Сяо Тай, специалист по переговорам

Глава 25

Во дворе горели костры, и суетились люди. Осенний праздник урожая, или как его еще тут называют — Праздник Луны и Урожая. Для готовки блюд и угощений на кухне не хватало очагов, потому развели костры во дворе и кухонные бегали, словно ужаленные. Работы у всех было очень много, еще бы — три дня праздника, три дня пирушек, угощений, приема гостей и походов в гости!

Сяо Тай помогала старому мяснику Вэйдуну, не то, чтобы ее особо просили, нет она могла бы просто сидеть у себя в комнате или гулять по поместью, никто бы и слова не сказал. Но сидеть и ничего не делать в ситуации, когда все вокруг носятся словно вот-вот паническую атаку поймают — означало бы только сделать себе самой хуже.

Когда нет выхода, когда уже опускаются руки, а неизбежность все ближе, в это самое время человека спасает не его выносливость и сила, даже не стрессоустойчивость, а так называемые — неотменяемые обязательства. Когда каждый день надо вставать с постели и идти на работу, готовить детям еду, приводить дом и одежду в порядок, чистить оружие или подшивать подворотнички. Когда руки и голова заняты, когда нет времени рефлексировать — отдадут Фениксам или нет, взорвусь я там или тут, будет ли «нападение разбойников» и как именно я умру — об этом всем нет времени особо раздумывать, когда работаешь на подхвате у старого мясника. А мяса для праздника требовалось очень много. И работы у мясника тоже было очень много. Ему на помощь прислали двоих слуг из дворовой команды, двух бестолковых молодых парней, Мао и Таоин, но они совсем ничего не умели и большую часть времени старик орал на них, поправляя.

Сяо Тай же работала ножом, выключив голову. Не задумываясь о будущем, просто отделяя шкуру от туши, надрезая и надламывая суставы, отрезая все лишнее, как и положено мяснику.

— Сразу видно, что ты девка деревенская. — одобрительно кивает Вэйдун: — благородных кровей, но выросла в деревне.

— Это откуда видно-то? — удивляется она, надрезая сухожилия, чтобы сломать ногу барашка в суставе и отделить ее потом. У нее нет силы старого Вэйдуна, чтобы после такого надреза просто оторвать ногу с копытцем, ей приходится действовать аккуратнее и дольше, углубив разрез. Она останавливается и критическим взглядом смотрит на свой нож, проверяет ногтем остроту лезвия. Нож не должен быть тупым, все это знают, но он так же не должен быть и слишком острым, иначе во время разделки он не будет скользить по кости, срезая мясо и оставляя за собой белоснежную поверхность, он будет впиваться в надкостницу, в саму кость, мешая работе, останавливая руку.

— Крови ты не боишься, а уж разделывать барашков или даже кого покрупнее — умеешь. Я бы даже сказал, что тебе это нравится. Ты прямо вся светишься. Удивительное дело, юная девушка, а любит ножом орудовать и крови не боится… даже наслаждается этим. Точно деревенская. Ты вот говоришь, что не помнишь ничего, но я могу сказать, что род у тебя благородный был, но, видимо из обедневших, видал я такое. И еще — хват ножа. Ты его обратным хватом держишь. Так нож только варвары дальнего Севера держат. Значит твой род из последних благородных, что при Юань выжили.

— Так удобнее, рука не устает. — поясняет она, поднимая руку с ножом: — вот смотри, когда ты лезвие вперед ведешь прямым хватом, то убирать мясо с кости ты только движением вниз можешь, а чтобы вперед убрать, тебе руку придется неудобно вывернуть, а обратным хватом я движением и от себя снимаю мясо и к себе — без разницы. Быстрее, удобнее и меньше устаешь.

— Удивительно, как ты могла все забыть при твоей памяти. Наверное, по голове тебя кто-то ударил. — говорит мясник и тут же повышает голос на непутевого работничка рядышком: — Таоин, задери тебя демоны! Почему у тебя туша опять грязная и в лохмотьях каких-то?! Не хватай шкуру снаружи, работай внутри! Аккуратнее шкуру снимай, у тебя на ней сорочьего мяса просто лохмотьями!

— А почему «сорочье мясо»? — тихонько спрашивает у Сяо Тай ее младшая сестра Лилинг: — сорока это же символ счастья и влюбленности? На сорочьем мосту свидание…

— Потому что, если оставлять клочки мяса на шкуре, его потом сороки едят. — поясняет Вэйдун, услышавший ее шепот: — а эти «символы счастья» жрут как не в себя и гадят потом тут же неподалеку.

— Некрасиво, когда, туша в порезах и рванине, — поясняет Сяо Тай: — если целиком барашка запекать, например. Но если вот как эти двое снимают шкуру, так потом мясо только на начинку пускать.

— У меня руки болят! — подает голос один из приданных работничков: — это сложно!

— А вот этот — явно городской, — качает головой Вэйдун: — и чему только городские своих детей учат? Им барана живого дай, так они с голоду помрут на него глядючи. А чего доброго, это баран их съест.

— Кровожадные бараны Чаньюэня, — комментирует Сяо Тай, отделяя пласт мяса от кости: — хищные и умные твари поедают людей в округе. Хаос, крики и рок-н-ролл.

— Не знаю, что такое рок-н-ролл, но что вот эти помощнички тупее чем мясо, которое они разделывают — это точно. — хмыкает старик себе в усы: — поторапливайтесь, у нас еше полно работы. Если бы не юная госпожа Сяо Тай, мы бы вовсе тут до темноты возились! А она не обязана помогать. Она приемная дочь Главы дома, господина Баошу, но забить барашка, а потом быстро и аккуратно его разделать — умеет. И хорошо умеет. Не то, что вы… не будете нормально работать, надаю тумаков.

Тем временем руки у Сяо Тай живут своей жизнью, она продолжает разделывать тушу, отделять мясо от костей, погрузившись в своеобразный транс, такую вот динамическую медитацию, чувствуя, как тепло окутывает ее и словно Вселенная одобряет каждое ее движение. Интересно, думает она и каждая мысль у нее словно легкое облачко, интересно, вот учитель Вун говорил, что все на свете есть ци, значит есть ци в живом барашке и в мертвом. А чем они различаются и различаются ли вообще? С одной стороны, адепты-заклинатели умеют управлять этой самой ци… может в живом теле она подвижная? Следовательно, в мертвом — неподвижная? Надо будет проверить. Еще один эксперимент, из тех, которые она могла проводить, не привлекая к себе внимания, ведь ту же мысль о винтовке Гаусса на основе ци — ну никак в доме не проверить. Теоретически возможно, она просила Лилинг мелкие предметы ускорять, но только на небольших скоростях. Как дитя технологической эпохи она искренне считала, что дуэли на мечах очень сильно вредили здоровью и несли риски для каждого из участников. Ну нет. Сама концепция дальнобойного оружия, увеличения дистанции поражения — вот что ее интересовало. Здешние плюнули на прогресс в технологическом дальнобойном оружии, потому что арбалеты и луки не могли пробить доспех ци, хоть и подсаживали его. Наверное. Она и сама не знала. Просто тут практически не было видно луков и арбалетов, а вот копья и алебарды у стражников имелись. И самый обязательный атрибут — одноручный, короткий прямой меч на поясе. Традиция. Кстати о традициях…

— Праздник Луны и Урожая, — говорит она: — мне интересно, а какого-нибудь обряда Плодородия не будет?

— Такие обряды по весне служат. — откликается Вэйдун: — да и варварство это, одно суеверие сплошное. Оно, конечно, может и интересное, но суеверие просто. Нельзя же все праздники к легендам и суевериям сводить.

— Как же иначе, уважаемый Вэйдун, — откликается Лилинг, которая старательно пытается держаться от всего этого грязного дела чуть подальше, но в то же время поближе к сестренке: — ведь даже праздник урожая своими корнями уходит в далекую древность, когда на небе было десять солнечных воронов и их свет выжигал землю, губил урожай и животных. И тогда император Яо попросил легендарного лучника древности, самого Хоу И сбить девять звёзд. Хоу И натянул свой лук из черепаховой кости, покрытый слезами девственницы, заложил девять стрел и одним выстрелом успешно справился с заданием, за что и получил в награду эликсир жизни. Император посоветовал не принимать эликсир сразу, а сначала подготовиться и провести год в молитвах. Хоу И принёс эликсир домой, спрятал его на стропилах и начал готовиться. Но через некоторое время император вновь призвал его. В отсутствие мужа Чанъэ обнаружила эликсир и выпила его. Она стала подниматься в воздух и улетела на луну. После смерти Хоу И вознёсся на солнце. Раз в год, именно в этот день Хоу И и Чанъэ встречаются, и в этот день Луна особенно красива. — она заканчивает предложение и складывает ладошки, умиляясь. Сяо Тай только головой качает, вот сплошная романтика в голове у девчонки, и как она жить будет?

— Чушь это все. — отвечает старик Вэйдун: — лунные пряники любишь есть? А знаешь, почему их на Праздник Луны и Урожая делают?

— Потому что они лунные? — хмурится Лилинг: — они вкусные, но те, которые с солеными бобами мне не нравятся совсем. Мне сладкие нравятся!

— Много сладости вредно для культивации. — машинально откликается Сяо Тай, вытирая нос предплечьем, чтобы не замараться, потому что в руке она держала окровавленный нож.

— Вовсе не потому. Много лет назад, так давно, что люди уже успели позабыть с помощью этих лунных пряников — удалось поднять восстание против тиранической династии Девяти Демонов. Люди были недовольны правлением деспота Демона Юань, который провозгласил себя истинным властелином, узурпировал власть и жестоко казнил всех, кто выступал против. Он угнетал народ, совершал поступки, противные Воле Неба, и люди были недовольны. Однако Демон был хитер и жесток, он запретил проводить любые собрания, изгнал из страны, казнил или подкупил и запугал адептов-заклинателей, так, чтобы они не могли встретиться и договориться, согласовал план восстания. А еще изымал все холодное оружие. И тогда Лю Футун, который был членом Общества Белого лотоса, испёк большое количество лунных пряников и попросил разрешения у злобного и тиранического Демона распространить эти пряники среди людей в честь праздника середины осени. Демон, не подозревая подвоха — согласился на то, чтобы Лю Футун поделился угощением… однако же в каждом прянике лежала записка с призывом восстать против демонов 15-го числа 8-го месяца. Сами же Демоны и их приспешники презрительно отказались от этого угощения, посчитав его слишком простым. И когда все кланы заклинателей, все генералы, все войска и все люди единовременно восстали против угнетателей — это оказалось для них полной неожиданностью. Так лунные пряники спасли Поднебесную от угнетателей, и вот почему мы едим лунные пряники каждый год 15-го числа, восьмого месяца, празднуя богатый урожая и восхваляя Луну, но не забывая о том, что произошло когда-то давно. — говорит Вэйдун и опускает руку с ножом, строго глядя на Сяо Тай: — кстати, а тебе не пора уже готовиться? К церемонии невесту за три дня готовят вообще-то.

— Так это ж не свадьба, а помолвка и отправка в дом жениха на год. — отвечает та, оторвавшись от куска мяса и вытирая пот с лица: — а если я буду сидеть на одном месте и в стену глядеть, так с ума сойду от волнения. Раз уж все равно я поеду в другой дом, хотела как следует попрощаться. С одним упрямым стариком поговорить на прощание. А у тебя работы так много, вот и решила помочь…

— В самом деле, старшая сестра Сяо Тай, вас же тетушка Чо, наверное, уже ищет. — вставляет Лилинг: — а вы все перепачкались уже. И устали.

— Действительно. — раздается новый голос, и нерадивые работнички Мао и Таоин — тут же вжимают головы в плечи и начинают двигаться быстрее, показывая, что они усердно работают. Тетушка Чо собственной персоной, сама Старшая Управляющая и близкая (единственная) подруга Госпожи Мэй — стояла тут же, уперев руки в бока.

— Тетушка Чо! — радостно откликается эта Сяо Тай: — вы нашли меня?

— Было бы чего искать, — усмехается та, складывая руки на груди: — сразу было ясно что ты из комнаты сбежала и на конюшню. Уважаемый Вэйдун, это стрекоза отвлекает вас от работы?

— Да ни капельки. Она по мясу ножом умеет работать получше чем любой из поварят, талант прямо. Правда есть у меня ощущение что она по живому лучше работает чем по мертвому… прирожденный талант. Ей бы в Тихие Крики, вот где такое умение по достоинству оценили бы. — улыбается довольный мясник.

— Вот как. Собирайся Сяо Тай, хватит бедного барашка ножиком кромсать. Госпожа Мэй видеть тебя желает. — говорит тетушка Чо и Сяо Тай лишь склоняет голову. Действительно, она и сама хотела увидеться с госпожой Мэй и поговорить, поблагодарить за все и попрощаться, ведь как бы не обернулась дальнейшая жизнь, в этот дом она вряд ли еще когда вернется. Не вернется. Никогда. Независимо от того, удастся ли хитрый план этого продувного лицедела Лу Цзижэня, удастся ли ей избежать взрыва Бомбы Ци, удастся ли остаться в живых или нет.

А значит надо поговорить с госпожой Мэй на прощание. Вряд ли они еще встретятся.

— Хорошо! — откликается она и тщательно вытирает руки ветошью, развязывает пояс, которым подвязала рукава и снимает кожаный фартук: — сейчас! Нельзя заставлять госпожу Мэй ждать.

— Это точно, — кивает тетушка Чо: — почему-то ты очень нравишься ей, девчонка. А тебе еще и к завтрашнему подготовится нужно, времени у тебя не так уж и много. Пошли.

— Цунмин, тетушка Чо! — по-военному отдает салют девушка, вскидывая руку с воображаемым мечом: — пошли! Дядюшка Вэй, Мао, Таоин — увидимся!

— Ступай уже, Колокольчик. На новом месте — покажи им всем, из чего ты сделана. Я не волнуюсь за тебя… уж ты то сумеешь за себя постоять. — хмыкает старик, отрываясь от работы: — думаю, что ты станешь замечательной женой… или кем бы ты не хотела стать.

— Спасибо, дядя Вэй. Вы многому меня научили. — кланяюсь я. Долгие проводы — лишние слезы.

— Юная госпожа! Мы будем за вас молится! — выкрикивают работнички Мао и Таоин, едва ли не со слезами на глазах.

— Все, все. — машет рукой тетушка Чо: — еще увидите свою ненаглядную Сяо Тай на церемонии проводин завтра. Пошли.

И они идут. Тетушка Чо, Сяо Тай и увязавшаяся за ними Лилинг со своей неразлучной Жилан. Сперва в ванную комнату, потому как нельзя к госпоже Мэй в рабочей одежде и грязными руками, надо помыться, переодеться и привести ум в порядок. Настроится.

— Тетушка Чо, а тетушка Чо? — говорит она по дороге в ванную комнату.

— Чего тебе, мелкая лиса? — откликается Госпожа Старшая Управляющая.

— Эта ничтожная Сяо Тай очень благодарна вам, тетушка Чо. — говорит она, стараясь ступать нога в ногу с ней, чтобы держатся рядом: — если бы не вы, ей было бы намного сложней. Только вашими стараниями эта Сяо Тай хоть немного может соответствовать высокому статусу приемной дочери этой семьи.

— Юная госпожа Сяо Тай выше по статусу чем скромная служанка. — улыбается тетушка Чо: — это скорее я должна называть себя «эта ничтожная». Да и о достойной дочери этой семьи… это просто удивительно. Никогда бы не думала, что такое возможно, но в этом доме сейчас не найдется человека, который бы не переживал по поводу твоего скорого отъезда в дом будущего мужа. Даже этот старый ворчун Вэйдун и тот привязался к тебе. Все переживают. Только я не переживаю, юная госпожа Сяо Тай.

— А я очень переживаю, госпожа Чо! — встревает в разговор Лилинг: — как тут можно не переживать! У господина наследника Сянь Фэнхуана вот уже со второй женой что-то случилось! Так в городе говорят! Как можно за нашу Сяо Тай не переживать?!

— Я не переживаю за нее потому, что наша Сяо Тай — сильная. И очень умная. Если она однажды попадет в Ад, то уже через день подружится с младшим демоном, через неделю она станет пить чай с главным надсмотрщиком, а через год — станет советником и близким другом Верховного Демона. Она же как кошка — всегда встает на ноги. — говорит тетушка Чо и прищуривается: — я не беспокоюсь о ней. Тут скорей надо беспокоится о наследнике клане Феникса, и о всем этом клане но я не собираюсь жалеть ни его, ни этот клан. Так им и надо. — заключает тетушка Чо: — так им и надо.