Страна Незаходящего Солнца. Том I

Глава III

В Бирме было неспокойно. Здесь разгоралась «Бирманская операция» сил Союзников, которые уже отбили немалую часть территории страны, с каждым днем продолжая процесс превращения формально независимого прояпонского Государства Бирма обратно в британскую колонию. Близилось к завершению окружение и блокировка Мандалая, Мьичина была взята еще в начале 1944 года. Учащались случаи перехода бирманцев на сторону Союзников. Японская Империя не была способна ни обеспечить на этом участке достаточное количество снаряженных и обученных частей, ни положиться на лояльность местного населения — слишком уж разошлись заявленные популистские лозунги начала оккупации и результат, который можно было увидеть сейчас, на закате солнца Империи. Бирманцы хотели независимости, а не смены одних колонизаторов на других, администраторы и начальники от которых порой бывали куда более жестоки и не стеснялись использовать самые радикальные решения имеющихся проблем.Отсутствие особо сильного контроля со стороны метрополии играло на руку местным сепаратистам — в стране действовала антияпонская организация, «Антифашистская лига народной свободы». Она не просто была популярна в народе и имела поддержку некоторых чиновников, все было куда глубже — ее поддерживал даже министр обороны, генерал Аун Сан, давно участвовавший в антияпонском заговоре. 8 марта 1945 года с его поддержкой была проведена операция, призванная обмануть Императорскую Армию — в джунглях восстали отряды генерала Ба Хту, перешедшие на сторону Союзников. Аун Сан смог убедить доктора-«адипати» (т.е генералиссимуса) Ба Мо, главу государства, и генерала Хэйтаро Кимуру, который руководил японскими частями в регионе, что восставших мало, и переход на сторону британцев скорее единичный случай предательства, чем начинающаяся тенденция. Всего через девять дней сам Аун Сан развернул свои части против Кимуры, Армия Независимости Бирмы была переименована в Национальную Армию Бирмы, и ее отряды заняли территории в тылах у японской армии. Генерал Кимура фактически оказался в окружении вместе со всеми своими подчиненными. Положение было близко к критическому. Конечно, бирманские части не были способны победить в прямом бою японцев, но они и сами понимали это, стараясь докучать через мелкие диверсии и постоянное напряжение японцев вечно висящей угрозой еще одного рейда.Хэйтаро Кимура не остался один. Верность Императору так же сохранили индийские коллаборационисты из Азад Хинд, служившие в Индийской Национальной Армии. Откровенно говоря, это подразделение сложно было назвать боеспособным, да и по численности оно разве что немного превосходило обычную пехотную дивизию, но оно, вроде как, выигрывало по лояльности — хотя Кимура вообще перестал доверять всем здешним коллаборационистам и помощникам, поняв на примере бирманцев, что для тех ничего не стоит предать в самый ответственный момент и поменять сторону уже второй раз за войну. Если для них это было приемлимо, поскольку те считали, что скорое падение Японии уже очевидно, то для настоящего японского генерала такие мысли были недопустимы. Он должен был быть готов сражаться в каком угодно окружении, без провианта и снабжения, и при необходимости совершить сэппуку, ну или просто погибнуть в банзай-атаке, как генерал Тадамити Курибаяши на Иводзиме несколько дней назад. О решимости Кимуры мог говорить тот факт, что он вообще еще не знал про судьбу Курибаяши, да и не очень-то интересовался положением дел в нескольких тысячах километрах от места, которое грозится вскоре превратиться в братскую могилу для его армии и его лично, но уже был готов пойти тем же путем. Это было его личное решение, достойное потомка самураев. Он не боялся смерти - «мертвые сраму не имут» - куда более худшим вариантом он считал сдаться в плен и вернутся домой с позором поражения.Это мнение было тем, что каждый день заставляло его продолжать действовать. В окружении он задумался о самообеспечении армии в условиях отсутствия тылового снабжения от бирманцев, но даже не рассматривал для себя капитуляцию. Его солдаты в ободранной одежде и с пустым желудком, судя по виду, думали наоборот, но только по мнению британцев и остальных противников — европеец не может понять азиата. Эти люди с почти закончившимся боекомплектом и едой имели в себе ничуть не меньше решимости сложить головы здесь, если того прикажет генерал. На самом деле, у японской армии были не такие уж и плохие шансы держаться здесь, но это было вызвано не положительными моментами их расположения, а обоюдно отрицательными — джунгли и горы, сезон дождей длинной в полгода, жара, болезни и насекомые были теми факторами, которые заставляли Союзников раз за разом откладывать широкомасштабное наступление против войск Кимуры. Большая часть потерь обоих сторон на этом фронте, включая безвозвратные, была вызвана не боевыми действиями, а банальными эпидемиями и голодом. Почти все колониальные владения Империи были отвратительным местом для ведения войны — бесконечные тропические острова, вышеуказанные проблемы которых везде были одинаково сильны, и континентальная часть, такая же тропическая. Исключением были только территории Китая и Кореи, но там боевые действия велись, по сути, одним «Гоминьданом» и коммунистами Цзэдуна, а в Корее их и вовсе не было. От размышлений об этом Кимуру отвлек гонец, рядовой в рваном кителе, явно запыхавшийся. Он довольно бесцеремонно ворвался в блиндаж своего начальника, но в таких условиях даже японский этикет отходил на второй план относительно практичности действий.—Товарищ генерал! Враг атакует 7-ой полк на реке! Видимо, хотят форсировать.—Сколько их?—Фукумото сказал, что не меньше полка при поддержке танков.—Отправься к Мураяме и передай ему приказ отправить им на помощь 10-ый и 12-ый полк с флангов.—Так точно!Рядовой отдал честь и выпрыгнул из блиндажа, побежав в следующий пункт назначения. Времени отдыхать не было. Враг не должен был пересечь реку, иначе потеряется последняя надежда здешних японских подразделений — как раз почти непроходимая широкая река Иравади была тем барьером, который не давал врагу возможности эффективно соединиться с бирманскими повстанцами в тылу и завершить Бирманскую кампанию успехом. Через реку, длинною более 2000 км, проходил всего один мост, и тот был сильно поврежден, потому все, на что могли рассчитывать британцы, это взятие под огневой контроль противоположного берега и наведение паромной переправы для своих солдат и немногочисленной техники, которую они использовали в духе Первой Мировой, чему вполне способствовало застывшее в ней развитие английского танкостроения - «Матильды» и «Черчилли» были хороши здесь для поддержки пехоты огнем, хотя их основной проблемой оставался огромный вес, из-за чего с этими машинами воевали больше дороги и болота, чем японцы, из противотанковых средств имевшие только шестовые кумулятивные мины для смертников, или, в более хорошем случае, ружейные гранатометы и в конце концов обыкновенные противотанковые гранаты. Численность всех этих средств, правда, сильно сократилась за последний год, а поставлять новые метрополия не спешила — как из-за неприоритетности направления, так и из-за банального отсутствия производства, способного покрыть потребности всей армии в таком снаряжении.7-ой полк держал оборону. Он попал под артиллерийский обстрел и провел без движения в бункерах и окопах не меньше 20 минут. Сейчас они ввязались в перестрелку с врагом на той стороне реки, и пока никто не имел однозначного превосходства — хотя, сам факт наличия у врага артиллерии давал поводы считать, что как минимум огневая мощь у них выше, но это и не было сколь-то неожиданным для окруженной армии, сражающейся с полноценными силами. Но достичь полного превосходства в перестрелке не могла ни одна из сторон. Британская армия в этом регионе была, зачастую, укомплектована всевозможными здешними «аборигенами», характерными для региона — самими бирманцами, мусульманами-пакистанцами и индусами. Это были резервисты Британии и, по какому-то стечению обстоятельств, они всегда сражались хуже европейцев. У японцев же сказывалась ограниченность во всем — не было достаточно патронов, постепенно становилось меньше оружия и личного состава, провианта. Они не атаковали первыми и даже старались не вести огонь на подавление, тратящий так много боеприпасов. Они обычно вели точечный огонь, а к беспорядочному обстрелу прибегали когда подавить ту или иную позицию было просто необходимо. Сейчас они подавляли так пулеметчиков на той стороне реки, один из них уже куда-то делся, то ли спрятался, то ли действительно погиб от шальной пули. Остальные продолжали заливать огнем восточный берег, и, наверное, только специфическая ментальность японцев помогала им продолжать попытки подавить их из винтовок находясь под плотным обстрелом. Это было довольно безнадежно. Пулеметчики срезали даже деревья своим огнем, постоянно летели щепки и земля.В небе был слышен постепенно приближающийся гул. Вскоре из-за деревьев показались британские самолеты. Это были «Bristol Beaufighter» королевских ВВС. Официально тяжелые истребители, сейчас их нередко использовали в качестве легких бомбардировщиков и торпедоносцев. Три «Бофайтера» приблизились к японским позициям и пикировали на них, сбросив бомбы. Взрывы перекрыли выстрелы, раздались чьи-то вопли, с хрустом падали пальмы. Пыль и земля упала в японские окопы, один из блиндажей, на крышу которого точно упала бомба, развалился и перестал существовать в принципе — кроме разлетевшихся во все стороны щепок, о нем стала напоминать лишь большая яма на месте его бывшего расположения. Несмотря на это, через пару секунд огонь возобновился, трех бомб точно было не достаточно.Офицер в легкой тропической униформе, стоявший рядом со своим заместителем, поднял бинокль на шее и посмотрел вперед.—Да, похоже, этого мало. Их все еще слишком много. - сказал тот, не опуская бинокль—Ну так погоди, сейчас будет второй и третий заход. Как минимум, их точно станет меньше, а для них сейчас любые потери в перспективе фатальны. Тем более, нам надо всего лишь взять огневой контроль над этим участком.—Ты прав насчет потерь. Просто подождем. Время на нашей стороне, хех.Отдалившийся гул приблизился вновь. «Бофайтеры» вышли на второй заход — еще три бомбы на японские позиции. Самолеты просвистели над рекой и скрылись в глубине уже британских позиций. В японских окопах опять случились взрывы. Офицер опять посмотрел в бинокль.—Еще два блиндажа развалилось. Да, несладко им там сейчас. У них скоро укрепления в смесь грязи с трупами превратятся. И ведь все равно кто-то еще отстреливается.—Иного ожидать и не следовало. Мы все понимаем, что эти налеты на окопы эффективны только морально, чтобы сломить врага, а перебить так группировку обороняющихся, сбросив туда пару бомб, невозможно.—Ну, как я вижу, моральный эффект тоже не очень.—Не недооценивай воздействие артиллерии и бомбардировок на психику. От этого действительно хочется сбежать прямо сейчас. Просто… Это японцы, они всегда такие. Они фанатики, в их мировоззрении они сейчас сидят там за своего императора-полубога, и смерть за него это подвиг. Вообще, я думаю, хватит уже стрелять. Без толку, такие укрепления мы сейчас не разрушим. Начинайте еще один артобстрел, завтра там просто не останется живых.Офицер снова отпустил бинокль и вместе с адъютантом ушел с наблюдательной площадки. В это время «Бофайтеры» сделали третий заход — тот же результат. Три взрыва, все горит и падает, но огонь продолжается. Спустя несколько минут он прекратился, потому что остановился и британский. Англосаксы отошли с самых близких к берегу позиций куда-то вглубь, в джунгли. Кажется, в этот раз японцы победили. На переднем крае обороны были разрушены блиндажи и завалены землей окопы, но убитых было не так уж и много. Тамошний командир, полковник, облегченно вздохнул. Пока не услышал приближение еще каких-то подразделений. На этот раз с тыла его полка.Полковник Фукумото перебежал в наблюдательный блиндаж и осторожно посмотрел на дорогу в джунглях. Пока что никто не появился, но за пригорком явно были десятки людей. Они передвигались довольно быстро. Кто это вообще был? Враги не имели возможности попасть на этот берег в таком количестве, а свои, вроде бы, не собирались прибывать сюда. Впрочем, через десять секунд все стало понятно. Один за другим из-за холма высыпали японские солдаты. Ну, хотя бы не враги. Оставалось узнать, откуда они и с какой целью прибыли сюда. Фукумото вышел с блиндажа и вылез из окопов. Он окликнул группу солдат. Полковник перепрыгнул через упавшую пальму и подошел к ним.—Эй, вы кто? Что здесь делаете? Какое подразделение?К нему подбежал один из солдат. Только по контрпогонам можно было понять, что это офицер — лейтенант. Он отдал честь вышестоящему по званию и начал доклад.—Здравия желаю. Мы из 10-го полка. Кимура отправил нас на усиление вместе с 12-ым полком. Докладывали, что у Вас плохое положение, что враги атакуют с танками.—Уже не важно. Они отступили. Провели авианалет с бомбардировкой и отступили. Если они сейчас не выкинут чего-нибудь еще, то все обошлось. Хотя… Уже не обошлось! Все в укрытия!!!Полковник внезапно схватил лейтенанта за шиворот и прыгнул с ним в окоп, кинувшись в блиндаж. Буквально через секунду засвистели снаряды и начались взрывы. Да, враг опять начал артобстрел. Он покрывал ту же территорию, то есть все прибрежные укрепления японцев, но сейчас, кажется, он имел намного больше шансов навредить — два полка, появившихся здесь пару минут назад, еще даже не успели среагировать, и либо создавали столпотворения в окопах «местных» солдат, либо разбегались по джунглям. Британцы методично разрушали территорию и убивали личный состав. Осколки падали в окопы и ранили прятавшихся там. Некоторые особо точные попадания ложились прямо в эти самые окопы, не так уж и далеко от столпотворений солдат. Кажется, поддержка полками от Кимуры оказалась не просто лишней, но и очень вредной. Потери уже шли на десятки. В этом хаосе мало кто мог действовать сознательно и правильно, для многих главенствующей эмоцией стало желание или поскорее спрятаться в окоп, пусть даже к еще десяти таким же как он столпившимся там комбатантам, либо убежать далеко в джунгли. Не все из них понимали, что при здешней местности это сродни дезертирству, за которое не последует наказания — убежавшего просто не смогут найти, как и он сам едва ли выйдет из этих лесов к «цивилизации», представленной в основном военными. Три полка возле реки стремительно редели и разваливались, мешая друг другу под огненным дождем. Британские командиры, если бы знали об том, что точно к их обстрелу на позиции прибыло еще целых два полка, наверное, плакали бы от радости. К счастью для японцев, такого позитива врагу они не доставили — их было очень плохо видно. Враг все еще искренне считал, что обстреливает позиции того же одного полка, что и полчаса назад, перед недолгой перестрелкой.Враг поистине громил полки. Не потребовалось ни одного прямого выстрела и ни одного погибшего, чтобы застать врасплох и начать низводить боеспособность сразу трех полков. Откровенно говоря, это был провал. Сегодня британцы опять победили. Армия Кимуры сегодня стала слабее, чем была вчера. Именно из таких мелких неудач складывался общий коллапс прояпонского Государства Бирма, каждая тысяча потерь делилась на те самые, на первый взгляд неважные, 5-10 убитых под каким-нибудь обстрелом, не ощутимые даже в размахах одного полка. Из человекочасов работы, затраченных на восстановление передовых обстрелянных окопов и не задействованных на постройке действительно важных объектов и линий защиты, складывались те сотни и тысячи нехватки оных, которые в итоге не позволяли завершить их в срок, а дальше опять оказывалось, что за прошедшее время погибло столько солдат, что уложиться в этот срок не было возможным уже довольно долгое время.Почти каждый день для армии Кимуры был ознаменован подобными атаками и потерями, но, в сущности, не так уж и сильно британцы желали форсировать Иравади — для них это был столь же второстепенный и малополезный фронт, и заключения местных японских сил в котел при помощи тылового восстания бирманцев было более чем достаточно. Скорее всего, японцы тоже понимали это, и знали, что подобные потуги форсировать реку являются по большей части разведкой боем и просто ударами, преследующими цель постоянно держать врага в напряжении, но это не было поводом отныне переставать защищать реку, ведь если где-то оборона все таки развалится, и британцы действительно пересекут ее, очень скоро наступит коллапс Бирманского фронта. Не то, чтобы это уже было важно для какой-либо из сторон, потому что наличие и отсутствие этого фронта, в общем-то, не меняло ничего важного ни для одной из сторон, но, как было сказано выше, Хэйтаро Кимура, кроме рациональных стратегических мыслей, имел иррациональные японские ценности и традиции. И это означало, что он будет сражаться здесь хоть через сорок лет, один и без оружия, пытаясь убивать врагов голыми руками.Это был Бирманский фронт в конце марта — начале апреля 1945 года. Один из многих фронтов Империи, все еще сражавшейся изо всех сил, когда уже весь мир думал, что Восходящее Солнце зашло обратно. И не факт, что это был самый сложный ее фронт.…Вышеописанное не было какой-то специфичной проблемой Бирманского фронта. Такие вещи имели место быть на всех владениях Империи, располагавшихся, мягко говоря, не в самом лучшем географическом положении с военной точки зрения — гарнизоны в Индонезии, Индокитае, Малайе. По сути, они все находились в морской блокаде, сбить которую японский флот уже был не способен — сказывалось тотальное превосходство американской промышленности в скоростях и возможностях восполнения потерь. Изолированная Япония уже даже не имела ресурсов на постройку новых кораблей, о чем, правда, не могло быть речи и с ресурсами в виду стратегических бомбардировок, которые, кажется, были временно остановлены недавней неудачей минирования Симоносеки. Сейчас единственными маршрутами, где японское снабжение шло более-менее налажено и регулярно, был, собственно, внутренний путь — между Кюсю, Хонсю, Сикоку и Хоккайдо, собственно говоря, «домашними островами», и еще один внутренний путь, в более глобальном значении — через Японское море, а так же частично Восточно-Китайское и Желтое моря, чтобы снабжать сухопутные силы в Китае, гарнизоны Кореи и Манчжурии. Впрочем, с Манчжурией как раз были другие проблемы — нормальное количество снабжения им было, так сказать, не положено. Квантунская Армия уже долгое время использовалась не как элитное соединение, а как резерв, который уменьшали и затыкали его частями дыры во фронте в Тихом Океане, не пополняя вновь, что постепенно породило для этой немаленькой армии огромное количество фатальных проблем, включая пресловутое ограничение по снабжению и переход на самообеспечение.У войск в Китае были свои проблемы — чем дальше японцы углублялись на запад страны, тем хуже становилось снабжение, чему были объективные причины. Помимо банального ухудшения географических условий, когда поля и равнины, испытавшие хоть какое-то влияние цивилизации, стали меняться на горы и огромные реки, среди которых инфраструктура была представлена построенными еще во времена династии Цин деревянными мостами и грунтовыми дорогами, был и фактор иностранной поддержки. В далеком 1937 году Китаю помогал разве что Советский Союз, отправлявший туда летчиков-добровольцев и немного самолетов, но после начала Великой Восточноазиатской Войны в Тихом Океане, промышлять поддержкой режима Кайши стали и американцы, авиация которых бомбила японские войска в Китае куда более эффективно, делая половину работы местных партизан. Тоже той еще головной боли. Большое количество партизан и постоянный приток новых членов таких формирований был вызван даже не столько самим фактом войны — многие люди не имели особых причин поддерживать ни коррумпированный режим Чана Кайши, который без колебаний приказал разрушить дамбу в Хуаюне по реке Хуанхэ в 1938 году, дабы остановить продвижение японцев, пожертвовав парой миллионов тамошних крестьян; ни коммунистических революционеров Цзэдуна, которые занимались, по большей части, партизанством и грабежом не только в ходе войны, но и всю свою жизнь. Пополнение партизан вызывалось поведением японской оккупационной администрации, по праву одной из самых невыносимых в этой войне. Их достижением могло считаться то, что даже немецкие нацисты приходили в ужас от действий японцев, а многие германские соратники открыто презирали их за такие деяния. Учитывая, что в Китае были задействованы конкретно сухопутные силы, то есть Императорская Армия, все становилось еще хуже из-за методов набора личного состава в армии и флоте. Грубо говоря, в армию набирали выходцев из деревень, малообразованных, но зачастую глубоко религиозных, помешанных на традициях и требованиях культуры, искренне верящие в неизбежность победы Японии и всегда готовы отдать свою жизнь за Императора без лишних вопросов. Соответственно, во флоте были в основном люди с 7-9 классами образования, выходцы из крупных городов, некоторые даже успели пройти обучение по западным стандартам, во времена Мэйдзи или «демократии Тайсё», и, как следствие, имея более широкий кругозор и меньшую привязанность к традициям, изначально не очень-то оценили милитаристские армейские потуги сначала устроить «маленькую победоносную войну» с Китаем, а уж тем более ввязаться в противостояние с Америкой в 1941. Не было у них проблем и с поведением на оккупированных территориях — во первых, не очень то уж и много моряки посещали захваченную сушу, да и должностей там никогда не имели, во вторых, действительно, в большинстве случаев они были сами по себе куда менее кровожадны и аморальны, чем сухопутники. У них обычно не возникало желания резать и убивать самыми странными и жестокими способами любых попавшихся пленных и гражданских. Возможно, половину партизанской активности можно было избежать, будь представителями оккупационной администрации служащие флота, но, по понятным причинам, это не было возможным. Этот незаметный на первый взгляд фактор в итоге мешал с трудом выживающей Империи достаточно сильно.Тем не менее, можно ли было назвать положение Японии критичным?На фоне того же Рейха — абсолютно нет.Изоляция и постепенный коллапс, развал промышленности, ковровые бомбардировки, потеря территорий… Но тем не менее, мобилизационный резерв, в крайних своих формах достигающий 40-50 млн человек, безоговорочная верность решению продолжать сопротивление и недавно начавшаяся, пока что не сильно заметная, помощь доктрины Канеширо. С последним, конечно, скорее повезло — ее введение в действие было не запланированным действием, а скорее стечением обстоятельств, среди которых нежизнеспособность старой доктрины и внезапное одобрение от Императора, которого вовсе никто не ждал. В глазах своих врагов Япония была колоссом на глиняных ногах, но никто не мог понять, где же ее ноги — казалось, что победить врага можно только при успешном исходе операции «Даунфол», запланированной на осень 1945, в которой, по расчетам, погибнет в десять раз больше американских солдат, чем за прошлые четыре года войны — более миллиона человек останутся лежать в земле Кюсю, Хонсю, Сикоку и Хоккайдо. Иллюзий о быстром и спокойном взятии островов тоже не было, поскольку опыт атак на Сайпане заставил американцев осознать, что при вторжении на японские территории, тамошние гражданские или участвуют в бою, используя в качестве оружия все, что смогут найти, либо убивают себя, лишь бы избежать позора и не сотрудничать с оккупантом. Оккупированная Япония без приказа о капитуляции от самого Императора рисковала стать такой же партизанской клоакой, каким стал для японцев Китай.Агонизирующая Империя была такой же опасной, как загнанный зверь. Провал «Starvation» в глазах англоамериканского генштаба был доказательством, что он еще может кусаться, хотя истинной причиной было скорее чудо и второе дыхание страны, пришедшее из будущего чтобы изменить прошлое.Сейчас этим чудом делался еще один шаг к победе от грани поражения.