Тайна мертвой планеты

Рассказ 27. Дочи и аборигены

С огромного, во всю стену, экрана на них глазел тощий гуманоид с черными дырами вместо глаз. Голова его напоминала обтянутый серой кожей череп.

Гуманоид оскалился и отошел в сторону, открыв вид на целую толпу таких же как он.

— Поразительно, — сказал Первый капитан. — И кто же эти невероятные красавчики?

— Аборигены, — ответил Марск. — Живут в пещерах ближе к центру планеты. В отличии от поверхности, воздух там никогда не пропадал. А вот с едой было плохо. Мхи, лишайники и несколько видов тараканов. Выход местные нашли самый простой. Поделили свое общество на две части и одну из них превратили в домашний скот.

Первого передернуло.

— Каннибалы?

— Именно. Половина аборигенов еда. Половина едоки. И это продолжается очень долго. Сотни лет. Если не тысячи.

— И что, никакого возмущения? Восстания?

Марск усмехнулся.

— Вот же вы, коммуняки, какие бестолковые. Революцию вам подавай. Ничему вас история не учит. Стадо никогда само по себе не восстанет. Для этого нужны вожаки. А тут ситуация такая, что вожаков не может быть в принципе.

— Это еще почему? Угнетенные массы обязательно выделяют из своей среды…

— Забыл сказать главное. Аборигены поделили свое общество по половому признаку. Они превратили в еду собственных самок. Я их видел. Клетки и загоны, где их держат. Подземные поля лишайников, где они пасутся. Какое восстание? Представь, что коровы восстали против людей. Это животные. В них давно нет разума. Они не умеют говорить. Они только жрут и рожают. Начинают рожать лет в десять. После пяти-шести родов набирают взрослый вес, и их забивают на мясо.

— Ублюдки, — ошарашенно выдавил Первый. — Но даже это поправимо. Мы ими займемся. Нагоним сюда толпу прогрессоров. Они объяснят…

— Зачем? Надо уважать чужие традиции. Многообразие и все такое. Если у них есть обычай жрать собственных баб, кто вы такие, чтобы их учить? С какого перепугу вы решили, что ваши обычаи лучше? Посмотри на Второго. Чем он отличается от этих каннибалов? Скажи, Второй, сколько девок с отсталых планет ты выпотрошил и утилизировал? Сколько из них перед смертью молили тебя о пощаде и звали маму? Они ведь для тебя тоже животные. Стадо игрушек. Мог бы кстати зажарить и съесть парочку. А не сжигать или выкидывать в открытый космос. Или ты уже?

Второй вскинул горбоносое сухое лицо и побледнел еще больше.

— А ты, Первый? — продолжал жечь глаголом Марск. — Когда пялишь своих первокурсниц, что о них думаешь? Для тебя они люди? Нет. Они наборы из аппетитных ляжек, сладких сисек и сочных жоп.

— Заткнись! — прорычал Первый и вмазал Марску прямым ударом в нос. — Это другое!

Марск отлетел к стене.

Раздались ленивые хлопки.

— Браво, Галактион, браво, — протянул Чич, хлопая в ладоши. — Еще немного, и ты будешь претендовать на премию Дарвина. Одного не понимаю. Зачем ты все это рассказываешь?

— Они должны понять, что между нами почти нет разницы, — сказал Марск, утирая кровавые сопли. — Что мы можем быть союзниками.

— Замолчи, — прошипел Чич. — Ни слова больше.

— Увести пока не поздно часть флота на дальнюю орбиту. Закидать подземелья глубинными бомбами.

— Закрой рот!

— Тебя не напрягает, что мы вынуждены починяться каннибалам?

— Любой каннибал лучше коммуняки!

Они замолчали, сверля друг друга взглядами.

— Э, парни, — вклинился Первый. — Давайте объясняйте, о чем речь. Пока я вам пальцы не стал ломать.

— Кажется, я могу объяснить, — повернулся от дисплея Третий капитан. — Нашел в базах упоминание одного любопытного документа. Оказывается, у наших олигархов есть договор с аборигенами. Эдакий пакт о ненападении и совместной обороне. В случае войны местные племена обязуются ликвидировать общего врага.

— Аборигены? — хмыкнул Первый. — Ликвидировать? Чем? Палками-копалками?

— Об этом здесь ни слова. И что обязуются взамен сделать олигархи — тоже. Хотя нет. Вот тут кажется… — Третий умолк, вчитываясь. Потом медленно встал. — Вы не поверите. Они обязуются откормить по специальной программе и передать аборигенам всех женщин города.

Наступила тяжкая тишина.

— А что не так? — осклабился Чич. — Бабы ресурс самовозобновляемый. Вы не представляете, сколько тупых молодых куриц готовы сбежать из вашего коммунистического рая, стоит их поманить сладкой жизнью в Цветочном круге.

Первый капитан молча подошел и отвесил ему ногой в челюсть.

— Я может и моральный урод, раз трахаю в сочные жопы первокурсниц. Но… это…

— Надо составить план эвакуации, — сказал Третий, глядя в монитор. — Они каждую неделю отправляют в подземелья по сотне женщин. Маскируют это смертью от естественных причин и какими-то благотворительными столовыми. На самом деле никаких столовых нет, девок списывают из борделей или просто ловят на улицах. В этом городе ни одна не доживает до двадцати. Они даже не рожают. Надо срочно сообщить на Землю и что-то делать.

— Не о том думаете, — мрачно сказал Второй и встал с трона. — Аборигены. Кто они такие? Их возможности? Численность? Если написано, что они обязуются уничтожить врага, надо отнестись к этому серьезно. Каким образом?

Чич захрюкал от смеха, сплевывая кровь.

— Пусть это для вас будет сюрпризом. Численность… Вам и одного хватит. Если бы у вас были мозги, вы бы задумались, почему в нашей армии нет ни одного робота.

— Третий! — вскинулся Второй. — Немедленно уводи верхние эшелоны на орбиту! И пусть включают полную блокировку на случай взлома!

Третий забарабанил по виртуальной клавиатуре, но быстро отвалился на спинку кресла.

— Кажется, поздно. С автофлотом нет связи.

— Проклятье! Данные наблюдения на экран!

Вспыхнула стена, показав крыши домов и небо, забитое черными беспилотниками. Корабли кружили на месте, неумело дергались в разные стороны, словно разучились летать. Некоторые из них сбились в беспорядочные группы и явно шли на посадку.

— Их сажают за пределами города, — сказал Третий. — Четверть автофлота уже приземлилась.

— Черт! Немедленно отправить туда наземный десант!

— Полагаете поможет? — усмехнулся Чич, — Расслабься, цыпа, как я говорю тупым телкам, когда до них доходит, куда они попали.

Второй схватил его за шиворот и несколько раз приложил о колонну.

— Говори… тварь… что… происходит!

Чич только хрюкал и гыгыкал окровавленным ртом.

Внезапно грохнули распахнувшись двери, и в тронный зал вплыла сгорбленная фигура, с головы до пят скрытая черной накидкой. Доковыляла до середины, опираясь на суковатую палку и шаркая ногами.

— Это еще кто? — процедил Второй и повернулся к роботам-охранникам. — Взять!

Человек откинул капюшон, обнажив голову-череп, и только глянул на роботов черными дырами вместо глаз.

Роботы наткнулись друг на друга и замерли.

— Кластер передвижения заблокирован, — прогудел первый робот.

— Кластер передвижения заблокирован, — повторил второй.

— Кластер передвижения заблокирован, — третий.

— Пора баиньки, — оскалил длинные зубы «череп», и роботы один за другим повалились на пол.

— Какой же ты ублюдок, папочка, — Эликс вытянула затекшие ноги. — Решил в пиршестве поучаствовать? Не боишься, что они тебя тоже на стол выставят?

— Не боюсь. Они едят только самок. Традиция такая.

Профессор сидел на краю самоходной платформы и болтал ногами. Толпа «черепов» медленно ползла следом, бросая голодные взгляды на привязанных к платформе девчонок.

— Ясно. Значит, за столом будешь сидеть. Смотреть.

— Буду.

— Как режут, руками рвут, в рот запихивают, жир по подбородкам стекает.

— Ага.

— Может и тебе перепадет? Ты главное не стесняйся. Попроси соседа. «Будьте так любезны, господин людоед, отрежьте кусочек от алисиной попки, она посочнее будет».

— Ты так аппетитно описываешь, я даже проголодался.

— Тебе нас совсем не жалко? — спросила Алиса. — Ладно я. Но с Эликс ты жил последние пять лет. Ничего внутри не ёкает?

Профессор сделал клоунский вид, что прислушивается.

— Хм. Нет, ничего. Мне вас жалко, как жалко старую мебель. Вот шкаф с ветхими тряпками. Стол, под который я пешком ходил. Диван, на который я завалил одноклассницу, а потом полдня следы оттирал, чтобы мама не заметила. Друганы, уроды, наперебой рассказывали, как они драли хором эту Олечку за гаражами, в туалете и у Вована на квартире. А она девственницей оказалась. А диван белый. — Профессор вздохнул. — Воспоминания. От них лучше вовремя избавляться.

— Когда ты смотришь на нас, ты же видишь ее, — сказала Алиса. — Свою настоящую дочь.

— Нет, не вижу, — он повернулся и мазнул по ним равнодушным взглядом. — Когда она… пропала, ей было двенадцать. Она была тоненькой, хрупкой, маленькой большеглазой девочкой. Доброй и немного наивной. А вы восемнадцатилетние жопастые кобылы. С толстыми ляхами и большим выменем. Вы не люди. Вы инструменты. Станки. Ты — шлюха. А ты убийца. Ничего общего.

— Скотина, — выдавила Эликс. — Ты нас сам такими сделал.

— Я же говорю, не люди.

Безжизненные руины тянулись по обеим сторонам от дороги, заросшие мхом и повалившиеся друг на друга. Только редкие отблески костров в черных окнах говорили, что там кто-то живет. Иногда из проемов выскакивали одетые в лохмотья зеваки, глазели на процессию черными дырами и прятались обратно.

Профессор радостно улыбался, щерился и щурился, подставляя лицо налетающему ветру. Эликс с удовольствием сломала бы ему шею, если б дотянулась.

— Твоя хрупкая большеглазая девочка, — вкрадчиво сказала она, — убила собственную мать. Твою любимую жену.

Профессор вздохнул.

— Больно хочешь сделать? Не выйдет. Я сам твою память редактировал. В перерывах между поревом. В попку тебя выдеру, жуткие воспоминания в головку загружу и снова раком ставлю. Ты ревешь, вырываешься. Как же, убийца собственной мамочки. Я плохая девочка, накажи меня, папенька. Ну я и наказываю. И так, и эдак. Не помнишь? Ах да, я же тебе каждое утро мозги подчищал. Непростая, я тебе скажу, работа. Кропотливая.

— Ложные воспоминания, — прошептала Эликс.

— Именно, доча. Ты никогда не узнаешь, где правда, а где ложь. Которую я выдумал, глядя, как твоя пухлая задница на мой болт насаживается. Кстати, вы никогда и не были похожи на мою дочь. Разве что личиком немного, чтобы вопросов не возникало. Алиска была тонкая, как тростинка. А вас с самого начала бордельными кобылами вырастили. С сочными ляжками, стоячими сиськами и круглыми жопами. Иначе бы ни Марск, ни Второй на вас бы не клюнули. Ни тот, ни другой на кости не бросаются. Им фигуристых подавай.

Профессор вдруг осекся, словно понял, что проболтался.

— Что, даже ее с сиськами? — усмехнулась Эликс, кивнув на Алису. — Ей же десять лет было по номиналу.

— Акселерация, — буркнул профессор. — И гормоны. А в школе объяснил, что бабушка в деревне за лето откормила… Короче, закончили вечер воспоминаний. Хватит. Заболтался я с вами.

Он спрыгнул с платформы и отстал.

— Ты поняла, что это значит? — прошептала Алиса.

— Конечно. Этот урод изначально хотел меня подложить под Второго. Даже рассказал о своей выдумке про смерть матери, чтобы тот меня на крючок подсадил. Чего уж тут не понять.

— И всё? И больше ничего? Не, у тебя реально мозги с горошину… Аййй!

Эликс вцепилась зубами ей в ухо.

— Отпусти!

Эликс отпустила.

— В следующий раз откушу. Давай докладывай, чего ты там поняла.

— Да ничего особенного. Что под Второго хотел подложить, это и так было понятно. Но вот то, что мы на его дочь не похожи…

— Ну?

Алиса заворочалась, двигаясь ближе, и прижалась теплым бедром к спине.

— Это значит, что ни Второй… ни Первый с Третьим… и вообще никто из знакомых… никогда его настоящую дочь в глаза не видел!

Процессия погружалась в подземелья вслед за платформой, как стая рыб за китом. Скрипели колеса. Пыхтели черепа. Главный «череп» с профессором шли в стороне и о чем-то шептались, время от времени поглядывая в сторону девчонок.

— Как думаешь, — шепнула Алиса. — О чем они болтают?

— Не бери в голову. Меню обсуждают. Кого из нас чем фаршировать. Кого яблоками, а кого гречневой кашей.

— Я серьезно!

— Я тоже.

Алиса обиженно отвалилась.

Руины многоэтажек сменились развалинами длинных и низких домов, потом исчезли и они, и по обеим сторонам потянулись скудные поля какой-то бурой растительности, похожей на грязную морскую пену. На полях паслись животные, похожие на бугристых свиней.

Эликс то и дело совалась в настройки, но ее оттуда сразу выкидывало, обдав мигающим красным светом. Похоже, все подземелье покрывало блокирующее излучение.

Пещера внезапно сузилась и превратилась в темный тоннель, заставленный внушительного вида клетками. Почти все они были пусты. Только в некоторых шевелился и переминался с ноги на ногу свиноподобный скот. Эликс ненароком глянула назад и увидела, что толпа черепов осталась у входа в тоннель. Теперь за платформой плелись только главный череп с профессором.

Вдруг платформа свернула в сторону и остановилась.

— Надеюсь, глупости вы делать не будете, — сказал профессор, отвязывая их от фиксаторов и стаскивая вниз. — Бежать тут все равно некуда.

— Конечно, папочка, — елейным голосом пообещала Эликс.

Внутри стены что-то протяжно заскрипело. Тяжелая плита дернулась и откатилась вбок. Изнутри пахнуло холодом.

— Вперед, — просипел череп и толкнул их в спины.

Эликс перешагнула порог и застыла, почувствовав, как пальцы Алисы судорожно вцепились ей в руку.

Все немаленькое помещение было забито безголовыми, выпотрошенными женскими телами. Они свисали с потолочных брусьев, насаженные на мясницкие крюки, как свиные туши.

— Свежатинка, — осклабился череп и потыкал пальцем ногу той, что висела ближе всех. — Только что сверху привезли.

Эликс пошатнулась, увидев на заиндевевшем от холода бедре замысловатую татуировку из вьющихся розовых кустов. Она видела ее совсем недавно, в Цветочном круге. На девушке, которую уводили двое клиентов.

— Чего застряли? Хотите рядом повисеть? Двигай булками, — череп шлепнул их по задницам.

Алиса, всхлипывая, рванулась вперед, но череп тут же осадил ее, дернув за веревку.

— Не так быстро, телочка. — Он повернулся к профессору. — Какие они у тебя все-таки аппетитные. Эту, говоришь, сам откармливал?

— Не то, чтобы сам, — сказал профессор, протирая очки. — Но по моей рецептуре. Пророщенные зерна, фрукты и пряности. Плюс легкий ежедневный массаж и поменьше движения. Чтобы мышцы не напрягала. В идеале лучше зафиксировать, чтобы совсем не двигалась хотя бы полгода перед забоем. Но и так неплохо.

— Рецептурой поделишься? А то взял на прокорм одну. Хочу побаловать себя на праздники.

— Отчего же не поделиться. Поделюсь.

Довольный череп отвернулся.

Сверкнуло широкое изогнутое лезвие.

Снесенная голова отлетела в сторону, мелькнув черными глазницами.

Безголовое тело повалилось набок.

Профессор подскочил к девчонкам и в два удара рассек веревки.

— Значит так, — прошептал он, пряча тесак в заплечные ножны. — Времени у нас мало. Поэтому выполняете все, что я скажу. Беспрекословно.

— Тебе не кажется, что прежде чем выполнять, надо бы объясниться? — флегматично спросила Эликс.

— Сама напрячь мозги не желаешь? Задача: добраться до нижнего уровня. Вопрос: как это могут сделать две голые мясистые девки, если известно, что все уровни заняты людоедами? Ответ: под конвоем самих людоедов. Это же очевидно. Мозги тренируйте. Скоро пригодится.

Профессор не оглядываясь двинулся вперед, задевая плечами висящие тела.

— Но мы не добрались до нижнего уровня, — сказала Эликс ему в спину.

— Я надеялся, что доберемся, — они почти бегом донеслись до виднеющейся вдали двери. — Но они решили спустить вас вниз по частям. И свернули сюда. — Он пинком распахнул дверь. — На бойню.

Тяжелый запах плоти и крови, басовитый гомон, удары лезвия о колоду, хруст костей, чавканье и хлюпанье ударили по всем органам чувств одновременно. Плотный парной дурман стоял над разделочными столами, которые тянулись вдоль низкого помещения. Десяток плечистых черепов деловито разделывали, рубили, срезали с костей и сбрасывали готовые куски на стоящие рядом тележки. Когда тележки оказывались забитыми мясом доверху, кособокие мелкие аборигены отвозили их к дальнему выходу. Кровь сочилась из разрубленных тел, заливала металлические столешницы и стекала на пол ленивыми потоками. Эликс замутило, когда она увидела лежащую на столе отрубленную женскую ногу. Дюжий череп прижал ее к столу, в два удара располовинил топором у колена, взял длинный нож и принялся аккуратно срезать толстые ломти с бедра. Потом повернул голову и уставился дырами глаз на девчонок.

— Этих не сюда! — прорычал он. — Этих на колоду, — он махнул рукой вглубь помещения. — А потом потрошителям. Еще я в кишках не копался.

— Идиот! — поднял голову другой череп. — Сперва потрошителям, потом на колоду! Обгадятся, ты за ними прибирать будешь?

— Да похрен, — первый череп вернулся к разделыванию бедра.

— Потрошители в конце зала, — сказал второй череп и посторонился, показав колоду и лежащее рядом с ней тело. Которое он положил головой на колоду, убрал с шеи рыжие волосы с остатками блесток и обезглавил одним ударом.

Эликс быстро отвернулась и наткнулась взглядом на Алису, белую как полотно.

— Спасибо за подсказку, — пробормотал профессор, схватил девок за руки и потащил дальше по проходу.

— Не так быстро, верхушечник, — череп встал у них на дороге, поигрывая топором. — Поясни, почему ты без сопровождения? И почему это мясо еще живое? Не порядок. Парни! Тут что-то не так.

Черепа один за другим перестали работать.

— Это не по правилам, — заявил один из них. — Потрошители на говно изойдут, если им живое сбагрить.

— У меня приказ… — начал было профессор, но первый череп его перебил.

— А у нас правила. Не боись, верхушечник. Мы им здесь кровь по-быстрому спустим. И сами к потрошителям отвезем. Отдыхай.

Он схватил завизжавшую Алису за волосы и поволок к столу.