Свидетельница Гора

Глава 15

— Именно по этой причине тебя сюда и доставили, — сообщил мне хозяин подземелий.

Я проследовала за ним на самые нижние горизонты подземелий, в тоннель, который, должно быть, был одним из самых сырых в этом мрачном месте. Каменный пол коридора едва прикрывала намокшая прелая солома. Иногда, заставляя меня вздрагивать от страха, прямо под ногами проскакивал урт, местный мелкий грызун, а не один из тех больших уртов что обитали в бассейне. Капли воды, то тут, то там, срывались с потолка. Лично я могла стоять здесь во весь рост, но большинство мужчин этого мира, насколько я понимаю, было бы вынуждено ходить согнувшись. Голова же хозяина подземелий, несмотря на его в целом крупный торс, была даже ниже моей. Дело в том, что этот монстр обычно ходил, согнув спину и склонив торс вперед, чем-то напоминая переваливающегося на задних лапах медведя. Уверена, в таком месте, в этом тоннеле, Тарск, учитывая его устрашающую, почти звериную силищу, оказался бы грозным противником почти для любого из мужчин, даже тех, что жили на этой планете. Все это место было пропитано запахом сырости и гниения. Нетрудно догадаться, как мне было страшно спускаться сюда.

Хозяин подземелий освещал путь маленькой масляной лампой, дававшей немного света. По стенам и полу коридора метались наши длинные, странные, искривленные тени. Фина, которая обычно сопровождала надзирателя во время его обходов подземелий, на этот раз была оставлена в нашей общей комнате, прикованная к кольцу, вмурованному в пол.

Хозяин подземелий, сунув мне в руку свою лампу, снял с пояса связку с пятью ключами и один за другим отомкнул пять замков, запиравших тяжелую железную дверь. Забрав у меня лампу, надзиратель толкнул дверь, жестом указывая мне, что я должна следовать за ним внутрь.

Не в силах сдержать дрожь охватившего меня страха, я протиснулась в камеру. Потолок открывшегося мне помещения оказался даже выше, чем был в коридоре. Мужчина, скажем, следователь или охранник, зайдя внутрь вполне мог бы стоять во весь рост.

— Смотри, — прохрипел хозяин подземелий, поднимая лампу.

У меня перехватило дыхание.

Лежавшая у дальней стены камеры куча тряпья вдруг зашевелилась и приподнялась. Это оказался мужчина. Он медленно поднялся на четвереньки, и щуря отвыкшие от света глаза, повернулся в нашу сторону. Признаться, в первый момент, я не признала в этой фигуре человека, но уже в следующее мгновение я разглядела, что это был именно мужчина. Причем чрезвычайно крупный. Его голова скрывалась под шапкой взъерошенных грязных спутанных волос, цвет которых определить не представлялось возможным. Лицо по самые глаза заросло косматой бородой. Тело едва прикрывали какие-то, то ли обноски, то ли просто тряпки. Каждая из его конечностей была прикована тяжелой цепью к отдельному кольцу, вмурованному в стену за его спиной. Такая же тяжелая цепь шла к стене и от его шеи.

— Этот будет твоим личным подопечным, — сообщил мне Тарск. — Мы добавляем его к твоим прочим обязанностям.

— Да, Господин, — испуганно прошептала я.

— Тебя купили именно для этого, — проворчал он, — даже до того, как он попал к нам.

Я молча кивнула.

— Но мы не ожидали, что он окажется в таком состоянии, — добавил хозяин подземелий.

Честно говоря, последняя его фраза оказалась для меня загадкой.

— Его предали, и отдали в наши руки, — сказал тюремный надзиратель, и мне показалось, что сквозь его хрип прорвались нотки сожаления.

— Десяти слинам, — продолжил хозяин подземелий, — дали его запах.

Признаться, меня поразили его слова.

Эта информация привела меня в трепет. Слин это сильный, шестилапый плотоядный зверь. Я уже имела возможность познакомиться с этим ожившим ужасом, кода меня вели по карнизу внешней тюрьмы, и позже, на верхней площадке башни. А уже на второй день моего пребывания в этой подземной тюрьме мой собственный запах «взяли» два слина. Меня, раздетую догола, распяли на полу, и слинов, сначала одного, а затем второго, спустили с поводка. Я лежала, ни жива, ни мертва, боясь даже дрожать, пока они тыкались в меня своими огромными, холодными мордами, изучая мой запах.

Все то время пока они удовлетворяли свое любопытство, надзиратель повторял мое имя, чтобы ищейки смогли связать его с запахом. Стоит потом отдать слину команду: «найти-и-убить», и спущенный с поводка зверь разыщет и разорвет на части любой объект своей охоты. Мне, для науки, даже продемонстрировали то, как это работает. Огромный окорок «назвали» и, дав обнюхать этим двум слинам, положили среди других таких же кусков мяса. Сигнал, и оба слина, словно стрелы с тетивы, сорвались с места и в мгновение ока, совершенно игнорируя все другое мясо, оказались рядом с «названным» окороком, от которого тут же полетели в разные стороны мелкие окровавленные клочки. Это были очень дисциплинированные животные. Глядя на это, я, как была голая и в ошейнике, стекла по стене вниз. Ноги отказались держать вес моего тела.

— Ты понимаешь, что будет с тобой, если им назвать твое имя? — поинтересовался хозяин подземелий.

— Да, Господин! — выдавила из себя я.

— А может мне все-таки дать им сигнал для охоты на тебя? — осведомился он.

— Пожалуйста, нет, Господин! — зарыдала я.

— Может, Ты хочешь попробовать сбежать и спрятаться в горах или в городе? — спросил надзиратель.

— Нет, Господин! — забилась я в истерике. — Я хочу только одного, повиноваться и доставлять удовольствие!

После этого Тарск негромко произнес какое-то слово, и оба слина метнулись к своим загонам.

Позже я не выдержала и поинтересовалась у Фины, получила ли она и другие женщины, такую же ужасающую честь.

— Нет, — ответила она. — Такое делается очень не часто.

Это заставило меня прийти к выводу, что по неким причинам меня действительно рассматривают, как особенную.

— Только не стоит думать, — сказала мне Фина, — что наши шансы на побег хоть немного выше твоих.

— Я так и не думаю, — поспешила заверить ее я.

Ошейник, клеймо, приметная одежда, природа общества нетерпимо относящегося к беглянкам, все это лишало нас малейших шансов на удачный побег. В этом мире мы могли быть только рабынями. Но, одно дело просто понимать невозможность побега, и совсем другое — знать, что по твоему следу пойдут беспощадные хищники, на которых у вас нет никакого влияния или способности справиться с ними. Этим монстрам наплевать извлекла ли рабыня урок, раскаялась ли она в содеянном, красива ли она и так далее.

— Десять? — ошеломленно переспросила я.

— Вот именно, — подтвердил Тарск.

Получается, что с запахом этого узника был ознакомлен каждый из слинов, обитавших в загонах хозяина подземелий.

— Кто же он такой? — непроизвольно вырвалось у меня.

— Любопытство не подобает кейджере, — процитировал мужчина.

— Простите меня, Господин, — тут же проговорила я.

— Он номер «сорок один», — объявил надзиратель. — Заключенные из этого коридора могут быть упомянуты только по номерам.

— Да, Господин, — отозвалась я.

— Мы должны здесь кое-кого встретить, — добавил хозяин подземелий. — Я думаю, что они вот-вот прибудут.

Пока мы общались, узник изменил позу. Теперь он сидел у стены со скрещенными ногами. Спину он держал очень прямо, словно кол проглотил. Мужчина смотрел прямо перед собой, и я сомневаюсь, что он вообще обращал на нас какое-то внимание.

Вскоре снаружи прохода послышались шаги. Приближалась группа мужчин, и я немедленно опустилась на колени. Трое человек, один за другим, вошли в камеру. Первым оказался тот самый офицер, который восседал на большом стуле на верхней площадке башни, в первый день моего нахождения в этом городе. Двух других я видела впервые, но судя по одежде, оба принадлежали к касте воинов. Один из них держал факел. Узнав их лидера, который, насколько я понимала, был не последним человеком в иерархии этого города, я уставилась прямо перед собой, словно подражая узнику этой камеры. Мне, как рабыне, следовало опасаться даже показаться дерзкой.

— Приблизь факел, — приказал капитан, и внимательно осмотрев заключенного, заключил: — Все верно. Он выглядит именно так, как было доложено.

За все время осмотра узник не проронил ни слова. Он продолжал пристально всматриваться куда-то в пространство, по-видимому, на самом деле, не глядя никуда.

— Как вас зовут? — задал ему вопрос офицер.

— Я не знаю, — медленно проговорил заключенный.

— Падение от спины тарна, — прокомментировал один из воинов. — Это даром не проходит.

— Со спины тарна? — озадаченно повторил узник.

— Нет, — сказал капитан, метнув недовольный взгляд в говорившего. — Вы поскользнулись на скалах.

— Мы подобрали его у подножия горы, — заговорил второй из вошедших воинов. — Он упал и проскользил по крутому склону, может сто, а может больше ярдов. Мы спустились за ним по веревкам.

— Ваше имя — «Сорок один», — сообщил узнику офицер.

— Мое имя «Сорок один», — безразлично повторил мужчина.

— Правильно, — кивнул лидер вошедших.

— Из какой Вы касты? — спросил капитан.

— Я не знаю, — ответил узник.

— На вас одежда Крестьян, — указал ему офицер.

— Я из касты Крестьян, — проговорил заключенный.

— Правильно, — кивнул капитан и, выпрямив спину, но не сводя глаз с одетой в лохмотья фигуры, сказал: — Сейчас его не узнала бы его собственная мать его.

— Точно, — поддержал его один из воинов.

— Девка, показала себя удовлетворительно? — осведомился офицер, обращаясь к хозяину подземелий.

— Да, — ответил тот.

— Рабыня! — бросил мне мужчина.

— Да, Господин! — мгновенно отозвалась я.

— Тебе уже сообщили, что у тебя будут обязанности здесь?

— Да Господин, — ответила я.

— Фактически Ты будешь единственной, кто будет следить за этим заключенным, — сказал он мне. — И Ты будешь единственным человеком, которого он будет знать и видеть здесь.

— Да, Господин, — кивнула я.

— Разумеется, — добавил офицер, — рядом всегда будут охранники.

— Да, Господин.

— Ты сознаешь характер данного вопроса, его конфиденциальность, и то, что сохранять его тайну его нахождения здесь обязательно? — спросил капитан, на этот раз обращаясь к хозяину подземелий.

— Да, — прохрипел тот.

Признаться, я поняла очень немногое из того, что здесь происходило. Однако я уже была хорошо знаком с правилами подземной тюрьмы и осознавала, что все эти необычные меры предосторожности и конечно строжайший уровень секретности, имели прямое отношение к этому узнику. Конечно, я готова была заключить, что он был из касты Крестьян, по крайней мере, на нем были обноски их предметов одежды. Он даже признал себя членом этой касты, если меня не обманывали мои уши. Вот только, с другой стороны, казалось совершенно очевидным то, что не был он никаким крестьянином, да и не мог им быть. Ну не окружают такими мерами предосторожности простых крестьян. Ясно же, что это был пленник, обладавший некой необычайной важностью или ценностью. Возможно, он хранил ценную информацию, крайне интересовавшую этих мужчин. Однако, если он и обладал какой-то информацией, то мне казалось сомнительным, что он сам знал о ней. Насколько я поняла, он даже своего собственного имени не помнил. Признаться, я даже не была уверена, что он знал свою собственную касту, что на минуточку, вопрос необычайной важности для большинства жителей этого мира. Правда, когда ему напомнили об этом, то, казалось бы, он вспомнил это.

По какой причине, спрашивала я себя, такой мужчина содержался здесь, в самом глубоком тоннеле этой подземной тюрьмы, в камере с железной дверью, за пятью замками, да еще и прикованный пятью цепями к стене? Это был необыкновенно крупным мужчина, и можно было не сомневаться в его огромной силе. Вдруг через меня прокатилась горячая волна страха. Он ведь наверняка чрезвычайно опасен. Может быть, именно в этом была причина того, по крайней мере, частично, что он стал объектом столь серьезных мер и таких предосторожностей. Однако в его внешности, несмотря на теперешнюю неухоженность, чувствовалось благородство. А с другой стороны, и это было заметно даже мне, он, казалось, не понимал, где он находится или того, что на нем цепи. Должно быть, подумала я, с ним что-то не так. Впрочем, понятно, что не так, он же упал с большой высоты.

— Помнится, мы назвали тебя «Дженис», — сказал мне офицер.

— Да, Господин, — ответила я.

— Кто Ты? — строго спросил он.

— Дженис, Господин.

— Посмотри на меня, Дженис, — велел мужчина и, осмотрев, отметил: — Ты теперь еще привлекательнее, чем я тебя запомнил.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила его я.

— На ней туника, — усмехнулся офицер, повернувшись к Тарску.

Хозяин подземелий поднял голову и посмотрел на него снизу.

— Ты проявляешь необычную заботу о рабынях подземелий, — заметил капитан.

— Иногда, возможно, — проворчал тюремный надзиратель.

— Однако в свете ее обязанностей здесь, при обслуживании этого заключенного, — сообщил офицер, — она должна быть с голой грудью, и самое большее, что ей будет позволено носить, это пояс и рабская полоса.

— Все будет сделано так, как Вы желаете, — ответил хозяин подземелий.

— А сегодня вечером, — добавил капитан, — проследи, чтобы она тщательно вымылась, причесалась, накрасилась и надушилась, а потом, выдай ей рабский шелк и пришли в мои покои.

— Все будет исполнено, как Вы пожелаете, — заверил его Тарск.