Сталь и пепел

Глава 7

Система. Без нее человек — просто реакция на раздражители, щепка в потоке. У меня была цель, обязательства, наметки плана. Но для их выполнения требовался инструмент. Тело. И это тело было сырой, плохо обработанной глиной. Ее нужно было замесить, вылепить, обжечь в горне усилия. И делать это нужно было в условиях полного отсутствия ресурсов, времени и под постоянной угрозой разоблачения.

Мой «спортивный зал» — это грязный барак, полусгнившие нары, узкий промежуток у задней стены и ночная тьма за частоколом. Мое «оборудование» — мое собственное тело, две деревянные скамьи, ведра с водой и украденная из кузницы старая, сломанная подкова, которую я использовал как утяжелитель (ее не хватило бы даже на гантель для ребенка, но для этих мышц она была весом).

Мой обычный день начинался в 04:30 (за час до общего подъема).

Сознание щелкает, как будильник. Никакой сонливости — внутренний таймер, вышколенный годами дежурств и операций, работает безупречно. Я лежу с открытыми глазами в полной темноте, слушаю храп и сопение. Двадцать секунд на сканирование — все спят. Горн, судя по ритмичному всхрапу, мертвецки пьян.

Плавно, как тень, сползаю с нар на земляной пол. Первое — растяжка. Не динамичная, а статическая. Медленно, до легкого жжения в мышцах, тянусь к носкам, сидя на полу. Спина Лирэна отзывается протестом — годами сгорбленной работы в поле. Я игнорирую боль, дышу в нее. Потом — растяжка плеч, грудных, квадрицепсов. Каждое положение — 30 секунд. Тишина. Только скрип собственных суставов да далекий крик ночной птицы.

04:50. Изометрия. Встаю у стены, упираюсь в нее ладонями. Напрягаю грудь, руки, пресс, будто пытаюсь сдвинуть бревенчатую стену. 15 секунд максимального напряжения. Отдых 10 секунд. Снова. Потом — спиной к стене, как будто пытаюсь отодвинуть ее. Потом — присед у стены («стульчик»). Мышцы бедер начинают гореть через десять секунд. Я довожу до двадцати, считая в уме. Пот, холодный и липкий, выступает на лбу, но дыхание ровное. Главное — никаких стонов, никаких лишних звуков.

05:10. Работа с равновесием и мелкими мышцами. Стою на одной ноге, глаза закрыты. Черт, это сложно. Вестибулярный аппарат Лирэна никогда не сталкивался с таким. Я качаюсь, едва не падаю, но удерживаюсь. 30 секунд на каждую ногу. Потом — медленные, контролируемые подъемы на носки, тоже на одной ноге. Икры горят огнем.

05:25. Легкая растяжка снова, несколько циклов глубокого дыхания. Пульс падает. Я вытираю пот рукавом и так же бесшумно забираюсь на нары. Ровно за пять минут до крика дежурного.

Ментальный дневник, запись первая.

Общее состояние: Сон 5.5 часов. Качество низкое (посттравматическая гипервигильность). Усталость накопленная — умеренная.

Мышечный отклик: Грудь, плечи, квадрицепсы отозвались на изометрию слабой дрожью, но отклик есть. Боль в ребрах притупилась, но присутствует при глубоком вдохе.

Координация: Плохо. Баланс на одной ноге — неудовлетворительно. Необходимо уделять больше времени.

Энергия: Уровень низкий, но стабильный. Добавка от Борща дает ощутимый эффект. Заметил уменьшение головокружения к концу дня.

Цель на сегодня: Добавить 5 секунд к «стульчику». Найти способ безопасно тренировать хват.

День. Между делом.

Тренировки не заканчиваются с рассветом. Каждая рутинная задача превращается в упражнение.

Таская воду, я не просто хожу. Я иду с прямой спиной, напряженным прессом, стараясь, чтобы ведра раскачивались минимально — это включает мышцы кора и улучшает контроль. Поднимаю полное ведро не рывком, а плавным движением ног и спины — повторение становой тяги с ужасной техникой, но все же.

На плацу, пока Виган орет на Горна за расхлябанный строй, я стою в строю и незаметно напрягаю и расслабляю мышцы ног, ягодиц, пресса. Изометрия в движении. Когда мы бестолково тычем копьями в соломенные чучела, я фокусируюсь не на силе удара (ее нет), а на точности и конечной фазе движения — полное выпрямление руки, контроль оружия. Я изучаю, как копье лежит в руке, как смещается центр тяжести. Бесполезное для реального боя, но полезное для моего мозга, который учится управлять длинными рычагами.

Обед. Моя порция каши с куском мяса. Я ем медленно, тщательно пережевывая, представляя, как белок и углеводы идут на ремонт микроразрывов в мышцах. Пища — не удовольствие. Это топливо и стройматериал.

После обеда — хозяйственные работы. Сегодня меня с Элви отрядили чистить выгребную яму за лазаретом. Адская, вонючая работа. Но и здесь находится применение. Каждое движение лопатой — упражнение на вращение корпуса, работу ног. Я не копаю, как одержимый. Я работаю с правильной техникой, экономя силы и нагружая нужные группы мышц. Элви, задыхаясь от вони, смотрит на меня как на дурака.

— Лирэн, да чего ты выдумываешь? Быстрее бы кончить!

— Меньше устанешь, если правильно делать, — бросаю я, не переставая работать. — Спину не сорвешь.

Он качает головой, но к концу работы, когда я лишь покрылся легкой испариной, а он еле держится на ногах, в его глазах появляется проблеск интереса.

Ночь. Основная фаза.

Это самое опасное, но и самое продуктивное время. Когда лагерь затихает, и только редкие патрули бродят у частокола, я совершаю «прогулку».

Я не ухожу за пределы лагеря. Слишком рискованно. Но внутри периметра есть места, куда ночью не заглядывают. Запас дров за кузницей. Глухой угол между складом амуниции и тыльной стороной частокола. Там, в глубокой тени, я и работаю.

Сегодняшняя программа: выносливость.

На мне — полная «выкладка». Не броня, конечно. Я нагружаю себя всем, что можно незаметно утяжелить: набиваю песком два мешка из-под овса, привязываю их крест-накрест на грудь и спину (получилось килограммов десять, не больше). В руки беру два полупустых ведра с водой (еще килограмма три в каждом). И начинаю ходить.

Не просто ходить. Маршировать. Отрабатывая строевой шаг, который видел у редких дисциплинированных отрядов. Пятка-носок. Ровная спина. Взгляд вперед. Я иду от одной тени к другой, по заранее намеченному маршруту, который позволяет мне видеть приближение патруля за пятьдесят шагов.

Первые пять минут — легко. Потом спина начинает ныть под непривычным весом. Через десять — горят плечи от ведер. Через пятнадцать — ноги становятся ватными, дыхание сбивается. Я снижаю темп, но не останавливаюсь. Дышу ритмично: вдох на четыре шага, выдох на четыре.

Мысли отключаются. Остается только счет шагов, контроль дыхания и сканирование окружения на предмет угроз. Это медитация. Медитация боли и усилия.

Я представляю, что иду не по вонючему лагерю, а по горам. Что за спиной не мешки с песком, а ранец со снаряжением. Что впереди не гнилой частокол, а цель. Миссия.

Через двадцать пять минут я останавливаюсь. Не потому что не могу, а потому что время вышло. Больше — риск. Я отцепляю мешки, ставлю ведра, и в тишине слышу, как кровь гудит в ушах, а сердце колотится, выбивая частый, но ровный ритм.

Потом — снова растяжка. На этот раз более интенсивная. Я тяну каждую мышцу, чувствуя, как они наполнены кровью, горячие и податливые. Это момент, когда глина становится мягче, удобнее для лепки.

Ментальный дневник. Ночная тренировка: Ходьба с отягощением (прибл. 16 кг), 25 минут. Дистанция (ориентировочно) — 2.5 км.

Физиологические показатели: пульс восстановился за 3 минуты. Что хорошо. Мышечная боль — умеренная, «правильная».

Безопасность: патруль прошел в 30 метрах, не заметил. Маршрут признан удовлетворительным.

Психологическое состояние: уровень тревоги снизился после физической нагрузки. Появилось чувство контроля. Прогресс, хотя и микроскопический, ощутим.

Задачи на завтра:

1. Добавить к утренней изометрии упражнение на хват (вис на перекладине, если найду).

2. Продолжить «теневое» обслуживание Вигана. Попытаться выведать больше о патрулях к Гнилым болотам.

3. Эксперимент с концентрацией: попробовать во время медитации не просто дышать, а визуализировать «теплый поток», направляя его в наиболее уставшую группу мышц (ноги).

Я ложусь на нары. Тело гудит приятной, здоровой усталостью, совершенно не похожей на изматывающую слабость первых дней. Это усталость созидания, а не разрушения.

Горн храпит. Кинт что-то бормочет во сне. Элви тихо всхлипывает — ему сегодня досталось за разбитое ведро.

Я смотрю в потолок, ощущая под пальцами грубую ткань рубахи, под которой медленно меняется тело. Оно еще слабое. Еще немощное. Но оно больше не чужое. Оно слушается. Оно учится.

Я не просто выживаю. Я строю. Кирпичик за кирпичиком, капля пота за каплей, секунда напряжения за секундой. Я леплю из этой глины оружие. Оружие для выполнения долга. Для защиты тех, чьи лица теперь горят в моей памяти ярче звезд в этом чужом небе.

Система работает. Пока. И пока она работает, у меня есть шанс.