Маловероятно, что Воронова рассказала о наших поисках. Для неё это смерти подобно. Во-первых, можно нарваться на принципиальную позицию клановой верхушки и неприятное общение с инквизицией. Во-вторых, каковы шансы заполучить Абсолют в собственное распоряжение, если в игру вступит вся неповоротливая махина Дома Эфы? Опять же, кто будет доверять главе аналитического отдела после таких откровений?

На всякий случай, я укрепил свой разум скользящими блоками.

Абстракции — лучшая защита от клановых телепатов.

— Если со всем согласен, — Барский протянул мне красивую перьевую ручку, — подписывай.

— Очень даже согласен, — я взял ручку, оставил внизу листа свой автограф и вернул всё это эсбэшнику. — А теперь, если я правильно понимаю, будет разговор о серьёзных вещах?

— Будет, — помрачнел Барский. Смахнул документ в один из ящиков стола, ручку убрал в футляр, а затем нажал что-то, невидимое глазу. Под столешницей, слева от меня.

Я насторожился.

И даже сделал стол прозрачным, чтобы рассмотреть скрытые механизмы.

Энергетический фон поменялся незначительно, но что-то было активировано.

— Защита от «жучков», — пояснил Барский. — А также от телепатического прослушивания. Можешь снять блоки, они тебе не понадобятся.

Разумеется, я этого не сделал.

— Итак, — Барский наградил меня самым тяжёлым из своих фирменных взглядов. — Давай обсудим эту ситуацию. Она серьёзнее, чем кажется.

— Слушаю внимательно, Артур Олегович.

— Запрос на твою экстрадицию, как я уже отметил, официальный. По линии Интерпола. Но это можно игнорировать. А вот чего нельзя, так это дипломатических связей Джонсов. Если ты не в курсе, сэр Иезекииль был одним из богатейших британцев. И влияние его простиралось… далеко. Родственники и близкие друзья покойного занимают ответственные посты в правительстве Англии. Премьер-министр Ким Ступер женат на одной из дочерей Джонса. А лорд Веллингтон в союзнических отношениях с его Родом. Что из этого вытекает?

— Против меня ополчилась целая страна.

— Точнее не скажешь. И они уверены, Сергей, что ты… сделал то, что сделал. И мы плавно подходим к вопросу международных отношений. Сейчас на Москву ведётся беспрецедентное давление по тайным каналам. Дескать, выдайте нам этого барона, чтобы избежать долгосрочных проблем. Ты ведь на что замахнулся?

— На что? — делаю невинное лицо.

— На истеблишмент, — Барский поднял вверх указательный палец. — Глубинное государство.

— Очень сложно для простого барона.

— Давай не будем, Сергей. Мы же взрослые… хм… ну, ты меня понял. В любой стране, за исключением откровенно монархических или клановых, есть теневое правительство. Династии, которые веками принимают решения. Ты же не думаешь, что даже в редких парламентских республиках народ кого-то выбирает? Ну, он думает, что выбирает, но все кандидатуры одобрены заранее и согласованы с теми, у кого реальные рычаги.

— Я с этим не спорю.

— А с чем ты споришь?

— Что я замахнулся на глубинное правительство.

— Значит, не замахнулся?

— Нет. Просто пострадал один урод, который перешёл мне дорогу. И, если уж на то пошло, вы же не думаете, что всяким заморским засранцам можно беспрепятственно хозяйничать в нашей империи?

Барский посмотрел на меня изучающе.

— Значит, был конфликт.

— Никто этого никогда не докажет.

— Мне можешь сказать? Тет-а-тет.

— Был. Всё решено в наилучшем виде.

— Наилучший вид? — начальник СБ приподнял бровь. — Мы имеем труп одного из самых влиятельных магнатов не только Британии, но и мира! А в дополнение к этому трупу — дипломатический скандал!

— Это их домыслы, — пожимаю плечами. — Пусть предоставят доказательства моей вины. Или идут в жопу. Потому что, уж извините, но утверждение, что Иванов — основной подозреваемый Скотланд-Ярда… Это детский сад. Просто вода, ни о чём. Род Джонсов знал о противостоянии и на основе смерти своего главы сделал выводы. Но эти выводы ничем не подкреплены.

— Разве?

— Уж поверьте. Если я говорю, что доказать мою причастность к смерти Иезекииля Джонса невозможно, значит, так оно и есть.

— Допустим, — Барский побарабанил пальцами по столу. — За тобой закрепилась определённая… репутация. Тёмная, не скрою. Но репутация. И ты знаешь, несмотря на разногласия Дома Эфы с твоим Родом, всё больше людей склоняется к тому, что нам выгоднее не враждовать, а сотрудничать.

— Разумно.

— Но! — Барский сделал многозначительную паузу. — Здесь вступают в игру третьи силы. Сейчас, как я уже говорил, давление оказывается на Москву. Дескать, если Россия подписала международные соглашения, то не важно, что у вас каждый клан сам по себе. Есть, грубо говоря, дежурное правительство. То, которое представляет империю в моменте. И вот они — гарант соблюдения нашей страной внешних договорённостей. Я понятно выражаюсь?

— Более чем.

— Отсюда вытекает, что Долгоруковы могут попробовать оказать давление на Трубецких. Да, ты не в клане, но живёшь на территории, условно контролируемой…

— Стоп, — я поднял руку, прерывая объяснения графа. — Я живу на своих землях. Тех, что принадлежат моему Роду. И тех, которые я буду защищать, если ко мне кто-то сунется. Понятно ли я выражаюсь?

Глаза Барского сузились.

— Ты забываешься, Сергей.

— Отнюдь. Донесите мою позицию до московского князя. Это просто… как апельсин. В этой стране никто не застрахован от того, чтобы умереть. Человек смертен, причём внезапно. И я сейчас говорю не о соблюдении каких-то там международных законов. Есть внутренние, российские. И я, как вольный аристократ, обладаю презумпцией невиновности. Чтобы просто начать меня преследовать, Долгоруковы должны иметь на руках постановление Соборного Трибунала. Который ими не контролируется. А для вынесения приговора нужны доказательства моей вины… которых у англичан нет.

— И ты полагаешь, что это имеет значение.

— Ну да, мы в России, а здесь правит сильный. Это понятно. Вопрос в том, настолько ли сильны Долгоруковы, чтобы защититься от моего гнева, если дойдёт до войны.

— Война с Долгоруковыми? — охренел Барский.

Я расслабленно улыбнулся:

— Надеюсь, это самый пессимистический сценарий.

— Ты в своём уме?

— А давайте проверим.

Барский снова вздохнул.

— Ладно, Сергей. Я не хотел этого говорить, но ты меня вынуждаешь. Мы понимаем, что ты — человек без тормозов. Но при этом… ты выстраиваешь в России собственную финансовую империю. И вряд ли такой подход будет способствовать её процветанию. Сражаться со всей системой ты не сможешь.

— У вас есть лучшее предложение?

— Есть. Но для начала тебе следует уяснить одну вещь. Именно политика в ближайшие полгода будет определять твою судьбу. А политический расклад такой: мы стоим на пороге большой войны с Евроблоком и Наска. С кем-то из них. Или с двумя сразу. Британия может стать как сильным союзником, так и опасным противником.

— Они уже воевали против нас в Персии, — возразил я. — Что может измениться?

— Всё. Например, тобой пожертвуют. И в благодарность…

Я хмыкнул:

— Да ладно.

Лицо Барского вдруг постарело.

В глазах эсбэшника отразилась безмерная усталость.

— Пойми, Сергей, в тебе не видят значимую фигуру. Долгоруковы, вероятно, мыслят следующим образом: подарим англичанам голову мелкого барона, и начнётся диалог.

Хм.

Сложно их в этом винить.

Когда разворачивается шахматная партия в масштабах планеты… Мелкие ребята, вроде меня, — обычный расходный материал. Экстрадиция — это даже не репутационные потери. Я ведь полный ноль, если смотреть глазами высших правящих кругов.

— Хорошо. Логика ясна. И что вы предлагаете, граф?

— О, ничего особенного. Мы потянем время, утопим всю эту суету в бумажной волоките. Бесконечные отписки, переадресации. Наши чиновники умеют, сам знаешь. Задача — продержаться до Великого Турнира. А потом, когда империю возглавит Дом Эфы, мы будем определять внутреннюю и внешнюю политику. И тебя в обиду не дадим.

— Звучит красиво. Что взамен?

— А взамен, — Барский перегнулся через стол и посмотрел мне в глаза. — Ты будешь нам должен одну услугу.