Тайная одержимость

Глава 22

Нелли вернулась домой в ужасном состоянии – еще бы, после такого. Нелли снова задержалась у волшебной стены, удивляясь и даже восхищаясь зрелищем, однако простояла там недолго: не то настроение.

Планируя незамедлительно отправиться к себе в комнату, Нелли ступила в лофт: она выдохлась и страшно устала, требовалось освежиться и отдохнуть.

– Где ты была?

Она застыла, в то время как сердце ускорило бег.

Нелли неспешно обернулась и увидела Александра, восседающего в кресле, переставленном из другой половины зала напротив телевизора. Александр смотрел в экран, как будто Нелли в помещении не было, и вопрос адресовался кому-то другому. Однако сомнений относительно адресата быть не могло, также как предположений о разговоре Александра с электроникой – телевизор был выключен.

– Гуляла, – как можно спокойнее ответила Нелли, вглядываясь в видимую половину лица и отыскивая малейшие признаки недавней ярости.

– В таком виде?

Нелли невольно себя оглядела, после чего взглянула на темную стеклянную поверхность – она что же, отражается в экране? Нет, вроде бы не отражается: она вообще стоит далеко в стороне.

– Да, я бегала.

– Бегала… Где?

– Вдоль леса. Здесь прекрасная местность. – Лгала, как могла. А что делать? Сейчас ей меньше всего хотелось ругаться. – Ты дома? – поспешила полюбопытствовать Нелли. Действительно, почему он вернулся так рано?

Александр медленно повернул к ней голову, наконец-то, снизойдя до взгляда на нее.

– А где мне еще быть? – Его глаза притягательно поблескивали.

– А где ты бывал в последние дни? – Интересно, у него есть девушка?

Александр поднялся с места и неторопливо направился к ней.

– Я был занят, – сказал, приближаясь, тогда как Нелли старалась всеми силами изменить ход своих мыслей.

– Чем же таким важным ты был занят, что даже… – накричал на меня, взбесился, распсиховался, – дома не появлялся? – Это у нее нервы крепкие, а кто-то давно как вернулся бы в кузов грузовика и помахивал ручкой, пересекая границу Радлеса. Хотя зачем же ее пересекать, когда Нелли и без того находилась загородом.

Александр остановился в нескольких шагах от нее, возвышаясь во весь свой немалый рост. Помолчал.

– Думаю, мне не нужно повторять, что твои прогулки могут быть опасны?

Отлично, Александр, ты мастер игнора.

– В этом лесу? Думаешь, у тебя под носом бегают догмары? Не волнуйся, у тебя шикарная защита. Вся такая… незаметная.

– О чем ты? – В зеленых глазах возникло напряжение. Александр стал на шаг к ней ближе.

– О прозрачной стене с буковками. – Еще один шаг, и она сама отстранится.

Он нахмурился.

– Лишь благодаря ей я поч… – Он вдруг отвернулся, но тут же снова посмотрел на нее. – Ты не должна была ее видеть.

– Я не собираюсь извиняться за отменное зрение.

Александр поморщился, словно Нелли ляпнула глупость.

– Просто будь осторожна.

– Значит, я все же могу уходить подальше? – с надеждой спросила Нелли. Надо же, он не разозлился. А не сам ли говорил, что она не должна отдаляться от дома более чем на тридцать метров.

– Нет! – прикрикнул Александр. – Ты специально истолковываешь меня превратно? – Александр раздражился. Может, все же отойти? – То, что не послушалась меня – плохо. Тебе по-прежнему не разрешается удаляться дальше, чем на двадцать метров. В следующий раз запру в доме.

– Я все так же должна чахнуть здесь? – заранее предвидя ответ, спросила Нелли.

Александр промолчал. Этого она и опасалась.

– Но я не могу все время сидеть взаперти! Я хочу на свободу!

– Ты не взаперти, – Александр приблизился. Осталось ли между ними хотя бы полметра?

– Ты понимаешь, о чем я. – Почему она до сих пор стояла на месте?

– Ты прекрасно обставила мой дом. – Александр поднес свою руку к ее лицу. От неожиданности она едва не отпрянула, однако заставила себя застыть. Странно, учитывая, что минутами ранее хотела сделать обратное.

Александр схватил выбившуюся из прически длинную прядь и начал с ленцой пропускать сквозь пальцы. – Мне нравится.

До нее лишь сейчас дошел смысл произнесенных им слов, были бы крылья, Нелли воспарила. Он заметил. Заметил! Обратил внимание на ее работу!

Сердце выпрыгивало из груди, тогда как вслух Нелли обронила:

– Правда? Спасибо. Рада, что не остался безразличным к проделанной мной работе.

– Я не безразличен, – изучая ее лицо, спокойно проговорил Александр и заправил прядь ей за ухо – Нелли стало неловко. Затем отошел назад – Нелли испытала разочарование.

Александр молчал, и ей стало совсем не по себе.

– Ясно. Я пойду. – Она отвернулась и поспешила к лестнице. Ей хотелось расспросить Александра о недавнем инциденте между ними, понять, что же с ним произошло, но внутренний голос, вдруг напомнивший о себе, советовал молчать, намекая, что сейчас не время. Она и молчала.

Однако далеко уйти не удалось: Нелли преодолела треть пути, когда услышала:

– Ты подвергаешь его опасности. – Она остановилась. Не нужно было уточнять кого «его». Александр знал: знал, где она была. От него невозможно что-либо утаить.

Нелли пораженчески опустила голову и обернулась к Александру.

– Я должна была узнать, как у него дела, – приглушенно проговорила Нелли.

– Это опасно. Для вас обоих. Думаешь, они не помнят о нем? – холодно осведомился Александр. – Догмары искали тебя на протяжении нескольких месяцев, потому что ты представляла для них угрозу. И после стольких трудов, направленных на устранение свидетеля, считаешь, они забудут о твоем друге? Еще одной помехе? Поверь мне, одно знакомство с тобой – более чем весомая причина для его устранения. – Слова Александра причиняли боль – своей жестокостью, но в особенности правдивостью. Он был прав, прав как никогда. В ночь встречи с «красной курткой» Зойл видел многое из того, чего видеть не должен был. Своим появлением рядом с ним она ставила его под очередной удар.

В который раз с момента своего появления в Радлесе Нелли поглотило чувство вины.

– Хочешь сказать, ему грозит опасность? – В ней поселился страх. Даже сейчас Зойл находился под прицелом, и все по ее вине.

– Если продолжишь посещения, то да. – Кажется, Александр не собирался смягчать удары.

– Догмары до сих пор его не тронули, – с надеждой возразила Нелли. – Возможно, они все же забыли о нем или не видят в нем угрозы.

– Он жив лишь по двум причинам: первая – не видел, как догмары восстают из мертвых, вторая – догмары не знают, что он знает, что они могут восставать из мертвых. И, должен заметить: твоему другу еще повезло. Однако озвученное мною вовсе не значит, что вы можете забыть о предосторожности.

– Хочешь сказать…

– Хочу посоветовать, не привлекать внимания ни к себе, ни к нему.

Вот так. Жестко. Но справедливо.

Нелли опустила глаза. Растерянным взглядом прошлась по паркету, а после снова сосредоточилась на Александре.

– Хорошо… хорошо, я не буду. – Нелли не лгала: она не собиралась приближаться к Зойлу. Так надо. Ради Зойла.

Нелли простояла так, переглядываясь с Александром, некоторое время, словно гляделки с ним могли изменить положение дел. А потом отвернулась и ушла к себе.

Нелли готова была расплакаться. Скрывшись за дверью своей комнаты, Нелли прижала к глазам ладони: она не должна давать себе слабину, не должна раскисать, не должна плакать.

И Нелли не плакала.

***

Александр наблюдал за Нелли ровно до тех пор, пока она не скрылась из виду, после чего и сам покинул гостиную, направившись в малую комнату отдыха – одну из любимых комнат в доме. По пути достал мобильный и позвонил тому, кто, как он знал, не станет задавать ненужных вопросов.

– Ролан, у меня к тебе просьба, – без промедлений заговорил Александр, как только услышал голос друга. – Мне нужно, чтобы ты побывал кое-где и проследил за одним человеком. Осмотрись, проверь, не ведется ли наблюдение. Сам знаешь кем.

– Что за место? – Без лишней демагогии – вот что нравилось ему в Ролане.

– «Красная метка», – ответил Александр. – Бар называется «Красная метка».

Снабдив Ролана всей необходимой информацией, Александр отключился, зашел в свою «тихую гавань», где ни так давно сорвался на Нелли, и наконец-то позволил себе расслабиться, проявив все те чувства, которые сейчас испытывал.

Телефон был отброшен на диван. Александр стянул с себя пропитанную потом майку и отшвырнул туда же, закрыв черное электронное устройство, а сам, скинув ботинки, обрушился на второй диван, стоявший перпендикулярно первому.

Он чувствовал себя идиотом. Конченным, ничтожным идиотом.

Что творил, что делал – Александр давно ничего не понимал. А главное зачем? Зачем он так поступал?

Он бегал за Нелли как сопливый юнец в разгар пубертатного периода. Самому не верилось, но он не знал, что толкало его на такие необдуманные поступки. Еще минуту назад он истязал себя физическими нагрузками на вычищенном от сорняков поле, а уже в следующую минуту – шел по пятам этой женщины.

Как только понял, что Нелли покинула территорию дома, Александр не раздумывая двинулся следом и догнал ее, когда она садилась в серый минивэн к наглому похотливому мужлану, улыбавшемуся ей во все свои (а может и не свои) человеческие зубы.

Сначала она побывала у своего горемычного друга, остановка у которого не стала для Александра неожиданностью: со дня «переезда» Нелли тоска, испытываемая по этому человеку, обволокла весь его дом. Затем зашла в ювелирный, посещение которого уже заинтриговало: тогда он понял, что, оказывается, ничего не знает о Нелли, кроме как о сфере ее деятельности и причин попадания в Радлес. Что ей понадобилось в магазине? Украшения? Он полагал, у беглянок совсем другие запросы, да и денег не так много. Хотя, возможно, она из состоятельной семьи? Действительно, из какой она семьи? Есть ли родители и кем являются? Братья, сестры, мужчины… был ли у нее мужчина? С которым проводила время, радовалась жизни, которого любила?

Тогда в Александре, в который раз за последние дни, проснулось эгоистичное чувство протеста. Его не прельщала возможность подобного, не нравилась мысль, что Нелли могла кого-то любить и нежить, отдаваться ему душой и телом. Возможно, она и сейчас о нем вспоминала, думала, скучала, страдала, предаваясь мечтам о скорой встрече.

Александр стиснул зубы и провел руками по лицу, словно в стремлении содрать с себя кожу, а вместе с нею терзающие мысли.

Перед взором возник потолок. Он лежал и глядел на деревянные брусья, протянувшиеся понизу белой глади, тогда как злость и зуд неудовлетворения разгорались удвоенной силой: он не просто преследовал Нелли, не просто ревновал ее к призрачным воспоминаниям – он сбежал от нее. Скрылся как трусливая малолетка, стоило Нелли подойти к нему ближе, а затем и прятался все то время, что она его искала.

Александр перевернулся на живот и с силой ударил кулаком по полу: он жалок, как же он жалок. Настолько, что начинал себя презирать. За то, что вел себя как дурак, и за то, что не мог этому противостоять. Не мог избавиться от тяги к Нелли.

Эта женщина сводила его с ума каждое чертово мгновение. Он уже не помнил времени, когда не думал о ней. Одним только фактом своего существования она выводила его из равновесия. Но ведь он сам привел ее к себе. Привел и даже выслушивал слова недовольства своим потребительским отношением к людям, привел и продолжал пытаться казаться лучше, чем он был. Но Александр не был, дьявол, не был! И что страшнее всего и тревожнее, питаемый к ней интерес не ослабевал, со временем не гас. Напротив, он только возрастал, становясь сильнее, острее, неистовее, и теперь превышая всевозможные нормы. А такого быть не могло. Такого быть не должно было. Александр ferus, он не человек, такая зависимость для него исключалась. Но ее глаза, улыбка, голос – почему все действовало на него одурманивающе?

Потому и начал ее избегать. Он уже не мог находиться с ней рядом и оставаться совершенно спокойным, инстинкты требовали взять свое. Зачем она к нему полезла? О чем таком неоговоренном желала поговорить? Он и без того был предельно натянут, только и ждал возможности сорваться. И он сорвался, и он не выдержал, что только чудом не привело к беде. Но он не мог оставаться благородным вечно, не мог кроить себя и ломать. Он понимал, что еще немного, и окажется за гранью дозволенного, и потому уходил от нее, убегал, желая расстоянием и изнурительной занятостью ослабить неугомонную, противоестественную нужду.

Тогда почему он ее не отпускал? Не расставался с причиной своего дискомфорта? Догмарам она не нужна, они давно ее похоронили. Он только врал, когда говорил ей, что они дожидаются ее возвращения. Не дожидаются: стоило Нелли оказаться у него, они списали ее со счетов.

Тогда почему? Почему истязал себя? Оставлял ее у себя?

Потому что животная половина ferus, жившая инстинктами, а не интеллектом, не желала ее отпускать. Она была необходима зверю.

Он резко сел и теперь смотрел на усмиряющий зверя пейзаж. Спокойный, безмятежный вид – за него он эту комнату и любил, для того сюда и приходил – за умиротворением.

Вот и сейчас Александр успокоился. Только если раньше состояние гармонии приходило к нему само по себе, стоило пересечь границы комнаты, теперь добиваться согласия со своими внутренними, беспокойными демонами становилось сложнее. Намного сложнее.

Александр встал и подошел к окну – пушистые ворсинки щекотали стопы не обутых, оголенных ног.

Приблизившись вплотную к стеклу, он вгляделся в зеленые дали. Ему необходимо разобраться в самом себе, пора понять, чего он хочет. Его поведение нормальным не было, и считаться таким не могло. Все это время он искал причины своих аномальных поступков в Нелли, и только сейчас он невольно задумался, что, возможно, их следовало поискать в себе…

***

– Как успехи? Появилась свежая информация? Что там происходит? – Не успел Азарий дверь закрыть, как на него посыпались вопросы.

– На данный момент без изменений. Никаких подозрительных действий с его стороны, в том числе после посещения друга-полицейского. – Азарий углубился в комнату и опустился на простой железный стул.

Закинув ноги на такой же, Лисандр сидел за обшарпанным столом и внимательно за ним наблюдал: сперва за его приближением, затем за неловкими попытками расположиться на более чем неудобном сидении.

Не желая лишний раз встречаться с пронзительными, темными глазами, Азарий «между прочим» огляделся, задержавшись взглядом на серых стенах в местах с потрескавшейся краской. Лисандр продолжал проводить свои дни в убогих, неустроенных помещениях, и собственный кабинет исключением не стал. Небольшой, с минимумом мебели, кабинет воображения не поражал. Стены, пол, потолок; стулья – самые простые: жесткие и, как не раз убеждался Азарий, неуютные, как для посетителей, так и для самого хозяина клуба, в стенах которого кабинет располагался. Но как ни странно все то, что окружало главу догмар, было здесь и кое-что примечательное – зеркало, висевшее над греденцией.

Если задуматься, в этом не было ничего необычного: да, зеркало, у кого его нет. Только в случае с Лисандром все стандартное содержало в себе подвох: вертикально удлиненное, в узорчатом обрамлении – на заурядную стекляшку, легко вписавшуюся и легко в окружении потерявшуюся, оно не походило. Зеркало было красивым и, на его скромный взгляд, дорогим. Оно выделялось на общем фоне, бросаясь в глаза как газель в стаде коз или рафинированный Лисандр посреди окружающего безобразия. Зачем ему здесь зеркало, да к тому же такое? Смотреть на себя любимого?

– Все рассмотрел? Нескольких лет было мало?

Азарий встретился глазами с Лисандром, словно пойманный на чем-то противозаконном. Смутился. Действительно, он помогал ему четвертый год, но оказываясь здесь, поражался наблюдаемому как в первый раз.

– Смотри, что у меня есть. – Стоило Азарию сосредоточиться на Лисандре, как Лисандр поднял руку, показывая некий конверт. – Письмо от Асилия. Справляется о моих делах, более скромно – о самочувствии. – Конверт перелетел к нему, небрежно проскользив по столешнице. Все это время он лежал практически у него под носом, однако Азарий, увлеченный игрой «Не смотри, не смотри на Лисандра», его не замечал. Скверно. Ему противопоказано проявлять невнимательность. – Даже не знаю, умиляться такой заботой, или плакать, что вспомнил обо мне только сейчас. Все-таки я не вчера вернулся.

– Умиляться не стоит. – Азарий не спеша раскрыл конверт и достал лист обычной белой бумаги.

– Пожалуй, соглашусь. Чего только стоит представление с отправкой письма. Он что же, считает, я совсем отстал от жизни и мышлением задержался в начале двадцатого века?

– Ждите голубиную почту. – Азарий пробежал глазами по тексту. Действительно, Асилий осведомлялся положением дел «в рядах верных догмар»: как Лисандр чувствует себя в роли главы расы, каковы планы на будущее, намерен ли возобновить поиски ferus или пришло время оставить их в покое. И лишь в самом конце, одним предложением, по длине не занявшим и строчки ручного текста, интересовался в норме ли Лисандр.

В норме ли Лисандр?

Возникло желание прочистить горло, дабы организовать себе паузу и вникнуть в смысл вопроса, может чего недопонял?

Лисандра не было порядка ста лет, и, следует заметить, все эти годы он не на солнышке грелся, а его спрашивают «В норме ли ты?». Задай вопрос Азарию, реакция была бы бурной. Он посмотрел на Лисандра – глаза хищно блестят. Он бы усмехнулся, да побоялся, что не будет понят. Вряд ли взрывной реакции Асилий дождется от этого догмара. Вот что значат игры за власть. Пускай так – сложившаяся ситуация могла оказаться только на руку. Может быть, теперь Лисандр осознает свое положение и все же поймет, что является не простым догмаром – он глава, лидер всех догмар. Которому для начала следует сделать ремонт в своем пристанище: хотя бы для видимости и соблюдения внешних приличий глава догмар должен обитать в другого рода местах. Окружающая обстановка должна олицетворять мощь и величие, а мощь и величие никак не вязались со спартанскими условиями, в которых они сейчас находились. Богатство всегда олицетворяло силу, что, в свою очередь, притягивало людей и повышало популярность его обладателя.

Отсутствием популярности Лисандр не страдал, а вот возродить самосознание догмар после периода вынужденной стагнации не мешало бы. Раса, наконец, должна вздохнуть полной грудью и ощутить гордость за собственный вид. Однажды Азарий уже пытался вразумить Лисандра, посоветовав задуматься над качеством окружающей обстановки, на что был удостоен долгим наивным (?) взглядом, эфемерной улыбкой и удаляющейся спиной. Либо он не понимал важности происходящего, либо понимал, но ему было все равно, либо теперь был действительно не в себе. Сейчас, сидя перед Лисандром и наблюдая за ним, Азарий склонялся к двум последним вариантам. Одновременно.

– Он хотел бы находиться на вашем месте. – Азарий отложил письмо на стол.

– Кто мешал.

– Догмары. – Азарий впился глазами в Лисандра. – Вы же знаете, догмары сами выбирают своего правителя. – И сами же сбрасывают с пьедестала.

Азарий вновь подвергся длительному зрительному сканированию.

– Значит, говоришь, пора снимать наблюдение? – Азарий не понял. Лисандр, в ожидании, вздернул бровь. Только спустя мгновения до Азария дошло, что Лисандр продолжает начатый ранее допрос.

Еще одна сбивающая с толку черта Лисандра – резкая смена тем. В такие моменты Азарий частенько терялся, но старался не подавать виду. На этот раз, к сожалению, не получилось.

– Думаю, пару дней подождать можно, – ответил Азарий, сохраняя хладнокровие. Зачем Лисандр спрашивал? Все равно поступит по-своему. Азарий насторожился.

– Напомни мне, пожалуйста, почему я не убил этого человека вместо того, чтобы создавать себе дополнительные проблемы?

– Так как не стоит лишний раз вмешиваться в мир людей и создавать себе еще большие проблемы, чем имеются сейчас. Даже если присутствует одна тысячная процента, что в результате принятых мер, мы можем оказаться в поле зрения некоторых дотошных и любящих полюбопытствовать структур – например, правоохранительных – мы должны проявить осторожность. А в данном случае вероятность попасться велика. Глубже копать начнут, я даже не сомневаюсь: имея таких влиятельных друзей как у нашего наблюдаемого, дело его гибели не останется без должного внимания. Сейчас я имею в виду не только полицию, – Азарий сделал красноречивую паузу. – Поэтому столь кардинальные меры как убийство следует приберечь на крайний случай. – Азарий говорил размеренно, не тушуясь, глядя в темные лукавые глаза. Он понимал, что именно этим нравится Лисандру – своей уверенностью и непоколебимостью в суждениях. Азарий знал свое дело и, несмотря на ситуацию, складывающуюся вокруг, всегда сохранял спокойствие и невозмутимость, даже если противоположные действия были оправданы. Поскольку сознавал: стоит проявить крупицу неуверенности – сомнут как газетную бумагу и выбросят за ненадобностью в ведро. Лисандр не станет держать с собой рядом шаткого, колеблющегося догмара – бесполезного догмара.

– Подумаешь, одним трупом больше, другим меньше, – легкомысленно заявил Лисандр. – Еще одно нераскрытое дело в человеческом списке.

– Нельзя проявлять беспечность, она всегда выходит боком. Возможно, именно в деле, связанном с этим смертным, возникнет осечка, которая приведет к нежелательным последствиям. Невозможно предугадать волю судьбы.

Глаза Лисандра странно заблестели. Неважно сколь долго находился рядом с этим догмаром, Азарий все равно не мог привыкнуть к пронзительным, словно читающим тебя как книгу взглядам.

– Ты веришь в судьбу, Азарий? – явно оживился Лисандр и стал поочередно постукивать пальцами по деревянной столешнице.

Азарию казалось, он сдает экзамен. Нескончаемый экзамен, длиною в несколько лет.

– Я верю в предусмотрительность. И в превратности судьбы тоже.

– По-моему, судьба в последнее время к нам более чем благосклонна. По мне, так лишь благодаря ей мы узнали, что вместе с девицей тогда был человек. Само провидение заставило Власа раскрыть рот.

В этом Азарий сильно сомневался.

– Думаю, дело не в провидении, а в ваших… особых методах воздействия.

Губы Лисандра изогнулись в холодной улыбке.

– Прошу тебя, Азарий, не такие уж они особые. К тому же я и не думал спрашивать ни о чем подобном – внезапное воскрешение ferus заняло все мои мысли. Влас сам обо всем рассказал. – Лисандр помолчал, а затем с таинственностью произнес: – Я же не на допрос его отправил.

Конечно, не на допрос, Лисандр был выше таких мелочей. Время он тратил только на что-то поистине значимое, например, на игры, проводимые ради собственного удовольствия. Раньше за ним подобного не наблюдалось… до того, как он исчез.

– Этим он рассчитывал получить вашу милость, – заметил Азарий. Впрочем, был уверен: Лисандр и сам об этом знал.

– Ну и дурак. – Лисандр сбросил со стула ноги и всем корпусом развернулся к Азарию. – После стольких осечек… стоит лишь вспомнить, убеждаюсь: мое решение было верным.

Азарий не стал возражать, хотя мог бы: Лисандру когда-то сострадание чуждо не было.

Неожиданно в дверь постучали, что заставило Азария расслабиться – до поры до времени он и не замечал, насколько напряжен, насколько собран.

– Открыто, – с легкой издевкой произнес Лисандр.

В комнату вошел догмар, смотревший на Лисандра потупленным взглядом – видимо, вести не из приятных.

– Что случилось? – Неладное почуял и Лисандр.

– У нас весьма интересные, но не особо приятные новости, – спокойно заговорил Алатар. В чем была очередная заслуга Лисандра, так это в том, что догмары в его присутствии вели себя непринужденно. Глава, бесспорно, умел внушить благоговейный страх и уважение, но в то же время общался со своими людьми на равных, чем принципиально отличался от Деона. Разумеется, из правила были исключения, и с дураками велся иной разговор.

– Говори.

– Женщина жива. Сегодня приходила к человеку. – Алатар замолчал. Весьма лаконично.

Лисандр неуловимо сменился в лице. Если раньше на нем читались хотя бы какие-то эмоции, то сейчас на лицо приклеили пустое полотно.

– Жива? Вы уверены? – подозрительно спокойно уточнил Лисандр.

– Уверены. Приходила она. Точно как на фотографиях.

– Интересно…

– Нам не удалось проследить за ней, она внезапно исчезла.

Лисандр впился в догмара недобрым взглядом.

– Почему же «исчезла»? Она что, телепортировалась? Может, все же ferus постарались? – В вопросе содержался ответ. В сдержанном тоне четко проскальзывали нотки неудовлетворения несообразительностью своих людей. – Неужели живет у них? – Лисандр задумался, как и Азарий.

– Мы ее схватим, – убежденно продолжал Алатар. – Пришла один раз – придет и второй.

Теперь Лисандр смотрел на него твердо, и в то же время вопрошающе: «Вы что, совсем идиоты?»

– Зачем мне эта девчонка? – очень медленно произнес Лисандр. – Кого она волнует? Кому она нужна? Сейчас важно, почему она жива. Пошел вон, – велел Лисандр с ложной невозмутимостью.

Догмар непонимающе смотрел на главу. Он не догадывался, в каком настроении находился Лисандр, вероятно, не научившись в его настроениях разбираться.

– Я сказал, вон пошел! – повторил Лисандр, теперь повысив голос.

На сей раз догмар все понял, развернулся и скрылся за дверью.

– Девчонка жива. Они ее не убили. Почему? – Лисандр посмотрел на Азария. – В них что же, проснулось милосердие?

– Вряд ли. Не думаю, что ferus станут рисковать собой ради какой-то женщины.

– Может, сбежала? – предположил Лисандр, но затем сам же отверг эту мысль: – Нет, от них невозможно сбежать. Получается, ferus сами оставили ее в живых. Но для чего? Зачем она им? – Он облокотился на спинку стула. – Ferus продолжают меня удивлять. Неприятно удивлять.

– У меня нет объяснений такому опрометчивому поступку с их стороны, однако подобное развитие событий может быть весьма любопытно. – Азарий многозначительно посмотрел на Лисандра.

В глазах Лисандра проскользнуло понимание, Азарий не сомневался в умственных способностях своего главы.

– Да, может быть любопытно, – задумчиво повторил Лисандр. – И полезно. Для нас.

– Вот именно.

– Необходимо узнать, зачем им женщина, – решительно произнес Лисандр. – Если выяснится, что причины сохранения ей жизни весомы и имеют немалое значение для ferus, мы заимеем оружие против этих животных.

– Два оружия, – внес поправку Азарий, подразумевая несчастного человека, которому не посчастливилось оказаться не в том месте и не с теми людьми.

Лисандр усмехнулся, оценив его прозорливость.

– Прости: два оружия. – И мозг Лисандра начал интенсивный мыслительный процесс.

***

Сигналы клаксонов, многообразие голосов прохожих, шелест листвы – дыхание вечернего Радлеса. Ролан смотрел на «Красную метку», разграниченную тонущей в огнях дорогой, с тридцатиметровой высоты. Он наблюдал за баром длительное время и к этому моменту успел заметить двоих догмар: одного – при входе в заведение, что-то усердно обсуждавшего в компании дородных человеческих мужчин, вероятно, успевшего побывать и в баре; второй сидел на лавочке, практически под Роланом, по другую сторону дороги от приятеля.

Ну что же, в таком поведении догмар Ролан не видел ничего необычного. Эта раса успешно существовала в социуме, возможно, и считая себя лучше людей, но в целом, проблем в общении с ними не имея – не то что раса ferus. Напротив, им нравилась та насыщенная жизнь, которую они вели, с готовностью участвуя в людских мероприятиях, придерживаясь активной гражданской позиции, правда, в удобном для себя прочтении. И, следует заметить, ferus никогда им в этом не мешали.

Однако сейчас, когда догмары решили поиграть с ferus в прятки, их появление на людях выглядело как восход синего солнца – более чем подозрительно. Напрашивался единственный вывод – слежка. Они следили за человеком, хотя вида не подавали: таланта качественного лицемерия, за прошедшие века отточенного до совершенства, у догмар не отнять.

– И долго ты будешь так стоять? – Дей поднялся с насиженного парапета и подошел к нему, остановившемуся у смежного края крыши.

Ролан чуть обернулся.

– Я говорил, что ты можешь идти. С собой я тебя не звал.

– Я не мог отправить тебя отдуваться в одиночку. – Немигающий взгляд друга нацелился на бар, без сомнений, выводивший его из себя.

– Это не наказание.

– А по-моему, оно самое – заниматься делами этой женщины. Зачем тебе это нужно? – И снова непонимание в голосе.

– Именно поэтому Александр позвонил мне, – невозмутимо ответил Ролан, повторно ввязываясь в бессмысленный разговор, хотя, учитывая количество подобных вопросов, прозвучавших за последние несколько часов, возмутиться Ролану следовало. – Я не устраиваю представлений на пустом месте.

– Тебе следовало отказаться. Я бы отказался.

– Не сомневаюсь. Но я не ты. И давай начистоту – тебя здесь быть не должно. Поэтому…

– Но я здесь…

– …поэтому не ной.

– …и до сих пор не могу понять, почему он заботится о той, которая стала нашей головной болью.

– Твоей головной болью, – поправил друга Ролан. – Я ее не замечаю.

– Нет, именно нашей, – взбеленился Дей. – Тебя что же, совсем не волнует происходящее? Думаешь, она не доставит нам больше хлопот? А все то время, что проведет в нашем обществе, мы будем любить друг друга до беспамятства?

– Зачем сгущать краски…

Вообще-то женщина Ролана действительно не волновала. Она была последней, о ком он думал, и хотел думать в принципе. Его беспокоили догмары, их хитрые вероломные планы, своя когда-то безмятежная жизнь, но никак не человек, тихо-мирно проживающий в лесной глуши. Ролан понимал – в отличие от личности, рядом стоящей и не желавшей этого делать, – с ней или без нее догмары не прекратят их доставать. Женщина пешка, но никак не весомая фигура на шахматной доске.

– Не преувеличивай, – добавил Ролан.

– Я не преувеличиваю. Все будет именно так. Если не так, то случится другое, но отнюдь не лучшее – Александр попросту ее отпустит. А оценивая его решения, которые он принимает в последнее время, я понимаю, что к этому все и идет: она вольна будет делать все, что заблагорассудится, равно как и говорить.

Теперь Ролан полностью сосредоточился на друге: следовало внести ясность.

– Я все прекрасно понимаю, – деловито начал Ролан, – но и ты подумай: она всего лишь человек, оказавшийся вовлеченным в эти гадкие отношения между нами и догмарами совершенно случайно. Поэтому, хотя бы предположи, что она не есть вселенское зло и в будущем, в контексте нашей жизни, мы о ней не услышим. На глупую она не похожа, не зря еще до встречи с Александром молчала обо всех тех странностях, которые с ней происходили.

– Ролан, люди непостоянны, им нельзя доверять! – А кому можно? – Тебе поры бы это запомнить. Ты к ним слишком снисходителен.

Ролан не стал заострять на сказанном внимания – у него было свое мнение на этот счет.

– Ты всегда успеешь взмахнуть мечом, если она оступится, не так ли? – только и спросил у Дея.

– Так, – ответил Дей, не колеблясь, – и сделаю это, если ситуация того потребует. И слово Александра для меня тогда ничего значить не будет.

– Но сейчас значит, – ни то спрашивал, ни то утверждал Ролан – он всегда избегал недоговоренностей.

– Сейчас оно в приоритете.

– Вот и отлично, – подытожил Ролан, оставшись ответом довольным. – Надеюсь, твои приоритеты не изменятся.

Дей промолчал, а несколько позже, взглянув вниз, на бар, внезапно выдал:

– Пойдем расслабимся.

– Расслабимся? – удивился Ролан. – Ты выбрал неудачное время. Я занят.

– Расслабимся там, – кивнул Дей на темную кирпичную постройку с ярко-красной вывеской. – Я же не уйти тебя заставляю. Останешься при деле.

– Ты хочешь зайти внутрь? – Осмотр интерьеров в планы Ролана не входил.

«Нам что-то мешает?» – читалось в обращенном на Ролана взгляде.

– Почему нет? Тебе что же, запрещено? Да и вообще, пора заканчивать. Ты устал, я тоже.

– Из этого не следует, что нужно идти развлекаться. Не те времена.

– В том-то и дело, что следует! Пойдем, нельзя быть настолько занудливым. – Дей ударил его по плечу. – Тебе необходимо развлечься. Ты очень напряжен.

– Я не напряжен.

– Конечно. Ты переутомился, нужно набраться сил. За выпивкой. В этом баре, – Дей смотрел примирительно.

Ролан выгнул бровь.

– Не смешно.

– Правда? А если подумать?

Ролан улыбнулся: когда хотел, Дей умел быть обаятельным.

– Так-то лучше, люблю твои ямочки. – Дей направился к люку, выводящему с крыши. – А теперь вперед, – он спрыгнул вниз, моментально скрывшись с глаз. Ролан последовал за ним.

Спустя минуту они заходили в «Красную метку».

Оказавшись внутри, остановились, осмотрелись, в мерах предосторожности подвергнув людей и помещение тщательному изучению. Переглянулись. Пошли дальше.

На них бросали любопытные взгляды – что ж, такое случалось часто; другие не обращали на них внимания, сосредоточенные на своих собеседниках, своих разговорах, своей еде – такое случалось чуть реже. Ролан шел, краем глаза замечая все, что творилось рядом, и чувствуя малейшие колебания воздуха.

Дойдя до столика у дальней стены, выбранного ими по молчаливому согласию, остановились.

– Весьма недурно, – заметил Дей, оценивая обстановку с новой точки обзора.

– Если ты не обратил внимания, я просто обязан предупредить, что это место совсем не похоже на притоны, в которых ты привык проводить время.

Дей снисходительно улыбнулся.

– Не стоит, Ролан, не мучайся. Пора смириться: юмор – это не твое.

Пора лить слезы от несправедливости.

Они сели за устойчивый столик лицом к входу. Не прошло минуты, к ним подбежала привлекательная официантка с покачивающимся из стороны в сторону лисьим хвостом пламенно-рыжих волос.

– Что будете заказывать? – с чарующей улыбкой спросила девушка, и с любопытством на них уставилась.

Дей взял инициативу в свои руки, как любил делать всегда, когда дело касалось прекрасных, улыбчивых и женственных, а потому не преминул улыбнуться в ответ.

– Пива, милая. Два. – Два пальца взметнулись вверх.

– Анита, – с чувством произнесла официантка, – можете называть меня Анита.

– Хорошо, Анита, – согласился Дей. – Будь так добра и принеси нам с другом выпить.

– Конечно, – и быстро скрылась выполнять заказ.

– Кажется, ты ей понравился, – не мог не заметить Ролан.

– Ты бы ей тоже понравился, потрудись хотя бы малость улыбнуться. – Дей прекратил изображать радушие и откинулся на спинку стула. – Я хорошо знаком с таким типом женщин. Главное, показать свою заинтересованность.

– У тебя богатый опыт. Я помню.

Дей улыбнулся.

– И это не зависть, – добавил Ролан, понимая природу плотоядной улыбки.

– Да я знаю, – без тени юмора ответил Дей. – Здесь нечему завидовать. Стоит задержать на них взгляд, и они твои. Легкая добыча.

– Только не изображай разочарование. Ты бесстыдно этим пользуешься.

– А почему бы и нет?

Действительно, почему бы и нет.

Вернулась Анита и принесла им по бутылке пива, в связи с чем Дей снова растянул губы в улыбке.

– Вот, держите, – напитки опустились на стол.

– Спасибо, милая, – поблагодарил Дей.

– Не за что, – она призывно улыбнулась и со следующим вопросом обратилась исключительно к Дею. – Хотите чего-нибудь еще?

Ролан был уверен: Дею не нужно объяснять на пальцах, что значит этот вопрос.

– Пока нет, дорогая, – мягко ответил Дей. – Возможно, чуть позже. – И жертва оказалась под воздействием многозначительного взгляда.

– Конечно, – расплылась в улыбке официантка, еще немного поглядела на Дея, несомненно, восторгаясь его мужественной внешностью, а затем, повиливая бедрами, ушла прочь.

– А ты не теряешь времени даром. – Ролан пригубил пива.

– Тебе бы тоже не помешало. Могу поделиться, – предложил Дей, с интересом на него поглядывая.

– Одна женщина на двоих? – Ролан усмехнулся. – Нет, спасибо. Я собственник. Секонд-хенд не по мне.

– Все мы собственники на одну ночь. Но ради тебя могу посторониться: отдам ее в твое полное пользование.

– Спасибо, но не нужно жертв. Оставь ее себе.

В это время в стороне открылась дверь, выпуская в зал взрослого, импозантного мужчину – Зойла. Ошибки в определении личности быть не могло, поскольку Александр хорошенько описал человека, за которым следовало присмотреть: мужчина за пятьдесят, в теле, но статный, брюнет с проблесками седины, серые глаза, уверенный взгляд. Но не внешность стала решающим фактором в опознавании. Главным было то, как человек держался: с ощутимым спокойствием, источая твердость и волю, и в то же время – незримое расположение к людям. Александр был прав, когда говорил: «Ты поймешь кто». И Ролан понял. Мужчина, сейчас передвигавшийся с видом полноправного хозяина бара, и был тем самым Зойлом.

По всей видимости, мужчина собирался уходить, поскольку, выйдя в зал, сразу же направился к выходу.

– Ни он ли твоя цель? – Дей наблюдал за тем, как Зойл останавливается у барной стойки.

– Он самый. – Ролан сделал глоток, наблюдая за ними обоими.

– Друг Нелли?

– Получается, что да.

– Ему немного осталось. От силы лет двадцать, – заметил Дей.

– По меркам людей – это очень даже много.

– Ах, да, люди…

Ролан присмотрелся к Дею, пытаясь его понять.

– Ты только что договорился о сексе с человеком. Тебя это не смущает?

– А должно?

Видимо, не смущает.

Именно тогда, будто почувствовав, что за ним наблюдают, Зойл обернулся и посмотрел на них. Он только скользнул по их лицам взглядом, как в глазах промелькнуло понимание – понимание того, кто сейчас находится в его баре и распивает его напитки.

– Так-так-так, а это уже интересно, – только что не пропел Дей. – Кажется, не одна Нелли кладезь знаний под кодовым названием «Никто не должен об этом знать». Он знает, кто мы. Александр нам этого не говорил.

По всей видимости, Александр еще много чего им не говорил, если сам об этом знал, но данные мысли Ролан решил придержать при себе.

– И кого мы должны благодарить за столь приятную неожиданность? – спрашивал Дей. – Кто там у нас не болтливый?

Зойл не сводил с них глаз. Он явно пытался угадать причину их визита и определить чистоту намерений.

Видимо, об этом подумал и Дей. Он молча поднял бутылку и отсалютовал мужчине, после чего отпил содержимое. Осталось добавить «Твое здоровье», чего он к счастью, а может, и к несчастью, не сделал – черный юмор ни кстати. Однако и без слов с двойной интерпретацией Зойл понял смысловой посыл – жить будешь. Ролан видел понимание в глазах.

Человек смотрел на них еще некоторое время, а затем отвернулся, сказал что-то бармену и направился к выходу.

– А он не промах, – отметил выдержку Зойла Ролан.

– Да. Думаешь, мы должны за ним присмотреть? – Дей наблюдал за уходом Зойла. – Хотя я сомневаюсь, что догмары станут настолько себя утруждать, следуя за ним по пятам.

Ролан удивился.

– И это мне предлагаешь ты?

– Прекрати. Я не такой уж гадкий. Мы ведь не хотим его смерти?

– Об этом Александр ничего не говорил. Нужно было проверить, не ошиваются ли здесь догмары.

– Думаю, его целостность и сохранность подразумевались.

– Вполне возможно.

– Тогда пойдем. – Дей моментально встал.

– Да ты загорелся энтузиазмом. – Ролан не стал засиживаться и поднялся следом.

– Хочу понять, что он из себя представляет.

– Что может представлять из себя мужчина, обучавший девушку драться? – Об этом ferus также были осведомлены.

Дей приподнял уголки губ.

Они уходили той же дорогой, которой пришли, огибая столики, собирая взгляды людей. А когда практически дошли до стойки, перед ними возникла Анита.

– Уже уходите? – разочаровано спросила девушка. Дей надел вежливую улыбку: может он и недолюбливал людей, но женщины для него всегда оставались женщинами.

– Да, милая, приходится.

– Надо же, как жаль. – Однако огорченной совсем не выглядела. Лукаво улыбнувшись, она потянулась к ширинке Дея и проговорила: – Держи презент. – Маленькая кисть нырнула и тут же вынырнула из-за пояса мужских брюк.

Официантка, довольная, отошла и скрылась за обилием столиков. Дей вынул клочок бумаги. Развернул – написанный на скорую руку номер телефона.

– Сколько раз с тобой такое проделывали? – Ролан двинулся дальше.

– Счет потерян. – То есть много. Ожидаемо.

Навстречу шла еще одна официантка все в той же белой майке и красной юбке. Она прошла мимо.

– Ты, конечно же, позвонишь. Я прав?

Прошли мгновения, однако ответа Ролан не дождался. Посмотрел, как считал, на Дея, но друга рядом не увидел – Ролан шел один.

Ролан обернулся – Дей остался позади, и сейчас стоял смотрел себе за спину.

– Что-то не так? – окликнул его Ролан. Дей молчал. Ролан и сам пригляделся, пытаясь определить, что именно привлекло Дея, и даже заставило застыть на месте: люди, люди, разговоры; кто-то, пройдя перед Деем, подошел к бару и сделал заказ, официантка, только что прошедшая мимо, исчезла за дверями, в которых временами скрывался обслуживающий персонал. Ничего интересного.

– Дей!

– Да, – с паузой ответил Дей и обернулся к Ролану. – Да, все хорошо, пойдем. – Решительным шагом, пройдя мимо Ролана, Дей устремился на улицу. Ролан, пытаясь понять причины изменений в настроении друга, долее задерживаться не стал и вышел следом. А уже скоро они догнали Зойла и сели ему на хвост.