Свидетельница Гора

Глава 43

Я лежала на спине, чуть приподняв колени, все в том же железном ящике. С той лишь разницей, что меня уже развязали и вытащили кляп изо рта. Насколько я понимала, ящик стоял на полу в подвале какого-то дома. А еще я была уверена, что города мы не покинули. Правда, я понятия не имела, где именно в городе, в каком из его районов, мог находиться этот дом. Впрочем, по правде говоря, даже знай я это, вряд ли эти названия мне хоть что-то сказали. Таща меня сюда от дома моего хозяина, мужчины шли по улицам, освещенным крайне слабо, так что разглядеть что-либо снаружи было практически невозможно. Вскоре, по движениям ящика я поняла, что улицы стали очень узкими, извилистыми и неровными. Один раз за время пути, почти сразу после выхода из дома моего владельца, мужчины зашли в какой-то пустынный внутренний двор и остановились, пережидая пока не пройдет патруль. Судя по тому, что позже мы больше не сталкивались с патрулями, я рискнула предположить, что принесли меня в район довольно бедный, расположенный далеко от мест проживания знати и богатеев, возможно даже очень опасный, на который город не хотеть впустую тратить свои силы. Наконец, мужчины внесли ящик со мной внутрь какого-то здания. Затем был долгий спуск по винтовой лестнице, подвал, открытый люк в полу, в который опустили ящик.

Прежде чем освободить мой рот от кляпа, один из мужчин сообщил мне, и у меня не было повода не доверять ему, что кричать в этом месте — занятие бессмысленное, поскольку снаружи все равно никто ничего не услышит. Подозреваю, что именно из-за этой особенности место это было выбрано, для моего хранения.

Я немного поерзала в ящике, чтобы хоть как-то размять затекшее тело. Лежать на железном дне этого ящика было тем еще удовольствием. А из-за тесноты внутри невозможно было нормально двигаться, так что у меня болел каждый мускул! Я слышала, что такие ящики иногда используются для наказания рабынь, но до сего момента мне удавалось избегать близкого знакомства с ним.

Со времени прибытия в этот подвал, меня несколько раз выпускали, всякий раз беря на поводок, из ящика, чтобы покормить, напоить и облегчиться. По окончании этих процедур я снова оказывалась на прежнем месте. Во время одного из таких выходов, с меня сняли золотой ошейник, попросту перепилив его ножовкой. Причем собрали даже опилки, для чего, прежде чем начать пилить, мои волосы собрали в пучок, и подложили под шею шелковую салфетку. Ошейник и даже опилки имели ценность. Оба похитителя продолжали ходить в масках. Судя по акценту, ничем не отличавшемуся от выговора большинства охранников дома, они были местными, но я не смогла идентифицировать их с кем-либо из знакомых мне охранников. Я решила, что это местные наемники, а скорее некого вида преступный элемент, бандиты попросту. Слишком хорошо было заметно, что ошейник интересовал их, прежде всего, с точки зрения золота. Впрочем, его все равно следовало снять с меня, поскольку это была улика, на которой к тому же было выгравировано название дома моего хозяина. Срезав с меня золотой ошейник и аккуратно сложив салфетку с опилками, один из них схватил меня за волосы, и держа мою голову у своего бедра, подтащил меня к наковальне и уложил на нее шеей. Уголком глаза я увидела в руке другого мужчины крепкий округлый железный пруток. Этот пруток был согнут в открытое полукольцо, по форме напоминавшее букву «C». Полукольцо надели мне на шею. С ужасом увидев, занесенную над моей головой тяжелую кувалду, я закрыла глаза. Последовал точный сильный удар, за ним еще один, и края прутка сомкнулись, заключив мой шею в кольцо. «C» превратилось в «О». У мужчины отлично получилось заключить меня в это. Столь виртуозное владение молотом, позволяло заключить, что этот мой похититель, мог быть, или, возможно, когда-то состоял в касте Кузнецов. Нечего было надеяться на то, что я, со своими тонкими слабыми пальцами, смогу избавиться от такого ошейника. С тем же успехом можно было бы мечтать о том, чтобы разогнуть звено тяжелой цепи, которая держала корабль на якоре. Все, больше я не носила золотой ошейник. Теперь на мне был ошейник попроще, фактически, ошейник, который был не больше, чем согнутым в кольцо куском железа. Впрочем, по закону и по традициям, как в социальном отношении, так и в психологическом, этот ошейник — был самым настоящим ошейником, указывавшим на меня как на рабыню. Более того, он отмечал меня как рабыню самого низкого ранга, или, что более вероятно, как ту, на которую в данный момент, по той или иной причине, возможно, в целях перевозки к месту продажи или чего-то подобного, надели временный ошейник. Есть еще подобные этому ошейники из железной полосы, разница лишь в том, что вокруг шеи сгибается не пруток, а полоса металла. Обычно они предназначены для тех же целей.

— Не бойся, — усмехнулся один из мужчин. — Даже это с тебя снимут, прежде чем, привязать к твоим ногам груз и сбросить тебя в карнариум.

Это произошло через три дня, с тех пор, как меня принесли в этот подвал.

Ящик стоял так, что сквозь отверстия в его стенке я видела стол, на котором стояла лампа, освещавшая комнату, и сидевшую у стены Айнур.

Едва спустившись в этот подвал и поставив ящик на пол, один из похитителей первым делом, поднявшись на лестницу, закрыл люк и запер его на замок изнутри.

Спустившись обратно и на ходу убрав ключ в свой кошелек, мужчина подошел к Айнур, стоявшей в стороне, и сбросил с нее капюшон. Затем, он расстегнул крючки плаща и распахнул его, подержав так некоторое время, разглядывая представшую перед ним красотку. Под плащом на ней были ее обычная красная шелковая безрукавка и шелковая же Харфаксианская юбка, большой лоскут ткани, скрепленный на левом бедре золотым зажимом. Сережки, ручные и ножные браслеты, а также браслет с плеча и талмит она сняла и сдала еще перед вечерней проверкой. Мои украшения, включая даже крошечные золотые сережки, с меня сняли еще раньше, прежде чем привязать меня к столбу для наказаний. Кстати, обычно, такие ценности на ночь запирают под замок. Никто ведь не хочет, чтобы рабыня, к примеру, попыталась обменять такие вещицы на, как говорят, ласку охранника. Похоже, перед тем, как разбудить меня, под предлогом того, что меня хочет видеть господин, Айнур вышла из спальни и надела свою привычную одежду. Это было бы более безопасно, чем лечь в одежде попытавшись скрыть это под простынями. Во время проверок, как вечерней, так и ночной, Айнур должна была быть столь же обнажена, как и любая другая девушка. В конечном итоге, она была всего лишь одним из цветков сада удовольствий. Так что лучше бы ей не попадать в ситуацию, когда мажордом решит откинуть ее простыню и обнаружит что тело, лежащее под ней, не обнажено.

Наконец, незнакомец столкнул плащ с плеч Айнур за ее спину. Ее покров мягко спланировал на пол, и лег горкой позади нее.

— Повернись, — велел мужчина.

Айнур повиновалась, и через мгновение он уже снял с ее рук рабские наручники, те, что сам же надел в маленькой комнате, перед тем как покинуть дом нашего хозяина. Браслеты он небрежно бросил в свой поясной кошель.

— Иди к куче соломы у стены, — приказал похититель, — и встань там, в свете лампы.

Когда Айнур встала в указанном месте, подсвеченная огоньком лампы, я поняла, что она необыкновенно красивая женщина. Конечно я знала это и раньше, просто теперь, без ее талмита и стрекала, в присутствии мужчин, она показалась особенно привлекательной, и главное, ничем не отличающейся от нас остальных.

— Я могу говорить? — спросила рабыня.

— Нет, — ответил ей один из мужчин.

Да, теперь она, действительно, ничем не отличалась от нас.

— Высокая рабыня, — прокомментировал второй.

— Это было прежде, — усмехнулся первый.

— Она была первой девкой в доме Аппания, — напомнил его товарищ.

— Не думаешь ли, что Ты — по-прежнему первая девка, и что все еще находишься в доме Аппания? — осведомился первый у Айнур.

— Нет, Господин, — поспешно ответила женщина.

— И Ты не думаешь, что на твоей голове все еще надет талмит? — уточнил он.

— Нет, Господин.

— Считаешь ли Ты себя высокой рабыней? — поинтересовался тот же мужчина.

— Да, Господин, — довольно нерешительно ответила Айнур.

— Нет, не угадала, — усмехнулся он.

— Да, Господин, — согласилась рабыня.

— А как у тебя с гордостью? — уточнил похититель.

— Я не знаю, Господин, — неуверенно сказала она.

— Если Ты считаешь, что она у тебя есть, то мы быстро вылечим тебя от этой болезни, — предупредил ее похититель.

— Да, Господин, — испуганно пролепетала Айнур.

— Мы здесь, знаешь ли рабынь не балуем, — усмехнулся он.

— Понимаю, Господин, — заверила его женщина.

— У тебя есть десять инов, — бросил мужчина, — чтобы раздеться и встать на колени.

Руки Айнур взлетели вверх и бешено дернули концы узла, удерживавшего ее рубашку, затем она резко распахнула полы и скинула предмет одежды за спину. Правой рукой она схватила золотой зажим на ее левом бедре и, открыв, отбросила вместе с шелком в сторону. Не успели пройти указанные десять инов, как обнаженная женщина стояла на коленях.

— На спину, — скомандовал один из мужчин, и Айнур моментально завалилась назад, прямо в солому.

А потом началась ее служба.

Спустя некоторое, довольно продолжительное время, я услышал, как один из них спросил:

— Ну что, Ты все еще считаешь себя гордой?

— Нет, Господин, — выкрикнула она. — Нет, Господин!

Если раньше у кого-то могли быть какие-либо сомнения, то теперь они могли быть окончательно отброшены, Айнур ничем не отличалась от любой из нас. Теперь она однозначно была всего лишь обычной рабыней, оказавшейся во власти властных мужчин.

Это произошло, если не ошибаюсь три дня назад, в первые же минуты после того, как мы прибыли на это место. Все это время я могла видеть Айнур сквозь отверстия в рабском ящике. Потом она, ошеломленная, сидела на соломе у стены, подтянув колени и опустив голову, нагая, прикрытая только волосами свешивавшимися спереди. Ее руки были подняты над головой, запястьями скрещены и привязаны к кольцу в стене. Похоже, что мужчины отнеслись к ней по-настоящему жестоко, и не выказали ей никакого милосердия. Порой, я даже жалела ее, несмотря на то, что это именно из-за нее я сама оказалась в их власти. Начнем с того, что эти мужчины, бандиты в масках, принадлежали к тому сорту людей, что не склонны к нежностям с рабынями. Они были мужчинами того вида, которые предпочитают обращаться с женщиной максимально строго, оказавшись в руках которых мы сразу понимаем, что должны ублажать их и повиноваться без всяких глупых шуток. Но еще, как мне кажется, их жестокость была обусловлена тем, что она не исполнила должным образом обязанности старшей рабыни, это был ей урок за то, что она не оправдала оказанного ей доверия, за то, что она вступила в сговор, возжаждала золота, предала своего господина. Мимо таких проступков не пройдет мимо ни один мужчина этого мира. Здесь крайне неодобрительно относятся к подобным рабыням. Она теперь оказалась в их власти, и беспомощна как-либо изменить это. Интересно, что же они сделают с ней?

Я рассматривала ее сквозь отверстия в стенке ящика.

В какой-то момент она повернула голову и тоже посмотрела на меня, или, точнее на ящик в котором я лежала. Конечно, я не могла знать, видели ли меня Айнур или нет. Тут многое зависело от того как падал свет. Женщина немного качнула головой, в попытке убрать волосы с лица. Можно было не сомневаться, что она поняла, что я смогла составить себе представление, как минимум по голосам и звукам, о том, что было с ней сделано, и какой форме обращения она была подвергнута. Я сбилась со счета, сколько раз ее доводили до того, что она начинала биться, извиваться и выть от удовольствия, в считанных футах от меня. Ее раз разом вынуждали показать себя, продемонстрировать беспомощную и безоговорочно сдавшуюся женщину и рабыню прямо передо мной. Подозреваю, что это было немалым унижением для нее, ведь я для нее было низкой рабыней, всего лишь варваркой. Разве не ее только что заставили извиваться и дергаться передо мной, как самую обычную рабыню для удовольствий в таверне или борделе? Разве это не она пиналась и выла, словно самая низкая кувшинная девка? Но почему они не использовали и меня? Эти мужчины даже не тронули меня. Должно быть ее чувства в этот момент были сложными и противоречивыми. Айнур — страстная женщина, и вся ее страсть была высвобождена неволей. Подозреваю, что она так же, как все остальные оголодала в этих садах. Часто ли ей везло попасть в руки ее Камилла? Конечно, нет! А теперь она вдруг оказалась во власти властных мужчин, которых можно было сравнить только с грубыми похотливыми животными, использовавшими ее часто, долго и беспощадно для своего удовольствия. Думаю, теперь ее потребности, были удовлетворены по самое не хочу, да еще и, как того пожелали мужчины, безжалостно. Но при этом они вырвали из нее ее гордость, причем на глазах той, кого она прежде всегда презирала. А еще не следует забывать, как мучительно было не знать, того, какая судьба ее ждет в недалеком будущем.

Однако и мои чувства тоже были противоречивы. Честно говоря, я завидовала ей, ее использованию, и будь у меня возможность, я бы даже попросила этого же для себя самой. Я хотела и могла служить им, но, по неким неясным для меня причинам, мне в этом было отказано. Мои рабские потребности были пробуждены происходящим на моих глазах, но я не могла их удовлетворить. Я готова была на животе ползти к ним и умолять о прикосновении, и даже если бы меня ударили, то и это меня бы не остановило. Но и меня мучил тот же вопрос, что наверное сейчас мучил Айнур. Какова будет моя дальнейшая судьба? Для чего меня принесли сюда, кто заказал мое похищение? Те крохи информации, что были у меня, сложенные из сказанного мне лично, подслушанного из их разговоров, случайно оброненных слов, никоим образом не смягчали моих страхов.

Я рассматривала Айнур сквозь отверстия в стенке ящика. Она отвернула свою голову в сторону. Ее золотой ошейник, так же, как и мой был снят. Его перепилили ножовкой, аналогично моему, и даже собрав все опилки на салфетку. Теперь, на горле сидевшей у стены подняв связанные руки над головой обнаженной женщины, красовался простой ошейник, такой же, как и у меня самой, круглый металлический пруток, согнутый вокруг шеи и плотно прилегавший к ней.

Внезапно сверху, со стороны лаза, послышался стук. Не обычный стук. Скорее это был некий код, довольно сложный, причем повторенный трижды. Можно было не сомневаться, что это был заранее оговоренный сигнал.

Мужчины посмотрели на друг друга.

Один из них встал и подхватив плащ, в котором Айнур уводили из дома Аппания, направился ко мне. Когда он подошел вплотную, в поле моего зрения остались только его ноги. А в следующий момент пропали и они, мужчина набросил плащ на ящик. Видеть я больше ничего не могла. Оставалось надеяться на слух. Скрипнули ступени, другой похититель поднимался вверх по лестнице, ведущей к лазу.