Судьба самозванки

Двадцать один

Лондон

В воздухе ощущается какое-то изменение. Нехорошее.

Сегодня вечером ужин подается в том же зале, что и с момента моего приезда, но на этот раз пуст не только весь стол членов совета, но и стол королевской семьи. Или почти, во всяком случае.

Королева Козима здесь.

Она сидит одна в центральном кресле; кресло, которое Найт занимал каждый день, кроме сегодняшнего.

Меня нервирует не то, что она здесь единственная, а то, как она смотрит исключительно на меня.

Каждые несколько секунд у меня возникает покалывающее чувство, как будто она пытается разрушить барьер, о котором я и понятия не имела, что воздвигла, но начинаю думать, что, возможно, мне не придется этого делать.

Защитные заклинания, которые должны выучить все Одаренные, помогающие удерживать других от уговоров, очень просты, но я думаю, что Зик был прав в своем предположении. Я думаю, у меня есть какой-то щит, потому что та толика магии, которой мне пришлось научиться, никак не может удержать силу королевы вне моего сознания.

Что еще более странно?

Она не единственная, кто пялится.

Все девушки перешептываются, глядя на меня, а руки официантов дрожат каждый раз, когда они появляются рядом, чтобы наполнить бокал или поставить передо мной еду.

Они подпрыгивают, когда я благодарю их, и они растворяются в пространстве, воздух наполняет привкус протухшего сидра, страха.

Они боятся меня.

Но почему?

Потому что я спасла свою задницу и задницу Зика прошлой ночью? Я почти ничего не сделала, а эти люди Оборотни, Фейри и прочее дерьмо. Насколько страшной я могу казаться?

Подождите. Он сказал, что Фейри здесь больше нет, и тогда я понимаю, что розоволосая девушка ушла.

Я наклоняюсь, рискуя, и шепчу черноволосой цыпочке.

‒ Где лорды?

Ее жуткие серые глаза устремляются в мою сторону, сузившись. Она смотрит мгновение, затем переводит взгляд влево, прежде чем вернуть их обратно.

‒ Они были здесь, когда я вошла. Им позвонили, а затем все четверо выбежали отсюда.

‒ Ты бы знала это, если бы когда-нибудь приходила вовремя, ‒ мое внимание переключается с темноволосой цыпочки на Алекс.

В тот момент, когда мои глаза встречаются с ее, она съеживается, приподнимая плечи, и снова резко поворачивается лицом вперед.

Я отворачиваюсь от нее, хотя она и не смотрит, и возвращаюсь к еде. Как только мои зубы впиваются в свежесрезанную клубнику, до ушей доносится голос темноволосой девушки.

‒ Они знают, кто ты, ‒ ее слова подобны шепоту ветра, и моя голова резко поворачивается в ее сторону.

Хмурая морщинка пересекает мой лоб, когда я замечаю, что она с набитым ртом, ее внимание направлено на пустой столик впереди.

Какого черта…

‒ Перестань смотреть на меня, ‒ говорит она затем, и моя голова резко наклоняется вперед.

Королева прищуривает глаза, и я быстро опускаю свои в тарелку.

Губы девушки слегка приоткрываются, и я слышу ее голос, но, кажется, никто другой не может. Я заставляю себя откусить еще кусочек, ожидая продолжения.

‒ Я обращаюсь к тебе своим голосом, дура, ‒ отчитывает она. Боковым зрением я вижу, что она смотрит в противоположную от меня сторону. ‒ Твои глаза. Они становятся черными, когда появляется твой дар, ‒ о, я слышала. ‒ Единственный человек в нашей истории, с которым что-то случилось, ‒ это павшие короли и королевы нашего прошлого… и Убийца.

Грозовая туча проносится над нами через мгновение после того, как имя слетает с ее губ, и я вспоминаю, что сказала девушка ‒ его имя здесь не используется.

Кресло королевы скрипит по полу, и мои глаза устремляются в ее сторону.

‒ Ты не королева, так что это означает, что ты ходячая мертвая сука, ‒ темноволосая девушка ухмыляется про себя, откидываясь на спинку стула.

Ладони королевы прижаты к столу, но она не встает.

Мгновенно мои ноги начинают дрожать.

Они не могут знать.

Глаза моего отца стали чертовски черными?! Отлично! Вот и все, чтобы слиться с толпой!

Я подпрыгиваю, когда двери в конце помещения распахиваются и входят представители Министерства в сопровождении нескольких охранников за их спинами, их балаклавы низко надвинуты, чтобы скрыть личность.

Я впервые вижу их здесь, в крепости, и по тому, как у меня встают дыбом волосы, а пальцы болят до боли, я понимаю, что это из-за меня.

Они действительно знают о моем отце, или сероглазая сука просто пытается отпугнуть меня?

О черт, что, если Найт рассказал им, что я с ним сделала? Ты не можешь использовать магию против законного короля, против любого члена королевской семьи, и не заплатить за это своей жизнью.

Паника немного утихает, когда Министерство не начинает кричать и не требует моей головы, а вместо этого подходит, чтобы занять свои места в левой части комнаты. Они разговаривают между собой, пока им приносят еду, но затем мое внимание привлекают люди в масках.

Они идут гуськом, молча маршируя по длинному пространству столовой, но через каждые четыре фута один охранник впереди делает шаг в сторону, затем поворачивается лицом к залу, в то время как остальные продолжают проходить мимо.

Они располагаются на расстоянии четырех футов друг от друга по всему периметру.

Моя паника вернулась с новой силой, потому что, хотя я, возможно, и выросла не здесь, Бездарные занимаются какой-то ебаной дедовщиной, на которую я наткнулась в колледже. Я узнаю игру в кошки-мышки, когда вижу таковую. Если девушка честна, я гребаная мышь в этой ловушке.

Они еще не дошли до этой части комнаты, поэтому я тихо встаю, извиняясь, что иду в туалет, но в тот момент, когда мои ноги касаются пола, чтобы сделать первый шаг, в помещении воцаряется тишина.

Я делаю второй шаг, потом еще один, а потом…

‒ Она бежит!

‒ Схватите ее!

‒ Остановись, дочь Убийцы!

О черт!

‒ Она убила короля!

О. Черт.

Я лечу, широко перебирая ногами, и молча благодарю себя за то, что выбрала сегодня сандалии. Выбегаю за дверь, на мгновение сосредоточившись на защелке, надеясь, что смогу каким-то образом понять, как ее запереть, но вместо того, чтобы повернуть засов, вся эта чертова штуковина взрывается, как бомба. Пламя и дым распространяются наружу до тех пор, пока не скрывается вся стена.

Одаренный кричит, но я продолжаю бежать.

Они думают, что я убила короля? Короля?!

Что на самом деле за хуйня?!

Раздается громкий хлопок, а затем боль пронзает позвоночник.

‒ А! ‒ я вскрикиваю, спина сгибается, и тепло растекается по ней, говоря, что у меня идет кровь, но я продолжаю бежать, огибаю гигантский серебряный фонтан и направляюсь обратно в сады.

Когда я заворачиваю за угол, передо мной бушует пламя, и я отшатываюсь.

‒ Отойди, предательница!

Я оглядываюсь через плечо, чтобы обнаружить нескольких Одаренных неподалеку.

Кожа нагревается от языков пламени, и я морщусь.

‒ Ладно, пофиг, была ни была. Тебе лучше, блядь, пройти через это еще раз.

Я бросаюсь вперед.

Раздаются крики, и один из них ‒ мой собственный, когда я бегу прямо в ад, зажмурив глаза и приготовившись к боли, но когда кожа не отделяется от костей, я открываю глаза и обнаруживаю, что меня покрывает слой льда.

Я призвала его, спасаясь от огня, и когда я оглядываюсь назад, пламя превращается в ничто.

Мужчина с длинными золотистыми волосами и в длинном синем плаще воздевает руки к небу, и над ним гремит молния.

Я продолжаю бежать, стена всего в пятнадцати футах впереди.

Давай, давай, повторяю я снова и снова.

А затем мое тело качается вперед, и я с громким треском ударяюсь лицом о бетонную площадку.

Я стону, приподнимаясь на ладонях, кровь течет откуда-то по моему лицу.

‒ Черт, ‒ стону я, пытаясь встать, но ноги не слушаются.

Задыхаясь, я оглядываюсь.

Красные кольца светятся вокруг моих лодыжек, сжимаясь до тех пор, пока я не кричу во весь голос. На этот раз я действительно чувствую запах горящей плоти.

Я смотрю на всех избранных и других, кто находится здесь, чтобы стать свидетелями ухаживания, заполняющие двор.

‒ Ты не можешь умереть здесь, ‒ шепчу я, но когда слова покидают меня, я чувствую те слова, которые произнесла. Я чувствую их где-то глубоко внутри, как будто я сказала их кому-то другому и этот кто-то слушает.

Внезапно густые полосы черного дыма пробиваются сквозь стены крепости, опускаясь вниз и накрывая группу.

‒ Это королевская магия!

‒ Демонический дым!

‒ Тишина! Королева среди нас. Он приходит, чтобы защитить ее от этого монстра!

Черт! Я мертва.

Вот и все.

Живой, безумный дым летит ко мне, погружаясь, и я задерживаю дыхание, крепко зажмурив глаза. Я жду, что это шокирует меня, задушит и воплотит в жизнь мой худший кошмар. Слезы наворачиваются на глаза, и я молча прощаюсь с Беном, жалея, что так долго была вдали от него, перед своим последним мгновением.

Найт…

У меня сжимается горло, когда его имя звенит в моей голове, и я не знаю почему. Я едва знаю его, и он все равно никогда не собирался быть моим.

Когда первая слеза скатывается по щеке, ее смахивают мягким, как атлас, прикосновением. Медленно мои глаза открываются, и густой, темный дым, который, по их словам, пришел защитить свою королеву, касается кожи, как рука любовника. Он легкий и нежный, и он кружится вокруг моих ног, красные горящие полосы вспыхивают, прежде чем превратиться в пепел. Королевская магия, как они ее назвали, окутывает меня коконом из тьмы. Гигантское защитное облако.

Меня уносит в небеса, и дым рассеивается, как только мы достигаем края стены, открывая мое лицо Одаренным внизу.

Они задыхаются, кричат и вопят, каждый отшатываясь. Кто-то воздвигает барьер между ними и мной, когда они выкрикивают слова на нашем родном языке, но я не понимаю, что они говорят. Я не уверена, что они видят, когда смотрят на меня, но ужас на их лицах не проходит незамеченным.

Я могу себе представить, какое это зрелище.

Ни одна часть меня не похожа на меня.

Я чувствую себя… сильнее. Больше.

Я чувствую себя чертовски свободной.

Такой, какой я должна была быть.

Такой, какой мне предназначено было судьбой.

‒ Она… вознеслась, ‒ говорит кто-то.

Дым уносит меня все выше, над ними всеми.

Над крепостью, пока я не окажусь на подушке черноты, где звезды в пределах досягаемости.

Королева вырывается из-за барьера, ее существо переполнено яростью, но затем ее глаза расширяются… как раз в тот момент, когда мое тело переворачивается с ног на голову.

Моя задница приземляется на что-то твердое, и я издаю тихий вскрик, когда понимаю, что сижу в кожаном седле… на спине гребаного дракона!

Я откидываюсь назад, но он резко поворачивает голову, прищурив зеленые глаза. Он фыркает, я вздрагиваю и клянусь, он ‒ это должен быть он, верно? ‒ закатывает глаза.

Подобно пилоту, избегающему турбулентности, дракон опускается на целых десять футов, так что несколько мгновений я пребываю в свободном падении, прежде чем снова приземляюсь в седло.

‒ Окей! ‒ я кричу этому нахальному дракону, протягивая руку к ремням. Я наматываю их на кулаки, держась изо всех сил. Как только они оказываются у меня, он указывает носом и, блядь, взлетает.

Я не знаю, куда я лечу и безопасно ли где-нибудь для меня на данный момент. Все, что я знаю, это то, что я не чувствую страха, черные вены покрывают мои руки, и я лечу верхом на гребаном драконе.

Найт

Ботинки хрустят по рыхлому щебню, когда воздух едва начинает рассеивать темноту, после Лондон и хаоса, с которым она боролась. Я скриплю зубами, игнорируя болтовню позади, исходящую от Сильвера и Крида.

‒ Куда, черт возьми, она подевалась?

Крид делает паузу, что-то шепча Сильверу, как будто я все равно не могу слышать их обоих. Я все еще чувствую ее, как будто она стоит прямо передо мной. Я моргаю, прогоняя галлюцинацию дыма, окутывающего ее тело, когда рука Крида касается моего плеча.

‒ Новости о том, кто она такая, Найт, быстро распространяются. Нам нужно пойти и решить, как мы собираемся с этим справиться.

‒ Ты знал? ‒ я произношу слова, которые хотел сказать с тех пор, как сам узнал, кто она такая. Секрет, с которым я бы умер, если бы это означало хранить его подальше от всех.

‒ Что? ‒ Крид огрызается, и Сильвер замолкает. ‒ Нет. Я с самого начала подозревал, что с ней что-то не так, но не это.

Я поворачиваюсь к нему лицом, не обращая внимания на запах серы и рябины, исходящий от Дракона-оборотня, который подхватил и забрал ее.

‒ А ты? ‒ спрашивает он, приподнимая обе брови. Когда я не отвечаю, он усмехается, качая головой и расслабляя плечи. ‒ Конечно, ты знал.

‒ Поехали, ‒ я проталкиваюсь между ними, сжимая пальцы, когда ногти впиваются в плоть. Я чувствую, как пылающая ярость, которая кипела глубоко внутри, медленно выходит на поверхность по мере того, как я делаю каждый шаг ближе к замку. Взбегая по ступенькам, я распахиваю дверь и, не обращая внимания на двух охранников, стоящих в фойе, направляюсь прямо в гостиную в задней части дома, откуда открывается вид на обрыв, ведущий к солнечной системе. В детстве это было мое любимое место для игр. Теперь… сейчас все, что я чувствую, ‒ это гнев и раздражение.

Мать вскакивает с высокого трона в центре комнаты, перед горящим камином.

‒ Найт! Что…

‒ Помолчи, блядь.

Мой тон едва громче шепота, когда я обхожу маленький столик в баре и тянусь за первым, что попадается на глаза. В комнате воцаряется тишина. Все члены Министерства смотрят на меня со смесью разных выражений на лицах. В основном гнев и замешательство, но один.

Один. Тот самый. Один отстраняется, стакан виски покачивается в его пальцах, когда он прислоняется к стене в самом темном месте комнаты, его глаза устремлены на меня, как будто в ожидании. Ждет, что я закричу? Закричу? Буду закатывать гребаную истерику из-за того, что эти гребаные шавки только что прогнали мою пару?

Нет. Это не то, что означает его взгляд.

Я взбалтываю жидкость в своем бокале, как раз в тот момент, когда Сильвер и Крид наконец встречаются с нами в комнате, все взгляды устремлены на меня. Я смотрю, как крошечное торнадо кружит между стеклянными стенками, пока борюсь с яркими воспоминаниями, что я забрал у своего отца в ту секунду, когда Лондон порезала меня тем же ножом, которым его убили, открывая магию, о существовании которой я и не подозревал. Никому не доверяй.

Мой отец был Темным Лордом. Правителем Рата, места гораздо худшего, чем ад. Как, спросите вы? Хорошо, потому что оно существует. Мой отец был жестоким правителем, но именно это сделало его великим королем. Однако была одна вещь, которую он всегда ставил на первое место, и это было его наследие.

Взгляд падает на мою мать, которая нервно сидит на троне, постукивая пальцем по подлокотнику, на котором покоится ее рука.

Я делаю еще глоток своего напитка, прежде чем медленно ставлю его обратно на стойку.

‒ Я не отчитываюсь ни перед кем из вас.

‒ Ах, вы бы обнаружили, что мы…

Рычание из глубины клетки, где я прячу своего монстра, вибрирует по комнате, сотрясая висящие на стене портреты

‒ Я. Не. Буду. Отчитываться. Перед. Вами.

Шторм встает, поправляя белую рубашку.

‒ Прости, Найт. Ты можешь предупреждать нас сколько угодно, но в течение времени, более древнего чем ты сам, это Министерство существовало для того, чтобы мы могли сохранять равновесие… ‒ не успеваю я моргнуть, как мои ноги летят через комнату, а зубы впиваются ему в горло.

Я чувствую, как его сердце бьется о мои заостренные зубы, когда я погружаю их глубже в его яремную вену. Глаза закатываются, когда я чувствую, что его сердцебиение замедляется. Глухой удар. Глухой удар. Тишина.

Один Старейшина убит, осталось трое, черт возьми.

Назовите мне гребаную причину…

Я откидываю голову назад, зубы все еще сжимаются вокруг вены на его шее, когда я отталкиваю тело. Он падает к ногам королевы, и я слизываю остатки с губ, вытирая рот тыльной стороной ладони и наблюдая за ее реакцией. По комнате раздаются вздохи, но маму это не беспокоит. Она просто слегка отталкивает тело, прежде чем закинуть одну ногу на другую и снова поправить подол.

Энергия вибрирует из угла комнаты, где находится человек, который всегда молчит. Наблюдает. Это почти как звуковые волны, исходящие от него, проникают в меня, и на мгновение я остаюсь совершенно неподвижным.

Молчит.

Тепло соединяет нас обоих, словно невидимая ядовитая лоза, переплетающаяся узлами и сходящаяся посередине. Я обхожу тело, сокращая дистанцию. Выдерживая пристальный взгляд Одина, мои пальцы обхватывают бутылку виски в его руках. Жест. Молчаливое согласие с тем, что все это время этот человек был на моей стороне. Я ни хрена его не знал, и не сказал ему и пары слов, но я знал. В глубине души я знал, что кем бы он ни был, он был здесь на ее стороне.

Он молча кивает, его пальцы отпускают бутылку, и я подношу ее ко рту, делая большой глоток, потому что ее нет. Она ушла.

Я ставлю бутылку и пристально смотрю на всех в комнате.

‒ Моя пара ушла, и с этим Министерством покончено.

Пара человек переминаются на местах, и я знаю, что, как только я выйду из комнаты, им будет что сказать, но у них нет такой возможности.

‒ Мне насрать, согласны вы или нет. Если вы будете бороться со мной, я убью вас и каждого человека, которого вы любите.

Кто-то прочищает горло, и моя голова поворачивается прямо к ним, вены вокруг моих глаз, словно паутина, пока я пытаюсь обуздать дикую ярость, которая угрожает взять верх.

‒ Сын, ‒ мать даже не заканчивает предложение, когда Син встает передо мной, обнажая зубы.

‒ У кого-нибудь есть проблемы с тем, что говорит мой брат… ‒ Синнер кидает взгляд через плечо, и я вижу, как появляется ямочка на его щеке, и он слегка ухмыляется мне, прежде чем вернуться к чужакам в нашем доме. ‒ Тогда говорите сейчас, или я навсегда лишу вас покоя.

Молчание.

Я не спускаю глаз с матери, у меня играют желваки. Она изучает моих братьев, прежде чем повернуться ко мне. Я смотрю, как она медленно опускается на сиденье, вытягивая руку, словно поторопившись, но я сказал то, что сказал, и прямо сейчас для меня важно не это дерьмо.

Прямо сейчас… Мне нужно найти Лондон. Сразу после того, как я найду маленькую сучку, которая выдала, кем она была.