Тень

Глава 13. Архангельск. 1988 год

Спросонья Степа не понял, куда его тащат, и заплакал. Мама лихорадочно натягивала на него свитер и рейтузы, ее покрытое синяками лицо раскраснелось от свежих слез. Степа озирался, ища глазами Таню. Она стояла в дверях, прислонившись к дверному косяку, и по ее мятой ночной рубашке расползалось красное пятно. Таню трясло от беззвучных рыданий, и Степа не выдержал: его тихий плач превратился в оглушающий рев. Мама и Таня бросились утешать его: «Тихо, маленький, тихо, Степушка, нельзя кричать».

Мама упаковывала Степу в теплую одежду. За окном стемнело, начинался буран. Степа тихонько хныкал. Мама потащила его из комнаты в коридор и дальше – вниз по лестнице в прихожую. Степа с ужасом увидел, что поперек коридора лежит папа, из головы его сочится кровь, а весь он усыпан рисом с рыбой. Рядом лежала глубокая чугунная сковородка, в которой мама готовила их ужин. Степа хотел что-то спросить, но мама опять взяла его за руку, и они вместе перешагнули через папино тело. Таня бежала вслед за ними. Подойдя к телу отца, она с чувством пнула его ногой по лицу. Степа услышал противный хруст – это, кажется, сломался папин нос.

А мама натягивала на него валенки и противную «пихору». Степа ненавидел «пихору»: она невкусно пахла каким-то немытым зверем и мешала ему двигаться. Каждый раз, когда мама заставляла ее надевать, Степа чувствовал, как будто его засунули в валенок – такую шерстяную тюрьму, не позволяющую поднимать руки. На ходу мама натянула на него теплую шапочку, и они втроем выбежали в ледяную ночь.

Выл ветер, мама бежала напрямую через реку. Стараясь как можно быстрее убраться подальше от дома и от Вити, Марина выбрала кратчайший путь. Если Витя вдруг очнется, он бросится искать их по освещенной дороге, а на темной реке им проще будет затеряться. Добежать надо до дома соседки тети Маши, ее дом стоял на холме по другую сторону реки. Спрятаться у нее, переждать. А утром… Утром она придумает, как они будут жить дальше. Главное, дожить до утра. Марина тяжело бежала вперед через сугробы, крепко сжимая Степину маленькую ручку. Таня чуть отстала, но Марина все еще видела ее краем глаза.

Налетевший ветер закружил острый холодный снег, и в ту же секунду вся уверенность Марины улетучилась. В пурге она потеряла ориентацию в пространстве и остановилась в нерешительности, высматривая сквозь снег хотя бы какой-то огонек, на который они могли бы дальше бежать. Степа опять захныкал, но утешать его не было времени. Марина потащила детей вперед.

Ветер выл зло и страшно, колючий снег жег холодом Степины щечки. Он не плакал, а тихонько скулил от страха, крепче сжимая мамину руку. Таня остановилась и крепко чмокнула его в щеку, и Степе стало легче и веселее. Он старательно семенил за мамой и сестрой через буран. Но тут Степа оступился – в речной лед вмерзла коряга, за которую он зацепился валенком. Степа растянулся во весь рост и больно ударился носом об лед: здесь, на середине реки, сугробов не было – сильный ветер сметал со льда падающий снег. Степа опять заплакал. Когда он падал, его рука выскользнула из маминой. В отчаянии Степа закричал: «Мама-а-а!» Но мамы не было, Тани тоже не было, только злой ветер страшно выл вокруг. Он встал на четвереньки и попытался подняться. На скользком льду встать было очень трудно, но у него получилось. Осторожно он двинулся вперед, туда, где последний раз видел маму.

Тень промелькнула за Степиной спиной и опять скрылась в буране. Степа уже не плакал: его охватил такой страх перед бескрайней ночью, которая нависла над ним, маленьким и беззащитным, что у него больше не было сил плакать. Медленно передвигая короткими ножками, он шел сквозь снег вперед. На секунду Степе показалось, что он увидел впереди мамин силуэт, и он побежал. Но лед коварен, лед не жалеет маленьких мальчиков, которые так неосторожно бегают по нему: Степа поскользнулся, упал, проехал метр на лице. Он поднял голову, из разбитого носа на чистый лед капала кровь. Степа собрался подняться и бежать дальше, он был уверен, что мама и Таня где-то рядом, они не могут его бросить, он же любимый мальчик. Подо льдом что-то проплыло, и Степа остановился, смахнул со льда снежную порошу и пригляделся: из-под воды на него немигающими голубыми глазами смотрела его сестра. Секунда, и течение подхватило ее тело и понесло к морю, туда, куда уже медленно плыло, стукаясь иногда головой об лед, мертвое тело мамы. Степа прижался лицом к холодному бездушному льду и завыл.

В других обстоятельствах, думал Степа, он бы никогда не уговорил сварливого Фомича ему помочь. Старик сыпал ругательствами и проклятьями, требовал, чтобы Степа делал то, что ему было велено, кричал, что времени у них совсем нет, что, кстати, было правдой, но в итоге сдался под уверенным Степиным натиском. В конце концов, он Тень – его ответственность. Не последнюю роль сыграло и обещание Степы непременно нажаловаться на Фомича царевне, если тот не окажет ему всяческую помощь и содействие.

Фомич развернул лошадь, и они сравнительно быстро домчались до скромного трехэтажного особняка. Степа слез с коня и направился вслед за Фомичом к парадному входу, который, как ни странно, вел совсем не внутрь: за красивыми деревянными дверьми начиналась непомерных размеров витая лестница, уходившая куда-то ввысь. Фомич вместо объяснений пробурчал, что здание это бывшего московского долгауза, сумасшедших тут лечили, и это кратчайший известный ему путь к Матросской Тишине.

Оказавшись в городе, Степа оглянулся на здание, из которого они вышли, и немедленно узнал его: это было здание психиатрической больницы имени Гиляровского, очень хорошо ему знакомое по работе – сюда иногда привозили на экспертизу задержанных.

Как будто город сам хотел помочь Степе, иначе он не мог себе объяснить такое счастливое стечение обстоятельств: больница находилась буквально стена в стену с медсанчастью № 77, куда попадали из Матросской Тишины арестанты, требующие внимания врачей. Именно сюда, как помнил Степа, и отправили несчастного Анвара после того, как из него все-таки сумели добыть признательные показания. Если, конечно, его еще не перевели.

Степа быстро шел через тихий парк, окружающий больницу, к высокой стене. Фомич идти со Степой отказался наотрез, но Степу это не смущало – чувство, охватившее его после разговора с Оракулом, придавало ему сил и уверенности. Он не просто знал, что делать, теперь он был уверен в своей правоте. Он легко перемахнул через ограду с колючей проволокой и остановился.

Перед ним высилась громада тюремного лазарета. Степа задумался. Ну, вот он пришел к тюрьме, а дальше? Например, залезть по стене он точно может – одно из деревьев парка услужливо отбрасывало на здание тень нужного размера. Но как потом понять, где искать Анвара? Кроме того, он хотел проверить одну гипотезу: Степа разбежался и врезался в тень дерева на стене. Стена не поддалась, Степа только ударился о неприветливую каменную кладку. Ага. То есть ходить по теням и растворяться в тенях он может, а вот проходить сквозь них – нет. Ну ладно. Тогда, решил Степа, попробуем самый простой способ. Он быстро обошел здание и вошел в парадную дверь.

Мертвый был педантичным и аккуратным человеком. Собственно, именно педантичность и аккуратность были двумя главными причинами, почему он до сих пор был жив. Больше двадцати лет он работал на Игоря Валерьевича, обеспечивая безопасность и незаметно и тихо решая все «сложности». Два черных Cadillac Exalade неслышно затормозили в сотне метров от дома № 8 по Трехпрудному переулку. Мертвый вышел из машины и с удовольствием услышал, как зажужжал небольшой дрон у него за спиной. Его запускал Митя, новенький в команде и любимчик Мертвого. Именно ему пришла в голову идея использовать беспилотники, которые не только экономили время, но и обеспечивали всей команде безопасность. Мертвый тратил на обучение своих людей много времени и рисковать ими без особой надобности не любил.

Сейчас Митин дрон не спеша облетит дом, осмотрит его на предмет запасных выходов, затем поднимется повыше и заглянет Лизе в квартиру. Проверит, дома ли она. С помощью теплового сканера, которым оснащен дрон, Митя удостоверится в том, что Лиза в доме одна. Тогда Мертвый даст команду выдвигаться.

Мертвый оперся о машину и задумчиво посмотрел на дом. Ему не очень хотелось идти к Лизе, он не понимал смысла убивать девушку, которая не представляла для его патрона никакой угрозы. С другой стороны, он давно смирился с мыслью, что Игорь Валерьевич знает лучше, если он сказал «надо», значит, действительно «надо». Он лениво наблюдал за тем, как маленький беспилотник, жужжа четырьмя пропеллерами, сделал круг над домом, повисел на уровне пятого этажа и вернулся к владельцу. Мертвый вспомнил, что Митя относился к дрону как к собаке и даже иногда звал его Рексом, и улыбнулся.

– Дома она. Одна, – Митя упаковал дрон в маленький рюкзачок.

Мертвый кивнул – начинаем. Въезды во дворы, как и везде в центре, были закрыты шлагбаумами, вот почему один из «эскалейдов» припарковался у дома № 10, а второй проехал чуть подальше и встал на углу у поворота в Малый Козихинский. По двое люди Мертвого заходили в подъезд. Первая пара поднимется на этаж выше, вторая – останется этажом ниже. В квартиру пойдут только Мертвый и Митя. Бойцы бесшумно поднимались по лестнице, проверяя оружие: в прошлом году Мертвый впервые опробовал израильскую штурмовую винтовку «Тавор», впечатлился удобством стрельбы навскидку и точностью и немедленно закупил такие же своей команде. Молчаливые люди с короткими стрижками и футуристически выглядящими автоматами могли бы произвести неизгладимое впечатление на жильцов дома № 8, но, к счастью, в это позднее время лестница была совершенно пуста. Мертвый спокойно поднимался, спешить ему было некуда.

Охрана и персонал ФКУЗ МСЧ-77 ФСИН России вряд ли до конца жизни забудут ту ночь. И дело даже не в событиях, которые произошли в городе позднее, – есть вещи, которые с трудом забываются, а если и забываются, то непременно возвращаются потом ночными кошмарами. Например, сложно забыть о том, как к тебе на место службы ночью явился вооруженный покойник. Степа торопился, поэтому, оказавшись внутри тюремной больницы, он, что называется, зашел с козырей.

Опустив шарф, закрывавший нижнюю часть его обезображенного лица, он улыбнулся дежурным охранникам голой челюстью, а затем разрядил в потолок обойму из автомата, которым он разжился у Савельича. Эффект это появление произвело необычайный: все служащие медсанчасти немедленно предложили Степе свои услуги и помощь в скорейшем поиске несчастного узника.

Правда, когда Степа нашел Анвара и заключил его в свои крепкие объятья, он решил больше через парадное не выходить. Очень вероятно, что охрана после ухода Степы позвала подмогу. Разбираться с подкреплением у Степы времени не было, так что он с легкостью выбил решетку, забиравшую окно, и прыгнул в темноту.

Сжавшийся в руках Степы Анвар от испуга потерял сознание и обмяк. Степа осторожно положил его на траву и привел в чувство. Он снова надел шарф и в двух словах обрисовал ситуацию: ты свободен, но сколько времени ты проведешь на свободе, зависит только от тебя. Так что не теряй его и беги со всех ног. Уговаривать себя Анвар не заставил, и Степа едва успел крикнуть ему вслед свое «прости», как вырвавшийся на свободу арестант уже исчез за поворотом. Бегом возвращаясь к Фомичу, Степа думал, что он не может предложить Анвару гарантированного искупления, не может вернуть все как было, но он может дать ему шанс. А это уже немало.

Теперь же Степа вместе с сердитым Фомичом вышел в Москву во дворе Дома Скоропечатания Левенсона, стоящего по диагонали от дома № 8. Сумерки уступили место ночи, и город затих, хотя Степа слышал совсем невдалеке гул никогда не спящей Тверской. Он завязал на лице шарф и проверил оружие. Фомич уже шел к выходу из двора; он будет прикрывать Степу с крыши здания напротив. Степа украдкой выглянул из ворот и внимательно осмотрел «эскалейды». Пройти мимо них незамеченным он вряд ли сможет. С одной стороны, какое кому дело до очередного прохожего, но с другой – если Степа направится в подъезд, водители наверняка предупредят своих коллег, находящихся внутри. Степа оглядел двор. В свете луны повсюду плясали гостеприимные тени. Степа ухмыльнулся, шагнул в одну из них и растворился.

У него было удивительное и все еще с трудом поддающееся описанию ощущение. Степа чувствовал, что он – везде. Все тени были его большим телом, и он мог быть в любом месте теней, пляшущих на домах и тротуарах. Вот он в тени, падающей на лобовое стекло первого «эскалейда», – он вблизи видит водителя, пристально наблюдающего за происходящим на улице, вот разглядел лежащий на сиденье рядом с ним «Тавор». Вот он поднимается выше и из кроны дерева смотрит на крышу другой машины. Степа попробовал высунуть руку: на счастье, улица все еще была пуста, и никто из прохожих не обратил внимания на появившуюся из воздуха на уровне шестого этажа руку. Он продолжил движение и оказался за домом № 8 – в тени высокого дерева. В дальнем углу двора скрипнула дверь: Степа огляделся: он снова был один. Он не знал, на каком этаже находится квартира Лизы, и не очень понимал, как именно это можно выяснить сейчас, когда времени оставалось совсем в обрез. Поэтому Степа, еще раз оглядевшись и убедившись, что жители Трехпрудного переулка спят, пьют чай или смотрят телевизор в своих квартирах, пошел по стене дома № 8.

Высокий вяз отбрасывал широкую тень на все здание, и идти по ней Степе было легко и удобно. Осторожно заглядывая в окна, он вдруг понял, что он счастлив. Если совсем недавно он был растерян и рассержен, чувствовал тоску и отчаяние, то сейчас загробная жизнь неожиданно предстала перед ним совсем в другом свете: впервые он мог делать все, что хочет. Он не подчинялся никому, он был главным, он был сильным. И он был прав. Это было настолько новое для Степы ощущение, что его охватила эйфория. Этаж за этажом он методично продвигался наверх.

Лиза злилась. Она давно пришла домой, а этого идиотского полицейского все еще не было. Она еще раз прошлась по пустой квартире и вернулась на кухню. Раз в ванну пока нельзя, бежать, завернувшись в полотенце, открывать на сквозняке дверь, а потом еще и говорить с чужим мужчиной в таком виде она точно не собиралась, тогда она откроет розовенькое и почитает. Надо же хоть как-то скоротать время. Лиза переоделась в пижаму. Та была уютная и мягкая – именно то, что нужно.

Лиза налила полный стакан холодного вина и открыла книгу Екатерины Шульман, которую подарила ей неделю назад Соня. И, разумеется, именно в эту минуту заверещал дверной звонок. «Ну уж нет, – подумала про себя Лиза. – Я тебя ждала, теперь и ты меня подожди». Она с сожалением отложила книжку, взяла стакан в руки и подошла к окну: сейчас она спокойно допьет вино и пойдет открывать.

– Елизавета Петровна, откройте, – тот же мужской голос, что и в трубке, только громче и настойчивее. Как неприятно.

Лиза залпом допила вино. Пока шла к двери, ощутила, как тело ее обретает необходимую легкость, а разум достаточно затуманивается, чтобы вынести неприятный разговор о любимой сестре. Сердце опять кольнула страшная мысль, что они никогда больше не увидятся, никогда больше не поговорят… Лиза решительно распахнула дверь.

Перед ней стоял высокий молодой человек с короткими рыжими волосами и веснушками, в костюме и черной водолазке с высоким воротом. На носу у него были очки в массивной оправе, а в руках – пистолет с глушителем. За спиной, чуть поодаль, Лиза увидела фигуру невысокого коренастого мужчины, чье лицо она разглядеть не успела.

Молодой человек повторил:

– Елизавета Петровна?

Лиза открыла было рот, но не для того, чтобы ответить, а чтобы закричать – ее очень напугал пистолет, но кто-то с силой ударил ей под коленку ногой. Ноги Лизы подкосились, она упала и больно стукнулась затылком о паркет. За ее спиной зазвенело разбитое стекло. Запахло порохом, и Лиза поняла, что приветливый молодой человек только что нажал на спусковой крючок, и только чудо спасло ей жизнь.

Митя не успел понять, что именно случилось. Когда они поднимались, Мертвый сказал, что сегодня его, Митин, шанс наконец себя делом проявить, и Митя был этому рад. Он был младшим в группе и, как «некрещеный», получал меньше всех, а если все пройдет успешно, Мертвый накинет ему сверх зарплаты так необходимых денег. Он без колебаний взял предложенный пистолет и позвонил в дверь. Когда он нажал на спусковой крючок, девушка еще стояла перед ним, но через долю секунды оказалось, что она лежит на полу, а перед Митей стоит кто-то совсем другой.

Степа нашел Лизину квартиру слишком поздно. Когда он заглянул в окно, Лиза уже открыла дверь и смотрела в лицо своему будущему убийце. Действовать надо было решительно. Открытая дверь отбрасывала тень на паркет, и Степа моментально оказался позади Лизы. Он буквально вырос из паркета и с удовлетворением заметил, как поменялось лицо парня с пистолетом, смотревшего ему прямо в глаза. Степа сильно стукнул Лизе под колено ногой, и девушка рухнула из-под пуль, прошедших сквозь него как сквозь… тень. Теперь Степа сбросил с плеча автомат и от бедра выпустил в нападающего короткую очередь. Парень осел на кафель лестничной площадки, а стоявший позади него мужчина кубарем скатился на следующий пролет. Степа успел увидеть блик луны на дуле автомата и быстро втащил Лизу в квартиру, накрепко закрыв дверь.

– Кто вы? Что происходит? Кто эти люди?

Степа тащил Лизу за руку к окну. Других вариантов у них не было. Через секунду дверь слетела с петель и с грохотом упала на паркет. Ударили автоматные очереди. Степа оттолкнул Лизу с линии огня, и пули вновь прошли сквозь него, никак ему не навредив. Пока девушка поднималась, Степа дважды выстрелил в сторону двери и, судя по сдавленному мату, в кого-то попал. Краем глаза он увидел, как в дверной проем чья-то рука кидает круглый предмет.

Степа сгреб Лизу в охапку и выпрыгнул в окно ровно в тот момент, когда граната взорвалась на уютной Лизиной кухне, погрузив ее в огонь и хаос. Взрыв проделал дыру в межкомнатной перегородке, сорвал с петель все кухонные фасады, уничтожил стол и микроволновку, но почему-то совершенно не повредил книгу, которая преспокойно лежала среди обломков. Впрочем, Лиза эту причудливую деталь оценить уже не могла.

Они упали на пару метров вниз, прежде чем Степа сумел свободной рукой зацепиться за тень на доме. Он вскочил и, несмотря на пронзительные крики Лизы, болтающейся у него под мышкой, побежал вверх – на крышу. Из окна Лизиной квартиры высунулся какой-то мужик и дал по нему длинную очередь из автомата. В этот раз нападавший промазал – очередь прошла у Степы над головой. Добежав до крыши, он швырнул Лизу вперед.

Лизино сознание, казалось, перестало фиксировать происходящее. Слишком много и слишком странно, сказал мозг и временно приостановил работу. С момента, когда Лиза открыла дверь, она не переставала кричать: от ужаса, от неожиданности, снова от ужаса. Сознание ее воспользовалось минутной передышкой и включилось вновь. Лизе все еще хотелось кричать, но теперь, кроме животного страха, в ней проснулось любопытство и желание задать миллион вопросов. Только что странный мужик в шарфе на пол-лица пробежал с ней под мышкой вверх по вертикальной стене. Этот факт требовал немедленных объяснений. Она повернулась: перегнувшись через парапет крыши, мужик стрелял в кого-то из автомата. Лиза решила повременить с вопросами: ей надо бежать. Подальше от этих сумасшедших. Лиза рванула к двери на чердак. Мужчина в шарфе побежал за ней, но не успела Лиза добежать до спасительного выхода, как дверь прошили автоматные очереди – их преследователи не собирались сдаваться. Лиза повернулась к мужику в маске: она не знала его, но он хотя бы не пытался ее убить.

Степа озирался по сторонам. Дом № 8 стоял в переулке один, и до ближайшей крыши было не меньше метров пятнадцати. Даже если статус Тени и наделил его суперспособностями, Степа сомневался, что среди них была особая прыгучесть. Времени на раздумья не оставалось: дверь чердака разлетелась в щепки, и на крыше показался первый человек в костюме и с автоматом. Он увидел Степу и выстрелил, но в том месте, где он видел свою цель, уже никого не было. Степа растворился в тени за его спиной, вытянул руки и сжал их на шее нападавшего, пытаясь втащить его к себе, в тень. Противно хрустнули шейные позвонки, и тело нападавшего грузно бухнулось на крышу. Степа слышал быстрые шаги на лестнице – вероятно, это был напарник убитого. Он добежал до Лизы, схватил ее за руку, и они вместе побежали к краю крыши. В Степиной голове созрел безумный план.

Высокое дерево, росшее рядом с домом № 8, качалось от сильного ветра, и тень его качалась по асфальту и крыше как маятник. Степа схватил тень рукой и перелетел переулок как на лиане. Он крепко держал кричащую Лизу. Они едва не врезались в соседнее здание, но Степа с силой закинул Лизу на крышу, а сам двумя руками уцепился за карниз и подтянулся за ней. Прямо над его головой тяжело ударил старый ППШ Фомича, и с крыши дома № 8 на асфальт упало чье-то тело.

– Я тебе говорил, что прикрою!

От былого недовольства не осталось и следа, глаза Фомича горели азартным огнем. Степа вскарабкался на крышу и выглянул в переулок. Дверь подъезда дома № 8 открылась. Степа и Фомич одновременно выстрелили в нее. Однако из двери никто не вышел – боец команды Мертвого лишь приоткрыл ее, чтобы проверить, нет ли снаружи врагов. Теперь же в ответ на огонь Фомича и Степы зазвенели разбитые стекла, и из окон лестничных площадок второго и третьего этажей на их крышу обрушился шквальный огонь. Они вынуждены были отползти от края поближе к Лизе. Девушка дрожала крупной дрожью, из ее глаз катились слезы.

– Что, блять, происходит? Кто вы все такие?

Лиза вытерла слезы. Испуг сменился решимостью и яростью.

– Лиза, я обязательно вам все объясню, только давайте не на крыше и не под огнем разговаривать.

В его словах была логика, и Лиза нехотя протянула ему руку. Фомич кивнул в сторону Патриарших прудов.

– Бегите туда, там есть вход. А я уж как-нибудь вас прикрою. Вспомню молодость!

Но перед тем как убегать, Степа хотел оценить масштабы бедствия. Он подполз к краю крыши и посмотрел вниз.

Мертвый грустно смотрел на Митино тело – он не был сентиментальным человеком, но этого мальчишку ему было жаль. С другой стороны, хорошо, что я именно его отправил вперед, подумал он с облегчением. Мысль была стыдная, но Мертвый, воспроизводя в голове события последних пяти минут, каждый раз приходил к выводу, что и он бы не успел вовремя среагировать. Защитник Лизы появился в буквальном смысле из ниоткуда, и если бы Мертвый пошел первым, то лежал бы он на грязном кафельном полу с пятью сквозными пулевыми ранениями. Эта мысль неожиданно придала ему новых сил. По итогам последних событий у Мертвого была масса вопросов. Мало того что он видел, как человек в прямом смысле слова вырос из-под земли, так он еще и ушел от преследования по вертикальной стене вверх. Не говоря уже о том, что через него проходили пули… Тут было о чем задуматься. Мертвый успеет подумать. Сейчас надо догнать и уничтожить. Судя по звукам сверху, второй двойке сделать этого не удалось. Как бы в ответ снаружи пролетело и гулко ударилось об асфальт тело одного из его бойцов.

Мертвый перезарядил автомат и побежал вниз по лестнице, на ходу отдавая приказы:

– Вадик, Саша, вставайте у окон на втором и третьем этаже. Я их отвлеку, а вы стреляйте, как только увидите.

План был отличный, и он должен был сработать, но что-то пошло не так. Огонь с противоположной крыши не стихал. Один из «эскалейдов» взревел мотором, развернулся и стал задом сдавать к подъезду, сминая под колесами и декоративную ограду, и недавно посаженный газон. Обе машины были бронированными, и под их прикрытием Мертвый с двумя уцелевшими бойцами мог выйти из подъезда.

Он видел, как две фигуры на крыше через дорогу побежали в сторону Патриарших прудов, оставив третьего прикрывать их отход. Мертвый стал раздражаться. Он не был готов потерпеть поражение в таком, казалось бы, мелком и незначительном деле. Каким бы супергероем ни был неизвестный защитник, он его уничтожит. Чего бы ему это ни стоило.

Под барабанную дробь пуль, стучащих в бронированные бока тяжелого джипа, он перегнулся и вытащил из багажника реактивный гранатомет. Багажник его машины был укомплектован для любой чрезвычайной ситуации – от зомби-апокалипсиса до ядерной войны. Мертвый опустил стекло со своей стороны, выждал минуту, пока стрелок на крыше не сделал вынужденную паузу, чтобы перезарядить оружие, а затем высунулся по пояс из машины и выстрелил.

Если бы Фомич не умер в далеком 1945 году, ему бы, вероятно, пришлось не сладко. Но он давно покинул наш мир, и его тело лишь отбросило на пару метров взрывной волной, не причинив никакого вреда. Так, мелкие неудобства вроде забитого бетонной крошкой рта. Угол дома, в который попал снаряд, с грохотом и звоном разбитого стекла обрушился в Малый Козихинский переулок. Завыли сигнализации, послышались крики людей. Где-то вдалеке зазвучали первые сирены.

Мертвый, довольный достигнутым результатом, открыл дверь и вышел из машины. В ту же секунду он увидел вспышку на дальнем конце крыши дома напротив и, приняв единственно верное в данной ситуации решение, резво нырнул лицом в клумбу, как можно дальше от автомобиля. Взрыв приподнял бронированный «эскалейд», оторвав ему правое переднее колесо. На крыше Степа с удовлетворением отметил, что стрелять из подствольного гранатомета – сплошное удовольствие. Для закрепления результата он дал еще пару выстрелов – в лобовое стекло и по правому колесу. Водитель, упавший на клумбу по другую сторону машины, достал пистолет, его автомат так и остался на переднем сиденье, и начал стрелять по Степе.

Надо было бежать. Степе пули причинить вреда не могли, но его неотложная задача была спасти Лизу. Они добежали до конца крыши. Внизу Мертвый, отряхнув с себя вялые тюльпаны и комья земли, командовал выжившими бойцами. Они побежали ко второй машине, перегородившей переулок. Мертвый стрелял на бегу в их сторону короткими очередями.

Расстояние до следующего дома было слишком велико, и Степа хотел было проскочить его через тень, но не вышло – Лиза закричала от боли так, будто бы ей отрывали руку, что было близко к истине. Он-то мог перемещаться между тенями, а она – нет. Степа схватил девушку на руки и спрыгнул на припаркованную внизу машину. Они побежали вдоль переулка к пруду. Лиза впереди, а Степа, прикрывая ее своей спиной, прямо за ней. Степа периодически поворачивался, чтобы выпустить короткую очередь по преследователям. Сзади застучал автомат Фомича – бой продолжился. Старику явно не хотелось растягивать удовольствие, и через мгновение он тоже начал отходить по крышам к пруду.

Они добежали уже до берега пруда, когда Степа услышал рев мотора прямо за спиной. Автоматная очередь прошила туристический знак «никогда не разговаривайте с незнакомцами». Автомобиль несся прямо на них, задевая припаркованные по бокам улицы машины. Мертвый, высунувшись из люка, стрелял не останавливаясь. На открытом пространстве шансов у них не было, и Степа было совсем отчаялся, когда увидел тень от дома на воде. Она перерезала весь пруд по диагонали, и Степа рванул вперед.

Доехав почти до края воды, водитель резко нажал на тормоз, а Мертвый убрал палец со спускового крючка. Он опустил автомат и просто смотрел, как взрослый мужчина бежит по воде через Патриарший пруд. Зрелище и правда было завораживающим. Оно могло бы быть и величественным, если бы Лиза тоже умела бегать по теням. Поскольку же она была обычным человеком, а не супергероем, как только Степа ступил на воду пруда, она сразу же в нее провалилась, и он бежал по воде, волоча за собой мокрую Лизу. Это несколько снижало общий пафос. Степа с Лизой выбрались на противоположный берег и исчезли в подворотне дома. Мертвый сел в машину.

– Поехали отсюда.

«Эскалейд» сдал задом обратно на Бронную, подобрал раненых товарищей и с визгом резины скрылся в сторону Садового кольца.