Свидетельница Гора

Глава 44

Я в напряжении замерла лежа на боку, чуть приподняв голову, стараясь не пропустить ни звука из того, что происходило снаружи. Бесполезно. Мужчины разговаривали с вошедшим шепотом. Я не смогла разобрать ни слова из того, что они сказали.

Один раз в стенку ящика пнули, заставив меня испуганно шарахнуться назад. Очевидно, один из мужчин просто пинком указал на место моего размещения.

— Господа? — услышала я испуганный, просящий голос Айнур.

Судя по всему, подумала я, женщину отвязывали от стены. Потом парой мгновений позже, по тихим щелчкам я заключила, что на нее надели наручники. Потом был шорох соломы, позволивший предположить, что женщину подтянули вперед и, по-видимому, поставили на колени поближе к ящику. Почему я решила, что на колени? Так ведь в комнате присутствовали свободные мужчины.

В следующий момент, накрытый плащом ящик, развернули и сориентировали моей головой к противоположной стене и ногами к мужчинам. Наконец, плащ сдернули, но все, что я смогла разглядеть в отверстия, это кусочек стены передо мной.

— Закрой глаза, — потребовал голос, принадлежавший одному из мужчин, похитивших меня, и которого я для удобства называла первым.

Само собой, глаза я закрыла и тут же услышала звук отпираемых замков и скрип петель крышки, открывшей им меня, лежавшую на боку, на дне ящика. Чья-то рука погрузилась в мои волосы, заставив задрожать, сжалась и потащила вверх. Меня сразу повернули лицом к стене, то есть в противоположную от мужчин сторону.

— На колени, — приказал все тот же голос, — спину прямо, голову опустить, глаз не открывать.

Едва я успела занять указанное положение, как почувствовала, что мои руки дернули назад, запястья скрестили, и их стянула веревка. Тем же шнуром были связаны и мои лодыжки.

— Прижми нож к ее горлу, — приказал мужчина, который стоял рядом со мной.

Судя по тому, что я не почувствовала стали на своем горле, а Айнур испуганно всхлипнула и заскулила, то, конечно, имелось в виду ее горло.

— Вот теперь мы и посмотрим, правильную ли девку Ты нам привела, — сказал один из похитителей, которого я про себя называла вторым.

Судя по голосу, он стоял в нескольких футах позади меня.

— Давай будем надеяться, ради твоего же блага, — добавил он, — что Ты привела именно ту рабыню, которая нам нужна.

— Я попытался это сделать, Господин! — простонала Айнур.

— И Ты не собиралась нас обмануть или предать? — поинтересовался мужчина.

— Нет, Господин! — поспешила заверить его бывшая старшая девка.

— Уверена, что Ты не ошиблась? — спросил второй из похитителей.

— Я надеюсь на это, Господин!

— То есть Ты думаешь, что она — та самая девка?

— Я надеюсь, что это так, Господин! — заплакала Айнур.

— Если это не так, то Ты умрешь, — предупредил мужчина и, судя по страданию, к которым вскрикнула рабыня, резко дернул ее за волосы, вынуждая запрокинуть голову.

Я с удивлением почувствовала, как на мои плечи лег плащ, несомненно, тот же самый, что накинули на Айнур перед тем, как вывести из дома Аппания, и которым только что накрывали ящик. Теперь он свободно ниспадал с моих плеч и прикрывал мое тело. Я чувствовала его складки на своих икрах и коленях. Затем меня, завернутую в плащ, выдернули из ящика, повернули и снова поставили на колени, но уже лицом к мужчинам. Разумеется, глаз я не открывала, ведь приказа отменявшего прежнюю команду не поступало. Рабыне не стоить проявлять инициативы в подобных вопросах. Точно так же, я не поднимала головы. Неповиновение нам не позволено. Мы — кейджеры.

— Подними голову, — наконец, приказал мужчина стоявший подле меня.

Я повиновалась, само собой, держа глаза закрытыми.

— Ну что? Она, или нет? — нетерпеливо спросил второй мужчина, обращаясь к кому-то, несомненно, к вновь прибывшему в комнату.

— Открой глаза, — велел мне тот, что стоял рядом со мной, немного позади и слева от меня, вероятно, получил некий знак от посетителя.

Открыв глаза, я обнаружила, что в нескольких футах от меня сидит мужчина, фигура которого была скрыта под темным плащом. Капюшон отброшен за спину, но лицо оставалось спрятано под маской, впрочем, как и лица двух других похитителей. Айнур стояла на коленях впереди и слева от меня. Она была раздета и держала руки за спиной, по-видимому, закованные в наручники. Ее голова была запрокинута, и безжалостно удерживалась в таком положении за волосы, одним из двоих мужчин, пленницей которых мне не повезло стать. Он присел немного позади и справа от нее. Его левая рука тонула в волосах женщины, держа голову запрокинутой, а в правой поблескивал нож, прижатый к ее горлу. Я снова перевела испуганный взгляд на сидевшего передо мной незнакомца. В этот момент он кивнул.

— Это — она! — довольно сказал мужчина, державший Айнур, и, отпустив волосы рабыни, вложил нож в ножны.

Голова Айнур по инерции мотнулась вперед. Женщина осела, словно из нее выдернули державший ее стержень и задрожала.

— Ты смеешь столь смело разглядывать своего господина, рабыня? — поинтересовался мужчина, стоявший позади меня.

Я мгновенно опустила глаза в пол. Почему он говорил об этом мужчине как о моем господине? Вот уж не думала я, что это мог быть Аппаний из Ара. Или у меня теперь новый хозяин? Или, возможно, подразумевалось, что у нас с Айнур теперь были новые владельцы, но это должны быть те мужчины, которым мы принадлежали бы по праву похищения. И если с Айнур все более-менее понятно, то, что насчет меня? Разве я, в этом смысле, я не принадлежала им? Судя по его последней фразе, кажется, нет. Скорее он имел в виду, что я могла принадлежать тому, который появился в этом подвале последним. Выглядело так, что мое подчинение, мое повиновение и все, чем я была, теперь принадлежало ему. Меня украли они, но, похоже, это он был моим новым господином.

Итак, я стояла на коленях перед ним, в тайном месте, глубоко под уровнем улиц города, связанная по рукам и ногам, с плащом, накинутым на плечи, скрывавшим мое тело. Я стояла неподвижно, практически замерев, боясь шевелиться, чтобы плащ не соскользнул с моих плеч. Не трудно было представить, какой может оказаться реакция этого мужчины, истинного уроженца этого мира, на мое, внезапно обнаженное тело. Я боялась, что его действия, его поступки могут оказаться излишне быстрыми и резкими. Это ведь не прирученные мужчины Земли, это — гореане. Они — самцы, животные, мужчины власти, страсти, насилия, неумеренных желаний, мужчины, которые наслаждаются женщинами, празднуют их каждой клеточкой их существа, которые берут их в свои руки и умело, бескомпромиссно владеют ими и доминируют над ними.

Меж тем незнакомец пристально разглядывал меня, не говоря, при этом ни слова.

Айнур, наконец, решилась поднять голову. Возможно, она, голая и закованная в наручники, завидовала моему плащу. Первый из похитителей по-прежнему находился позади меня, второй был впереди, за спиной Айнур. Оба теперь стояли на ногах.

Мы с Айнур были совершенно беспомощны, точно так же, как если бы были прикованы цепью на рынке, или сидели в крепких клетках захвата.

— Не хотите посмотреть на нее? — осведомился мужчина, стоявший позади меня.

Он наклонился, и его большие руки, легли мне плечи по обе стороны от шеи и сгребли в кулаки края плаща. Достаточно было одного движения, и плащ отлетел бы в сторону. Я испуганно напряглась. Однако сидевший напротив меня мужчина легонько махнул рукой в жесте отрицания. К моему облегчению, руки мужчины, уже готовые сорвать с меня плащ исчезли с моих плеч. Похититель выпрямился.

— Она хорошенькая, — сообщил второй, одобрительно.

Признаться, я не могла понять, почему меня прикрыли плащом. Да, я почувствовала облегчение, но при этом не могла взять в толк, почему его с меня не сняли. Впрочем, мне показалось, что мои похитители были озадачены не меньше меня самой.

Я немного прикусила губу. Я знала, что женщина в такой ситуации должна быть раздета, осмотрена, исследована и оценена по достоинству, как женщина и как рабыня. Теперь же меня пугала перспектива того, что интерес этого вновь прибывшего незнакомца, объявленного моим новым владельцем, имел мало общего с любыми особенностями или свойствами, которыми я могла обладать как порабощенная женщина в неволе. Я боялась, что его совершенно не интересовали такие качества, как красота, ум, характер, индивидуальность или талант. Было очень похоже, что его интерес ко мне мог бы быть намного более зловещим и коварным, не имеющим ничего общего с типичными и очевидными ценностями рабыни.

— Очень хорошенькая! — добавил тот же мужчина.

Меня неплохо обучили тому, как надо демонстрировать свои прелести даже будучи в цепях или в веревках. Меня научили тому, как следует двигаться на сцене торгов. Но все говорило о том, что такие мои умения пропадут даром, в присутствии этого нового посетителя.

В отчаянии я подняла взгляд на него, пытаясь прочитать его глаза. Следует понимать, что мы принадлежим рабовладельцам в буквальном смысле этого слова, и что они могут сделать с нами все, чего бы им не захотелось. Мне оставалось только надеяться, что он будет добр ко мне.

— Она упрашивала нас о своем использовании, — сообщил первый из похитителей, тот, что стоял позади меня. — Может, стоит наказать ее?

Я испугалась, но не наказания, а того, что мне показалось, что в глазах мужчины напротив, мелькнуло презрение. Я быстро опустила голову.

— Она — горячая маленькая шлюха, — сказал второй, как мне показалось одобрительно.

Я сердито вскинула голову. Как будто я что-то могла с этим поделать! Он что не заметил, что я была порабощена? И разве это не мужчины разожгли во мне пламя моих потребностей? Разве это не они обнаружили и показали мне мои самые глубокие эротические тайны? Или это не они освободили меня от меня самой? Не они ли, на самом деле, плетью и цепями заставили меня стать тем, чем я стала, самой собой, полной потребностей, голодной и страстной, такой, как была в моих снах? Это ведь они не позволили мне скрывать свое тайное я! Почему же тогда они теперь решили, что могут осуждать меня? После того, как именно они надели на меня ошейник!

— Мы держали ее голодной в плане секса, — сообщил мужчина из-за моей спины, — как Вы и приказали.

Интересно, подумала я, поднимая взгляд, почему он это приказал? Но тут наши глаза встретились, и я быстро склонила голову под его жестоким пристальным взглядом. Теперь я смотрела в пол прямо перед собой, испуганно, послушно, кротко, даже не думая о том, чтобы снова поднять голову. Я была рабыней.

Внезапно, спокойно сидевший мужчина встал. Украдкой, не поднимая глаз выше его пояса, я взглянула в его сторону, но он, похоже, больше не обращал на меня внимания. Мужчина сунул руку за отворот своего плаща и вытащил кожаный мешочек, по виду довольно тяжелый. Было очевидно, что он заполнен монетами. Незнакомец махнул рукой, и кошель, пролетев мимо меня, звякнул в руке первого из наших с Айнур похитителей, стоявшего позади меня. Мужчин даже не счел нужным пересчитать монеты. Очевидно то, что деньги были переданы ему именно этим человеком в маске, было достаточной гарантией сделки. Вероятно они, в отличие от нас с Айнур, имели некую информацию о том, с кем имели дело. Может эти люди и не знали его лично, но было совершенно очевидно, что они были полностью уверены в его надежности и в законности его права на проведение определенного бизнеса, по крайней мере, а пределах действия некого рассматриваемого контакта.

— Нам достались еще два золотых ошейника, — не стал скрывать своей побочной добычи, тот из них, что стоял позади меня.

Вновь прибывший, чуть заметным жестом, показал, что предоставляет им самим распоряжаться столь тривиальными предметами. Теперь можно было не сомневаться, что ошейники пойдут в переплавку. Несомненно, любой из них стоил больше многих рабынь, в том числе меня самой, да, возможно, и больше чем Айнур.

Мы больше не носили золотые ошейники. Мы больше не были девушками из сада удовольствий.

То, что было на наших шеях, отмечало нас как самых низких среди обычных девок.

— А что насчет этой рабыни? — спросил второй похититель, слегка пнув Айнур, которая тут же испуганно повернулась и уставилась на вновь прибывшего.

Но тот, снова неприметным жестом, продемонстрировал, что его никоим образом не интересует побочная добыча похитителей. Айнур, в диком ужасе и отчаянии, похоже, охваченная паникой, бросилась на живот к его ногам и взмолилась:

— Пожалуйста, Господин, сохраните мне жизнь!

Однако мужчина просто отступил от нее, а, когда она подняла заплаканные глаза, над ней уже стояли оба ее похитителя.

— Пощадите, Господа! — зарыдала женщина.

— Ты сыграла свою роль, — развел руками второй из них.

— У женщины может быть много ролей! — всхлипнула она.

— Что будем делать с нею? — поинтересовался второй мужчина у первого.

— Мы в любой момент можем сунуть ее в рабский ящик и оставить у дверей дома Аппания, — задумчиво проговорил первый.

— Пожалуйста, нет, Господа! — взмолилась Айнур. — Мое предательство уже ни для кого не секрет! Меня просто распнут на воротах!

— Вообще-то, тащить ее туда через весь город, да еще приближаться к дверям может быть довольно опасно, — заметил второй.

— Это верно, — признал первый.

Тогда, может быть, будет проще, — предложил его товарищ, — связать ее, заткнуть рот и, засунув в рабский ящик, утопить в одном из отдаленных карнариумов.

— Зачем выбрасывать ящик? — удивился первый. — Он денег стоит. Уж лучше, вывести ее за город ночью, привязать груз к ногам и сбросить в карнариум так. Она там исчезнет бесследно.

— Да, — согласился второй. — Так действительно, намного лучше.

— Нет, нет, Господа! — заплакала Айнур.

— А рабский ящик мы потом продадим, — заметил первый.

— Правильно, — поддержал его второй, — чего деньги терять.

— Пощадите, Господа! — глотая слезы, выдавила из себя рабыня.

— С чего бы, рабыня? — полюбопытствовал первый из похитителей. — Ты же предательница!

— Нет, Господин, нет! — запричитала она.

— Как это нет? Ты же предала своего господина, — напомнил ей второй.

— Нет, Господа! Нет! Нет! — вскрикивала Айнур.

— Ты что, отрицаешь слова свободных мужчин? — осведомился второй.

— Я всего лишь покорно прошу Господ дать мне шанс исправить свой проступок, — взмолилась она. — Да, я была предательницей. Я проявила нелояльность. Но я больше никого не предам! Я больше не буду нелояльной! Я извлекла их этого урок. Простите меня, Господа! Дайте глупой, непослушной рабыне возможность искупить ее вину! Я больше никогда в жизни не предам господина!

— Кто Ты? — задал ей вопрос первый мужчина.

— Рабыня, Господин! — готовностью ответила Айнур.

— А может, что-то еще? — уточнил он.

— Ничего больше, Господин, — поспешила заверить его женщина. — Только это, Господин!

— То есть отныне Ты обещаешь хорошей рабыней? — осведомился первый.

— Да, Господин! Да, Господин! — воскликнула она.

— Ну что ж, возможно, тогда мы можем оказать ей милость и перерезать ей горло, прежде чем бросим ее в карнариум, — сказал первый из похитителей своему товарищу.

— Нет, Господин! — взвыла Айнур. — Пощадите, Господин!

— А для чего Ты можешь нам сгодиться? — спросил ей второй.

— Для всего, для чего хороша рабыня! — всхлипнула она.

— Но Ты же холодная, — заметил мужчина.

— Нет, — замотала женщина головой, — во мне горит тысяча огней!

— Ты думаешь, что смогла бы ублажить мужчину? — поинтересовался первый.

— Отчаянно и страстно, — заявила рабыня, — всеми способами, которыми женщина может доставить удовольствие мужчине! Я прошу только дать мне возможность доказать вам это!

— А давай-ка отдадим ее судьбу в руки другой рабыни, — вдруг предложил второй похититель.

— Нет, нет, нет! — бешено задергалась Айнур, сразу побледнев как мел. — Не надо, Господин! Пожалуйста, не надо, Господин!

— Так она же была первой девкой у этой рабыни, — напомнил первый.

— Тем лучше, — усмехнулся второй.

— Насколько я в этом разбираюсь, — сказал первый мужчина, обращаясь к Айнур, которая, как мне показалось, теперь вряд ли смогла бы подняться даже на колени, — Ты была бедненькой первой девкой, которая не то чтобы не особенно популярна среди цветов сада, а скорее дико ненавидима всеми теми, кем она командовала. Еще бы, ведь Ты делала это строго и безжалостно, единолично и деспотично, пользуясь той капелькой власти, что тебе досталась, чтобы удовлетворить свое тщеславие, даруя расположение своим подхалимкам, не отказывая себе в мелочной мести, обкрадывая и злоупотребляя теми, кто тебе не нравились. Помимо этого, Ты еще и пыталась заручиться поддержкой охранников, и через них пыталась влиять на других, и даже на тех, кто не имеет отношения к дому твоего господина. Твоя мелочность и применение наказаний, основанное на не чем ином кроме как на твоих прихотях и вкусах, были печально известны в доме.

У дрожавшей на полу Айнур, вырвался стон.

— А теперь, злоупотребив своей властью, Ты обманула эту рабыню и предательским образом ради предполагаемой выгоды, передала ее в наши руки, тем самым предав и свои обязанности и своего господина.

Скованные за спиной запястья Айнур казались такими маленькими, в стальных браслетах. Насколько беспомощными выглядим мы, будучи связанными!

— Таким образом, лично мне кажется очень правильным то, — заключил первый из похитителей, — что твоя судьба теперь окажется в руках той, кого Ты обманула, и передала в наши руки.

— Не передавайте мою судьбу ей, Господа! — взмолилась Айнур. — Она ненавидит меня. Пожалуйста, не надо, Господа! Ведь я всего лишь рабыня! Я голая и закованная у ваших ног. Пощадите рабыню, Господа!

— Итак, что следует сделать с ней? — спросил меня первый похититель.

Честно говоря, я была поражена тем, что только что произошло. Для меня не было секретом, что Айнур презирала меня. Знала я и о том, что она ненавидела меня. Как догадывалась и о том, с какой охотой она передала в руки этих мужчин, не зная, да и не желая знать с какой целью они меня искали. Она просто хотела убрать меня из сада. Я была уверена, что она с радостью ухватилась за эту возможность избавиться от меня. Уверена, Айнур ничуть не смутило бы, узнай она, что они, по неким причинам собирались просто вывести меня из дома, перерезать мне горло, и бросить в какую-нибудь яму, вроде тех больших карнариумов за стенами города. Она не желала мне добра. Она просто была моим врагом.

— Как Ты смотришь на то, что мы привяжем ей груз к ногам и сбросим в карнариум? — осведомился второй из них. — Или Ты предпочла бы, чтобы мы бросили ее в заводь к пиявкам? Можем еще привязать ее к столбу и оставить живьем на съедение насекомым?

Признаться, я была обескуражена. И даже не знала, что им ответить.

Внезапно Айнур, задергалась и, повернувшись на животе, головой ко мне, посмотрела на меня. В ее глазах стояли слезы. Она лежала передо мной ничком на камнях, нагая, закованная в наручники рабыня. Возможно, скрытая под тяжелым, темным плащом, со стороны я выглядела этакой королевой, опустившейся рядом с ней на колени.

Вот только обе наши шеи отмечали совершенно одинаковые кольца металла.

— Если хочешь, мы можем бросить ее в горах, — предложил второй мужчина. — Можем оставить ее связанной у входа в пещеру ларла.

— Моя жизнь в твоих руках, — заплакала Айнур. — Пожалуйста, милая, любимая Гэйл, моя дорогая, любимая сестра по цепям, быть добра ко мне, прояви милосердие!

Теперь на лбу у Айнур не было ее талмита, ее символа власти, как не было у нее с собой и стрекала.

— Мне жаль, что я была жестока с тобой! — прорыдала рабыня. — Я сожалею! Мне жаль!

Он больше не была первой девкой. Теперь она была ничем, всего лишь такой же рабыней, как и я сама. Причем довольно соблазнительной. Признаться, сейчас я не видела никакой особой причины, по которой ее назначили старшей над нами. Она была ничем не лучше любой из нас.

— Пожалуйста, любимая Гэйл, — повторила женщина, глотая слезы.

— Она красивая, Господа, — сказал я, неожиданно даже для самой себя. — Вы же не хотите причинять ей боль.

Тот из похитителей, кого я считала первым, пораженно уставился на меня. Вновь прибывший незнакомец, до сего момента не уделявший особого внимание происходившему, теперь повернулся и окинул меня пристальным взглядом.

— Она — твой враг, — напомнил второй похититель. — Просто скажи нам, как убить ее?

— Она — всего лишь рабыня, — прошептала я. — Все чего она хочет, это любить и служить.

— Да, да, — захныкала Айнур, уронив голову и прижавшись к камням мокрой от слез левой щекой.

— Ты что, не понимаешь? — поинтересовался у меня второй. — Мы предоставляем тебе редкую привилегию. Мы даем тебе возможность, выбрать какой смертью умрет твой враг. Скорее всего, тебе больше никогда в жизни не представится такая возможность. Насладись своей местью! Пусть она будет сладкой!

Я растерянно склонила голову. Мне не нужно было то, что они предлагали. Я не хотела ничего этого.

— Умоляй, давай! — бросил второй Айнур, и носок его сандалии воткнулся ей в бок, выбив крик боли.

— Моя жизнь в твоих руках, — простонала рабыня. — Позволь мне остаться в живых! Я умоляю о пощаде!

— Как надо к ней обращаться? — спросил второй похититель у Айнур, и она снова вскрикнула, получив еще один пинок.

— Госпожа! Госпожа! — исправилась она. — Я прошу оставить мне жизнь, Госпожа!

Надо сказать, что меня это удивило и испугало.

Я вдруг стала Госпожой для гордой Айнур!

— Если я должна умереть, пожалуйста, пусть это будет сделано быстро и милостиво, Госпожа, — в отчаянии добавила женщина.

— Говори! — потребовал от меня второй похититель.

— Я — рабыня, Господин, — прошептала я. — Это не мое дело, выбирать и решать, кому и как следует умереть. Скорее мне подобает повиноваться и служить.

Айнур беспомощно лежала передо мной. Все, что было в ней жестокого и твердого прежде, теперь ушло. Передо мной лежала та, кто была не больше, чем рабыней. Жестокость и искусственность были отобраны у нее. Теперь она снова стала такой же совершенно уязвимой, мягкой, нежной и красивой, как любая из нас. Теперь она была не больше, чем беспомощной рабской девкой.

— Итак, что должно быть сделано с нею? — настаивал второй похититель.

Я посмотрела вниз и встретилась с глазами Айнур. Сколько в них было жалобной мольбы. Нет, она больше не была той прежней первой девкой, которую я знала.

— Мы — обе рабыни, Господин, — вздохнула я. — И это — все, что мы есть. Это — наша судьба и природа. Мы просим позволить нам любить и служить. Именно этого мы желаем, доставлять удовольствие и быть любимыми. Пожалуйста, будьте добры к нам. Пожалуйста, окажите нам милосердие. Мы просим об этом.

— Так что насчет ее? — напомнил о своем вопросе все тот же мужчина, указывая на растянувшуюся на полу Айнур, и грубо и жестоко, толкая ее носком своей тяжелой сандалии.

— Если она вам не нужна, — пожала я плечами, — просто не причиняете ей страдания. Если Вы не собираетесь оставить ее себе, не оставляйте, но не убивайте. Продайте ее. Уверена, Вы сможете выручить за нее хорошие деньги на рынке.

Я не поднимала головы, но буквально кожей ощущала, что взгляды мужчин направлены на меня.

— Я уверена, что она приложит все усилия, чтобы быть хорошей рабыней, — добавила я.

— Она права? — спросил второй похититель, обращаясь к Айнур.

— Да, мои господа, — прошептал та.

— Пожалуй, тогда мы сохраним ей жизнь, по крайней мере, на какое-то время, — вынес свой вердикт первый их них.

Айнур отчаянно задрожала. Мне показалось, что еще чуть-чуть, и она лишится чувств.

Я и сама необычайно остро чувствовала свою собственную беспомощность и неволю. Трудно не почувствовать этого, когда твои запястья и лодыжки скрещены, связаны и притянуты друг у другу. Я немного приподняла руки, всего-то на дюйм и, немедленно, ощутила, как выбралась слабина шнура, который соединял мои запястья и лодыжки. Я остро чувствовала плащ, накинутый на мои плечи, столь сомнительную защиту моей скромности, под которым я была абсолютно нагой. В руках мужчин была полная и безоговорочная власть и над Айнур и надо мной самой. И это было не просто вопросом их гораздо больших размеров и силы, позволявшим им обращаться с нами, как если бы мы были детьми, позволявшим им делать с нами все, чего бы им ни захотелось. И это даже не было вопросом просто неумолимости наших пут, отказывавших нам даже в самой бессмысленной попытке защититься или убежать. Скорее это имело отношение к отметинам на наших бедрах и ошейникам на наших шеях, говорившим всем, что мы были рабынями. Именно это являлось тем, что больше чем что бы то ни было еще, больше их несравнимая с нашей физическая сила, больше чем бескомпромиссность из веревок и цепей, делало нас полностью и беспомощно их собственностью.

Второй мужчина склонился над лодыжками Айнур, скрестил их и связал.

— Спасибо, Госпожа, — выдохнула женщина.

Я вздрогнула, увидев, как туго затянули шнур на ее щиколотках.

Затем он поставил ноги по обе стороны от ее тела и, опустившись на колени, фактически сев на нее верхом, стянул браслеты рабских наручников выше на предплечья и связал запястья женщины шнуром, который также затянул сильнее, чем это реально требовалось. Лишь после этого, он снял с Айнур наручники, убрав в свой поясной кошель. Встав и рывком поставив рабыню на колени, мужчина заткнул ей рот кляпом.

Наконец, я отважилась бросить взгляд на своего нового господина. Незнакомец в маске стоял у одной из стен, и смотрел в мою сторону. Я тут же опустила глаза в пол, опасаясь показаться чрезмерно смелой. Не хотелось бы мне познакомиться с его плетью.

Рабский ящик первый из похитителей, ногой, протолкал мимо меня к подножию лестницы. Железо проскрежетало по каменному полу. В конечном итоге, он оставил ящик неподалеку от того места, где стоял человек в маске, названный теперь моим хозяином. Ящик остался стоять по левую руку от него, но он не обратил на это никакого внимания.

Тем временем второй поднял Айнур на руки. Я успела увидеть глаза женщины и поймать ее взгляд, брошенный на меня поверх кляпа. Он отнес ее к лестнице и усадил в рабский ящик. Затем, придерживая одной рукой за лодыжки, а другой взяв ее за волосы, опрокинул на спину, фактически согнув в рабский лук. В последний момент я успела перехватить ее взгляд. В глазах Айнур застыл ужас. Фактически, ни одна из нас понятия не имела, какая судьба нас ждет. Конечно, я надеялась, что они оставят ее в живых, хотя бы для плети и ошейника кого-нибудь другого, того, кто проследит за тем, чтобы она подверглась идеальному доминированию. Но вот крышка ящика захлопнулась, а замки закрылись. Сквозь отверстия в стенке, насверленных так, чтобы сформировать «Кеф», я могла разглядеть ее белевшее внутри лицо.

Вновь прибывший, мой теперешний владелец и двое похитителей, отойдя немного в сторону, обменялись несколькими фразами. Говорили они вполголоса, так что ни слова не долетело до меня.

Закончив разговор, мужчины без видимого напряжения подхватили рабский ящик. На торцах, для переноски, имелись крепкие, кожаные ручки. Они потащили его вверх по лестнице, а когда мужчина, шедший первый, дошел до верха, он толкнул люк наружу, открыв лаз. А потом, люк снова закрылся, оставив меня в подвале наедине с моим новым владельцем. Еще некоторое время до меня доносились шаги мужчин, но вскоре затихли и они.