Тайна предтеч

Глава 7 Рой

Утро принесло с предгорий Урала ветер, быстрый и холодный. Тучи затягивали небо, опуская на землю мрачный свинцовый сумрак. Воздух наполнялся ощущением неосязаемой пока, но неизбежной тревоги.

— Я хочу себе платье. Белое облегающее платье, как в том журнале, который мы притащили из города.

Степь бурлила. Волны ковыля разгонялись из-за горизонта, сталкивались друг с другом, огибали редкий кустарник и деревца и врезались в опушку негустой березовой рощи. Березняк просматривался из конца в конец, но волны гасил и казался по всей округе едва ли не единственным островком спокойствия.

— Рой, купи мне платье. Ту женщину из журнала, ее наверняка любили. И не какой-нибудь немытый мужлан.

Трое мужчин расслабленно расселись на краю рощи, положив рядом оружие — копья и небольшие клинки. Они жевали вяленое мясо и запивали водой из кружек. Пальцы и губы их поблескивали жиром.

В центре стояла девушка, невысокая, подтянутая, в потертом облегающем камуфляже военной расцветки. Куртка, штаны, высокие берцы, разгрузка и небольшой лук у ее ног казались неотъемлимой часть ее образа. Она же, не особено стесняясь мужчин, показывала на себе, как платье будет облегать ее тело и какой длинны она хочет подол.

— Это будет платье из прошлого. Сейчас все, что шьют, иначе чем мешками из-под картошки и не назовешь. Что ты пялишься, Зуб? Ты видел хоть раз женщину в настоящем красивом платье?

— Рина, завязывай, — с легкой ленцой и нескрываемым раздражением одернул ее мужчина, которого девушка назвала Роем.

Тот же, которого она назвала Зубом, лишь надменно улыбнулся.

— Не видел, — Рина не обратила на окрик никакого внимания, — И брат твой не видел. И Грач не видел. Потому что вы все мужланы и вам не место рядом с настоящей женщиной. Ну, ничего, я это исправлю, увидите. Руками трогать будет нельзя, а глазами увидите, и может быть это будет первый и последний раз в жизни, когда вы узнаете, как на самом деле должна выглядеть женщина.

Зуб снова улыбнулся, на этот раз презрительно. Улыбка удалась широкой, и стало видно, что справа снизу в ряду зубов у него не хватает клыка.

— Туфта ваши платья. Вот пластины из титана — это да.

— Пф… — Малой, младший брат Зуба, фыркнул, разбрасывая вокруг непережеванные кусочки.

— Что ржешь? — оскалился Зуб.

— Где ты достанешь титан? Нужного размера и просверленный?

— В Поимке может быть. Особенно если загодя через гонца заказать. Там рядом склад большой был. До сих пор пластины таскают.

Рина еще раз посмотрела на себя, представляя платье, вышла из центра их небольшого круга и подсела к Рою. Некоторое время она сидела прямо, не касаясь мужчины, а потом вздохнула и положила голову на его плечо.

Рой слегка одернул рукав куртки, чтобы ей было удобнее.

— Пока мы к Дусту не попадем, — подвел он черту под разговором, — ни о каких Поимках и платьях, и любых других походах речи быть не может.

— Так пошли, — подал голос Малой, прозванный так исключительно за то, что был младшим братом. Ростом он хоть и вправду особенно не вышел, но лицо и глаза выдавали человека, у которого с жизнью немало счетов и ни один из них он забывать не собирается, — чего тянуть? Нас хватит.

— Не хватит.

— Хватит.

— Нет.

— Точно тебе говорю, командир, хватит.

— Малой, тишину поймай. — вмешался в спор с командиром Зуб. — Рою виднее.

Рина смотрела на спорщиков с нескрываемым любопытством.

Рой вздохнул, словно принимая непростое решение.

— Если в ближайшую неделю не найдем хотя бы еще одного бойца, да черт с ним бойца — еще хотя бы одного человека, пойдем в тоннели текущим составом. Откладывать все равно нельзя, Дуст без нас там с голоду сдохнет.

— Вот это дело, — довольный Малой подбросил в воздух широкий боевой нож. Оружие дважды крутанулось в воздухе и вертикально воткнулось в землю, — и девочка наша наконец на настоящие подземелья посмотрит.

— Ваша — коза Маша, — недовольно скривилась Рина, — а я своя собственная.

— Готово! — раздалось с другого конца рощи. Кричал пятый охотник по прозвищу Грач. — Можно загонять!

Босой с любопытством смотрел, как пятеро человек, прячась за деревьями и кустарниками, окружили на опушке березовой рощи безмятежно жующего траву быка, широкого, приземистого, с торчащей во все стороны белой шерстью. Ловчие называли их «дымками», потому что при взгляде сверху во время бега они напоминали летящее над землей привидение. За развевающимися космами не видно ни ног, ни морды — только облака шерсти, которая служила дымкам и шубой, и прекрасно защищающим от мелких хищников и коротких клинков щитом.

В пределах логовища, которое распространялось на огромную территорию, их обитало не меньше пятидесяти голов, но паслись они чаще всего поодиночке. К тому же, необъятные границы сглаживались неагрессивностью чудищ. Однажды Босой прошел с караваном логовище дымков насквозь и даже не понял бы, не покажись быки пару раз на близком расстоянии, почти у дороги. Главное — ни в коем случае не трогать хозяев, а если тронул, стремительно бежать за границу. Перемещались дымки с удивительной для их размеров скоростью, а собравшись в ударную линию, были способны поднять на рога и растоптать любого врага.

И все же ловчие за дымками охотились, в первую очередь из-за длинной удивительно теплой шерсти. Свитера из нее, поговаривали, приносили удачу. А еще из-за толстых прочных рогов, по прочности сравнимых с металлом, а еще из-за печени, вытяжка из которой помогала долго не беременеющим бабам наконец понести ребенка.

Охота на дымков проходила донельзя просто. На краю логовища рылась ловчая яма с кольями, подготавливалась длинная прочная веревка, а возле нее раскладывалась листва деревьев, лакомиться которыми быки особенно любили. Единственная и самая большая сложность состояла в том, чтобы как можно быстрее выудить из ямы упавшего на колья быка и утащить за границу логовища. Малейшая заминка — и со всех сторон налетали окутанные облаками шерсти защитники, топча и насаживая на рога все, что можно было растоптать и насадить.

Босой понимал, что окружать даже одиноко пасущегося дымка и тем более атаковать его с копьями и ножами — дело бессмысленное. Но судя же по поведению встреченных ими охотников, они об этом не знали.

Дымок же давно их заметил, но пока не решил, как реагировать. Мало ли кто вокруг бродит? Не убегать же от любой тени? Тем более что здесь, на опушке, растёт такая вкусная трава. И все же близко людей бык подпускать к себе не планировал. Даже самые неагрессивные чудища, вроде тритонов, никогда не питали иллюзии по поводу доброжелательности окружающих. Всегда существовала грань, которая заставляла их или бежать, или нападать.

Босой был уверен, что дымок атаковать не будет. Подождет еще немного, и когда общество незнакомцев станет слишком навязчивым, сделает коронный рывок и за мгновенье окажется вне опасности. А там — ищи ветра в поле.

Пока же охотники подбирались к цели, у Босого было время понаблюдать.

В отряде царила железная дисциплина — это подмечалась с первого взгляд, как и определялось, кто у них главный: высокий стройный и удивительно молодой парень, едва ли намного старше самого Босого. Он единственный, кто стоял открыто и не двигаясь, замыкая на себе сужающийся круг. На поясе у него висел короткий нож, литой металлический топорик и два длинных клинка, замотанных на рукоятках полосками старого тряпья.

Это была еще одна уловка на грани фола. Вроде бы рукоятка, а вроде бы и нет. Босой бы многое отдал за то, чтобы узнать, лицезрел ли хоть один гррах подобное оружие? И если да, то каким образом охотник добился, чтобы металл не выскальзывал из тряпья?

Некоторое время Босой не мог понять, что именно его смущало во внешнем виде этого человека, ведь он даже лицом так ни разу и не повернулся. Понимание все же пришло — на спине его грубой кожаной куртки, из новых, был пришит споротый откуда-то клок ткани с надписью: «Final Fantasy». Смотрелись красиво вышитые буквы на «современной» примитивной одежде инородно, но определенного шарма фигуре командира все же добавляли.

«Пижон» — всплыло в памяти любимое мамино слово. Она называла так любого, кто хотел казаться лучше, чем есть на самом деле, используя для этого излишнюю похвальбу и такие вот украшательства. И все же, как бы ни был пижоном командир, отряд подчинялся ему беспрекословно.

Двое из них были братьями, или очень похожими друг на друга людьми, угрюмыми и наверняка молчаливыми. Босой не раз встречал подобных бойцов: исполнительных, немногословных, все время держащихся особняком. На них можно положиться как на самого себя, но до определенного момента. Стоит им подумать, что долг их выполнен полностью, или если возникнет слишком большая опасность, они будут с такой же молчаливой угрюмостью наблюдать, как тебя пережевывает чудище, или как ты лежишь на дне каменистого оврага, израненный, и пальцем не пошевелят, чтобы помочь.

На месте пижона Босой бы угрюмцев в отряд не брал, особенно братьев. Их верность до первого крупного куша. Но может быть выбора у командира особенного не было, да и не одинокому ловчему решать, какую лидеру собирать команду. У самого Босого из соратников — только двенадцатилетняя грубиянка и престарелый алкоголик.

Да и они оказались рядом почти случайно, не по его разумному выбору.

Четвертый охотник был человеком пожилым и похожим скорее на ученого или на собирателя мудрости, вроде Винника, чем на охотника или бойца. Пятый же член отряда взволновал Босого намного больше, чем остальные вместе взятые. Это была женщина, выглядевшая в точности так, как и должна выглядеть женщина-боец, женщина-охотник и тем более женщина-ловчий. Невысокая, стройная, быстрая, в точно подогнанной по фигуре одежде и массивных берцах, она выглядела ожившей статуэткой, картинкой из старинных журналов.

Такую легко представить и устанавливающей ловушку, и в засаде, и в бою — и нигде она не казалась лишней. Хотя в ней было немного больше красоты и пафоса, чем стоило бы. Нож можно было держать ниже, волосы — грязнее, лицо не таким сосредоточенным, а двигаться не так резко и точно — ведь дымку все равно, насколько прекрасна женщина, так горячо желающая его убить. И все же за легкой картинностью опытным взглядом угадывалась настоящая, не показная мощь.

Босой залюбовался и без труда представил, как она стоит рядом с ним в крысином логове, плечом к плечу, и руки ее держат точно такое же, как и у него копье, и больше не нужно уворачиваться и отскакивать. Два копья — не одно. Вдвоем они отобьются от любой своры.

Круг меж тем сузился, и дымок, уже не стесняясь, поглядывал по сторонам. Босой видел, как нервозно подергивается пушистый хвост, как напружиниваются ноги и обеспокоенно ворочается голова. Сейчас он застынет на миг, рванет с места и за секунду преодолеет больше полусотни метров.

Командир охотников не стал дожидаться рывка. Сунув пальцы в рот, он издал резкий отрывистый свист. Бык, которому свист почему-то пришелся не по душе, возмущенно мотнул головой, и прыгнул, выставив вперед рога, но не в сторону, а прямо на свистевшего.

До охотника было не больше двадцати шагов, и Босой сжался от осознания того, что ему предстоит увидеть: насаженное на рога подброшенное в воздух растоптанное широкими мощными копытами тело. Рядом ойкнула Зоя, сообразившая и без знакомства с повадками дымков, что охотник вряд ли успеет отскочить.

Произошло необычайное. Рывок быка, состоявший не из одного длинного прыжка, а из множества быстрых шагов, внезапно прервался. Разогнанное тело продолжало двигаться вперед, но ноги сбились с ритма, запутались, голова судорожно задергалась. Потерявшее равновесие чудище рухнуло на землю и покатилось кувырком. Охотник не стал ждать, подскочил и добил еще катящегося по земле дымка одним точным уколом в шею.

Поведение отряда поразило Босого не меньше, чем внезапное падение быка прямо посреди коронного рывка. Гибель одного из населяющих логовище чудищ должно было привлечь остальных, но этого не произошло. Охотники без суеты и торопливости разделывали тушу, лишь изредка оглядываясь вокруг, без особой настороженности и страха.

Босой оглянулся на Винника, надеясь, что он сможет объяснить цепочку столь неправдоподобных событий. Старик только плечами пожал.

— Может, нам того… — подала голос Зоя. — Свалить, пока не поздно?

— Нет, — уверенно возразил Винник, — Мы к ним и шли. Главного зовут Рой. Два брата — Малой и Зуб. Мужик рядом — Грач. Я знаю этих ребят. Только они смогут провести нас к Дусту, если, конечно, захотят.

— А девушка? — зачем-то переспросил Босой.

— Впервые вижу.

Искать повод для знакомства не пришлось. От отряда охотников отделились фигуры Зуба и Малого и направились прямо к тому месту, где прятался со спутниками Босой.

Церковь стояла на вершине холма, возвышаясь над заросшими травой и невысоким кустарником окрестностями. Казалось, она всегда тут стояла одинокой, но стоило приглядеться, сковырнуть землю, как на поверхности показывались следы давних разрушений: щебень разбитых кирпичей, обломки бетона и сгнившие доски. Когда-то вокруг стояло село, а может быть даже небольшой город. От него не осталось ничего, кроме уходящих в землю развалин, оснований стен, да торчащих кое-где из грунта кусков проржавевшей арматуры.

А церковь стояла и даже не выглядела особенно обветшалой, как будто ее специально оставили присматривать за миром, наградив за верную службу горьким бессмертием.

— База наша, — не без гордости показал на церковь Рой, — помнишь, Винник? Не отходил за столько лет свою стариковскую память? Не стер о долгие дороги?

— Забудешь вас, — улыбнулся старик, — и тебя, молодой человек, и твоих людей, и вашу церковь. Особенно ее. Вот ведь ирония судьбы. Вы знаете, что когда-то боги считались главными заступниками людей? Им молились, приносили подаяния, и чем сильнее становился народ, тем больше укреплялась вера. И вот он, бог, теперь смотрит на то место, где жила его паства, и молчит. Может оказался он не таким сильным, как представлялось? Или не было его никогда? Поди, разбери.

— Ты все такой же скучный, Винник, — Рой растягивал слова, и из-за этого казалось, что он все время чем-то недоволен. Внешне же выглядел наоборот, слишком улыбчивым. Его движения отдавали сытой довольной ленцой, которая бывает у людей, много дней не знавших голода и усталости, — случаются такие дни, когда ты не бываешь занудой?

— Было бы чему радоваться, — горько усмехнулся старик, и, как показалось Босому, неловко, — я долго живу, много знаю, а…

— А многие знания умножают печали. — досказал Рой. — Слышал сто раз. По-моему, ты выучил эту присказку, лишь бы оправдать свою унылость. Бери пример с меня!

— Какой пример? — Зоя дернула Босого за рукав. Она говорила вроде бы шепотом, но так, чтобы ее обязательно все услышали, — Пример, как жутко вонять?

Ей почему-то не нравились новые знакомые, о чем она не преминула намекнуть. Босой только глаза закатил, понимая, что если девчонка решила проявить свой гонор, просто так ее не заткнуть. Ругаться же на нее в полный голос при посторонних он не хотел по целому вороху причин.

Роя выпад Зои не смутил нисколько. Он широко улыбнулся и принюхался к собственному рукаву.

— А я воняю? И чем же?

Босой подумал, что из девчонки сейчас хлынет поток оскорблений и приготовился ее быстренько заткнуть, но она, на удивление, задумалась, и даже глаза прикрыла, сосредотачиваясь.

— Не знаю, что это. Запах кисловатый и горький. Так пахнет старая техника, особенно если стояла в норах под землей, без дождя и ветра. Так пахнут бочки. Вот такие, железные, — она показала рукой чуть выше своей груди, — И еще один запах, похожий на первый, но совсем другой. Он сильнее. Ты прямо паришь им. Он сладковатый, едкий. Глаза может выесть, какой едкий.

— И тоже из бочек? — Рой замедлил шаг, чтобы сравняться с Зоей.

— Нет, по крайней мере не из старых. Но хоть запахи и разные, они как будто одинаковые. Словно разделенное целое. Отойди! Ты что, хочешь, чтобы я задохнулась?

— Молодая леди, — вмешался Винник, весь двухнедельный поход пытавшийся обучить Зою основам вежливости и такта, — Незнакомых взрослых людей нужно звать на вы. И не дерзить.

— Да погоди ты, старый ворчун, — отмахнулся от него Рой и показал на Грача, — А он чем пахнет?

Девчонка снова прикрыла глаза.

— Старым пожарищем, — теперь уже все прислушивались к ее словам, — когда лес сгорает дотла, и потом землю покрывает лишь пепел. Идут дожди, зола размокает, в нем стоят лужи, и тогда пожарище начинает пахнуть. Вот прямо как он.

Зоя открыла глаза и улыбнулась. Удивленный Грач кивнул командиру, почему-то соглашаясь, что пахнет дождем и пожаром, хотя не было на нем следов пепла, да и запаха особенного не ощущалось.

Босого кольнула ревность. Интерфейс немного усилил его органы чувств, и он вот уже много лет считал, что лучше всех людей на свете слышит, видит и ощущает запахи. Оказалось, что его собственная рабыня имеет обоняние в разы лучше. Прежде он с Винником воспринимал жалобы Зои на неприятную вонь как глупые капризы, попытки привлечь к себе внимание. Оказалось, что стоило хоть раз отнестись к ним серьезно.

И снова ловчий испытал укол ревности, и был он намного сильнее, чем первый. Скоро они попадут к Дусту, купят зелье и сведут татуировку. Зоя перестанет быть рабыней, и сама станет решать свою судьбу. С кем она решит остаться? С вечно недовольными молчаливым Босым, с умничающим самодовольным Винником, или с лихими охотниками, вмиг приметившими ее необычный талант?

— А они? — Рой указал на братьев. Глаза его горели азартом.

— Рыбой. Водорослями. И мокрым деревом. Кажется, липой. Одежда пахнет только пылью, травой и кровью, они, наверное, переоделись, а вот волосы… Вы купались? Вон там, — Зоя показала рукой в сторону петлявшей между холмов реки.

Малой взглянул на брата и смущенно взъерошил волосы. Зуб хоть и не выглядел особенно впечатленным, все же процедил в ответ:

— Работали там. Пришлось намочиться.

Довольная Зоя зыркнула на единственную в отряде Роя девушку, которую все звали Риной:

— А вот она…

— Так! Хватит! — Рина взмахнула руками, заставляя ее замолчать. — Представление закончено! Еще не хватало, чтобы всякая сопля!..

Лицо Зои перекосила обида. Она вдохнула, чтобы ответить, и Босому пришлось срочно зажимать ей рот. Слова, которые девчонка говорила с таким выражением лица, вряд ли остались бы без последствий. Зубы Зои сомкнулись на его пальцах.

Обстановку догадался разрядить Винник:

— А еще, спасибо пойманному вами быку, мы все пахнем мясом и потрохами. И это, вы уж простите мой здоровый цинизм, рождает в моей голове только один вопрос: будем ли мы сегодня ужинать?

— Конечно будем! Прошу! — Рой раскинул руки в приветственном жесте, — Мы, собственно, уже пришли. Сегодня, в честь наших дорогих гостей, я объявляю пир!

Малой сбросил с плеч мешок с мясом и потянул за ручку широкой высоченной церковной двери. Несмотря на размеры и внешнюю ветхость, она открылась, ни разу не скрипнув.

Внутри ждала полная темнота. Даже усиленное зрение Босого с трудом различало очертания внутренних помещений.

— Не пугайтесь, — командир охотников уверенно прошел внутрь, — У нас заделаны все окна и щели, чтобы не проникал свет. Вот и темно. Сейчас исправим.

Что-то щелкнуло, и по всей церкви зажглись яркие лампочки, заливая все искусственным желтым светом.

— Это называется электричество, детка, — когда был утолен первый голод и все отставили от себя опустевшие блюда, Рой, приобняв Зою за плечи, повел ее на экскурсию. Босой пошел следом, старательно делая вид, что в своей жизни ловчего повидал и не такое. На деле же горел жгучим любопытством может быть даже сильнее девчонки.

Что знала Зойка о прошлом человечества? Да почти ничего. У нее в селе не было школы, она не провела долгих шесть лет в путешествиях, по крохам впитывая знания о технологиях и их использовании. И в конце концов, у нее не было в крови технологии чуждой, подаренной врагами, уничтожившими человеческую цивилизацию.

Сколько еще поколений понадобится, чтобы уже никто и никогда не сумел зажечь такие вот лампочки, каким-то чудом сохранившиеся с тех времен? Есть ли сейчас хоть один человек, способный сделать новые? Мысли о том, как скоро люди забудут свое прежнее величие не редко беспокоили Босого, и вот перед ним, прямо сейчас, свидетельство того, что еще не все потеряно. Пусть это и происходит всего лишь на территории одной затерянной в степях церкви, посреди каменного пепла одного из горячих очагов произошедшего когда-то апокалипсиса.

Босой невольно оглянулся, рассматривая пустые темные стены, расчерченные местами светлыми прямоугольниками, оставшимися от прежде висевших здесь икон. Когда-то в церкви было светло и ярко. Со всех сторон смотрели лица святых, ангелов, архангелов и даже самого бога, и люди молились им, благодаря за хорошее и желая прекращения плохого. Босой не знал, чем отличается, например, святой от ангела, и уж тем более — ангел от архангела, но и ему не раз хотелось, чтобы там, высоко в небе, и вправду жил кто-то способный утешить и помочь. Может быть, это тоска по отцу, которого он никогда не видел, или по обычной справедливости, которой в мире становилось все меньше.

— Можно потрогать? — завороженная необычным зрелищем Зоя протянула руку к лампочке.

— Лучше не надо, — голос Роя сочился приторной сладостью, с которой обычно взрослые люди разговаривают с маленькими детьми, — электричество светит и греет, но очень не любит, чтобы его трогали. Укусит! Видела, как мы сегодня свалили быка?

Босой подобрался. С момента знакомства он так и не нашел повода заговорить о произошедшем на охоте.

— И вправду, как вы его? — он не стал скрывать профессионального интереса, да и если бы Рой захотел скрыть свой секрет, то и не начинал бы этого разговора. — Я так и не понял, хотя вроде бы и сам немного ловчий.

— О! Ловчий?! Интересно. По поводу же охоты: как я и говорил, быка, что сейчас так аппетитно скворчит на жаровне, укусило электричество. Э-ле-ктри-чест-во. Если научиться его не только добывать, но и переносить, с ним можно делать много разных чудес.

— Переносить электричество? — Босому пришлось напрячься, чтобы вспомнить те крохи, которые преподавали им в школе. — У вас есть эти… Аккумуляторы? Это та штука в мешке у Зуба?

Пришло время удивляться Рою.

— А ты умней, чем кажешься, ловчий. Хитрый, скрытный охотник ты у нас, да? Откуда ты знаешь про аккумуляторы? Школа? Хорошее у вас было село. Зря ты оттуда ушел, зря. Так ты еще не понял? Между деревьями натягивается сеточка из проволоки, которая подключается к аккумулятору. И бах! Нос дымка получает разряд. Ты охотился на дымков, ловчий?

— Однажды. С отрядом. Я в то время только начинал.

— Тогда ты должен знать. Нос у дымка — его ахиллесова пята. От носа ниточки идут прямо в мозг. Бах! И бычара получает разряд прямо в голову. Он даже дружков своих позвать не успевает, если сразу заколоть. Мы однажды так двадцать штук подряд укатали, пока аккумулятор не сел.

— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — Винник размахивал крупным куском мяса, который только что, обжигая пальцы, выудил с решетки жаровни. Капли жира летели на его рубаху, и сейчас он намного больше напоминал того оборванного бродягу, что встретили Босой и Зоя недалеко от Бочонков.

— Что за Горацио? — переспросил ловчий, хотя ему было неинтересно. — Ты чего разогнался-то? Неделю ни в одном глазу, и снова как винная бочка.

Всю дорогу от Бочонков Винник ни разу не вспомнил о хмельных напитках, и Босой предпочел думать, что его состояние во время встречи и последующий перегар был случайностью. Мало ли сюрпризов может подкинуть жизнь? Вот ты два года ждешь человека, скучаешь, терпишь рядом взращённого тобой же деспота… Вот решаешь расслабиться, забыться, напиваешься — и тут он, тот самый человек, которого ты ждешь. И стоишь ты, пьяный, оборванный во вчерашней хмельной драке и думаешь: ну как так-то?

В дороге Винник совсем не походил на пьяницу. Купил себе новую одежду, чистую и целую, обрезал отращённые лохмы и подровнял бороду, превратившись в степенного уважаемого мудреца. Даже осанка у него выправилась. Но стоило рядом оказаться бутылке, и разве что руки у него не задрожали от желания.

— Я вообще не пью, — Винник наклонился, словно собеседник не слышал и нужно было находиться как можно ближе. Его качнуло, он икнул и со смехом опрокинулся на спину. Кусок мяса выскользнул из ослабевших пальцев и отлетел в угол.

Босой не стал подавать руку, помочь встать. Опьяневшие до потери равновесия люди вызывали у него только отвращение и ни капли жалости. То ли дело бойцы Роя. Они хоть и не гнушались спиртным, и все же ни один не вел себя как выпимший.

Они ели на полу, по-восточному скрестив ноги. Сидели полукругом: Рой в центре, Грач и Рина справа, братья слева. Перед каждым стояла глубокая глиняная тарелка, в которой вповалку лежали печеные овощи, куски свежих еще пышущих жаром печи лепешек и шматы жареного мяса. Прислуживала им безымянная пожилая женщина, которую за все время пиршества так никто ни разу и не окликнул — она и сама знала, когда и что принести, кому подложить добавки или подлить вина.

За время путешествия Босой успел повидать забитых, зашуганных постоянными придирками рабынь, боявшихся при хозяевах даже глаз поднять от пола. Эта точно была не такая, да и не виднелась у нее на шее рабская татуировка. А значит, могла она и не исполнять чужую волю, взять и уйти в любой момент, особенно когда отряда не было «дома». Но не уходила, да и смотрела уверенно, без страха.

И все же Босому не понравилось следовавшая за ней аура молчания. Бойцы Роя общались между собой, говорили с гостями, хоть и не особенно много, служанку же будто не замечали. Ее даже не звали, когда нужно было принести — дожидались, когда она увидит и догадается сама.

— Малой, Зуб, развлекитесь, — Рой достал из-за спины две деревянные палки и бросил их на пол на свободную площадку перед пиршественными покрывалами, — и нас потешьте.

Братья поднялись одновременно, одним движением. Босой невольно поерзал, представляя, сможет ли и также. Поза на полу со скрещенными ногами была для него непривычной.

Малой, хоть и стоял ближе, уступил, и Зуб на правах старшего взял палку первый. Взмахнул, покрутил одной кистью, и кивнул брату. Малой обошелся без ритуалов. Едва разогнувшись, он нанес быстрый хлесткий удар брату прямо в голову. Босой успел представить звук, с которым палка ударит по незащищенному телу, но щелчок оказался сухим и громким — Зуб каким-то образом успел парировать атаку и перешел в нападение сам, заставив брата долго и суматошно обороняться.

Было видно, что драка на палках не впервой обоим, но действовали братья совершенно по-разному. Зуб почти не двигался, нападая и отступая короткими осторожными шагами, Малой же крутился, не стесняясь делать ложные выпады, дразнить ехидными улыбками, подскакивать и отбегать, вызывая противника на необдуманные движения. Старший выигрывал, и по контролю над схваткой, и по количеству нанесенных точных ударов, но Малого это не смущало ни капли, заставляя разве что время от времени почесывать свежие синяки.

— Я вообще не пью, — Винник быстро потерял интерес к поединку, — алкоголь разрушает мозг. Ты знаешь, что такое мозг, мой дорогой друг? Преинтереснейшая, я тебе скажу, штука. Она у тебя в голове.

— Я знаю.

— Вот поэтому я и не пью, понимаешь? Брагу там, пиво — это все напитки для тех, кто не ценит себя. Не ценит свой мозг. А ведь он не железный. Нет, мой молодой друг, совсем не железный. Поэтому я и не пью. Но вот это, — старик постучал по глиняной рюмке, — это совсем другое. Это тебе не то. Это король напитков. Вершина инженерной мысли. На понюхай. Да ты попробуй, попробуй!

Босой понюхал и попробовал, совершенно без отвращения. В небольших дозах он алкоголь любил, испытывая отвращение лишь к завзятым пьяницам. Напиток был удивительно прозрачным и запах едва ощущался. Найти такой в поселках, где пили обычно или брагу, или слабенькое кислое пиво, ему до сих пор не удавалось.

— Действительно. Для зелий лучше не найдешь.

— Еще бы, молодой человек, еще бы! Это король! Вершина! Чтобы создать этот напиток, нужно хорошо знать химию, физику и иметь материалы и технологии, которые не найдешь за каждым углом. Ты думаешь, что? К Серпу ездят за бочонками? Не смеши меня, кому они нужны? Или ты думаешь, что он, ха! Думаешь, что он рисковал людьми из-за тебя или девчонки? Серп, конечно, самодур, но не настолько. Ни ты, ни девчонка не нужны ему и даром! К нему ездят за этим, — Винник снова постучал по рюмке, — потому что такого продукта ты нигде не найдешь. И пока у него был я — у него были и власть, и деньги, и будущее. А без меня его могуществу жить осталось… ну полгода. Ну год, если у него хватит ума самому сделать хорошие фильтры. А потом — оп! Трубки распаяются и лопнут. А кто принесет ему новые? Правильно, никто. Потому что сделать такие может только Грач, и только по приказу Роя. Как ты думаешь, знает Серп, где живет Рой и будет ли Рой для него стараться, если он его даже и найдет? Нет, молодой человек, не будет. А значит, что? Значит всей его маленькой серповской империи скоро каюк, чему я, откровенно говоря, исключительно рад. Уж больно он был гадким. Давай-ка, еще выпьем, молодой человек. Давай, не стесняйся.

Босой машинально опрокинул рюмку, прислушиваясь к ощущениям.

— А почему бы Рою не продать все, что нужно, самому Серпу?

— Кому он нужен, твой Серп? — от возмущения Винник едва не выплеснул «божественный напиток» на пол. — Чего ты вдруг стал за него заступаться? Запомни: самовлюбленных выскочек не любит никто. Запомнил? Ты вот тоже выскочка, но ты не самовлюбленный, нет. Ты хитрый. Этакий, себе на уме. Вот скажи мне, как это у тебя так получилось на болоте жабу из воды вытащить, да за язык? Ты вообще знаешь, что такое физика, Босой? Про силу действия, что равна силе противодействия? Про соотношение масс?

— Так что, серповцы гнались, получается, не за нами, а за тобой? Они держали тебя в поселке насильно?

— Думали, что держали, дурачки, хе-хе, — старик погрозил невидимым серповцам пальцем, — А я просто ждал тебя.

— А Рой? Откуда у него это все? Электричество, лампочки, аккумуляторы и все, о чем ты говоришь?

— О, это отдельная история, но не жди от нее особенных откровений. Вот ты — ловчий. Твоя жизнь — в охоте на чудищ. Рой и его ребята такие же ловчие, только охотятся они на технологии и древние механизмы. У них много всего. Ты обязательно попроси его показать, обязательно. Но мозг здесь не он. Мозг здесь Грач. Вот он — голова. А Рой так, любитель. Зуб же с Малым вообще наемники. Никто, можно сказать. Пустое место. Пшик. Грубая и тупая сила. Вроде тебя. Вот и нам так надо. Я у тебя буду мозг. Эге…. — Винник вдруг испуганно встрепенулся. — А вот это не надо. Вот этого я тебе не советую.

Поединок Зуба и Малого закончился. Теперь на их месте стоял Рой и протягивал Босому одну из палок.

В время охоты Босой не редко пользовался дубинками, охаживая тварей, ради которых ленился доставать клинок. Или в потасовках в поселках, когда уклониться от драки становилось невозможно, но всерьез ранить местных драчунов не хотелось.

Босой привычно обхватил ладонью деревяшку, взмахнул, привыкая, и поднял глаза на противника. Рой поймал его взгляд, улыбнулся и выставил свою палку вперед. Ловчий повторил его позу и успел увидеть только короткое движение, слишком мимолётное, чтобы быть замахом или выпадом. Однако, палка Босого вдруг отскочила куда-то в сторону, а оружие Роя больно ударило по виску и отскочило на место. Так же, как пытался ударить брата в начале поединка Малой, только еще быстрее.

Встряхнув головой, больше от неожиданности, Босой вернулся в изначальную позу, но прижал палку ближе к телу, от греха подальше. Следовало быть осторожнее, внимательнее следить за движениями Роя…

Оружие противника, снова вроде бы и с места не двинувшегося, прожужжало перед его лицом. Решив воспользоваться моментом, Босой замахнулся… За время его замаха командир охотников успел бы выспаться, перекусить и сходить на воздух оправиться. Палка Роя успела сменить траекторию, вернуться и ударить чуть выше виска, почти в то же самое место. А потом еще раз, по руке, причем охотник даже не стал оттягивать оружие, ловко работая одной только кистью.

Еще не начавшийся поединок уже превратился в избиение. Босой точно знал, что без труда может дотянуться до противника, особенно если на полную воспользоваться подаренными интерфейсом силой и скоростью. Но ему хотелось выстоять не только благодаря дару гррахов, тем более что и устроенного Зоей представления хватило, чтобы на их троицу стали подозрительно коситься.

Не прибегая же к сверхсиле, дотянуться до Роя никак не получалось. Командир охотников каким-то удивительным образом оказывался всегда в самом выигрышном для себя положении, полностью закрытый сравнительно небольшой, казалось бы, палкой. С какой стороны не ткнись — все время на пути вырастала она. Босой пробовал бить по ней, оттолкнуть, чтобы получить доступ к телу противника, но каждый раз палка в последний момент уходила с траектории выпада, или позволяла себя тронуть, но тут же закручивалась в запутанном танце, увлекая за собой, и атаковала, нанося очередной обидный удар.

Босой устал считать, сколько уже получил синяков, но и не думал прекращать поединок. Постепенно, по мизеру, ему становились понятны движения Роя. Воюя с чудищами, ловчий редко думал о том, как правильно вставать, как обороняться и бить — достаточно было и того, что он человек, снабженный опытом и разумом, а жертва — всего лишь животное, с весьма ограниченным арсеналом атак и маневров. Поселковые драчуны же, едва отхватывали чувствительный удар — садились на землю, а то и вовсе падали в обморок.

Рой был иным противником. Его ноги всегда находились в одних и тех же трех-четырех позициях. Тело повернуто слегка боком. Палка же, словно привязанная, после каждой атаки возвращалось в одно и тоже положение, точнее в три, и нигде кроме этих положений никогда не бывала, не вихлялась, не проделывая ни сантиметра лишнего пути. А еще он бил почти без замаха, с места разгоняя палку в нужном направлении и выигрывая на этом столь важные мгновения.

Не особенно надеясь на успех, Босой стал повторять за охотником шаги и движения. И довольно быстро получилось так, что палка Роя первый раз не нашла пути к его телу, а ноги без труда унесли от противника на недостижимую дистанцию.

Рой остановился на мгновение, поднял бровь и пошел по кругу, делая намного больше, чем раньше, отвлекающих взмахов и выпадов. Удары посыпались с удвоенной скоростью, и хотя множество из них Босой пропускал, часть стал успевать парировать и даже несколько раз контратаковал.

И в одну из таких удачных для Босого серий, Рой, не желавший заканчивать бой без очевидного превосходства над новичком, пошел в настоящую серьезную атаку. Сделав обманный подшаг назад, он дождался выпада и мгновенно сблизился на самое малое расстояние, которое позволяло ударить. Его палка замелькала вокруг, непрерывно жаля, и хотя Босой продолжал осознавать, что он значительно быстрее и сильнее противника, удар следовал за ударом и не было шанса успеть их отразить.

В первые мгновенья Босой даже успел испугаться, хотя боль от ударов благодаря повышенной стойкости почти не ощущал, а потом изнутри начала подниматься злость. Рой понимал, что уже достаточно унизил соперника и показал свое превосходство дальше некуда, но не останавливался, добиваясь только одного — бегства, отступления, признания беспрекословного превосходства, и в общем-то как хозяин, не то чтобы совсем уж был не прав. Босому ничего не стоило признать его и без того очевидное мастерство, но вот так вот заставлять его сдаться, через боль и унижение?

Злость обратилась в ослепляющий гнев. Игнорируя удары, Босой бросил бесполезные попытки защитится и врезал снизу по руке Роя, а потом несколько раз подряд по ребрам, использовав всю свою скорость без исключения. Противник невольно согнулся, остановил порхание, и Босой без раздумий ударил по его оружию, расщепляя его пополам, и снова по руке, на этот раз сверху, заставляя выпустить из ладони деревянный обломок.

Последний удар явно был лишним, да и предыдущие оказались намного сильнее, чем бил охотник, но Рой не стал жаловаться. Выронив остатки оружия, он потер ушибленное место и с удовольствием рассмеялся. А потом протянул руку за спину, и Малой вложил в его ладонь два стальных клинка, на этот раз с удобными деревянными рукоятками. Один из них Рой бросил Босому.

— До первой крови. А?

Крови Босой не боялся и отказываться от продолжения поединка не стал. Подумаешь, царапина. Рой наверняка знает, что делает, а Босому было крайне необходимо посмотреть, как будут и дальше срабатывать подсмотренные им движения.

Однако, манера боя Роя резко поменялась. Теперь он держался на шаг дальше, сильнее выставлял вперед клинок, и при любой опасности подставиться отскакивал назад. А еще он сменил характер ударов и теперь гораздо больше целит в руку, чем в корпус и голову.

Не подсматривай Босой за противником специально, наверняка быстро бы схлопотал первый порез, но он подсматривал, и потому каждый раз успевал в последний момент отдернуть руку и отскочить.

И все же опыт и навыки Роя давали о себе знать. Все чаще клинок Босого, едва соприкоснувшись с оружием противника, уходил в пляс, выворачивался из руки, отскакивал, открывая противнику прямой путь к атаке. Лезвие клинка охотника при этом соскальзывало вниз, целясь в кисть, и не раз проходило всего в паре сантиметров.

Опасаясь за пальцы, Босой почти перестал атаковать, стал слишком часто и много смотреть на клинок соперника, и отвлекаясь от контроля за его передвижениями. За что и поплатился.

Сделав обманный выпад, Роя скользнул вперед, отбил в сторону оружие Босого, но не отскочил, как обычно, а продолжил свое движение. Еще до того, как клинок охотника коснулся тела, Босой успел сообразить, что на его пути нет больше никаких препятствий. Ни защититься, ни уклониться Босой не успевал, и заранее почувствовал, как рассекает остро заточенное лезвие одежду, как расходится под ним кожа и через разверзшуюся рану толчками выходит кровь…

Рой оттянул клинок, не позволяя ему нанести слишком глубокую рану, и вдруг застыл, удивленный. Босой проследил за его взглядом и уткнулся в собственный рукав, разрезанный по всей ширине плеча, и поразился не меньше противника. Под разошедшимися краями куртки белел участок смуглой кожи, целой, без единой царапины.

— Командир, ты что, промахнулся? — Малой оказался единственным, у кого хватило наглости произнести это вслух.

— Я?! — Рой переводил взгляд с ловчего на Малого, на свой клинок и обратно, — Я промахнулся?

Он подошел ближе и подозрительно взглянул на Босого:

— Это что за шутки? Ты вообще кто такой?

Рой, уверенный, что оружие должно было разрезать кожу, но почему-то не смогло, неожиданным тычком вонзил острие клинка туда же, прямо в плечо Босого. Кожа легко поддалась нажиму, раскрылась широкой щелью, вспучилась кровью.

Командир охотников посмотрел на рану непонимающе, и ни капли не озаботившись объяснениями или попытками помочь, ушел на свое место.

Вместо него подлетела Рина. В заранее заготовленном мешочке оказалось все что нужно: склянка спирта, обработать рану, изогнутая иголка и нитки, чистая тряпица и бинты, надежно закрыть ее и завязать.

Руки Рины порхали вокруг плеча ловчего, а негромкий извиняющийся голос говорил что-то о командире, который никогда не промахивается, о гостях и нарушенном гостеприимстве, о том, как они все сожалеют, а Рой… А Рой придет в себя, извинится и обязательно компенсирует урон чем-то ценным, да таким, что ловчему прежде и не снилось.

— Вы же к Дусту хотите попасть? — неожиданно спросила она, хотя эта цель еще ни разу не озвучивалась. — Да не удивляйся. Зачем же еще вы пришли? Вот если бы у нас было его зелье — через неделю рука бы работала как прежде. Но мы давно к нему не спускались. Теперь вот, наверное, пойдем, раз и вы пришли. Так что не переживай, и на Роя не сердись. Хорошо?

Босой не сердился. Не волновала его и рана, которую поддерживающие интерфейс силы довольно быстро залечат и без чудодейственных зелий. Слова Рины, всеми силами пытающейся погасить возможный конфликт, только мешали ему сосредоточиться.

Жабье кольцо сработало. Именно сработало, Босой в этом нисколько не сомневался, подарив носителю тот же эффект, которым пользовались крупные жабы бочонковских топей — неуязвимость от первого удара. И точно также оно не дало никакой защиты от второго, позволив Рою без труда проткнуть кожу.

Кольцо сработало, высвободив заложенный в него заряд, и надпись в интерфейсе, гласившая, что владелец надел кольцо и обладает благодаря ему соответствующим эффектом, после срабатывания поблекла, став едва заметной. А чуть ниже появилась шкала, отмеряющая время «зарядки».

Босой и без того догадывался, что поименованные интерфейсом предметы должны приносить какую-то пользу, но никак не ожидал, что настолько большую. И хотя пользы в спасении только от одного удара он видел мало, ведь не каждый день он сражается на саблях, а чудища как правило наносили множество быстрых и сильных ударов одновременно, но существование одного кольца говорило о возможности найти и другие кольца, и другие именованные предметы с чудодейственными свойствами, и перспектива этого завораживала.