Сторожевая застава

Похищение княжича Святослава

— Спокойно, Олешко — уже в который раз приказывал себе Попович — Сядь спокойно и сиди, как все люди… Приказывал — и сам не верил, что способен на такое. Разве может обычный человек сидеть на ветке, да еще спокойно, когда за какое-то поприше вот-вот должно случится такое, чего половцы и в страшном сне не видели!

На их глазах должен погибнуть княжич Святослав. Тот, кто является залогом безнаказанных набегов на переяславские земли.

А еще Олешко не находил себе места, потому, что теперь от него ничего не зависело. Ни от него, ни от дядь Ильки с дедом Овсеем, ни даже от самого князя Мономаха. Теперь все было в руках малого Гошка, внучка деда Печенега. Сумеет ли этот малыш обхитрить пристальный глаз половецкой стражи и незаметно для нее передать письмо княжичу Святославу?

И сумеет ли сам Святослав выполнить все, что написано в том письме?

То, что они задумали с дедом Овсеем и Муровцем, кажется, еще никому не приходило в голову. Даже князь Владимир, когда они рассказали ему о своем замысле, был незаурядно поражен.

— Невероятно — сказал он — я и сам бы с радостью участвовал в этом.

— Княже — сказал на то дед Овсей — Не гоже такому человеку, как ты, заниматься тем, чем должен заниматься дружинник. Скажу больше: даже нам с Илькой это не гоже. Ибо один уж стар, а второго видно на всю степь.

Итак, князь Мономах вновь вернулся в Переяслав, а дед Овсей полез на сторожевую башню. А вот он, Олешко, уже вторые сутки таится в этом месте. Днем отсыпается в мочарах, а ночью исподтишка пробирается к Хоролу, чтобы в одном месте под берегом вырыть такой себе тайник-пещерку. Сегодня утром, когда подсохла роса, Олешко еще раз прокрался туда, чтобы убедиться, что ничего не забыл. Осмотр был утешителен: тайник надежно прикрывал подмытый водой ивовый корень. И заметить его может лишь тот, кто о нем знал. А на тот случай, если кто-то из половцев решит бултыхаться рядом с тайником, Олешко оставил камышину для дыхания под водой.

Княжич Святослав знает, как ею пользоваться. Вспомнив о Святославе, Олешко поневоле улыбнулся. Что они когда-то вдвоем вытворяли! И сокровища искали, и на мечах бились чуть ли не до крови, так как никто не хотел уступать. И на конях наперегонки носились, и соревновались кто дальше нырнет. Побежденный обычно изображал коня и был должен с громким ржанием — чтобы весь Переяслав слышал и видел, кто победил, а кто проиграл — носиться туда-сюда над берегом главной переяславской реки — Трубежа. Олешко потряс головой, отгоняя виденье и оглянулся.

Верба, на которой он сидел, склонилась над небольшим мочарем, что сплошь порос камышом. В камышах замечтавшись кумкали лягушки. Неподалеку, на лужайке, спрятанной от степи зарослями рогозы, выпасалось трое стреноженных половецких коней.

Олешко умышленно выбрал именно их, потому что они неподкованны, а значит ничем не выделяются из тысяч других. А вот стоит лишь проехаться Римовским конем, подкованным на все четыре копыта, как среди половецких выведчиков поднимется невероятный переполох: как это здесь очутился уруский конь? И что замыслил его хозяин?

Да и самого Олешка трудно было узнать. На нем был засаленный половецкий халат, а косматую половецкую шапку он надвинул на самые брови. Так что даже с близкого расстояния трудно распознать, что он не степняк. А если что-то и заподозрят, он назовется гонцом к хану Курнычу от переяславского князя Владимира Мономаха. И даже письмо покажет. А что остановился именно здесь — тоже ничего странного, ведь гонец имеет право останавливаться на отдых, где захочет. Особенно, если он добрался до Хорола от самого Переяслава. А это добрая сотня с лишним поприщ.

Вдруг он заметил, как там на горизонте стремглав промчалось несколько конных половцев. Видимо, то были выведчики, что торопились туда, где горошинские парни должны были соревноваться в молодецких играх.

Олешко удовлетворено улыбнулся: за сегодня в том направлении промчалась уже третья группа. Следовательно, горошинским ребятам-таки удалось привлечь к себе внимание всей сторожевой Степи. А значит — княжич Святослав имеет больше возможностей для побега.

Но перед этим он должен утопится в хорольском водовороте. Да, именно утопится.

Хотя такому пловцу, как Святослав, сделать это будет очень сложно. Но так надо. Иначе половцы смогут подумать, что к его побегу причастны жители какого-то из присульских сел, и сгонят на них свою злость.

Олешко еще раз оглянулся, если бы убедиться, что на виду все спокойно, и тогда опять прикипел взглядом к вербам, которые виднелись вдалеке.

Именно под ними бурлило несколько больших водоворотов, которые затягивали в свой круговорот все, что проплывало мимо них. А еще с дна били такие ледяные источники, что у самого ловкого пловца сразу сводило руки-ноги.

Конечно, княжич Святослав ни в какой водоворот бросаться не станет. Он лишь разгонится с берега и скакнет в ту сторону, а тогда сразу свернет вниз за стремительным течением. И пока стража будет разбираться, что к чему, он под водой преодолеет каких-то пятьдесят шагов и завернет в спокойную, прогретую солнцем заводь. Именно там, под вымытым вербовым корнем, его ожидал тайник.

Прижигало солнце. Птицы, вспугнутые Олешковым появлением, теперь успокоились и не обращали на него внимания. Они перелетали с места на место так медленно и лениво, что даже опытнейший выведчик мог подумать, будто здесь никого нет.

«Ну когда же они наконец появятся? — уж в который раз спрашивал себя Олешко — Чего тянут»?

Они появились тогда, когда солнце выкатилось высоко в небо. Теперь на виду внезапно появились полтора десятка всадников и помчались вдоль Хорола.

«Неужели их понесет дальше? — тревожился Олешко, наблюдая, как передние всадники пропустили вербовую рощу — Плохо. Тогда из затеи с тайником ничего не выйдет».

Нет, основная масса всадников остановилась там, где и рассчитывал Олешко. Передние не останавливаясь сделали большой круг и только тогда присоединились к остальным. Видимо смотрели, нет ли опасности для их пленника.

Олешко нетерпеливо заерзал на ветке: сейчас должно начаться самое интересное.

За те два года, что Попович провел рядом со Святославам, он хорошо изучил привычки этого гордеца. Только закончились конные гонки, княжич собственноручно (этому он научился у отца) выгуливал своего коня.

Интересно, изменились ли его привычки с того времени?

Нет, не изменились. Олешко заметил, как один из всадников спешился и начал водить коня над берегом.

Теперь он исчез. Видимо, пошел к заводи — вода там куда теплее — и принялся купать своего коня. А заодно и присматриваться к тому месту, где должен был быть тайник. И только потом должен был кинуться в воду сам.

Олешко кивнул головой. Именно это, похоже, Святослав и сделал. Потому что на берегу осталось всего двое надсмотрщиков. Остальные соскочили с коней и ринулись к реке. Наверное, следовали примеру Святослава.

Олешко завистливо вздохнул. В такую жару нет ничего лучше речной прохлады! Чтобы вот так, с разгона, ринуться у нее, нырнуть до самого дна, найти если повезет источник и от пуза напиться холоднющей, чтобы аж зубы ломило, воды…

А вот после купания князю всегда хотелось есть. Следовательно, сейчас должна начаться охота…

И правда, вскоре маленькие фигуры охранников вновь появились на виду. Они с разгона вскакивали на коней, и словно из пращи разлетелись по степи, чтобы подстрелить какую-то дичь. Бедняги, у них даже в мыслях не было, что ожидает их за какую-то минуту.

И она наступила. Теперь те, кто остался сторожить Святослава, забегали как сумасшедшие. Это должно значить, что князь нырнул в воду, а вот вынырнуть почему-то не спешил. А исходя из того, что нырнул он в направлении наибольшего водоворота, то вывод у его охранников был один: видимо, тот водоворот подхватил князя и затянул туда, откуда не возвращаются.

Олешко облегченно вздохнул. Пока сторожа будут ошарашено смотреть на то место, пока будут искать тело несчастного княжича, тот должен под водой доплыть к определенному месту и там затаиться.

Вот только неизвестно, сколько ему сидеть в том укрытии… Конечно, вода в мелкой, прогретой солнцем заводи куда теплее, чем на быстрине, однако за какой-то час-другой можно закоченеть и в ней.

Вдруг один из всадников отделился от группы и, нещадно поря коня, помчался от Хорола в степь. Не иначе, должен был известить ханской старшине неприятную новость о наглой смерти Святослава… Перед закатом солнца над берегом Хорола в сопровождении большого сопровождения пролетел опасистый всадник — сам хан хорольской орды Курныч. Он остановился возле верб и начал свирепо взмахивать правой рукой — видимо его плетка запрыгала по склоненным спинам охранников.

Половцы суетились над берегом почти до заката. А потом как один порывисто развернули коней и исчезли в синей мгле…

Когда на небе взошли обильные зори, Олешко осторожно, как степной лис, прокрался к тому месту, где под хорольским берегом должен был затаиться княжич Святослав. Некоторое время слушал тишину, потому что не был уверен — оставили половцы стражу, или нет.

Однако вокруг все молчало. Поэтому Олешко склонился над берегом и тихонько позвал:

— Княжич… Княжич Святослав, просыпайся…

Внизу послышался тихий плеск и неразборчивое:

— П-п-пп-омм-о-гги.

Ого, сильно видать замерз княжич, если даже не имеет сил выбраться на берег. Олешко согнулся, нащупал руку Святослава и дернул ее с такой силой, что тот вылетел на сушу словно щука из воды.

— С волей тебя, княжич! — поздравил его Олешко.

Княжич ответил что-то неразборчивое. Его трясла дрожь и зуб на зуб не попадал. Не помогла и половецкая одежка, которую снял с себя Попович и накинул на княжича.

— Понимаю, княжич — сочувственно покачал головой Олешко — сейчас не мешало бы развести костер. Однако прости, должны как можно быстрее делать отсюда ноги… Ты еще не забыл, как мы когда-то игрались в коня?

— Н-ннет…

— То сегодня твоя очередь быть всадником.

— Й-я б-б л-лучше п-ппро-ббе-жал — процокотал Святослав — Сог-согрелся бы…

— Нельзя, княжич — решительно возразил Олешко — лишние следы нам ни к чему…

Святослав кивнул: мол, понимаю. Тогда окоченевшими руками охватил Олешкову шею. Попович подождал, пока тот удобнее умостится на его спине и предупредил:

— Ржать, княжич, тоже не будем, ладно?

Несмотря на озноб, Святослав фыркнул. К нему опять возвращался юмор.

Олешко сильно вспотел, пока дотащил княжича в свое дневное укрытие.

Встревоженно захрапели невидимые в темноте кони, заслышав запах чужака.

— Свои — успокоил их Олешко и потребовал — Ну, княжичу, слезай, надо и совесть иметь — а когда Святослав сполз на землю, насмешливо докончил — не поверю, княжич, что ты в неволе только и делал, что мучился. Тебя же откормили, как гуся на продажу.

— Б-было такое — согласился Святослав. Теперь он почти не заикался — было все — и есть, и пить, но свободно не ходить.

— Ну на прогулки ты же ходил — сказал Олешко.

— Да ходить то ходил — ответил княжич — и гулял, где хотел. Но стоило только оказывался у какого коня, сразу выныривали несколько сторожей, будто из-под земли…

Он глубоко вздохнул, выгоняя последний озноб и уже другим, теплым и благодарным голосом добавил:

— Спаси тебя Бог, Олешко. Не знаю, и отблагодарю ли тебя когда-то…

— Некогда благодарить, княжич! Лучше садимся на коней да мчимся к Днепровским плавням!

— А почему не к Суле? — спросил княжич. Ноги его уже снова слушались и он одним прыжком оказался в седле.

— Нет, княжич, лучше к плавням. Там нас, если что, никто не будет искать.

Олешко свернул на след, который еще днем протоптали дикие кони, и они наперегонки помчались к Днепру.

За какое-то время в воздухе запахло влагой, а тогда впереди затемнели камыши.

Олешко остановился край плавней и трижды прокрякал селезнем. На ответ громко бухнув водяной бугай. Еще за минуту на усеянной зорями воде вырисовался силуэт лодки. В нем сидело двое мужчин.

— Сколько будет дважды два? — спросил их Олешко.

— Двенадцать — ответил один из них — только чего это ты, Олешко, такой дурковатый отзыв придумал?

— Чтобы тебе было о чем спрашивать — блеснул зубами Попович и обратился к Святославу — Это, княжич, Воинские парни. Они тебя доправят в сам Киев.

— Мне бы лучше в Переяслав — заупрямился Святослав — Сколько же я там не был!

— Не советую, княжич — Олешко предостерегающе поднял руку — не советую! Таково повеление твоего отца, князя Владимира Мономаха. Так как в Киеве тебя знают немногие. А в Переяславе сразу заприметят, что ты вернулся. А тогда какой-то половецкий шпион известит об этом степь — половцы будут считать князя Владимира нарушителем соглашения. Поэтому не спорь и езжай в Киев. А пока что — бывай!

Все же не удержался. Олешко, и на миг припал к княжьему плечу. Что не говори, не выбросишь из памяти пережитых вместе чудесных юношеских дней.

Тогда взлетел на коня, свистнул и растаял в темноте. Олешко спешил. Надо было успеть к горошинской группе, чтобы перевести молодецкие гонки как можно ближе к Днепру. Потому что кто знает — может, половцы-таки что-то заподозрят и ринутся наперерез лодочке. А молодецкие гонки как раз годятся, чтобы цепляться ко всем встречным-поперечным. И пока выяснится, кто есть кто, лодка с беглецом уже очутится на киевской земле.