Судьба самозванки

Семнадцать

Найт

Там новая девушка.

Конечно, есть гребаная новенькая. Если Лондон, когда у нее еще были все ее воспоминания, думала, что избавляется от одной из женщин, которая потенциально могла бы стать моей, она ошибалась.

Мысль о ее ревности, о том, что она ведет себя, как собственница по отношению к мужчине, которого ненавидит, заставляет член подергиваться в этом дурацком гребаном костюме, который я не могу дождаться, чтобы снять.

Я бы хотел содрать с нее кожу.

Я бы воспользовался когтями, и протянул их перед ней, чтобы она могла наблюдать, как их длина вырастает в острые кончики, которые могли бы пронзить ее, без особых усилий. Я бы протянул их вперед, к этому дьявольскому черному корсету, наслаждаясь видом того, как он разрывается, и ее сиськи свободно выпрыгивают, но я бы на этом не остановился. Я бы продолжал спускаться прямо вниз, по ее холмику и ниже, пока не смог бы протолкнуться вверх, прямо в тугую киску, а она тугая. Такая чертовски тугая.

‒ Братан.

Взгляд скользит влево, и Син приподнимает темную бровь, его взгляд останавливается на том месте, где я тверд под брюками. Я просто подношу напиток к губам, осушаю его, а затем снова смотрю вперед.

Синнер издает тихий смешок, но он проглатывает его, когда мать бросает свирепый взгляд через плечо.

‒ Как я и говорила, ‒ медленно говорит мама, поворачиваясь обратно к плавающему изображению, которое она выбросила перед нами. ‒ Ее зовут Ивана. Она ‒ Оборотень. Младшая в своей семье и дочь одного из наших.

Я пристально смотрю на лицо на экране.

Она привлекательна. Именно такую девушку я бы искал для ночи безудержного веселья.

Волосы длинные и настолько черные, насколько это возможно. Кожа немного темнее, но именно глаза заставляют меня наклониться вперед. Радужки серые, как уголь, губы накрашены в мой любимый оттенок ‒ кроваво-красный.

Я пытаюсь представить свой член между ними, представить ее волосы, обернутые вокруг моего кулака, но как только это достигает цели, волосы становятся белыми, глаза застилает лед, и я проклинаю себя.

‒ Значит, она уроженка Стигии? ‒ Крид подтверждает. ‒ Знакома с методами Темной магии?

Мать гордо улыбается, вздернув подбородок. На мгновение ее глаза ярко вспыхивают, и она кивает.

‒ Знакома, выступает «за» и обладает наибольшей властью среди своих сверстников в Университете Рата.

‒ Звучит так, будто ты выбираешь фаворитов, мама, ‒ Ледженд хмурится.

‒ Так и есть, ‒ она слегка опускает подбородок, выставляя вперед черные ногти, и изображение исчезает. Теперь ее глаза сужаются, и я знаю, что за этим последует. ‒ Что произошло сегодня в саду?

‒ Я воспользовался королевской магией, чтобы манипулировать разумом Лондон.

‒ Хорошо. Эта маленькая сучка выходила из-под контроля.

Я сохраняю невозмутимое выражение лица, медленно киваю.

‒ Да, это так. Это больше не должно быть проблемой.

‒ Ты имеешь в виду, что нам не нужно беспокоиться о том, что она пытается убить всех на каждом шагу и становится дочерью, которой, как все ожидали, должно быть отродье Убийцы? ‒ на лице матери появляется странное выражение, которого я никогда раньше не замечал, но не могу прочесть.

Или, может быть, я не уделял достаточно пристального внимания…

‒ Именно. Я согласен.

‒ Она больше не помнит, что она пара Найта, ‒ Синнер предлагает то, что я не могу заставить себя сказать.

Мама смотрит на меня, моя маска на месте, а затем ее плечи чуть опускаются.

‒ Сынок… ‒ шепчет она, подходя и кладя свою руку на мою. ‒ Должно быть, это была трудная задача, ‒ ее глаза слегка блестят. ‒ Но это показывает, какой силой ты обладаешь. Ты должен был стать королем Рата, мой мальчик, и каким королем ты станешь, ‒ ее ладонь поднимается и ложится на мою щеку.

Я не говорю ни слова, но вздергиваю подбородок в знак подтверждения, и мягкая улыбка изгибает ее губы.

Все исчезает в тот момент, когда дверь в другом конце комнаты распахивается, входят Сильвер и его отец, охранник номер один моего отца и ближайший друг.

Оба делают паузу, склоняя головы и ожидая, когда к ним обратятся.

‒ Говори, ‒ требует моя мать.

Висенте смотрит на нее, а затем на нас четверых.

‒ Есть зацепка по убийце короля Артуро. Мы должны идти сейчас, если хотим поймать Оборотня до того, как он сбежит.

Мы вчетвером вскакиваем со стульев, но мать вытягивает руку, останавливая нас.

‒ Я не пошлю своих сыновей в опасность.

‒ Тсссс… ‒ бормочу я себе под нос. ‒ С каких это пор?

‒ Пожалуйста, мама, ‒ Синнер закатывает глаза, отступая от нее, и мы следуем за ним.

Висенте открывает портал и отступает назад, мои братья уже проходят через него, но я смотрю на маму.

Она прижимает руку к груди.

‒ Будь осторожен, сынок. Я попрошу перенести встречу один на один на другое время.

Я долго смотрю ей в глаза, и когда ее губы чуть изгибаются, я киваю.

‒ Да, мама.

Я прохожу мимо, Висенте за моей спиной.

Я не знаю, во что мы ввязываемся, не знаю, кто, черт возьми, этот Оборотень, но это не имеет значения.

Чтобы Висенте привел нас сюда, он должен что-то знать, и если есть что-то, в чем мы с братьями хороши, так это получение того, чего мы хотим от человека.

Даже если нам придется вырывать это из него по капле крови за раз.

В памяти вспыхивает та ночь, когда я укусил бедро Лондон достаточно сильно, чтобы пустить кровь, и это заставляет мою собственную сильнее течь по венам.

Да, блядь, слава богу, что эти встречи «тет-а-тет» отменены, иначе я мог бы сделать что-нибудь чертовски глупое… например, перегнуть ее через стол и трахать до крови.

Вздыхая, я протискиваюсь вперед группы, распахивая сломанную деревянную дверь в конце коридора.

Широко раскрытые желтые глаза встречаются с моими по другую сторону, и затем ублюдок делает то, на что я надеялся.

Он убегает.

Мы вчетвером хихикаем, когда я снимаю с себя пиджак и отбрасываю в сторону.

‒ Готов ты или нет, ублюдок… ‒ а потом мы разом разбегаемся во все стороны.

Я срываюсь с места в тяжелом беге, все вокруг меня становится черным, за исключением бьющейся тени человеческой фигуры, вспыхивающей красным. Ускоряя темп, я расстегиваю пуговицы на рубашке, на секунду показываются мои руки. Кожа серая и гладкая, ногти заостренные и черные. Я чувствую, как голод смерти проносится по венам, чем быстрее я перебираю ногами. Мне нужно чувствовать его. Ощутить, как его кровь омывает меня так же, как, я уверен, его омывала кровь моего отца.

Мое зло не просто парит над поверхностью, оно поднимает свою уродливую голову на всеобщее обозрение, и когда мои зубы заостряются, я знаю, что я в форме.

Красная фигура мелькает все ближе и ближе, и как только он врезается мне в грудь, мое зло исчезает, руки в человеческой форме обвиваются вокруг его шеи, а ночное зрение пропадает.

Его желтые глаза смотрят на меня с паникой, губы сжаты от страха.

‒ Я не знаю, что ты слышал! ‒ наклонив голову, я убираю его длинные волосы с уха и кусаю его.

‒ Чертова лиса…

‒ Фигушки… ‒ Син хватает его за ухо и швыряет о стену позади нас. Люди ходят вперед-назад по переулку, но никто из них не обращает на нас внимания. Бежать с видом защитников, быстро не получалось.

Я смахиваю его кровь со рта.

‒ Вставай.

Лис спотыкается на двух ногах, упираясь руками в кирпичную стену. Чем ближе я подхожу, тем сильнее он закрывает глаза, пока мои ботинки не касаются его ног.

‒ Я собираюсь убить тебя, но сначала покажи мне то, что я хочу видеть…

Вытаскивая один-единственный ноготь, я вонзаю его ему в висок, и мои глаза закатываются.

В комнате полумрак, она наполнена темным дымом, и каждый раз, когда я пытаюсь потереть глаза, он заполняет пространство еще больше. Кого бы они ни защищали, он силен, потому что этого лиса было бы недостаточно, чтобы блокировать меня. Шаги отдаются эхом, и я следую за топотом. Мое присутствие здесь бесполезно, поскольку его разум охраняет кто-то еще, более могущественный, чем член королевской семьи. Я собираюсь убрать пальцы, когда внимание привлекает бормотание. Я пытаюсь следить за словами, за мягким тоном. Шаг за шагом их голоса становятся четче, пока в ушах не раздается громкий пронзительный крик.

Я отстраняюсь, насмехаясь над лисом.

Он хитро ухмыляется мне, прежде чем поднести руку к горлу и провести острым концом ногтя по коже. Кровь хлещет из пореза, когда он падает на землю.

‒ Черт! ‒ я отшатываюсь назад.

‒ Что ты видел? ‒ спрашивает Висенте, заглядывая в глаза. Отчаяние, которое мы все испытываем, пытаясь найти убийцу, не может повредить процессу. Отсюда я вижу, как яростно он хочет найти человека или людей, как и я.

‒ Абсолютно, блядь, ничего.

Лондон

Я не уверена, что, черт возьми, задумали эти братья ‒ в основном Найт, если мне вообще позволено мысленно называть его так, ‒ но я знаю, что это не может быть хорошо. Из того, что я могу сказать, большая часть их внимания оставалась прикованной ко мне на протяжении всего обеда. Судя по странным и прямо-таки убийственным выражениям лиц, которые кидались в мою сторону, пока мы ждали, когда человек часа ‒ или, вы знаете, века, как угодно ‒ вернется и еще раз почтит нас своим присутствием для дерьмового «тет-а-тет», на котором нам, по-видимому, придется присутствовать.

Мы бесцельно бродим по садам, как скот, ожидающий забоя.

О боже мой, что, если это действительно произойдет?

Что, если они убьют нас одну за другой, пока в живых не останется только одна девушка?

Нет, так не может быть, это работает не так… верно?

Я поворачиваюсь к розоволосой девушке, которая весь день следовала за каждым шагом Алекс, вероятно, планируя месть за то, что та ранее с ней сделала.

‒ Ну, неужели они убьют нас, если мы не оправдаем ожидания Божественного Деверо?

Широко раскрытые зеленые глаза девушки встречаются с моими, и я застаю ее врасплох настолько, что она начинает смеяться.

На моем лице появляется легкая улыбка.

‒ Что, я не шучу. Как именно это работает?

Девушка берет себя в руки, облизывает губы и, прищурившись, смотрит на меня. Через мгновение она наклоняет голову.

‒ Ты же не хочешь оторвать мне голову и скормить ее драконам, не так ли?

‒ Драконам?! ‒ мои глаза вылезают из орбит. ‒ Что за хрень?

Ее рот скривился в сторону.

‒ Ты такая… странная.

Я приподнимаю плечо, глядя в сторону, и, что вы знаете, появляется еще один бокал Фаепани!

‒ Спасибо, Фрэнки, ‒ я улыбаюсь сердитому на вид Гному, но он только ворчит и уходит.

‒ Его зовут не Фрэнки?

‒ Наверное, нет, но когда все, что он сделал, это хмыкнул, когда я спросила его, как его зовут, я сказала ему, что буду называть его Фрэнки. Я думаю, ему втайне это нравится.

‒ Что заставляет тебя так говорить?

‒ Он продолжает возвращаться, ‒ я улыбаюсь. ‒ Так… они убьют нас одну за другой, как какое-нибудь жертвенное вудуистское дерьмо, или что?

Она моргает, глядя на меня, качая головой.

‒ Я… нет. Нет, они нас не убьют. Извините меня, ‒ она убегает, как будто я напугала ее, но неважно.

Я разворачиваюсь и останавливаюсь, когда подходит никто иной, как Зик.

‒ Еще раз привет.

Он ухмыляется мне сверху вниз.

‒ Еще раз привет.

Я открываю рот, чтобы заговорить, когда голос гремит над садами.

‒ Встречи «один на один» на сегодня отменяются. Возвращайтесь в свои покои. Вас будут ждать на ужин и танцы, когда кольцо Сатурна вспыхнет ярче всего.

Я оглядываюсь на Зика, приподнимая бровь.

‒ Итак.

‒ Итак, ‒ он поднимает косяк между нами, и я ухмыляюсь.

‒ Показывай дорогу…

Он громко хихикает, беря мою руку в свою и другой рукой засовывая косяк в рот. Я даже не потрудилась остановить его, чтобы посмотреть, куда мы идем. Все слишком странно. Ухаживание ‒ наименее странная вещь, которая произошла со мной сегодня.

‒ Сюда! ‒ Зик опускается передо мной на колени, указывая на свои плечи. ‒ Прыгай! ‒ я обхватываю его ногами и вскрикиваю, когда он хватается за мои голени, чтобы поддержать. Как только я оказываюсь сверху, он смеется. ‒ Закрой глаза и сосчитай до десяти.

‒ Что!? ‒ моя рука находит его волосы, чтобы крепче держаться.

‒ Давай! Я знаю одно место, но мне нужно, чтобы ты закрыла глаза.

Есть много вещей, в которых я сомневалась на протяжении многих лет. Очень много. Даже понимая наш мир и пытаясь скрыть, эти вещи даже не коснулись поверхности за последние двадцать четыре часа.

Что может быть хуже?

Я закрываю глаза.

Ветер обвивает шею, когда прилив адреналина заставляет задыхаться. Я пытаюсь проглотить волнение, но мне уже пора открывать глаза, и когда я это делаю…

‒ О боже мой!

Он хихикает, окунаясь в воду, и я смотрю, как жидкое золото поглощает мои ноги от колен ниже. Я падаю назад, широко раскинув руки, когда жидкость обволакивает руки, словно теплое объятие, и все эмоции, которые я испытывала несколько мгновений назад, успокаиваются.

Я вдыхаю и выдыхаю, поскольку то, в чем я плаваю, держит мой вес.

‒ Это так прекрасно.

‒ Правда? ‒ Зик рядом со мной. Он подносит кончик косяка к моим губам, и я беру его, вдыхая сладкий вкус чего-то, что не совсем похоже на травку. Когда он убирает от меня руку, я почти боюсь приступа удушья, который у меня вот-вот начнется, но вместо этого с моих губ слетают плавные облачка дыма, и эффект вступает в свои права. Я чувствую, как мышцы полностью расслабляются, тогда я перекатываюсь вперед и поднимаюсь на ноги.

Зик уже вовсю плещется, когда я осматриваю местность вокруг. Пурпурные деревья растекаются по маленькой площадке для купания, в которой мы находимся, с толстыми кустарниками, самая яркая зелень разбросана повсюду. Оглядываясь через плечо, я ожидаю увидеть больше зелени, но вместо этого ‒ пустота солнечной системы. Лиловый и нежно-коралловый цвет отображают нашу солнечную систему и сочетаются с бассейном в стиле «Бесконечного края». Сатурн спокойно парит позади нас на идеальном фоне.

‒ Вау, ‒ я прикусываю язык, щеки вспыхивают румянцем. ‒ Здесь так красиво.

‒ Здорово, да?

Я улыбаюсь ничему и никому, полностью, блядь, блаженствуя.

‒ Так почему ты здесь? Будущий король тоже ухаживает за тобой?

Хриплый смешок Зика наполняет уши, и я закрываю глаза, следя за маленькими бликами света, танцующими за ними.

‒ Жаль разочаровывать, но нет. Здесь всегда есть дюжина статистов для ухаживания, самцов и самок. Мы, своего рода свидетели, дублеры, которые танцуют с девушками на балу, чтобы занять их, когда Божество занят.

‒ То есть, по сути, ты вытащил короткую палочку и должен был прийти?

‒ Поскольку занятия в Университете Рата отменены до тех пор, пока все это не закончится, мне все равно нечем было заняться. Кроме того, я могу тусоваться с тобой, ‒ дразнит он, подплывая ближе, как раз в тот момент, когда издалека раздается сигнал тревоги.

‒ Дерьмо, ‒ его лицо вытягивается. Он хватает меня за руку, вытаскивая из жидкого золота, на ощупь похожее на шелк.

‒ Что случилось?

Он тянет так сильно, что на моей руке, скорее всего, останется синяк, но паника в его глазах заставляет меня спотыкаться вслед за ним, позволяя ему тянуть, и не останавливаться.

‒ Йемон.

Йемон?

Мои брови хмурятся, но я передвигаю ногами, не отставая, когда мы направляемся к гигантской стене позади нас. Плющ оплетает всю ее огромную длину бесконечными параллельными колоннами, шипы растут из ничего, становясь больше с каждым нашим шагом в ее направлении.

‒ Мы должны вернуться за стены. Они знают, что мы пропали, и единственная причина, по которой они стали бы искать, это если там…

Громкий визг заставляет нас обоих замереть. Зик резко оборачивается.

‒ Опасность, ‒ заканчивает он свою мысль, но я едва его слышу.

Этот крик. Это был не тот крик, который я когда-либо слышала. Он был резким; звук царапал кожу, как будто он физически касался меня, и был таким пронзительным. Крик, который вы ожидаете услышать от воина, бросающегося в проигранную битву. Крик неминуемой смерти, но его резко обрывают.

Я поворачиваюсь лицом в том же направлении, что и Зик, как раз в тот момент, когда голова катится по траве, как гребаный баскетбольный мяч, останавливаясь у наших ног.

Меня тошнит, я слегка наклоняюсь вперед.

‒ Прекрати, двигаться! ‒ Зик тихо призывает, и мгновенно мои мышцы напрягаются.

В этот момент я замечаю неясную фигуру, парящую над золотым прудом. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что это тело, повисшее на его лапах. У одного не хватает головы.

Я прищуриваюсь, чтобы лучше рассмотреть, но тут налетает ветер, и мои мокрые волосы хлещут по лицу, как кнут, пока я не чувствую струйку тепла, стекающую по коже.

‒ Что это такое?

‒ Это Теневой зверь, ‒ он говорит тихо. ‒ У них нет глаз, поэтому она физически не может видеть нас, но она может чувствовать нас и наше движение.

‒ Она?

‒ Теневые звери ‒ это… как мне объяснить. Мать-природа? Они наблюдают за барьерами в нашем мире и защищают их.

‒ Так почему мы боимся чего-то, что должно нас защищать? Может быть, тело в ее руках ‒ тело предателя?

‒ Мы на распутье. У нас нет короля. Наш будущий король отверг свою пару, ‒ Зик бросает быстрый взгляд в мою сторону. ‒ Извини, ‒ он снова смотрит вперед, не замечая хмурого выражения на моем лице. ‒ Я объясню больше о Йемоне чуть позже, просто не двигайся.

Моя рука все еще частично поднята в воздух, волосы запутались в пальцах, я перевожу взгляд вперед, как раз в тот момент, когда Теневой зверь пересекает линию травы.

Кровь сильнее несется по венам, и ноги подергиваются, чтобы бежать, блядь, бежать, но куда, черт возьми? Не через, буквально, убийственную стену позади нас.

‒ Портал? ‒ шепчу я.

‒ Не могу пройти порталом ни в крепость Фейлиф, ни из нее. Она защищена. Только королевская кровь может пройти через него.

Черт.

Где Деверо, когда он так нужен?

От этой мысли что-то ударяет меня о ребра, окутывает странным туманом… Я не знаю, что крутится в голове.

Теневой зверь движется медленно, словно воздушный шар в небе, это движение по милости ветра, и хотя раньше он бушевал, то теперь стих до легкого дуновения, наша неподвижность играет злую шутку с чувствами зверя.

Однако по мере того, как она становится ближе, я, наконец, получаю полный обзор.

Она высокая, не менее десяти футов. По сути, она состоит из густого черного тумана, но у нее есть определяющие характеристики. Туман обрамляет то, что могло бы быть лицом, накрывая голову, подобно капюшону, предназначенному для защиты личности. Оно ниспадает, как большой плащ, или, может быть, цель ‒ выглядеть, как платье, длина которого колышется в соответствии с ее формой.

Она величественна, и когда плотная черная облачная фигура поднимает руки, что-то странное вспыхивает у меня в груди. Я делаю шаг вперед, прежде чем понимаю, что происходит, тихий шепот наполняет уши, но я не слышу, поэтому делаю еще один.

‒ Лондон! ‒ Зик шипит. ‒ Прекрати!

Ноги сами несут меня вперед, пока я не перехожу на легкий бег.

Мне нужно добраться до нее.

Но затем позади раздаются шаги, и в морде зверя разверзается дыра, оглушительный крик, который вырывается из нее, звенит в барабанных перепонках, как гребаная граната.

В виске вспыхивает боль, руки взлетают, чтобы закрыть уши, и я приседаю, вскрикивая от боли. Движение привлекает внимание, и я вскидываю голову.

Глаза в панике расширяются, когда из того места, где должны быть глаза, вытекает нечто, похожее на белую кровь. Тело бросают к моим ногам.

Я открываю рот, чтобы снова закричать, но меня обрывает, когда Зик хватает меня за локоть.

‒ Давай!

Я, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги, и мы несемся через поляну. Зика дергают назад, и мое плечо выскакивает из сустава от силы, с которой у него нет времени отпустить меня.

Громкий крик боли вырывается у меня, когда я поднимаюсь на ноги. Резко разворачиваюсь, когда женщина, если, блядь, ее можно так назвать, хватает его за ногу, а затем за голову, прежде чем начать тянуть.

Стиснув зубы, я отчаянно поворачиваюсь, ища способ спасти его, рука плетью повисла вдоль тела.

Глаза Зика становятся белыми, затем корни прорываются сквозь почву, обволакивая фигуру зверя, в то время как нижняя половина большой фигуры превращается из густого, кажущегося сплошным, черного облака в тонкий слой серого тумана.

Зик начинает падать на землю, но существо на этот раз визжит громче, а затем она снова хватает его. Поднимает его в воздух, швыряя на твердую землю, но он убирает руку, глаза все еще белые, а затем трава превращается в лужу воды.

Он полностью погружается, и зверь мечется, проникая внутрь, но выныривает одна. Когда она снова кричит, вода отходит в сторону быстрой волной, и его глаза расширяются. Его руки взлетают вверх, но она хватает его за запястье, прежде чем он успевает что-либо сделать, и его вой эхом разносится вокруг.

Она сжимает его шею, густые полосы дыма обвиваются вокруг него.

Его полные паники глаза находят мои, и я дергаюсь вперед.

Беги, пытается сказать он, но его губы не двигаются.

Она сжимает, как и ленты вокруг его тела, так же, как хруст его костей обжигает мой разум.

‒ Нет! Остановись! ‒ я кричу, бросаясь ближе.

Кровь течет из ушей и рта Зика, когда он пытается покачать головой, но я продолжаю приближаться.

Чудовище кричит на меня, ее свободная рука вырывается вперед, в то время как моя взлетает в, несомненно, тщетной попытке защититься, но затем резкий хлопок останавливает меня. Мои глаза распахиваются, чтобы обнаружить, что она визжит, ее рот разинут, а продолжающийся вопль наполняет воздух.

Я смотрю на свою ладонь. Что за…

Она бросается ко мне; все еще сжимая Зика в объятиях, а моя рука взлетает еще раз.

Я смотрю, потрясенная, когда длинная нить мерцающего света льется с кончиков моих пальцев. Это льдисто-голубой цвет, и он искрится, встречаясь с густыми полосами дыма вокруг Зика. Привязи мгновенно отпускают его, и он падает кулем на землю.

Что-то внутри меня вздымается, и моя грудь опускается. Глаза мерцают и подергиваются от темноты, застилающей зрение. Я моргаю, и просто так туман рассеивается.

Я бросаюсь к Зику, но она на полной скорости налетает на меня.

Вот и все. Мы на пороге смерти.

Я падаю на него, накрывая своим телом, и жду прихода смерти. Я могла бы быть терпеливой к «костлявой», но ее крики становятся громче. Я открываю глаза.

Прозрачный иней мерцает вокруг нас, заключая в маленькую капсулу.

‒ Щит, ‒ он кашляет, держась за живот. Я смотрю на него; его глаза широко распахиваются. ‒ Лондон, твои глаза…

‒ А? ‒ я тяжело дышу, качая головой. И вздрагиваю, когда зверь бьет по…щиту? ‒ Давай.

Я хватаю его здоровой рукой и тяну.

Он кричит от боли.

‒ Я не могу. Все сломано. Я, блядь, не могу пошевелиться.

‒ Ты, блядь, хочешь умереть?!

‒ Накорми меня.

Моя голова откидывается назад.

‒ Что?!

‒ Просто порежь руку. Мне нужна энергия. Я Маг, я могу черпать из земли. Я могу взять достаточно, чтобы провести нас через врата к более законному целителю.

Когда я просто смотрю на него, он качает головой от боли.

‒ Накорми меня или трахни, Лондон. Это единственный способ укрепить мою силу прямо сейчас.

Я киваю, раскрывая ладонь. Прежде чем я успеваю попытаться найти что-нибудь, чем можно ее разрезать, из земли вырывается корень, безвольно падающий мне в руку. По какой-то причине я знаю, что делать, обхватывая его ладонью, когда он высвобождается.

Когда я разжимаю ладонь, с моей руки капает кровь. Я подношу ее к его губам, и он проводит языком по порезу, и его глаза вспыхивают белым.

Он хрюкает, стискивая зубы, которые поблескивают красным, когда раздаются мелкие щелчки.

Щит вокруг нас трескается, и мы трясемся.

‒ Готова? ‒ хрипит он.

Я киваю, и мы вскакиваем на ноги, щит движется вместе с нами, а мы бросаемся к гигантской стене сердитых шипов.

‒ Черт! ‒ кричит он, мотая головой из стороны в сторону, но я продолжаю. ‒ Лондон, подожди!

Щит сердито вспыхивает, встречаясь с защитной стеной, но я все равно подхожу ближе.

‒ Мы должны попробовать другой способ! ‒ кричит он.

‒ Подожди! ‒ ору я в ответ, и он замирает. ‒ Это…

‒ Открытие, ‒ недоверчиво бормочет он, с любопытством глядя на меня.

Лед поглощает виноградные лозы, отмирая и распадаясь на маленькие снежинки, таящие, не успев коснуться земли, а затем то же самое делает каменная стена.

Мы протискиваемся в ту секунду, когда она достаточно открывается, падая на траву.

Оглядываемся на стену, но она уже запечатана, зверь осталась плакать по другую сторону.

Я падаю на спину, Зик рядом со мной, и мы смотрим в темное небо. Через мгновение я поворачиваю голову, и мы одновременно смотрим друг на друга. Наша кожа в синяках и крови, насквозь промокшая после «золотого пруда».

Смех пузырится из груди, когда мы оба взрываемся смехом, перекатываясь на бок, и это захватывает нас.

Позади раздается угрожающее рычание, и я замираю, беспокоясь, что мы впустили зверя, но когда я смотрю через плечо, воздух застревает в легких совсем по другой причине.

Найт Деверо, будущий гребаный король, стоит позади нас, без рубашки, окровавленный и совершенно разъяренный.

Дерьмо.

Я вскакиваю на ноги, как только он подходит ко мне.

‒ Это была моя идея, ‒ выпаливаю я.

Рука Найта взлетает, обвиваясь вокруг моей шеи. Он прижимает меня к стене, и я вскрикиваю, когда плечо возвращается, от удара, на место.

‒ Ну, эта поза знакома, не так ли? ‒ я плююсь, вспоминая, как он схватил меня в закусочной.

Его тело сотрясается, когда он смотрит на меня сверху вниз.

‒ Почему ты…

Он резко замолкает, его ноздри раздуваются, но затем мое запястье оказывается в его другой руке. Он пристально смотрит на маленький порез, но затем подносит его к носу, вдыхая, и хотя его глаза закрываются на долю секунды, в следующую они распахиваются.

Его зрачки расширяются, ярость закипает в нем, а в груди начинает клокотать. Как будто внутри него, в клетке, живет животное, умоляющее освободить, чтобы оно могло съесть меня живьем.

Я сжимаюсь от этого звука, и я ненавижу его, но он глубже моей воли. Что-то внутри подчиняется ему в этот момент, какому-то странному будущему королю, я уверена, что это все дерьмо типа могущественного мудака.

‒ Вздерните его, ‒ грохочет Найт, не сводя с меня глаз.

‒ Черт, ‒ задыхается Зик, и когда я смотрю через плечо Найта, я обнаруживаю, что к нам присоединились его братья, все тоже без рубашек и покрытые кровью, которая, должно быть, не их.

Не уверена, кто это делает, но Зика поднимают в воздух, широко раскинув ноги и руки, как будто его, блядь, распинают.

‒ У него сломаны кости! Ему будет больно…

‒ Заткнись нахуй! ‒ Найт кричит мне в лицо, его слюна брызжет на мою кожу, и его хватка на моей шее усиливается.

Гнев наполняет мои вены, и я борюсь с ним.

Его глаза вспыхивают от шока, когда он слегка отступает назад, убирая руку с моей шеи. Я падаю с тяжелым стуком.

Я кашляю, потирая горло. Когда поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, я замечаю, что его глаза сузились, на лице появляется намек на шок, но мгновение спустя это проходит, и ярость возвращается. Он снова приближается, прижимаясь грудью к моей, заставляя мою голову полностью откинуться назад, чтобы не отрывать взгляда от его глаз, хотя, по сравнению со мной, он гребаный великан.

Когда его тело прижато так близко к моему, разум играет со мной злую шутку, шепча: «Да, держи его здесь». Что именно здесь я хочу его, прямо здесь, блядь, напротив меня.

Это настолько сильно, что ярость начинает угасать сама по себе, и ей на смену приходит сильная потребность, которая пульсирует не только в моих венах, но и между ног. Взгляд падает на пятна на его груди, и внезапное желание вылизать его дочиста захлестывает меня.

Его всезнающий смешок выводит меня из задумчивости.

‒ Ты отдала ему то, что принадлежит мне?

Эээ…

‒ Что?

Он обнажает зубы, поднимая мою порезанную ладонь между нами.

Подождите.

‒ Свою кровь? ‒ спрашиваю я, сбитая с толку.

Он открывает рот, чтобы рявкнуть на меня, но Крид кладет руку ему на плечо, и через мгновение Найт отступает назад.

Крид вторгается в мое личное пространство.

‒ Он имеет в виду, что ты участвуешь в этом ухаживании. Из-за этого каждая частичка тебя принадлежит ему, ‒ Крид пытается объяснить, но это неправда. Я чувствую его ложь.

В воздухе вокруг нас витает кислый запах.

‒ Но он собирался п…

‒ Лондон, ‒ перебивает меня Зик, и мы смотрим друг на друга.

Это только еще больше бесит Найта.

Гигантские гребаные когти выпускаются из кончиков его пальцев, и я напрягаюсь, наблюдая широко раскрытыми глазами, как он подходит к Зику и разрезает его от запястья до подмышки обеими руками, я даже не успеваю моргнуть.

Я задыхаюсь, бросаясь вперед, но Синнер толкается своей грудью о мою, свирепо глядя на меня сверху вниз.

‒ Плохая маленькая куколка. Остановись.

‒ Что, черт возьми, ты делаешь? ‒ я кричу, оглядываясь по сторонам и замечая, что другие вышли из здания, чтобы посмотреть, что происходит.

‒ Следи за своим гребаным языком, ‒ тихо шипит Синнер, возвращая мой взгляд к своему. ‒ Ты не подвергаешь сомнению своего будущего короля. Ты понимаешь? ‒ его угроза звучит пугающе.

Прикусив язык, заставляю себя кивнуть, хотя все, что я действительно хочу сделать, это врезать ему по ебаным яйцам, но пока не знаю, как здесь все работает, и не хочу умирать сегодня из-за моего большого рта, особенно когда я только что отбивалась от зверя, созданного из гребаного тумана!

Господи, блядь, какая же теперь моя жизнь? Мне нужно найти способ позвонить Бену…

‒ Что он с ним сделает?

Синнер качает головой, поднимая костяшки пальцев, чтобы провести по моей щеке.

‒ Нет, малышка Эл… это не то, что он сделает. Это то, что ты сделала.

Синнер двигается так быстро, что я не могу уследить за ним, а затем его руки обнимают меня сзади, и я встаю перед Зиком.

Найт поворачивается, глядя мне в глаза, когда он разрезает своим когтем бедро Зика до лодыжки, разрывая штаны и плоть, а затем делает то же самое с другим.

Я задыхаюсь, потрясенно глядя, как кровь льется из каждой его конечности.

Найт медленно приближается ко мне, его взгляд дикий и жесткий, и он приковывает его ко мне.

Странно, каким чертовски устрашающим и мстительным он выглядит в этот момент, но его прикосновение, когда он сжимает мои пальцы и подносит их к своим губам, такое чертовски нежное, что мое тело тает в объятиях его брата.

Он смотрит на мою ладонь, ту, которая не порезана, а затем снова на меня.

‒ Ты дала ему свою кровь, поэтому я высосу из его тела каждую унцию, чтобы ни одна частичка тебя не жила в нем, а затем я сломаю каждую кость в его теле, которая еще цела. Я не позволю ему исцелиться, пока он не проведет ночь, вися в воздухе на всеобщее обозрение, в качестве предупреждения о том, что происходит, когда кто-то посягает на то, что принадлежит мне.

Он прижимается ко мне, полностью игнорируя руки своего брата, обнимающие меня, а затем его зубы обнажаются, и я завороженно наблюдаю, как его клыки становятся острыми.

Я задыхаюсь, но пальцы ног подгибаются в туфлях.

И затем, так быстро, что я не замечаю, как это происходит, он впивается зубами в мою ладонь, кусая так сильно, что я чувствую вибрацию кости, соприкасающейся с его зубами.

Я вскрикиваю от боли, но он рычит так глубоко вокруг меня, его глаза становятся белыми, когда он сосет мою поврежденную плоть. И отпускает меня, так же быстро, облизывая кожу, пока с его рта капает моя кровь.

‒ Отведи ее обратно в ее комнату и запри там.

‒ Что…

В следующую секунду меня перекидывает через плечо Ледженда, я брыкаюсь и кричу, но это безрезультатно. Кажется, что секундой позже меня выбрасывает за дверь моей комнаты, и задница с глухим стуком ударяется об пол.

Ледженд разочарованно смотрит на меня сверху вниз.

‒ Ты могла умереть.

‒ Да, но, я этого не сделала, ‒ огрызаюсь я в ответ.

Он усмехается, качая головой, и когда он говорит, это предупреждение:

‒ Будь осторожна, Лондон… или ты это сделаешь.

Он хлопает чертовой дверью.

Откидываясь на ковер, я пристально смотрю на галактику над головой.

‒ К черту мою жизнь!