Свидетельница Гора

Глава 6

— На живот, — скомандовал мужчина, и я мгновенно растянулась ничком на полу.

В этом мире было бы невероятно, чтобы такую команду не выполнили немедленно и покорно. Точнее, чтобы ее не выполнили такие как я.

Итак, я лежала на животе, вытянувшись на разноцветном кафеле, покрывавшем пол в одной из комнат продаж.

Кроме того, стоит отметить, что это не означает, что получив такую команду, следует просто растянуться на животе, кому как вздумается. Существует множество разнообразных способов принятия этого положения. Нас им обучили. Другие женщины, я имею в виду тех женщин, которые в корне отличаются от нас, как предполагается, понятия о них не имеют. Впрочем, и их тоже можно этому обучить. Конкретно в этом доме, если команда не была уточнена, требуется, лежать, повернув голову влево и вытянув руки вдоль тела ладонями вверх. Есть команда, немного отличающаяся от предыдущей, по которой, также лежа на животе, следует скрестить запястья на спине и положить одну лодыжку на другую. Чаще всего это команда отдается, когда женщину собираются связать. Если получено разрешение посмотреть вверх, или такое же требование, что, честно говоря, пугает, то обычно следует согнуть руки в локтях и, опираясь ими под плечами, поднять торс. Конечно, собственно живот при этом остается в контакте с поверхностью, на которой женщину застала команда «на живот», будь это трава, грязь, камни, палуба, пол или мостовая, короче, это может быть любая поверхность. В общем, в этом деле существует множество вариантов и нюансов, как и в том, как вставать на колени, ходить, служить, ползти к мехам, и так далее. Предусмотрено, даже несколько способов, которыми следует приносить плеть, если она потребуется. В нашем обучении, как нетрудно догадаться, нам пришлось изучить необходимые действия в великом множестве подобных ситуаций. За время нашей учебы, распространявшейся даже на самые тончайшие нюансы отношений, и самые неприметные движения и жесты, о которых мы редко если вообще когда-то задумывались, все это было нами изучено и усвоено, причем до такой степени автоматизма, что фактически стало нашей второй натурой. Скорее даже первой. Вполне понятно, что существует огромная разница между нами и остальными женщинами, непохожими на нас, в корне отличающимися от нас. Но дело в том, и, возможно, это менее очевидно, но на что можно было бы обратить внимание, имеются и существенные различия и внутри нашего вида, среди таких женщин как я. Вот например, возьмем просто вопрос обучения. Та из нас, проходивших здесь обучение, что по результатам его будет признанна нормально обученной, обычно, при прочих равных условиях, ценится значительно выше той, которая этого обучения не прошла. И в тоже время, она будет оценена ниже той, которая была признана хорошо обученной, конечно, опять же при прочих равных условиях. Данную цепочку можно продолжать до бесконечности. Конечно, я имела в виду теоретический аспект оценки. На практике же, зачастую многое зависит от многих условий, например, того, сколько тот или иной мужчина готов заплатить за нас.

— Хорошо выглядит на животе, — прокомментировал мужчина.

— Давно она в ваших загонах? — поинтересовался у него другой.

— О, совсем недолго, — ответил служащий этого дома.

— Она что, показала успехи в обучении? — уточнил незнакомец.

— Просто превосходные успехи, — заверил его мужчина служащий агентом по продажам в этом доме.

— Она понимает то, что мы говорим? — спросил незнакомец.

— Разумеется, — сказал агент.

— Значит, она довольно умна, — заключил незнакомец.

Я узнала его по голосу, да, в общем-то, мне было сомнительно, что я могла его знать. Конечно, я не осмеливалась поднять голову и посмотреть на него. К тому же, когда лежишь на животе с головой, повернутой в сторону, едва ли будет удобно изучать особенности чьего-либо лица. Впрочем, даже если такие как я стоят, работают, или служат, они все равно избегают смотреть в глаза таких мужчин.

— Я бы даже сказал, что она, она чрезвычайно умна, учитывая ее происхождение, — добавил агент.

— Это хорошо, — сказал тот другой, которого я не знала.

Кстати, помимо этого незнакомца в комнате находилось еще трое его товарищей, также мне не знакомых. Они явно прибыли откуда-то извне. Я была уверена в том, что они никакого отношения к этому дому не имели.

— Она что-нибудь знает о политической ситуации? — спросил второй незнакомый мне голос, пока в разговоре не участвовавший.

— Ничего, абсолютно, — ответил ему агент.

— Она из другого мира, с Земли, — пояснил первый из незнакомцев.

— А есть такое место? — удивленно спросил третий, тоже мне не знакомый.

— Есть, — заверил его первый.

— Похоже, там — превосходное место для добычи товара, — заметил тот, который не знал о существовании Земли.

— Как давно она была доставлена в наш мир? — спросил второй.

— Совсем недавно, — повторил агент.

— И она провела все это время в ваших загонах? — спросили третий.

— Она не выходила из них с самого своего прибытия, — заверил служащий.

Это было правдой. В результате у меня были весьма смутные представления и характере того мира, в который меня занесло.

— Она вас заинтересовала? — спросил агент.

— Пусть она встанет и повернется, — бросил второй из незнакомцев.

Послышался щелчок пальцев, и я мгновенно встала и повернулась перед ними.

— Интересно, — кивнул незнакомый мне мужчина, обладатель второго голоса.

— Положи руки на затылок, — приказал агент, и мои руки прижались к затылку.

— Выгни спину, — приказал обладатель третьего голоса.

Я моментально изогнулась назад, при этом моя левая нога, без какого-либо участия мозга, немного выдвинулась вперед, как меня учили. Мои руки по-прежнему оставались за головой.

— Да, — признал четвертый. — Действительно, интересный экземпляр.

— На живот, — приказал мне агент.

Я немедленно вернулась в прежнюю позу, лежа ничком, повернув голову влево и вытянув руки вдоль тела ладонями вверх.

Незнакомцам, насколько я поняла, не собирались показать больше, по крайней мере, не без запроса с их стороны и не без согласия со стороны служащих, которое могло быть обусловлено неким интересом, очень похоже, явно материального характера. Служащие этого дома были весьма опытными в своем деле людьми.

— Думаю, нам стоит осмотреть других, — заметил второй из незнакомцев.

— У нас есть товар из разных городов, деревень и регионов, доставленный сюда по случаю, кто из реквизированных, кто из захваченных, — сообщил ему агент. — Имеется превосходный лот из Беснита, блондинка, волосы аж до щиколоток.

— Нам нужна иномирянка, — нетерпеливо перебил его первый незнакомец, тот, который, как мне показалось, был старшим среди них, но наверняка я этого не знала.

— Я догадался, — хмыкнул представитель дома.

— Насколько я знаю, у вас должны быть и другие иномирянки, — заметил второй незнакомец, с пренебрежительными нотками в голосе.

— Да, — не стал отрицать агент, — у нас пока остались некоторые из них. Напомню, вчера ночью вы как раз рассматривали их, при свете фонаря, пока они спали в своих конурах. Насколько я понимаю, эта как раз та, которую вы выбрали.

Я даже не знала, что меня и других, рассматривали прошлой ночью, пока мы спали. Впрочем, даже если бы мы не спали, у нас не было никакой возможности как-то помешать этому.

— Вы видели бумаги, — вступил в разговор помощник агента, до сего момента молчавший. — Вы видели отчеты. Вы говорили с учителями и дрессировщиками.

— У них есть другие иномирянки, — проворчал четвертый незнакомец.

— Мы имеем ровно столько, сколько смогли получить, — развел руками агент. — Их распределяют по квотам, и мы получили только нашу долю. Но из тех, кого мы получили, большая часть идет по предварительным заказам. Некоторых мы передаем в другие дома без предварительной дрессировки. Вы должны понимать, что за прошедшие несколько лет благодаря широкому признанию ценности этого товара, они стали намного популярнее и востребованнее.

— Ага, и дороже, — раздраженно буркнул третий незнакомец.

— Бывает, — не стал спорить представитель дома.

— Вы уверены, что хотите именно иномирянку? — осведомился помощник служащего.

— Да, — ответил ему старший из незнакомцев.

— Учитывая ваши запросы, — хмыкнул агент, — я действительно думаю, этот лот — вам подойдет лучше всего.

В комнате на некоторое время повисла напряженная тишина.

— Вы должны понимать, — наконец, нарушил молчание служащий, — что все ваши требования одновременно не так легко удовлетворить. Возьмите хотя бы пункт о том, чтобы она на хорошем уровне владела языком. Ведь в этом случае она вряд ли останется не осведомленной о мире. А если вам надо, чтобы она не была знакома с ситуацией в мире, то такая, скорее всего, не будет владеть языком.

— Эта хоть умна? — проворчал первый из незнакомцев.

— Вполне, — заверил его помощник агента, — с поправкой, конечно, на ее происхождение и то, кем она является.

— Давайте все же посмотрим на других, — предложил второй, оказавшийся довольно осторожным человеком.

— Мы уже их видели и изучили их бумаги, — отмахнулся первый, который, по моему мнению, был старшим среди незнакомцев.

— У нас, конечно, есть несколько штук про запас, — признал агент. — Вы их уже видели, но если хотите, то можете осмотреть их более тщательно. Тем не менее, я действительно думаю, что этот лот — лучшее, из того что у нас есть для ваших целей. Она максимально подходит под все ваши требования. Полагаю, она именно то, что вам нужно. Поверьте, я хорошо знаком с нашими текущими запасами.

— Если хотите, то вы можете для начала наведаться в другие дома, — предложил помощник агента.

В комнате снова стало тихо.

— Могу я осведомиться, — спросил представитель дома, — вас интересует, чтобы лот, удовлетворял только тем критериям, которые Вы мне огласили?

— Что Вы имеете в виду? — не понял первый незнакомец.

— Я мог бы с вашего разрешения, конечно, упомянуть, что конкретно у этого лота имеются определенные достоинства, на которые я хотел бы обратить ваше внимание, — объяснил агент. — Возможно, Вы могли бы заинтересоваться ими. Я имею в виду те достоинства, которыми она обладает помимо того, что она умна, из другого мира, развита, владеет языком как минимум на уровне команд и ничего не смыслит в сложившейся политической обстановке.

— Другие достоинства? — заинтересованно переспросил третий незнакомец.

— Кроме тех, которые довольно очевидны для ваших чувств, — усмехнулся представитель дома. — Я имею в виду, те которые вы не сможете определить, просто положив на нее глаз.

Его фраза была встречена понимающими смешками, стоявших вокруг меня мужчин.

— Итак, такие достоинства входят в круг ваших интересов? — полюбопытствовал агент.

— А разве они не всегда входят в круг интересов в подобной ситуации? — осведомился третий незнакомец, и теперь мужчины засмеялись в голос.

— Что еще не менее важно, — заметил четвертый незнакомец, — она должна выглядеть так, чтобы казалась правдоподобной версия о том, что она была куплена по причинам типичным для такого товара?

— Это точно, — заметил второй мужчина.

— Насколько я принимаю, — поймал его на слове представитель дома, — она должна быть еще и такой, чтобы быть купленной именно по таким типичным для данного товара критериям, любым рассудительным покупателем?

— А она соответствует таким критериям, — поинтересовался первый незнакомец, — независимо от остальных?

— Само собой, — поспешил заверить его агент.

— Тогда пусть продемонстрирует себя, — бросил старший среди незнакомцев.

— Приготовься, — скомандовал мне мужчина.

Я легко вскочила на ноги и замерла, склонив голову и положив правую руку на левое плечо. Конечно, одежды в этот момент на мне не было, но будь я одета в шелк, раздевающий узел был бы именно там. Меня научили, как надо изящно избавляться от шелка, однако в данной ситуации мне ничего не оставалось, кроме как сделать вид, что я делаю это. Я повела рукой, словно потянула за невидимый кончик, распускающий раздевающий узел, а затем, грациозно переступила через воображаемый шелк, который, должен был в такой ситуации лечь вокруг моих ног. Потом я повернулась лицом к незнакомцам и опустилась перед ними на колени, после чего сразу перетекла в положение почтения, коснувшись лбом пола между моих ладоней.

— А она неплохо смотрится в таком положении, — прокомментировал первый из незнакомцев.

— Все они хорошо в нем выглядят, — усмехнулся представитель дома.

Конечно, я уже в течение многих лет, даже до того как окончательно созрела как женщина, знала, что такое уважение и почтение, и о том, что оно принадлежало мужчинам. Но я никак не могла ожидать, если только в своих тайных мечтах, что окажусь в моем нынешнем положении, в том, в котором я стану объектом такой правомерности.

— Начинай, — бросил мужчина.

Я плавно поднялась на ноги и, покорная полученному приказу, начала двигаться, от одного мужчины к другому. Само собой, я начала с того из них, которого я для себя определила как старшего среди незнакомцев. Я пришла к такому выводу исходя из того, что он стоял в центре и чуть впереди остальных, а так же из характера его пристального взгляда направленного на меня, который я смогла выдержать не дольше мгновения. Я крутилась и извивалась перед мужчинами, то перед одним, то перед другим, то приближаясь, то удаляясь, иногда, словно с опаской или застенчиво, иногда почти нехотя, как будто осмелившись проявить высокомерие или непокорность, но, конечно, при этом оставляя небольшой элемент наигранности или фальши, поскольку, если такая игра будет превратно истолкована, запросто можно почувствовать болезненный укус плети. Это был скорее не более чем символический вызов, со стороны той кто ясно понимает и представляет то, что даже такие символы могут быть легко сметены и сокрушены, и она в любой момент может вдруг оказаться на коленях, съежившись в ужасе, в своей законной неволе предписанной самой природой. А есть еще чувственность, которая может быть дразнящей, практически призовом к завоеванию, и чувственность, которая сама по себе дразнит и приглашает разделить предлагаемые ею наслаждения. И есть движения прошения, мольбы и просьбы. Есть множество самых разных движений, самых разных видов и назначений. Некоторым из этих движений меня научили здесь. Другие, как выяснилось, были давно известны мне. Я, втайне от всех, оставаясь в одиночестве, практиковалась в них перед зеркалами. Я нашла их, не знаю как, где-то в глубинах моих потребностей, вытащив их на свет, словно из некого древнего знания спрятанного во мне. Иногда я спрашивала сама себя, кем я была, если могла знать такое. Может, когда-то давно я уже двигалась подобным образом, возможно, в прошлой жизни, перед принцем некого монаршего дома на Ниле, перед каким-нибудь калифом в его тенистом белом дворце, на берегу медленно катящего свои воды Тигра, или в патрицианском доме, окна которого выходят на Тибр? Или эти движения были заперты в самих клетках моего тела, в тайнах генов и хромосом, были частью моего характера, став результатом естественного, а может и искусственного отбора за более чем тысячи поколений? Возможно, когда-то, тысячелетия назад, такие как я, голые и жалкие извивались перед костром у ног какого-нибудь доисторического охотника, в надежде, что он не воспользуется тяжелым камнем, что держит в руке, что позволит ей жить. И с какой благодарностью, и как нетерпеливо я была бы готова принять и насладиться, тем суровым отношением, которое он мог бы на меня наложить! Точно так же и здесь, оказавшись в этом месте, моя природа не замедлила обеспечить меня новыми открытиями. Здесь, вдали от моего собственного мира, наполненного беспорядком и ложью, противоречиями и пуританством, ненавистью и завистью, негодованием и агрессивным нигилизмом, я словно родилась заново, впервые став той, кем я действительно была, без нужды притворяться кем-то еще. Здесь я впервые почувствовала, что могу быть собой, я не кем-то другим. Я часто спрашивала себя, не могла ли я уже когда-то точно так же двигаться в Фивах или Мемфисе, Дамаске или Багдаде, Афинах или Риме? Откуда мне было знать ответ на этот вопрос. Но оказавшись здесь, в этом месте, такая возможность казалась мне намного более реальной. Это, как если бы я внезапно вошла в контакт с тысячей возможных жизней, которые я, возможно, прожила, которые я, конечно, могла бы пожить. Или если это скрывалось в красотах биологического наследия, то, во всяком случае, здесь, оно показалось бы наследством, настоящим кладом, который, наконец, можно было извлечь из тайника, не отрицая и более не пряча, до сего момента скрытое в темных подвалах, сокровище, а выставив его на всеобщее обозрение, позволив блистать у всех на виду, честно заявив о том, чем оно было, чтобы им могли восхищаться, ценить и использовать.

Короче, есть множество таких движений, но их надо не только знать, их надо уметь красиво исполнять так, чтобы и они как бы перетекали одно в другое.

— Ах! — у одного из мужчин перехватило дыхание, поскольку в этот момент плавно перешла к движениям на полу, которые зачастую являются кульминацией таких выступлений.

И, конечно, я удостоверилась, чтобы эта кульминация происходила перед тем, кто был главным среди незнакомцев. В конце концов, все это выступление затевалось не для того чтобы его можно было закончить где-то в другом, первом попавшемся месте. Бывает так, что такая как я, по причине внезапно вспыхнувшей любви, или просто по небрежности, может перейти к кульминационным и, если можно так выразиться, наиболее многообещающим движениям не перед тем, кто является самым главным в такой группе, а перед тем кто больше понравился. Однако такая ошибка, несмотря на всю ее объяснимость желанием продемонстрировать себя, привлечь к себя внимание и побудить того, в чьей власти она хочет оказаться, может быть довольно опасной. Такие действия вполне могут разжечь среди мужчин конкуренцию, привести к ссоре и даже к поединкам и кровопролитию. Но это между самими мужчинами, а для такой как я, это в лучшем случае может закончиться стоянием у столба со связанными запястьями в ожидании плетей.

Я слышала восклицания мужчин, их тяжелое дыхание, тихие звуки, свидетельствовавшие об их удивлении, и одобрительный ропот. Причем возбуждены были не только незнакомцы, но и служащий дома с его помощником. Можно было даже предположить, что у меня и на самом деле есть некая власть над мужчинами. Впрочем, не стоило тешить себя надеждами, ибо окончательная власть, конечно, находится совсем не в наших руках.

Наконец, я замерла, лежа на спине. Левое колено согнуто и приподнято, чуть больше чем правое колено, которое тоже было чуть приподнято. Руки лежат на полу, по бокам вдоль тела. Ладони, как и положено, смотрят вверх. Их уязвимость — часть вовлеченного символизма. Голова повернута вправо, глаза направлены на того, кто был старшим среди незнакомцев. Все, занавес, мое выступление завершилось. Я повернула голову прямо, мои глаза направлены вверх. Теперь я смотрела прямо в потолок. Мои волосы раскинулись вокруг меня. Мое тело блестело от пота. Тяжелое дыхание мерно вздымало грудь.

— А она довольно красива, — признал первый незнакомец.

— Она стала даже красивее, с тех пор как попала сюда, — заверил его агент.

Я лежала перед ними, буквально кожей ощущая их глаза прикованные ко мне.

Признаться, уже почти с самого начала, как только я оказалась здесь, как только я осознала это, почти с самого первого момента, когда выползла из коридора в одной колонне вместе с другими скованными цепью за шеи, по пути в область первой обработки, для меня стало настоящим потрясением, или как минимум удивлением, то, как на меня смотрели эти мужчины. Дело в том, что раньше, в моей прежней жизни, я никогда не думала о себе, как о действительно красивой девушке. Нет, я, конечно, надеялась на то, что могла бы быть сочтенной привлекательной, в лучшем случае. Предполагаю, что мужчины признали бы тонкость и изящность черт моего лица. Но вот мое тело…. Увы, в моей собственной культуре его сочли бы неправильным. Хотя оно было близко, очень близко, к тем формам, что имели большинство нормальных женщин. Например, я отнюдь не длинноногая и узкобедрая, и я далека от того плоскогрудого стандарта, благодаря которому женщина больше похожа на девочку-подростка. Скорее мне от природы досталось тело нормальной женщины, женщины как она есть. Не думаю, что какое-нибудь модельное агентство могло бы принять меня на работу, по крайней мере, не в качестве модели, или, не той модели, которая соответствовала бы нормальным стереотипам. Например, если меня приковывали к балке цепью за талию, нечего было даже надеяться на то, что удастся стянуть с себя эти узы. Строение моего тела не позволяло мне этого сделать, надежно держа меня в заключении. В общем, я никогда не думала о себе, как о красавице. Но здесь, я внезапно обнаружила, что в этой культуре стандарты красоты смещены в сторону действительной женственности, во всем ее беспомощном гормональном богатстве, а не, по неким причинам, к тому, что зачастую нравится мальчикам в юности, прежде чем они в полном объеме и силе достигнут своей мужественности. Так что, у меня не было возможности носить те узкие предметы одежды, что демонстрируют модели на подиумах. Зато здесь я вдруг узнала, сначала к моему удивлению, позже к моей тревоге и ужасу, а еще позже уже скорее к моей радости и даже удовольствию, что я, одетая в лоскут шелка или, даже без оного, обойдясь парой браслетов, оказалась таковой, что мужчины проявляли ко мне неподдельный интерес. Большинство из тех, кто были со мной на одной цепи, как и я сама, обладали обычной женской фигурой. Среди нас нашлось лишь две девушки «модельного» вида, но их, как мне кажется, доставили сюда по какому-то специальному заказу. Мужчины не проявляли к ним особого интереса. Когда до меня дошло как ко мне и женщинам моего вида, тем кто от природы награжден нормальной фигурой, относятся в этом мире, я даже начала жалеть наших «моделей», которым в прежние времена я могла бы только тихо завидовать. Как же тяжело им было, учитывая их предыдущий опыт, признать и приспособиться к тому, что теперь на них смотрели не с восхищением, а с презрением, или в лучшем случае с безразличием. Впрочем, даже для них, волей случая очутившихся здесь, оставалась надежда, как это было у нас в нашем старом мире. Так же, как и у нас на Земле, у них здесь была возможность отбросить все мысли о своих «дефектах» и «ущербности», или о том, что считалось здесь таковым, и компенсировать их качествами личности, внимательности и характера. И нет нужды особо жалеть их. Уверена, что точно так же, как на в нашем старом мире были мужчины, настоящие мужчины, хотя в таком окружении они вынуждены были хранить свою мужественность в тайне, ценившие красоту нормальной женщины, той, что создана для рук, криков и удовольствия, и здесь, в этом мире должны были быть мужчины, причем, несомненно, настоящие мужчины, которые найдут небезынтересными высоких, плоских, «модельного» вида девиц. В конце концов, их двоих зачем-то ведь доставили сюда вместе с нами? Не случайно же они оказались на одной цепи со мной. Но было приятно узнать, что таких, как я было подавляющее большинство, что говорило о том, что в данной культуре именно нас расценивали по-настоящему красивыми. Честно говоря, я думаю, что культура этого мира в чем-то более нормальна чем та, из которой меня выдернули. В конце концов, здесь понятие красоты, что может быть более правильно, лежало в пределах нормальных параметров женственности, а не, скажем так, на ее крайних границах. На всякий случай стоит упомянуть и чисто экономические соображения, вовлеченные в такие вопросы. Дело в том, что женщины с обычной фигурой, конечно, при условии того, что они привлекательны и красивы, имеют тенденцию приносить самые высокие прибыли. Если говорить явно, то мужчины в этом мире, по статистике, платят за них больше.

Возможно, есть смысл сделать еще пару замечаний в свете данного вопроса. Хотя я и не могу похвастать высоким ростом, как, впрочем, и большинство женщин, но я отнюдь не толстая. Моя фигура, и так довольно миниатюрная, была еще больше «оптимизирована», если можно так выразиться, по крайней мере, с точки зрения этих мужчин, в пределах их собственных предпочтений. Причем я не имела никакой возможности вмешаться в этот процесс. Мужчины сами об этом позаботились, организовав диету, различные упражнения, надлежащий отдых и так далее. В этом доме обо мне, действительно, заботились, но и контролировали. Однако по слухам, вне дома девушкам, таким как я, в зависимости от той ситуации, в которой они окажутся, могут отдать такие вопросы под личную ответственность, впрочем, оставляя за собой право на наблюдение, коррекцию, а если потребуется, то и наказание. Тем не менее, ожидается, что оказавшись вне дома, точно так же, как и внутри его, женщины продолжат поддерживать формы своих тел в пределах определенных четко предписанных параметров. Если же они проявят слабость в таких вопросах, их просто накажут. Второе замечание касается того, что служащий, как я упомянула, сообщил, что я стала еще красивее с момента моего появления здесь. Думаю, что это верно. На это указывают зеркала и недвусмысленно восхищенные взгляды охранников. В конце концов, истинная красота приходит изнутри, причем, как мне кажется, из множества источников. Например, это может быть следствием сокращения запретов и избавления от напряженности и внутренних противоречий. Это может прийти в результате удовлетворенности и счастья, удовольствия и радости, и тому подобных эмоций. Все это в конечном итоге не может не преобразовать черты лица, движения и поведение. Красота внешняя свое начало берет от красоты внутренней. И, наконец, было бы несправедливо не упомянуть, о таких тонких женских хитростях, как шелка, духи, косметика и украшения. От нас ожидается, что мы будем знать и уметь использовать все это, для достижения желаемого эффекта. Временами, мое собственное отражение в зеркале, заставляло меня дрожать от понимания того, каким единственно возможным путем будет восприниматься мужчинами эта вульгарная, бесстыдная, нахальная, возбуждающая и провоцирующая девка, смотрящая на меня из зеркала, которая вдруг стала моей подлинной модальностью. Впоследствии такие умения могут быть применены с изысканной чувственностью и вкусом, причем иногда, если захотеть, то настолько тонко, что, только я буду знать, какие ухищрения были применены. В других случаях нам разрешали только тряпку или лоскут шелка и обучали тому как надо стоять, сидеть или вставать на колени, но даже при этом, без всякой косметики, в лучшем случае, со слегка причесанными волосами, мы должны были выглядеть красиво. В большинстве учебных залов обязательно установлено множество зеркал. Они приучали нас острее ощущать то, как мы могли бы выглядеть в глазах других. Это оказалось очень полезно, особенно на ранних стадиях обучения, до того, как очень многое, например правильная осанка и изящные движения стали нашей второй натурой. Иногда нам приказывали стоять перед зеркалом, в тряпке или шелке, на ногах или на коленях, сидя или полулежа, и смотреть на себя, на то, кем мы были. Я смотрела в зеркало, и видел себя такой, какая я есть. И, надо признать, теперь я очень отличалась от той, кем я была когда-то. Теперь я совершенно отличалась. Вот так, попав в это место, я поняла, что была красивой, даже необычайно красивой. И глядя в зеркало, я убеждалась в этом. И это радовало меня. Но иногда, это еще и пугало меня. Та девушка в зеркале передо мной была не просто той, кто была красива, но той, чья красота была ее только в одном смысле. В другом смысле она ей не принадлежала, точно так же, как и она сама, теперь принадлежала не себе, а кому-то еще.

И вот теперь я лежала перед мужчинами, как положено, как вбили в меня тренеры дома. Я смотрела в потолок. Мои волосы раскинулись вокруг моих плеч. Я пыталась успокоить дыхание, все еще тяжелое после моего выступления. Мои груди тяжело поднимались и опускались.

— Она горячая? — поинтересовался первый незнакомец.

— Это полностью гарантировано домом, — заметил второй, который, насколько я поняла, почерпнул эту информацию из моих бумаг.

— Мы вынуждены были предупредить охранников держаться подальше от нее, — пояснил помощник агент. — Но она уже научилась просить. Так что пришлось приказать ей не высовывать руки за пределы решетки своей конуры.

— Не пройдет и нескольких недель, — усмехнулся помощник агента, — и она будет совершенно неспособна контролировать себя.

Сказав это, он подошел ко мне и приказал:

— Опусти колени.

Я немедленно подчинилась. Мужчина, не проявляя ко мне никакой мягкости, резкими пинками по щиколоткам раскинул мои ноги в стороны.

Теперь я лежала перед ними с разведенными ногами. Взгляда от потолка я по-прежнему не отводила.

В следующий момент, тот из незнакомцев, который среди них был за старшего, шагнул вперед и встал прямо надо мной. Я посмотрела на него, но тут же отвела глаза. Во мне не было столько смелости, чтобы выдержать его взгляд. Через некоторое время он отступил назад. У меня непроизвольно вырвался тихий стон, толи облегчения, то ли разочарования.

— Итак, она вас интересует? — осведомился агент представлявший интересы дома.

— Мы берем ее, — бросил старший из незнакомцев.