Тёмный манипулятор

Глава 14

В загородном аэропорту нас уже ждал частный самолёт Маэла с несколькими десятками телохранителей вокруг. Благо, помощь телохранителей не потребовалась, что вследствие предвещало лишь безопасный взлёт. Наконец, забравшись на борт, мы вылетели в сторону Греции — к тому самому Олимпу.

Во время полёта никто не разговаривал. Все переводили дух, а кто-то и вовсе — Маэл на пару с блондинкой — попивали горячительное. На секунду я даже соблазнился, желая присоединиться к ним, но быстро одумался, поняв, что алкоголь не приведёт ни к чему хорошему. Особенно меня…

Каждый знал, что это не конец. Это только начало. То, что мы оставили червоточину открытой, даже не попытавшись сразиться с марглами, лезущими изнутри, значило только то, что дальше будет хуже. И тяжелее. Но что мы должны были сделать? Если бы группа рискнула пойти в атаку, вряд нам удалось пережить этот день. Поэтому лучшим вариантом оказалось бегство. Именно благодаря ему нас был шанс набраться сил, подучиться и столкнуться с тьмой, уже имея какой-никакой опыт.

Полёт прошёл незаметно.

Самолёт приземлился в частном аэропорту, вблизи греческого города Катерини. Там же нас рассадили по двум вертолётам. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что уже отвык от столь длинных поездок. И хоть это была, отнюдь, не поездка на маршрутке с одного конца города на другой, но постоянные путешествия через порталы оставили свой отпечаток: нынче меня тяготил тот факт, что нам приходится добираться куда-то без помощи волшебства.

Ну и наглость, конечно…

— Вот оно! — довольно восторжествовал Маэл через вертолётную рацию.

Ещё через десять минут вертолёт подлетел к вершине, задержавшись прямо над ней. Некоторое время мы парили вокруг прославленной горы, наблюдая за тем, как массивные лопасти разгоняют облачные скопления прямо под нами.

— Да где же этот грёбаный вход?! — недовольно воскликнул вампир.

Связавшись со вторым вертолётом по рации, он спросил у пилота, не видит ли тот никаких посадочных знаков. Я же тем временем вообще не понимал, откуда на бесхозной горе должны быть посадочные знаки. Это ведь общественное место? Да здесь же наверняка каждый год сотня, а то и тысяча, туристов. Или хотя бы экстремалов, которых забавляют рисковые подъемы на огромную высоту. Не похоже, чтобы на такой высоте были хоть какие-то посадочные знаки или площадки.

Однако, как бы я там не думал, всё оказалось немного иначе.

Заходя на очередной круг, вертолёт сбавил скорость. На вершине — а если быть более точным, то чуть ниже, — что-то мигнуло. Будто бы отключилось какое-то силовое поле. Невидимые щиты. Горная порода зашевелилась, треснула — не хаотично, а аккуратно, словно по линейке. Вырисовались идеально ровные края прямоугольника, размером с типовую панельную пятиэтажку. Фигура начала постепенно уходить вглубь. Притом снег, лежащий на хребтах, даже не дрогнул, продолжив лежать на месте, как приклеенный.

Зрелище поражало воображение.

Углубившись на достаточное расстояние, порода поделилась на две части — прямо посреди прямоугольника образовалась очередная идеально ровная полоска трещины. Обе части стали разъезжаться в стороны, точно раздвижные двери лифта, открывая проход внутрь. Внутрь чёртовый горы! Офигеть, блин!

Тут же вспомнились идиотские фильмы из девяностых и двухтысячных с их фантастичными злодеями, обитающими как раз на похожих базах. Подумать только! Вход в гору через ворота, которые состоят из этой самой горы?! Одновременно бредово и… завораживающе. Учитывая масштабы так называемого входа, туда мог поместиться средненький космический корабль.

Дождавшись полного открытия, под победоносное торжество Маэла вертолёты устремились к посадочной площадке внутри.

Как только залетели, нас тут же накрыла тьма. Свет продолжал пробиваться через открытое пространство шлюза, но, как только мы оказались внутри, ворота стали закрываться, возвращая породу в исходное положение.

Внутри нас встречала посадочная площадка типичной секретной базы из фильмов. Правда, вместо десятков футуристичных самолётов и прочей техники, носящегося и суетящегося всюду обслуживающего персонала, помещение было пустым. Просторное, громадное помещение, с отделкой из чёрной лакированной… пластмассы? Или это плитка? Скорее всего, какой-то металл. Причудливые квадратные узоры, выгравированные в стенах, подсвечиваемые приглушённым светом синих ламп, наблюдательный мостик с металлическими, витиевато изогнутыми прутьями и массивная лестница — будто бы из стекла, но на деле это было бы слишком непрактично, так что, скорее всего, какой-то вид прозрачного, устойчивого к нагрузкам пластика, — ведущая на тот самый мостик.

Пока наш вертолёт садился, я заметил на мостике человека. Один-единственный. Стойка, костюм, взгляд на наручные часы и метания из стороны в сторону — всё в фигуре напоминало Гааля.

Наконец техника приземлилась, со временем лопасти замерли. Мы вышли наружу.

Человек на мостике обратился к нам:

— Друзья мои, что же так долго?! — да, это определённо Гааль.

— Простите, ваше превосходительство, — чинно поклонился вампир, хоть и было понятно, что делает он это наигранно. — Если бы вы не бросили нас в столь трудном положении, и помогли бы выбраться, глядишь прибыли бы и раньше.

— Нужно было решить кое-какие вопросы. Да и вам, — хранитель обратился уже конкретно к тем, кто стоял позади вампира, а именно — к тройке новичков, — лишняя тренировка не повредит.

— Ага… — недовольно хмыкнул вампир, двинувшись к лестнице, — ещё бы чуть-чуть и тренировка стала бы последней. К слову, друг мой, — отчётливо съязвил Маэл, — не советую меня огорчать, потому что буквально несколько часов назад мой завод отжали пришельцы из другого мира. И ладно если бы это были какие-то орки, так ведь нет! Пожиратели душ!

— Не вини меня в этом.

— А кого мне винить? — ступая на первую ступень, возмутился вампир.

— Тёмноволосую девушку, — нехотя ответил Гааль.

— О-о, вы с этой ненормальной вообще скоро с ума меня сведёте! Я бы посоветовал решить с ней все вопросы до того, как наступит полная задница, но… боюсь теперь уже поздно… Что там со светлыми? Ты договорился?

— Да, они обещали помочь.

Гаалю явно было стыдно. Но отнюдь не за то, что он оставил нас одних. Бросил в самый трудный момент! Нет, на это, кажется, ему было вообще наплевать. Стыдило его присутствие старой знакомой. Девушки, что подпортила нам день, да и в целом — день всех землян, которые ещё даже не догадывались о том, что их ждёт.

Налюбовавшись пейзажами пустого ангара, мы двинулись вслед за вампиром, что уже успел подняться на мостик, расположившись около Гааля.

— Что дальше по плану? — спросил он, гордо глядя на последние лучи света, пробивающийся сквозь закрывающиеся ворота. — Восстановление Олимпа?

Тьма практически окутала нас, отрезав от естественного освещения. Однако, в какой-то момент, когда звук стыкующихся частей породы ударил по ушам, сзади резко рассвело. Только обернувшись я увидел, что некогда непроницаемые ворота из горной породы превратились в экран, проецирующий внутрь всё, что происходит снаружи. Гора снаружи, и окно изнутри. Офигеть…

— Именно, — твердо подтвердил хранитель, в ответ на вопрос Маэла.

Прославленный Олимп, часто встречающийся в греческих легендах, да и не только — в последнее время культура дошла до того, что только дурак не слышал про великий Олимп, на котором живут… кхм… простите, кхм… жили сами боги. Древние греки в это верили, ну а прагматичные историки нашего времени доказали, что это не более, чем выдумка. Так-то оно так. На Олимпе действительно нет никаких величественных храмов, в которых обитают боги, но вот внутри… Что же такое Олимп на самом деле? Город? Подземный комплекс — что-то вроде укрытия на случай ядерной войны? Или же неизвестное простому обывателю магически-мифическое место?

Если откровенно, то всё и сразу.

Олимп был создан за несколько лет до того, как грянула война света и тьмы, истребившая шумеров. Как только тёмные начали воздействовать на шумеров, уже в то время цивилизация задумалась о создании укрытия на случай тотальной войны.

Прогулявшись немного по комплексу и осмотрев причудливые технологии, использованные в постройке — практически все предметы здесь управлялись силой мысли, — я был удивлён тем фактом, что шумеры сумели создать подобное. Что конкретно я имею в виду? Например, для того, чтобы открыть одну из раздвижных дверей коридора, по которому мы проходили, нужно было просто об этом подумать. Если же хотелось что-то взять, не обязательно было тянуться до предмета рукой — достаточно просто подумать об этом, и вот заветная вещица уже в ладони. Как такое возможно? Ответ прост. Как сообщил сам Гааль, — что в итоге стало для меня серьёзным шоком, — развитие шумерской цивилизации превосходило развитие современного поколения землян. Вся наша гордость, все наши научные достижения — лишь жалкий пшик на фоне того, чего достигли шумеры в лучшие свои годы.

— Друзья мои, это было прекраснейшее время из возможных. Мы смогли подчинить себе энергию Земли. Телепатия должна была стать первым нововведением в быт шумеров. Бонумы, покровительствовавшие над нами, не были против такого технологического рывка. Властелины тёмных миров были слишком заняты внутренними распрями, а потому, за несколько тысячелетий существования шумеров, бонумы почти перестали сомневаться в своих последователях. Наше же стремление познать суть мироздания лишь радовало светлый сектор, который искренне верил, что совсем скоро, после полного подчинения земной энергии и открытия других способностей, мы сможем перейти из статуса нейтралов в статус светлых. Очевидно, что бонумам такой расклад был только на руку. И, по сути, всё так оно и складывалось.

Но…

В какой-то момент тьма разобралась с внутренними раздорами, сформировав более-мене устойчивый конгломерат, во главе которого встали сильнейшие миры тёмного сектора. И всё ради того, чтобы обратить внимание на серединный сектор, который оказался так нагло узурпирован светлыми.

Если до этого у шумеров было что-то вроде идеальной версии коммунизма, то после того, как на земле появились первые последователи тьмы, всё больше шумеров начало говорить о капитализме. Каждый должен иметь то, чего он может достичь. Несправедливо, когда все равны — и идиоты и умники. И сильные, и слабые. Красивые и страшные. Каждому должно воздаться по заслугам! Каждый получит то, что заслуживает! Такими речами наполнились эфиры шумерского интервидения (аналог нашего телевидения и интернета — что-то вроде телевизионных передач, подстраивающихся под запросы смотрящего, снимающихся в реальном времени).

Дальше всё пошло само собой. Одинокий шумер, сидящий в своей уютной квартире, живущий в равенстве, но почему-то до сих пор так и не обзаведшийся женой и тремя детьми, задумался над тем, чем он хуже других? Тех, кому с созданием семьи повезло больше? Насильно ведь мил не будешь, а подходящей кандидатки на роль спутницы так и не нашлось. И что делать теперь? Несомненно, закон бонумов гласил, что нужно просто подождать, оставаться верным себе и своему внутреннему свету, и, рано или поздно, ты встретишь ту самую. Но что делать, если ждать не хочется, а по интервидению тебе впервые сообщают, что ты достоин большего?

Как-никак, люди оставались людьми. Нужно понимать, что антиутопия была в глобальном смысле, однако в каких-то отдельных моментах люди, так же, как и мы сейчас, день за днём переживали свои повседневные проблемы. Так же работали, так же обслуживали друг друга (в этом плане обслуживали именно равных себе, а не каких-то там богатых мудаков), и так же в любой момент могли споткнуться о камень, упав лицом в лужу. Никто не принимал чудотворную «сому», как в одном известном романе Хаксли, чтобы потом разгуливать с чувством внутреннего блаженства. Нет. Люди ругались и мирились, плакали и смеялись, ненавидели и любили в равной степени. Но никто и никогда не доводил до абсурда. В последствии все ссоры урегулировались обсуждениями, злость подавлялась, так как, судя по заповедям, это грех, а ненависть стиралась, оставляя после себя лишь понимание, что без неё будет проще.

Но всё изменилось, когда тот самый шумер, у которого до сих пор не было даже девушки, начал завидовать. С этого самого момента люди начали злиться чаще, а решать возникающие недопонимания стало моветоном. Пускай извиняется сам! Я первый не буду!

Так началась история краха первой и последней антиутопии.

Далековато я ушёл от темы Олимпа, не так ли? Да уж… надо бы исправится. Короче… Суть в том, что Олимп был построен как раз примерно в это же время. Уже спустя два года грянула первая война, что лишь подтвердило опасение архитекторов Олимпа.

Олимп был оснащён самыми передовыми технологиями шумеров — даже теми, которые ещё ни разу не использовались на практике (например, то же мысленное управление), чтобы, в случае возрождения цивилизации, или же создания новой, наследие шумеров, могло быть передано по наследству.

— Ну а потом, друзья мои, вы и сами знаете: уничтожение цивилизации, побег небольшой группы в Олимп и годы ожидания. Спустя восемь лет один из провидцев, сидящих с нами в горе, заговорил. Глаголя устами бонумов, он сообщил, что те готовы раскрыть перед нами секрет подчинения внутренней энергии, готовы открыть потенциал, но только при условии, что после победы над тьмой, получившие силу, погибнут.

— Ого! — воскликнула блондинка. — Ни фига себе условия!

С улыбкой на лице Гааль кивнул.

— Как вы понимаете, ничего такого не произошло. Чуть позже бонумы сжалились. В конце концов, мы помогли им, спасли не только свой мир, но и их миры тоже.

— М-м-мы? — удивлённо вопросил Шан.

— Да, друзья мои, — спокойно кивнул хранитель, — я был одним из тех шумеров.

На лицах товарищей по несчастью, точно как на фотоплёнке, проявилось удивление. Ну с добрым утром блин…

Буквально тут же на Гааля посыпались закономерные вопросы о возрасте и количестве пережитых цивилизаций. Цивилизаций? Или империй?

— Да-да, друзья, греческий народ был создан нами. После победы над тёмными, мы решили возродить человечество, — тема плавно перешла к моменту возрождения человечества. — И, соответственно, у каждого из нас были свои имена. Довольно известные в современной культуре имена.

— З-з-зевс? — для верности уточнил очкарик, тыкая в Гааля указательным пальцем.

— Нет. Я всегда пользовался своим собственным именем. И пронёс его через года. Но да, вы почти угадали: среди нас был как Зевс, так и Афина, Гера, Гермес и прочие.

— Долбануться можно… — пробубнила под нос блондинка. — Нас завербовали сами боги…

Спустившись на лифте, покинув территорию, сильно отдающую территорией секретного убежища девяностых, мы оказались внутри узкой пещеры. Перед нами — ничего, кроме камня. Вокруг — тоже ничего, кроме камня. И лишь лифтовые двери позади напоминают о присутствии хоть какой-то цивилизации.

Гааль закрыл глаза. Тихо проговорив что-то под нос, он выждал какое-то время, после чего его глаза открылись снова. В очередной раз нам явилась картина замаскированного под обычную скалу входа, который раскрылся благодаря действиям Гааля. Двери из скальной породы разъехались в стороны.

Наконец мы вошли в… главный зал…

— Эм… А где всё? — глядя на пустое пространство, вопросил я.

Перед нами не было ничего, кроме огромной неровной полости, соответствующей внутренней форме горы, облицованной тонким пластом металла. Огромной. Громадной. Хоть это были не уродливые листы, посаженные на заклёпки, а полноценная составная часть (и вообще складывалось ощущение, что форму будто выплавляли прямо на необтёсанной породе), но это ничуть не избавляло от мысли, что нас где-то обманули. Облицевать гору изнутри — задача непростая (тем более так качественно), но разве это похоже на город?

— Фигня какая-то, — скорчила недовольную мину Эн.

— А вот тут, друзья мои, начинается самое интересное. Главный секрет Олимпа.

— Секрет в том, что его не существует? — решил зачем-то выпендриться я.

— Почти, — хранитель снова улыбнулся.

Ага… Что-то скрывает… Не всё так просто? Ну не может же быть всё так просто! — думал я, глядя на полость горы, фундаментальных размеров.

— Олимп — город, принимающий форму, придуманную его же жителями.

Как-как, простите? За дурака меня, значит, держите? Сначала магия, потом говорящие коты-наблюдатели, светлые и тёмные миры, боги, которые на самом деле были шумерами, которые на самом деле были развитее нас, которые создали город в горе… А теперь ещё оказывается, что город принимает форму, которую ты сам себе нафантазируешь.

— Обалдеть! — не выдержал помощник Маэла, которого до этого даже не было слышно.

— Сам удивлён, — тихо ответил помощнику Маэл.

— Тоже ни разу тут не были? — обратился я к вампиру.

Вампир молча кивнул.

— Только слышал, — сказал он, после чего обернулся к хранителю. — Ну так может уже явишь миру всю прелесть этого места? — надавил Маэл, обращаясь уже к Гаалю.

Гааль сделал шаг. Сначала просто шаг. Затем нога поднялась чуть выше. Правая туфля замерла в воздухе, опершись о невидимую опору. Только спустя ещё несколько секунд под подошвой начало вырисовываться основание ступени. Прозрачно-голубоватой мраморной ступени, отливающей разными оттенками синего, словно морская гладь. Основание постепенно расползлось, вырисовывая очертания балок и балясин, тянущихся вверх, к поручням.

Через минуту хранитель стоял наверху, в крытой галерее, продолжающей растягиваться дальше — в полноценное греческое строение. Ещё чуть-чуть и мы окажемся внутри хорошо сохранившегося древнегреческого храма… Какой отстой. Что за пенсионерское воображение? Нынче в моде минимализм!

Бам!

Неожиданно картинка мигнула. Нет, Гааль не полетел вниз, потеряв опору, но вот общие черты выдуманного им интерьера стали меняться на глазах. Мрамор сменился на стекло, а балясины превратились в скромные металлические перилла, отделённые друг от друга матовыми стеклянными перегородками.

Глядя на это, Гааль пояснил:

— Олимп старается угодить всем. Он не будет точно таким, каким вы хотите его видеть, так как ему приходится учитывать желания всех его жителей. Поэтому от каждого воображения, пытающегося его изменить, он берёт понемногу, подбирает наиболее приемлемый вариант и принимает такой вид, какой считает наиболее уместным.

— Так говорите, как будто он живой, — чётко подметила Эн.

— А как иначе, — усмехнулся хранитель. — Это место — величайшее творение человечества на данный момент. Апофеоз того, что способны создать земляне. Вы, будучи хранителями, способны воздействовать на мир при помощи своих способностей. Но это место… Это место воздействует на вас само, подстраиваясь под вас и давая вам всё, что вы пожелаете.

— Что насчёт еды? — спросил я. — Кормить оно тоже умеет?

— Я же сказал: всё, что пожелаете.

— Интересно, как же это?

— Энергия, на основе которой возведён город, питается энергией серединного сектора. Неважно какой будет Земля — тёмной или светлой, — Олимп всё равно будет продолжать работу, подзаряжаясь от любой энергии, постепенно перерабатывая каждую из них в нейтральную. И если жителю Олимпа нужна энергия для поддержания жизнедеятельности, Олимп ему её даёт. Ваше дело, как именно это воспринимать — как приём пищи, или же просто как, например, подзарядку телефона.

Отличное, блин сравнение: телефон и человек!

— Н-н-но, — Шан был настроен решительно. В этот раз он явно хотел договорить до конца. И сделать это самостоятельно, без чьей-либо помощи. — Н-н-н-о как же б-биологи-чес-ские пот-т-требности? Е-е-еда н-нужна, чтобы п-под-держивать организм. Б-б-без этого никак.

— Еда нужна, верно. Но на самом деле нейтралы, как и многие жители верхнего и нижнего секторов, могут обойтись без неё. Вы ведь наверняка слышали об индийских шаманах, которые способны не есть месяцами или даже годами. Не есть, не пить, не двигаться и вообще ничего не делать, а потом, спустя несколько месяцев будто бы возвращаются в реальность и ведут себя так, словно ничего и не было, никакого долгого воздержания. В этом и заключается настоящая сила. Это есть один из наивысших уровней концентрации.

— Получается, что они тоже хранители?

— Это вряд ли, друзья мои, — замотал головой Гааль. — Некоторые из них, конечно, умеют парить в воздухе, но ведь потенциал в них никто не открывает. Просто так получается, что великолепное владение концентрацией позволяет упростить многие жизненные процессы.

— Пофигисты, короче, — заключила блондинка.

— Что-то вроде того, — ответил Гааль.

Поговорив об индийских шаманах и мудрецах, Гааль предложил нам поэкспериментировать. Попробовать создать что-то, из того, что мы хотели бы иметь прямо сейчас. Хотите дом, создавайте дом. Хотите город… это не так просто, но можете попробовать.

Мне же всё ещё было не по себе — от одного взгляда на пространство внутри горы меня передёргивало: это ж сколько нужно фантазии, чтобы заполнить тут всё? Сколько голов требуется привести в Олимп, чтобы они заняли каждый уголок этого места. Тысяч пять? Или десять? Ладно-ладно, я явно преувеличиваю. Но, как минимум, пару тысяч точно понадобится.

Следующий час группа разбрелась кто куда (но не слишком далеко друг от друга), пытаясь создать свой собственный предмет — какой пожелате. Очкарику, кстати, в этом плане явно должно было быть обидно, так как каждый из присутствующих теперь мог опробовать способность Шана на собственном опыте, чего, к сожалению, не мог сделать Шан со способностями других.

Между делом я услышал такое вот замечание Маэла:

— До сих пор не могу понять, как взрослый, состоявшийся вампир, вроде меня, владеющий несколькими компаниями с мировым именем, смог купится на такую детскую забаву, — обращаясь к помощнику, глаголил кровопийца, попутно формируя в своей руке подобие самурайского меча. Тем временем помощнику было явно не до разговоров, ведь тот был на пороге создания собственного автомобильного бренда — первый экземпляр кузова готов, осталось только запомнить, перенести его в реальность и наладить производство. Ну… ещё, быть может, уладить некоторые проблемы с технической частью… Но это уже мелочи.

Я же, угадай что? Правильно! С головой окунулся в атмосферу ИКЕИ, вырисовывая идеальный образ квартиры мечты. Или, возможно, лучше дом? Квартира тут же обросла стенами из толстого бруса. Выйдя на улицу, я лицезрел картину типичного, ничем не примечательного дворика. Но уже этого было достаточно. Главное, что дворик есть, теперь можно заняться самым увлекательным — доработкой и усовершенствованием.

— Да, — довольно выдохнул я, — осталось доделать несколько мелочей, и будет идеально.

За интересным делом час прошёл незаметно. Все мы в душе создатели и архитекторы. Наверняка каждый в детстве мечтал — если не о собственном мире, в котором можно творить что угодно, то хотя бы о такой способности как у Шана точно.

Кстати, блондинка создала раба. По крайне мере, так мне показалось изначально. Вообще удивил тот факт, что у блондинки вышло создать человека. Типа, а что, так можно было?

Только чуть позже я заметил, что девушка, вместо того, чтобы раздавать приказы, устроила милую беседу со своим творением. Удивительным было ещё и то, что молодой человек, созданный Эн, не выглядел как женский идеал мужской красоты. Или я что-то не понимаю, или же нынче в моде невзрачные, обросшие щетиной мужчины со стрижкой а-ля я не стригся уже полгода и мне пофиг?

Спустя час резким взмахом руки и сопутствующей командой Гааль прервал ребячество, заявив, что достаточно. Того, что мы нафантазировали хватит, чтобы наше воображение создало нам личное убежище. Таким образом Олимп якобы оценил наши подсознательные желания, и теперь учтёт это во время формирования комплекса.

Все отошли. Замерев в ожидании, стали следить за появлением первых очертаний.

Первым делом появилась трава — земля под ногами покрылась ковром из идеально зелёного газона. Дальше стали появляться вытоптанные дорожки, одна из которых вела прямо к входным дверям. Место облицовочного металла заняла проекция неба. Теперь, если не знать, даже и не поймёшь, что находишься внутри замкнутого пространства. Огромного. Но всё равно замкнутого.

Дальше, там, до куда никто из нас так и не дошёл, образовалась лесная чаща.

Наконец настало время для самого главного — пустое пространство внутри, до сих пор не занятое проекцией, тоже стало приходить в движение, принимая первые плоды работы Олимпа. Первым делом появилась стена — каменная стена, стоящая на возвышенности. С первого взгляда было трудно понять, что это вообще значит. Вырисовалась небольшая каменная лестница, ведущая, суя по всему, к входу. Дальше появились главные ворота. Тут я уже насторожился. Каменная стена, трёхметровые воротины и… По бокам, точно грибы после дождя, выросли башни. Одно за другим стали появляться окна. Спасибо хоть, что стеклянные, а не просто дырки в стене…

Уже через пять минут мы стояли перед самой настоящей крепостью. А что вы хотели? Убежище оно и есть убежище. Какое убежище по своей аутентичности сравниться с крепостью? Правильно! Никакое.