Темный Лорд устал. Книга IV

Глава 5

Даниил закрыл глаза, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух. Дым от костра щекотал ноздри. Где-то стрекотали ночные насекомые. Впервые в этой жизни он и правда чувствовал, что свободен от своей прошлой жизни…

Три года назад. Зима.

Даниил стоял в маленькой комнате для допросов в одном из региональных отделений ФСМБ. Помещение было стандартным — голые бетонные стены, покрашенные в серый цвет, тусклая лампа под потолком, металлический стол, прикрученный к полу, два стула.

Напротив него, за этим столом, сидел молодой человек лет двадцати пяти. Худой, с нервными движениями. Бледный, словно не видел солнца месяцами. Глаза испуганные, бегающие из угла в угол. Журналист — Алексей Круглов.

Он раскопал компромат на генерала Тарханова. Серьёзный компромат — связи с криминальными структурами, отмывание денег через подставные фирмы, незаконные операции с использованием псайкеров против мирных граждан. Опасный материал и если бы он вышел в свет — скандал был бы чудовищным. Тарханов полетел бы с должности, может быть, даже сел бы в тюрьму.

Генерал не мог этого допустить. Поэтому вызвал Даниила в свой кабинет и сказал коротко и ясно:

— Сломай его. Полностью. Чтобы он забыл, что вообще хотел публиковать эту чушь. Чтобы боялся даже думать об этом. Чтобы при одном упоминании моего имени его трясло. Понял?

— Понял, господин генерал.

— И сделай это тихо. Без следов. Никаких повреждений мозга. Чтобы потом его выпустили, и все подумали, что он просто передумал. Испугался или купился на что-то.

— Будет сделано.

Даниил вошёл в комнату для допросов, закрыв за собой дверь. Сел на стул напротив журналиста, сложив руки на столе. Посмотрел ему в глаза спокойно, почти дружелюбно.

Алексей дёрнулся, но не отвёл взгляд. В его глазах промелькнула надежда — отчаянная, цепляющаяся за соломинку надежда.

— Вы… вы не из тех, кто работает на Тарханова, да? — голос дрожал, но в нём слышалась попытка держаться. — Вы поможете мне? Я знаю, что-то, что делает Тарханов — незаконно! У меня есть доказательства! Документы, записи, свидетельские показания! Если вы честный человек, если вы служите закону, а не…

— Тише, — мягко, почти ласково сказал Даниил.

И коснулся его разума.

Легко, почти нежно, словно прикосновение пёрышка к поверхности воды, но этого хватило.

Даниил мгновенно нашёл эмоциональные узлы в психике журналиста — те точки, где концентрировались страхи, сомнения, неуверенность. Каждый человек был пронизан ими, как паутиной. Надо было только потянуть за нужную нить.

И он начал тянуть профессионально и безжалостно. Страх перед Тархановым, который был там фоновым беспокойством, Даниил раздул до размеров всепоглощающей паранойи. Сомнения в правоте своих действий, которые журналист подавлял, превратил в чувство вины, грызущее изнутри. Неуверенность в себе, спрятанную глубоко, вытащил на поверхность и увеличил до паники.

Алексей дёрнулся на стуле. Глаза расширились, а дыхание участилось.

— Что вы… что вы делаете… — прошептал он.

Даниил не ответил. Просто продолжал давить, ломать, выкручивать психику, как выкручивают мокрую тряпку, выжимая последние капли.

Потому что так приказал Тарханов. Потому что он был инструментом, обязанным выполнять приказы. Потому что… потому что, если честно, ему это нравилось.

Нравилось ощущение абсолютной власти. Контроля над чужой душой, всемогущества в этой маленькой серой комнате. Он был богом здесь, решал, кто сломается, а кто нет. Кто будет плакать, а кто смеяться. Кто останется собой, а кто превратится в пустую оболочку.

Алексей начал дрожать всем телом. Руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Потом он заплакал — тихо сначала, всхлипывая. Потом громче, потом закричал, схватившись за голову.

— Пожалуйста! Прекратите! Пожалуйста, я ничего не буду публиковать! Я уничтожу все материалы! Сожгу! Удалю! Забуду, что вообще что-то знал! Только прекратите, прошу вас!

Но Даниил не прекращал. Он продолжал давить, усиливая воздействие, доводя журналиста до предела и даже чуть дальше.

Через час Алексей Круглов был сломлен полностью и окончательно. Он сидел на стуле, безвольно опустив руки, и тихо всхлипывал, уставившись в пустоту. Глаза мутные, потерянные, словно что-то внутри него погасло навсегда.

Даниил встал, отряхнул несуществующую пыль с рукавов и вышел из комнаты, не оглядываясь. В коридоре его уже ждал Тарханов, прислонившись к стене и попыхивая сигарой.

— Ну что? Готово?

— Готово, господин генерал, — спокойно доложил Даниил. — Он больше не проблема. Можете отпускать.

— Отлично. Знал, что на тебя можно положиться, — генерал довольно улыбнулся и похлопал его по плечу тяжёлой ладонью. — Хорошая работа, Даниил. Очень хорошая.

А Даниил в этот момент чувствовал гордость за идеально выполненную работу. Удовлетворение мастера, создавшего шедевр. Он справился с задачей быстро, эффективно, без следов.

Даниил открыл глаза, возвращаясь в настоящее.

Костёр потрескивал. Река шумела. Звёзды мерцали. А в желудке бурлила тошнота.

Он вспомнил лицо Алексея. Его крики, его слёзы и его пустой взгляд в конце. Что с ним стало потом?

Даниил не знал, даже не интересовался. Наверное, его отпустили, наверное, он продолжил жить. Но кем? Сломленным, запуганным, опустошённым человеком?

Или, может, покончил с собой? От отчаяния? От невозможности жить с тем, что ему сделали?

Даниил наклонился вперёд, обхватив голову руками. Тошнота усилилась, и он едва сдержался, чтобы не вырвать.

Он был монстром. Таким же, как Тарханов, а может, даже хуже. Потому что Тарханов отдавал приказы, а Даниил их выполнял. С удовольствием.

Он ломал людей, разрушал жизни, и превращал здоровых, нормальных людей в психологические развалины и наслаждался этим. Упивался властью над чужими душами.

«Я был таким же, как они, — думал он, сжимая голову руками. — Таким же чудовищем. Просто моя клетка была позолоченной. Мне давали рояль и фальшивое окно, а я, как послушная собачка, делал всё, что прикажут».

Слёзы потекли по его лицу — горячие, солёные, горькие, как полынь.

Он плакал впервые за много лет, может быть, впервые с самого детства. Плакал от стыда, который жёг изнутри сильнее любого огня. От отвращения к самому себе, к тому монстру, которым он был все эти годы и запоздалого, выжигающего душу осознания того, сколько жизней он разрушил. Он плакал долго, пока слёзы не закончились, оставив лицо мокрым и холодным на ночном воздухе.

Потом просто сидел, обхватив колени руками, и смотрел на угасающий костёр. Угли тускло светились красным, пламя почти погасло.

Что ему делать теперь? Куда идти? Как жить дальше?

Он сломлен — это факт. Его дар искалечен психологической травмой, каждое использование приносит боль и ужас. Он в бегах от одной из самых могущественных организаций империи. Его прошлое — сплошной кошмар, от которого невозможно убежать, потому что оно внутри, в памяти, в каждом воспоминании.

Но при этом он на свободе. Впервые в жизни по-настоящему свободен.

И, может быть, это шанс. Последний шанс стать кем-то другим. Не оружием в руках Тарханова, не монстром, ломающим чужие жизни ради власти, а просто… человеком. Обычным, нормальным человеком, который имеет право выбирать свой путь.

Даниил вытер лицо рукавом робы, размазывая остатки слёз. Поднялся на негнущихся ногах и подбросил в костёр ещё сухих веток. Пламя вспыхнуло ярче, прогоняя темноту.

Завтра он продолжит путь на юг. Найдёт самый глухой, захолустный городок, какой только сможет. Затеряется там среди обычных людей. Станет никем — безымянным работягой, который моет посуду, копает землю, таскает мешки. Заживёт тихо, просто и незаметно.

Без псионики и власти над чужими душами. Без этого проклятого дара, который принёс ему только страдания.

Просто человеком. Это была единственная цель, которая имела хоть какой-то смысл в этом разрушенном мире.

Даниил лёг на землю рядом с костром и смотрел на звёзды сквозь просветы в кронах деревьев. Считал их, пока веки не стали тяжёлыми.

Засыпал медленно, под монотонный шум реки и тихое потрескивание догорающих углей. И впервые за много дней, может быть, за много лет — засыпал спокойно, без кошмаров, без холодных мёртвых звёзд, преследующих его в темноте.

Даниил проснулся резко, без перехода от сна к бодрствованию.

Хруст. Тихий, осторожный хруст ветки под чьим-то весом.

Он мгновенно напрягся всем телом, замирая и стараясь даже не дышать. Сердце бешено заколотилось где-то в горле. Руки инстинктивно сжались в кулаки под брезентом.

Погоня? Неужели ФСМБ всё-таки нашла его? Выследила?

Он медленно приоткрыл глаза, стараясь не шевелиться ни на миллиметр. Костёр давно погас, остались только холодные угли. Вокруг царила почти полная темнота — только луна, почти полная, светила сквозь спутанные ветви деревьев, отбрасывая на землю пятнистые, дрожащие тени.

Ещё один хруст. Ближе. Определённо ближе.

Даниил напряг слух до предела, пытаясь определить источник звука. Шаги человека? Нет, что-то не то. Слишком лёгкие, слишком осторожные — не тот ритм.

Животное? Волк? Михалыч предупреждал про волков…

Он осторожно, миллиметр за миллиметром, повернул голову в сторону звука, готовый в любой момент вскочить и бежать.

И увидел.

Из глубокой тени между двумя старыми дубами медленно, почти церемониально выходило существо.

Кот. Большой чёрный кот.

Чёрный как сама ночь, шерсть словно впитывала лунный свет вместо того, чтобы отражать его. Длинная, лоснящаяся шерсть, которая переливалась при каждом движении.

Странное дело — он двигался абсолютно бесшумно, лапы касались земли с той грацией, что присуща только кошачьим и при этом специально наступал на сухие ветки, издавая предупреждающий хруст, словно давал знать о своём приближении. Намеренно.

Даниил замер, забыв даже дышать, и просто смотрел.

Кот остановился в нескольких метрах от него, на самой границе того круга, который освещала луна. Сел на задние лапы с идеальной кошачьей грацией, обернул хвост вокруг передних лап и просто смотрел.

Глаза.

Боже, эти глаза.

Золотисто-зелёные, светящиеся в темноте собственным внутренним светом. Невероятно умные — не по-кошачьи умные. Словно это существо видело и знало гораздо больше, чем положено знать обычному животному.

Это были не обычные кошачьи глаза, в которых отражается лишь инстинкт и простые желания. В них будто было что-то большее. Словно за ними скрывался настоящий, мыслящий разум, который сейчас оценивает Даниила, изучает, решает что-то важное.

Даниил медленно, стараясь не делать резких движений, сел, сбрасывая брезент. Не отрывал взгляда от кота.

Они смотрели друг на друга долго — может, секунд десять, может, целую минуту. Время словно застыло.

Кот медленно моргнул. Один раз. Намеренно. Словно кивая в знак одобрения или согласия. После встал и плавно направляясь прямо к Даниилу.

Тот инстинктивно отшатнулся, напрягаясь. Бродячие коты могли быть опасны — блохи, лишай, бешенство в конце концов. А укусы и царапины заживали долго и болезненно. Но этот кот… совершенно точно не был бродячим.

Даниил видел это даже в полутьме. Шерсть чистая, ухоженная, блестящая. Движения грациозные, уверенные, полные достоинства. Не было видно торчащих рёбер под шкурой или облезлых пятен, проплешин, спутанных колтунов.

Ухоженное, явно домашнее животное. Но что оно делает здесь, в лесу, посреди ночи?

Кот подошёл вплотную, остановившись буквально в сантиметрах от ног Даниила. Начал медленно обходить его по кругу, изучая. Принюхиваясь, слегка наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.

Даниил сидел неподвижно, боясь спугнуть это странное существо.

Кот сделал полный круг, потом второй, ещё медленнее. И вдруг, совершенно неожиданно, ткнулся холодным носом прямо в ногу Даниила.

Потёрся мордой. Один раз, второй, третий, прижимаясь всё сильнее.

Тихое, низкое, невероятно довольное мурлыканье наполнило ночную тишину, заглушая даже шум реки.

Даниил замер, не веря происходящему, боясь пошевелиться и разрушить этот момент.

Кот… доверяет ему? Просто так? С первого взгляда? Не боится? Не убегает? Не шипит?

Его рука медленно, неуверенно потянулась к животному. Пальцы замерли в нескольких сантиметрах от чёрной головы, колеблясь.

А потом коснулись. Мягкая, шелковистая шерсть.

Кот не дёрнулся и не убежал прочь в темноту. Просто продолжал мурлыкать, прижимаясь ещё теплее к его ноге, словно они были старыми друзьями, которые наконец встретились после долгой разлуки.

И тут Даниила пронзило внезапное осознание. Дар, его проклятый, искалеченный псионический дар — он никогда, ни разу в жизни не работал на животных. Даниил не мог проникнуть в разум кота, как проникал в человеческие умы, не мог почувствовать его эмоции, прочитать желания, понять мотивы. Ему было не под силу узнать, чего это существо хочет на самом деле — еды, тепла, просто компании или чего-то ещё.

Это создание было для него загадкой. Тайной, которую невозможно раскрыть его способностями.

И от этого незнания рождалось нечто невероятное. Чувство, которое он почти забыл за долгие годы в «Зеркале», где всё и все были под его контролем.

Доверие. Настоящее, искреннее доверие. Если этот кот сейчас здесь, рядом с ним — это его собственный, свободный выбор. Не потому, что Даниил заставил его эмоционально или манипулировал страхами, или желаниями, а просто потому что… захотел. По своей собственной, непостижимой кошачьей причине.

— Ты настоящий, — прошептал Даниил в темноту, продолжая медленно гладить кота по голове, по спине. — Первое по-настоящему настоящее существо за… не помню даже, за сколько лет. Единственный, кому я могу доверять полностью. Знаешь почему? Потому что не могу тебя контролировать или заставить. Если ты здесь — значит, ты правда этого хочешь и это… это бесценно.

Слёзы снова подступили к горлу, но на этот раз они были совсем другими. Облегчением. Благодарностью к этому странному, загадочному чёрному коту, который просто появился из ночной тьмы и решил остаться.

Кот мурлыкал всё громче и громче. Низкое, глубокое, вибрирующее мурлыканье, которое проходило сквозь тело волнами, отдаваясь где-то в груди.

И произошла странная вещь. Головная боль — та самая постоянная боль, которая преследовала Даниила с самого момента побега из «Зеркала», эхо ментального удара Воронова — начала стихать.

Не исчезла полностью, но притупилась. Отступила на задний план и стала фоновой. Словно это мурлыканье обладало каким-то терапевтическим эффектом.

Даниил улыбнулся. Слабо, неуверенно, криво, но это была настоящая улыбка — первая за много, очень много дней.

— Спасибо тебе, — прошептал он, склоняясь ниже к коту. — Спасибо, что пришёл. Не знаю, кто ты и откуда, но… спасибо.

Кот, закончив тереться о его ногу и получив свою порцию ласки, неожиданно отступил на шаг назад.

Сел на задние лапы и посмотрел на Даниила своими невероятными золотисто-зелёными глазами, словно оценивал его как личность. Решал что-то очень важное, от чего зависело его дальнейшее поведение.

Потом, приняв какое-то внутреннее решение, повернулся и неспешно направился к остаткам костра. Обошёл вокруг холодных углей, наклонил голову, принюхиваясь к пеплу. Потрогал лапой один из обгоревших сучков, словно проверяя его на прочность или изучая. Закончив осмотр, вернулся обратно к Даниилу.

Сел прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки. Замер в идеально неподвижной позе, как живая статуэтка и снова посмотрел ему прямо в глаза — долгим взглядом.

Даниил не отводил взгляда, завороженный. Что-то в этом взгляде было совершенно неправильным для обычного животного.

«Бред, — попытался убедить себя Даниил, качая головой. — Я просто схожу с ума от всего, что произошло. Это обычный кот. Может, умный, хорошо обученный, но всё же просто кот. Бродячий или домашний — не важно. Он нашёл тёплое место у костра и человека, который его погладил и не прогнал. Вот и всё, никакой мистики».

Кот встал, грациозно развернулся и неспешно направился обратно к ногам Даниила. Без колебаний, без осторожности — словно точно зная, что здесь его место.

Лёг. Причем не рядом с ногами, а прямо на них, на вытянутые колени. Свернулся плотным клубком, устраиваясь с той основательностью, с которой устраиваются на долгое время. Подоткнул нос под хвост и прикрыл глаза.

Тепло. Мягкое, приятное, живое тепло разлилось по ногам Даниила, прогоняя ночной холод.

Он смотрел на кота, на этот чёрный пушистый комок на своих коленях, и не мог пошевелиться от переполнявших его эмоций.

Это существо выбрало его — просто выбрало. По своей собственной, непостижимой воле.

Даниил осторожно, боясь спугнуть эту хрупкую связь, протянул руку и снова погладил кота. Провёл ладонью по голове, почесал за ушами, погладил по спине длинными, медленными движениями.

Кот замурлыкал ещё громче в ответ на ласку, словно именно этого и ждал всю жизнь.

— Как тебя зовут, красавец? — тихо спросил Даниил, продолжая гладить. — У тебя ведь наверняка есть имя? Хозяин? Дом, в который ты должен вернуться?

Кот не ответил, что было вполне ожидаемо. Просто продолжал мурлыкать, прикрыв глаза от удовольствия.

— Ладно, молчишь значит, — усмехнулся Даниил. — Будешь безымянным загадочным котом. Хотя… нет, это неправильно. Тебе определённо нужно имя. Раз уж ты решил составить мне компанию.

Он задумался, перебирая варианты в голове.

— Как насчёт… Тень? — предложил он наконец. — Ты же чёрный, как ночная тень и появился из темноты, как тень. Подходит?

Кот открыл один золотисто-зелёный глаз. Посмотрел на Даниила долгим, оценивающим взглядом. Закрыл обратно, не выказав ни малейшего энтузиазма.

Явно не впечатлился предложением.

— Нет? Ну ладно, — Даниил не обиделся. — Тогда… Уголь? Уголёк?

Та же реакция — открыл глаз, посмотрел, закрыл. Скучно.

— Ночка? Полночь?

Кот недовольно дёрнул ухом, даже не открывая глаз. Явный отказ.

Даниил рассмеялся — тихо, но искренне, от души. Первый настоящий смех за долгое время.

— Придирчивый ты, оказывается. Аристократ какой-то, а не простой кот. Ладно, ладно. Подумаю над чем-то более достойным. Обещаю.

Он осторожно откинулся назад, ложась на землю и стараясь не потревожить кота на ногах. Подложил руки под голову вместо подушки. Устроился поудобнее.

Кот остался лежать на его ногах, даже не пошевелившись, тёплым успокаивающим грузом.

Даниил смотрел сквозь ветви деревьев на звёздное небо над головой. Мурлыканье кота разливалось по телу волнами, проникая куда-то глубоко внутрь, успокаивая, исцеляя. Боль в голове почти полностью исчезла, оставив лишь слабое эхо. Напряжение, которое держало его в тисках всю неделю, медленно отпускало.

Впервые за очень долгое время — может быть, за годы — он чувствовал себя не одиноким.

Рядом было живое существо. Настоящее, тёплое, дышащее и которое не боялось его и его искалеченного дара. Которое приняло свободное решение быть рядом, а не было заставлено или обмануто.

Это было бесценно.

— Спасибо, что остался, — прошептал Даниил в ночную темноту, глядя на звёзды. — Не знаю, почему ты это сделал. Но… спасибо.

Кот мурлыкнул в ответ — тихо, довольно, словно говоря: «Не за что. Я здесь, и никуда не денусь».

Даниил проснулся с первыми лучами солнца.

Сначала не понял, что изменилось. Потом осознал — впервые за много лет он спал без кошмаров. Без видений мёртвых звёзд, лица Тарханова и криков Алексея Круглова. Просто… спал и проснулся отдохнувшим. Боль в голове не исчезла полностью, но стала фоновой и терпимой.

Он пошевелился и почувствовал тепло на ногах. Это был кот. Большой чёрный кот всё ещё лежал, свернувшись клубком на его ногах. Мирно спал и тихо мурлыкал даже во сне.

Даниил осторожно приподнялся на локте, стараясь не разбудить. Утренний свет пробивался сквозь листву, отбрасывая золотистые пятна на землю. Река шумела, птицы пели.

Обычное утро. Красивое и спокойное.

Кот открыл один глаз и посмотрел на Даниила. Зевнул, показывая розовый язык и острые белые зубы. Потянулся, выгнул спину дугой, выпустив когти.

Потом спрыгнул с ног Даниила и сел рядом, глядя на него выжидательно.

— Доброе утро, — сказал Даниил, улыбаясь.

Кот моргнул. Медленно, словно отвечая.

— Голоден?

Громкое, требовательное «Мяу!»

Даниил рассмеялся.

— Ясно. Я тоже. Но у меня нет еды. Совсем нет, извини.

Кот наклонил голову набок. Словно обдумывал проблему.

Потом встал, развернулся и направился к краю рощи. Остановился, оглянулся и снова посмотрел на Даниила.

Явное приглашение: «Идём».

— Ты… хочешь, чтобы я шёл за тобой?

«Мяу!»

Даниил покачал головой, улыбаясь.

— Ладно. Почему бы и нет.

Он поднялся, отряхнул грязную робу и последовал за котом.

Кот вёл его через рощу. Шёл уверенно, не оглядываясь. Словно точно знал, куда направляется.

Они вышли на проселочную дорогу. Асфальт, выщербленный ямами. Обочина, поросшая травой и столб с указателем.

Даниил подошёл ближе, читая.

«Котовск — 15 км»

Он застыл, глядя на надпись. Котовск, какая ирония.

Кот остановился рядом с указателем. Сел. Посмотрел на Даниила, потом на надпись и снова на Даниила.

Словно спрашивал: «Ну что, пойдём?»

Даниил усмехнулся.

— Котовск. Город с названием «Кот». А тут появляется кот, который ведёт меня туда. Это знак судьбы или просто издевательство вселенной?

Кот мяукнул. Коротко, словно говоря: «Не важно. Главное — идём».

Даниил посмотрел на дорогу, уходящую вдаль. Пятнадцать километров. Несколько часов пешком.

Котовск. Захолустный городишко, судя по состоянию указателя. Старый, облупившийся, явно не процветающее место. Идеальное место, чтобы затеряться. Стать никем и начать заново.

Он снова посмотрел на кота.

— Хорошо. Пойдём в Котовск. Вместе.

Кот встал, довольно мурлыкнул и направился по дороге. Даниил последовал за ним.

Они шли по пыльной дороге — бывший элитный псайкер в лохмотьях и странный чёрный кот, который казался гораздо умнее обычного животного.

Солнце поднималось выше, обещая жаркий день. Впереди, за горизонтом, лежал Котовск.

Новая жизнь и новый шанс. Даниил не знал, что его ждёт там. Не знал, получится ли у него стать человеком, а не монстром, но впервые за много лет у него была цель и надежда.

Он посмотрел на кота, идущего рядом.

— Знаешь что? Я придумал тебе имя.

Кот повернул голову, глядя на него одним золотисто-зелёным глазом.

— Мурзик. Простое, обычное имя для обычного кота. Как тебе?

Кот остановился. Посмотрел на него долгим, невероятно выразительным взглядом.

В этом взгляде Даниил увидел… что? Насмешку? Согласие? Снисхождение?

Словно кот думал: «Мурзик? Серьёзно? Ну ладно, пусть будет Мурзик, если тебе так нравится. Хотя моё настоящее имя совсем другое, и ты бы даже не смог его произнести».

Но, конечно, это была глупая фантазия. Ведь это был просто кот.

Мурзик мяукнул коротко, словно соглашаясь с выбором. Потом развернулся и побежал вперёд по дороге, виляя хвостом.

Даниил усмехнулся и последовал за ним.

Они продолжили путь вместе — бывший элитный псайкер и странный чёрный кот по имени Мурзик. По дороге в Котовск.

(ссылка ниже обновлена)