Тайна мертвой планеты

Рассказ 36. Дочи и Алиса

— Ты меня обманула, — прошипел Гнудь, постоянно озираясь.

Сидящая в пузыре мелкая девчонка тряхнула бантами.

— Когда⁈

— Когда заставила перезаложить взрывчатку к центру! Ты не сказала, что там рядом стазисный генератор!

— Вы бы стали задавать глупые вопросы, дяденька. А зачем, а что будет. И все такое. Вы меня о чем спрашивали? Куда заложить бомбу для наибольшего ущерба. Я ответила. Если бы вы ее среди нас оставили, никакого эффекта. Нашим оболочкам она не повредит. А так…

— А так ты выпустила на волю кучу монстров!

— Среди монстров есть дракон. Дракон — это огонь. А огонь — это пожар. Старику придется сажать корыто и заниматься ремонтом. А на поверхности мы что-нибудь придумаем.

— Что ты придумаешь? Ты даже из пузыря выбраться не можешь.

— Пока не могу. Еще вчера я была в коме. А теперь сижу, с вами разговариваю.

На вид ей было лет десять. Спящие в соседних пузырях выглядели постарше. Особенно одна спортивного вида высокая красивая девка с заметными полушариями грудей под черным фартуком. Коричневое платье ей было явно мало, сидело в обтяг и открывало бедра до середины.

— А вы тренер? — вдруг спросила мелкая.

— С чего ты взяла?

— Да на Катьку из 8 «А» постоянно засматриваетесь. На нее только тренеры так смотрят. Баскетбол, волейбол. Она тут единственная взрослая. Еще несколько карапузов из пятого класса. И наш 6 «Б» в полном составе. Старик нас с математики забрал. Представляете, синусы, косинусы, контрольная. И вдруг — раз! И все тут сидим. А вы кого тренируете? Баскетболисток?

— Угу, — промычал Гнудь. Не рассказывать же мелкой, что на таких восьмиклассниц засматриваются не только тренеры.

— Бесполезно. Она спортом не интересуется. На какие-то курсы ходит. У них по вечерам практика в гостинице «Интурист», ее там часто видят. Не знаю, что они там делают. Говорят, учатся фотографировать.

Гнудь посмотрел на Катьку из 8 «А» немного по-новому. Стандартная история Эпохи Разврата. Родители строят из себя пуритан и делают вид, что никакого разврата нет. А их дочки в это время обслуживают интуристов. Интересно, какие фантазии выдает восьмиклассница Катька? Вряд ли чистые и невинные. Деньги, шмотки. Ницца с принцем. Хотя, может и наоборот. Абстрагируется от пузатых, потных бюргеров, которые ее по ночам валяют, и мечтает о чистой любви.

— Надо двигать отсюда быстрее, — заявила мелкая. — Месяц уже в пузырях сидим. Мать, наверное, с ума сходит.

Смысл сказанного дошел не сразу.

— Месяц? — Гнудь поднял брови. — Вы сидите здесь месяц? Ты так думаешь?

— Ага. Кажется, что целую вечность. Старик в общем-то ничего. Каждое утро выпускает нас погулять на какую-нибудь планету. Тридцать раз выпускал, я считала. Поэтому месяц.

Гнудь едва не расхохотался.

Наивная глупая девочка.

Старик выпускает вас погулять не каждое утро, а раз в пятьдесят тысячелетий. Профилактика реактора, ничего доброго. Твоя мать давно сгнила в земле, не оставив даже пыли. Твоя страна успела десять раз развалиться и заново собраться, пока окончательно не сгинула. Твоя планета прошла через сотню войн, вышла в космос, оккупировала половину галактики, столкнулась с врагом и проиграла последнюю войну. Теперь здесь только пепел и смерть. И призраки. Даже твое солнце умирает.

Девчонка нахмурилась.

— Чего это вы на меня так странно смотрите? Если что, я в баскетбол не играю. Ростом не вышла. Самая маленькая в классе.

— Вижу.

— И вообще. Хватит болтать. Вы обещали помочь нам выбраться.

— Помогу, — соврал Гнудь. — Ты называешь хозяина корабля стариком. Почему?

Девчонка посмотрела на него, как на идиота.

— Потому что он старик. Седой, сгорбленный. Пару раз видела.

— Где?

Ответить она не успела.

Раздался оглушительный грохот, и из задней части барака вперемешку с бревнами вырвалось пламя. Сквозь огненное марево мелькнула и заверещала драконья голова на длинной шее.

— Ну вот, — сказала мелкая. — Я же говорила. Теперь… Блин. Только не это.

Она вдруг побелела. Потом посерела.

Барак пробил облачный слой.

Внизу расстилалась черная выжженная земля.

Впереди в окружении старых, выщербленных гор cиял гранями гигантский кристалл.

Алиса дрожала всем телом, вцепившись в каменный подоконник и не спуская глаз с Майн Рида. По щекам текли слезы.

— Я не могу туда, — лепетала она. — Мне нельзя туда. Он меня убьет. Его щупальца уже у меня в голове.

Эликс прижалась к ней сзади, оглаживая по волосам, плечам, спине и шепча на ухо:

— Ну да. Он такой. Хочет все знать. Все контролировать. Холодный. Чужой. Нечеловеческий. Только логика. Только формулы. Голый разум. Никаких чувств. Никаких эмоций. Никакой любви.

Она чувствовала ее. Видела будто воочию целую стаю агентов кристалла, которые светлячками роились вокруг прелестной светловолосой головки. Некоторые уже проникли внутрь и копошились в сознании, перестраивая его и упорядочивая.

Пара агентов рванули к Эликс, наткнулись на защиту и в ужасе упорхнули обратно.

Она усмехнулась, пропуская тяжелые пряди волос сквозь пальцы. Осторожно куснула Алису за ухо.

— Мы ведь не позволим ему взять тебя под контроль. Да, детка? Голому разуму мы противопоставим голую любовь.

Мягко надавив на спину, она заставила Алису нагнуться и раздвинуть ноги. Вызвала анализатор поведения.

«Давай подсказывай, как сделать это быстро».

«Быстро? Никак. Это надо делать медленно, чувственно, ловя каждый вздох, каждое подрагивание…»

«Глаза разуй. Если стекляшка полностью ее подчинит…»

«О!.. Я думал, мы еще далеко. Не понял вопроса. У тебя же с ней была парочка тренировочных половых актов.»

«Я все позабыла. Не мое это, в чужих вагинах ковыряться. Изврат голимый. Но главное. Надо. Быстро.»

«Тогда действуй строго по инструкции.»

Перед глазами развернулся архив с порядком действий и картой эрогенных зон.

«Особое внимание на клитор, соски и заднюю стенку влагалища. И про слова не забывай.»

«Какие еще слова?»

«Те, что бормочут самцы, когда трахают своих телок. Какая ты у меня красивая, какая нежная, какая у тебя роскошная жопа, какие сочные груди, раздвинь ляжки, моя длинноногая девочка, давай сюда свою пизду сладкую и всё такое.»

«Блевать тянет.»

«Скабрезности ее сильно возбуждают. Знаешь ведь, женщины любят ушами.»

«Не знаю. Я люблю другими отверстиями.»

«Это потому что ты не женщина, а боевой альтергом.»

«Ладно, умник. Лезь обратно. Не мешай.»

Анализатор исчез.

Эликс, стараясь смотреть мужскими глазами, оглядела узкую гибкую спину, круглый пухлый зад и прочее готовое к употреблению богатство, погладила Алису по ягодице и скользнула ей между ног.

— Аййй! — Алиса плотно сомкнула бедра.

Анализатор выпрыгнул из своей ниши, как черт из табакерки.

«Так дело не пойдет. Ты все только испортишь. Отойди от управления. Сам сделаю.»

Он отодвинул Эликс и замкнул нейронные цепи на себя.

Это было похоже на внезапно налетевшую бурю. Ураган хаоса.

Эликс даже не поняла, что сделали ее собственные руки. И не слышала, что шептали ее собственные губы. Через считанные минуты Алиса не переставая стонала в голос, а в голове у нее творился такой сумбур, что зачатки выстроенного агентами порядка за секунду смело будто наводнением.

Посланные Майн Ридом светлячки порскнули в разные стороны словно их и не было, а Алиса продолжала насаживаться все быстрее и быстрее. Рука Эликс каждый раз с хлюпаньем входила внутрь почти по локоть.

Наконец, по стенкам вагины прошла упругая волна, руку сдавило точно тисками. Алису затрясло, и она рухнула на пол.

«Как-то так. — удовлетворенно заявил анализатор, возвращая нейронное управление. — Теперь агенты в нее долго не сунутся. Жалко, что тебе опцию „гермафродит“ не поставили. Это когда из клитора вырастает двадцатисантиметровый фаллос. Таким болтом мы бы с тобой ее послаще отодрали. Все-таки никакая рука не заменит твердый и длинный…»

«Сейчас точно блевану. Сгинь.»

Анализатор исчез окончательно.

Алиса лежала на полу, хрипло дыша. Ее белоснежная кожа блестела в полутьме от пота.

— Идти можешь?

Алиса промычала что-то нечленораздельное.

— Вставай, — Эликс протянула руку.

И замерла.

Вокруг что-то неуловимо изменилось. Будто выключили свет, а спустя мгновение включили другой, на полтона холоднее.

— Зачем? — послышался сзади знакомый детский голос.

Эликс обернулась.

В десяти шагах стояла тощая девчонка в красном платье и смотрела прямо на нее.

— Что зачем? — оторопело спросила Эликс.

— Зачем вы сделали… это?

Эликс хмыкнула.

— Подрастешь, узнаешь.

— Если они его обнаружат, мы пропали.

Эликс нахмурилась.

— Кого, его? Ты со мной разговариваешь?

Тощая схватилась за голову.

— Надо его спрятать! Быстрее!

Алиса подняла лицо.

— Она не может с тобой разговаривать. Она призрак.

— Призраки бывают разные, — сказала вдруг тощая девчонка и повернулась к Алисе.

За окном сверкнула вспышка, и раздался оглушительный грохот.

Эликс машинально бросилась к окну и успела увидеть, как длинный, черный, объятый пламенем сарай взрыл цоколем землю, поднял тучу пепла и пыли, со скрежетом протащился через всю площадь и уткнулся в каменную ограду. Послышался громкий треск, и бревенчатое здание раскололось ровно посередине, показав захламленные внутренности.

— Приплыли, — буркнула Эликс, поворачиваясь. — Может, она и призрак, но уж больно разговорчивый. Скажи, призрак, ты знаешь, кто…

Девчонки не было.

— Опять распалась на атомы и испарилась, — сказала Алиса.

— Да и хрен с ней. Лишь бы под ногами не путалась. Идем, — Эликс помогла Алисе подняться на ноги. — Нам еще вниз надо добраться.

Они не видели, как из трещины в сарае вылезло черное двуногое чудище ростом с трех человек, повертело головой и гигантскими скачками рвануло в их сторону.

Леди Саммер оторвалась от тела и облизнулась.

Окровавленные шипы втянулись обратно в ладони.

Лейтенант Синичкин напоминал теперь высохшую и высосанную египетскую мумию, на которую зачем-то напялили гимнастерку и галифе с сапогами.

Испуганные казаки жались по стенам, тараща глаза из-под папах.

— Ну вот, — сказала Летняя Королева, натягивая на широкие бедра зеленое платье. — Думаю, теперь никто не скажет, что я сосать не умею.

Атаман Пронька Мазин поднял бровь.

— Тебе такое говорили? Кто этот смельчак? Я возьму его к себе старшим хорунжим.

— Те двое вонючих арестантов, которых ты располовинил.

— А. Храбрые люди. Я бы к твоей заднице и близко не подошел.

— Они догадались связать мне руки. Иначе бы все закончилось гораздо быстрее.

Она застегнула платье и посмотрела на Мозговатого.

— Ты следующий.

Тот сплюнул и ответил длинной тирадой на своем шипящем, как змея, языке.

— Первый раз вижу человека без лингвочипа, — сказал Пронька. — Наверное, на его планете до сих пор сидят по пещерам и на мамонтов охотятся.

— Зубы не заговаривай. Говори, где Призрак прячется.

— Я лучше покажу.

Пронька махнул рукой. Казаки гуськом потянулись к выходу, с опаской оглядываясь на Леди Саммер.

Жесткое приземление перелопатило в бараке все внутренности. Разрушенные стены, поваленная мебель то и дело преграждали путь, а в кучах хлама прятались зубастые чудища из числа тех, что не сбежали наружу. Приходилось отвлекаться, чтобы нашинковать лазером то слонопутру, то костлявую медузу с Пангеи. С оринорским змееволком пришлось особенно тяжело. Тварь выныривала из незаметных нор, которые успела понаделать в стенах, и загрызла двоих казаков, пока ее не сожгли.

— Далеко еще? — не выдержала королева, после того как высосала жизнь из трехметрового гоминида.

— Почти пришли, — обернулся Пронька, взбираясь по винтовой лестнице.

На маленькой площадке он постучал по глухой на вид стене и открыл малозаметную дверцу.

— Помнишь, в прошлый раз, когда Призрак нас поймал, я успел скрыться и целый час прятался от его роботов?

— И?

— Я прятался здесь.

Пронька посторонился, пропуская Леди Саммер вперед.

— Мне всегда казалось, что корабль Призрака больше внутри, чем снаружи. Но чтоб до такой степени…

Королева застыла у входа, задрав голову.

Они стояли в гигантском полутемном помещении, которое терялось вдали и казалось бесконечным. По обеим сторонам ярусами тянулись светящиеся ячейки, где что-то постоянно двигалось и мельтешило. Королева попыталась сосчитать этажи, но сломалась на третьем десятке.

— У меня был минидрон, — сказал Пронька. — Я пустил его на разведку. Хотел узнать высоту этих небоскребов. Но на сотом этаже с ним прервалась связь.

— Ясно, — королева огляделась. — Ну и где он?

— Кто?

— Призрак!

— А. Где-то там.

Пронька ткнул корявым пальцем вверх.

— Сейчас направо… Ну так вот. А в этом приборе был кристалл, такой же как этот, только маленький, с ладонь размером. Я тогда сразу подумала, что опасная штука, и зря его Колька к нам в класс притащил… Здесь налево и наверх.

Гнудь битый час ползал по вентиляционным шахтам, слушая нескончаемую трескотню сидящей в пузыре девчонки. К его лбу был прилеплен плоский квадратик видеокамеры. Сигнал шел на оставленный у пузыря планшет. Девчонка смотрела на экран и командовала, куда ползти.

— А теперь все время наверх, пока в люк не упретесь.

— Долго еще?

— Не. Вы почти на месте… И, прикиньте! Я оказалась права. Зря притащил. Сперва рядом стали крутиться какие-то бандиты. А потом эта Алиса…

Гнудь остановился.

— Ты знаешь Алису?

— Да кто ж ее не знает, нашу расфуфыренную цацу? И по-английски-то она шпарит. И в шахматы играет. И через заборы прыгает. Фу!

— И что было дальше?

— Да ничего интересного. Наш партактив помог ей найти прибор, и она свалила с ним обратно к себе в будущее.

— Партактив?

— Ну да. Это я так инициативных пионериев называю. Лидеров класса, мать его. Актив за партами. Садовский, Королев, Михайлова, Руткевич. Человек десять.

— Ты их явно не любишь.

— А кто их любит? Выскочки и в каждой дырке затычки. Да и хрен с ними. Я не о них. Представляете мое удивление, когда я этот кристалл впервые увидала? Сразу поняла, что он такой же, как в том приборе, только огромный и с небоскреб размером. А значит в тыщу раз опаснее. И точно. Он сразу попытался мне в голову залезть.

— Кристалл?

— Ну да. А вы не чувствуете? Словно какие-то щупальца в мозгах копошатся. Сейчас-то еще ничего. В прошлые разы вообще думать не получалось.

— Так ты здесь уже была?

— Угу. Старик сюда раз десять за месяц возвращался. Не знаю, зачем. Так. Вы на месте. За люком чердак и прямой путь в логово Старика. Только осторожно. Голову не расшибите. Потолок низкий.

Гнудь сдвинул ржавый засов, осторожно, стараясь не шуметь, сдвинул крышку люка и выбрался наверх.

— Потолок низкий? — прошептал он, оглядывая гигантское, тонущее в полутьме помещение с бесконечными рядами светящихся ячеек и бесчисленным количеством этажей. — По-моему тут потолка вообще нет.

— Странно, — протянула девчонка. — Месяц назад, когда роботы нас здесь тащили, тут был только один ярус с телевизорами.

— С телевизорами? — Гнудь устал удивляться.

— Ну да. Эти большие светящиеся прямоугольники. Они все какие-то фильмы показывают.

Гнудь пригибаясь перебежал к ближайшей ячейке.

Изображение внутри было трехмерным и больше похожим на голограмму.

Там был низкий зал с толстенными колоннами, лестница с закрытой дверью. В центре сгрудилась небольшая группа подростков, человек пятнадцать. Мальчики в темно-синем, девочки в коричневом.

— Ой! — раздался вдруг пронзительный вопль в наушнике. — Это же мы!

— В каком смысле?

— В прямом. Это наш класс! А вон Алиса! А за той дверью — машина времени! Сейчас Алиса повернется и свалит в свое будущее. Блин! Оказывается, Старик за нами уже давно следил!

Гнудь присмотрелся. Невысокая тощая Алиса в ячейке была на Алису совершенно не похожа.

— Ты уверена, что это Алиса?

— Конечно. Месяц всего прошел. А у меня хорошая память. Да ты прислушайся. Сейчас она рассказывает нам о нашем будущем. Вот дура. Лучше бы она этого не делала.

Из ячейки доносился едва слышный бубнеж.

— Уверены? — сказала тощая Алиса. — Предупреждаю. Вам это не понравится.

Гнудь прислонился ухом к холодному стеклу, чтобы лучше слышать.

— Уверены? Предупреждаю. Вам это не понравится.

— Переживем, — сказал Фима Королев. — Все хотят знать свое будущее.

— Ладно. С кого начнем?

— С меня, — Мила Руткевич, как на уроке, подняла руку. — Давайте начнем с меня. А то я так волнуюсь, так волнуюсь. В обморок упаду.

Алиса подошла к ней и вгляделась в ее лицо.

— Хорошо. Мила… Мила станет дорогой элитной шлюхой. Ее будут называть королевой анала. Люди из других городов будут приезжать только для того чтобы оттарабанить тебя в жопу.

— Алиса, это не смешно.

— А я и не смеюсь. Кстати, свой трудовой путь ты начнешь уже со следующей недели. Трое кавказцев увидят тебя на остановке, затащат в машину, отвезут к одному из них на дачу и устроят десятичасовой сеанс дефлорации, снимая всё на камеру. Затем пообещают показать запись родителям, если не будешь слушаться. И начнут подкладывать под иностранцев, тунеядцев и комсомольцев. Сперва каждую неделю. Потом каждую ночь. К семнадцати годам ты потеряешь товарный вид, тебя зарежут, здоровые органы продадут, а остальное скормят свиньям.

Мила заплакала.

— Хорошо, что ты про это рассказала, — усмехнулся Садовский. — Предупрежден значит вооружен. Устроим Миле круглосуточную охрану.

— Так и будет, — сказала Алиса. — Ты весь день будешь таскаться за ней и строить из себя телохранителя. А на следующее утро тебя найдут на той самой остановке с перерезанным горлом.

Все замолчали.

— Ну как? Продолжать рассказывать о вашем будущем? Или не надо?

— Рассказывай, раз начала, — буркнул Фима. — Чтобы не обидно было.

Алиса прошлась перед сгрудившимися в маленькую толпу школьниками, как генерал перед солдатами.

— Как скажете.

Остановилась перед Борей.

— Боря станет знаменитым киллером. У тела жертв он будет оставлять маленькую карточку со своим рисунком. Поэтому все его будут называть Художником…

— … Катя. Сломает позвоночник на тренировке и всю жизнь проведет в инвалидном кресле.

— … Лариса станет актрисой. Чтобы получить главную роль, переспит с продюсером, и тот заразит ее неизлечимой болезнью.

— … Фима заработает на махинациях очень много денег. Но однажды ошибется и обманет не того. Бандиты придут к нему в дом, убьют на его глазах всю его семью, а самого задушат галстуком.

Всхлипывающая Мила заплакала в голос.

— Почему ты такая жестокая?

— Жестокая? — удивилась Алиса. — Я не жестокая. Я честная. Могла бы наплести вам с три короба, что Боря будет настоящим художником, а Катя выиграет Уимблдон, но это будет вранье. В ваших незавидных судьбах виновата не я. И не будущее. Виноваты вы сами. Я продолжаю? — она остановилась перед Наумовым. — Коля…

— Не надо, — сказал он. — Я не хочу знать.

— Извини. Но это будет нечестно по отношению к другим. Коля станет строителем. И как все строители по пятницам будет бухать. Однажды напьется до того, что подпалит свой дом. И сгорит вместе с ним.

— А как же будущее? — спокойно спросил Коля.

— Какое будущее?

— Твое будущее. То, которое я видел через сто лет. Светлое. Где все счастливы, занимаются любимым делом и летают в космос. Оно для кого?

— Извини, но вам лучше думать, что его нет, не было и не будет. Оно фантом. Призрак. Красивая выдумка. Даже если оно есть, вы не найдете к нему дороги. Оно не для вас.

— Рылом не вышли? — хохотнул Садовский.

— Можно сказать и так. Обидно, зато честно.

— Засунь свою честность себе в тощую задницу! — рассвирепел Наумов и бросился к выходу из подвала.

— Колька!.. Стой! Ты куда! Наумыч! — загалдели одноклассники.

— Пусть бежит, — рассудительно сказал Фима. — Я бы на его месте тоже сбежал. Показали парню светлое будущее и тут же отняли. Мол, у нас для тебя только дерьмовое настоящее. Нам проще. Мы твоего будущего, Алиса, не видели. Ты говоришь, что это честно, но по мне так это и есть настоящий обман. Хоть бы намекнула, как до этого вашего будущего добраться.

У лестницы Наумов обернулся.

— Я доберусь, — крикнул он. — Узнаю дорогу. И доберусь.