Стажер магического сыска

Глава 24

Прежде чем войти в камеру для допросов Анна привычным жестом поправила волосы и стряхнула невидимые пылинки со складок шерстяного платья. Не смотря на то, что внешне она выглядела как обычно, собранная и в меру строгая, в душе Анна ликовала. Для этого имелись сразу несколько причин. Во-первых, удачный поход Глеба и Порфирия в дом Морозова, в результате чего они добыли столько улик, что этому лиходею Фёдору Романовичу вовек не открутиться.

Во-вторых, похвала от прокурора Петра Алексеевича и прилюдная «порка» начальника, Василия Николаевича. Вспоминая пунцовое лицо Боровова, когда Лихорубов отчитывал его за подозрительную слепоту по отношению к такому персонажу как Морозов, Анна становилась чуточку счастливее.

И, наконец, сам арест Морозова. Ей хотелось немедленно сесть и написать отцу письмо, приложив к нему хоть одно фото из тех, что были добыты, и сказать: вот, дорогой батюшка, за кого вы хотели меня выдать. От кого я бежала и благодаря кому вы вот уже десяток лет не поддерживаете отношение с единственной дочерью

Конечно, ничего из этого Анна не сделала. Рано. И ликовать рано, и отцу писать. Глеб, покамест, не оправдан, а изувер Морозов не болтается на виселице, а посему впереди ещё много работы.

Вздохнув глубоко и очистив голову от лишних мыслей, Анна Витольдовна отворила дверь и вошла в комнату.

Морозов уже сидел за столом. Что не удивительно, в своём дорогом костюме и шёлковой сорочке с янтарными запонками, он смотрелся крайне неуместно на деревянном табурете, расшатанном десятками подозреваемых, сидевших тут до него. Этакая красивая Рождественская игрушка на хилом кусте, или породистый конь в овчарне. Однако именно тут было его место, а в дальнейшем Анна надеялась, что его перевезут в «Холодный ключ» и никто не поможет душегубу бежать из-под охраны.

Напротив Фёдора Романовича устроился прокурор. По сравнению с задержанным выглядел он неуклюже и даже как будто нелепо — весь круглый, мягкий, и, казалось бы, добрый точно пекарь из булочной. Но Анна помнила, как он щелчком пальцев угомонил одного из бандитов Морозова, а после отдал приказ об аресте, будто шашкой рубанул.

Лихорубов, заметив Анну, закивал и похлопал по стулу, стоящему рядом с ним:

— Присаживайтесь, Анна Витольдовна, уже наслышан, что данное дело вы раскручиваете с самого начала. Безусловно, жаль, что начальник ваш храбростью не вышел, чтобы увидеть истинную суть злодеяний и оценить правоту своих сотрудников. Хотя стоит уточнить, с рождения ли он скудоумен да труслив, или может повод к тому есть, вот вы сами как считаете?

Анна молча воззрилась на Лихорубова, не желая очернять Боровова покуда нет улик.

— Ладно, можете не отвечать. Понимаю вопрос некорректный, боле того —

Компрометирующий, — согласился Петр Алексеевич. — Но кое-кому я его обязательно задам. Просто чуть позже, — пообещал он.

— Благодарю. — Анна села рядом и холодно взглянула на Морозова.

— Я не стану говорить без своего адвоката, — усмехнулся тот, встречаясь с ней взглядом и кривя губы.

— Так вы не волнуйтесь, любезный, мы его подождём, а ежели он не явится в течение, скажем, — прокурор щелкнул крышкой карманных часов, — в течение четверти часа, тогда предоставим народного защитника, и начнём нашу беседу, наверняка она будет очень плодотворной.

Морозов обдал его ненавидящим взором, но смолчал. Почти тут же дверь отворилась и Кузьма Макарович проводил в комнату статного господина в тёмном костюме. Новоявленный щурился за толстыми линзами пенсне и нервно прижимал к себе кожаную папку с золотым кантом.

— О, да к нам сам Фурманов Дмитрий Филиппович пожаловал, — обрадовался Лихорубов, точно увидел старого знакомого. — Рад, очень вам рад, теперь ваш подопечный сможет без замедления облегчить свою совесть и все мы сможем приступить к прочим делам.

— И я вас приветствую, Пётр Алексеевич, — кивнул адвокат. — Давайте сразу к делу.

Он сел рядом с Морозовым и открыв папку заглянул туда, будто ища подсказку:

— Так вот для начала, я прошу отстранить от расследования Воронцову Анну Витольдовну, находящуюся здесь и сейчас.

— Повод? — заинтересовался Лихорубов.

— Личная заинтересованность, — пояснил Фурманов. — Кроме того, что госпожа Воронцова и господин Морозов в прошлом были помолвлены, так ещё и один из пунктов обвинения моего подопечного сходится с обвинениями против её протеже, Буянова Глеба Яковлевича, который надо сказать, бежал из тюрьмы и тем самым только подтвердил свою вину.

— Это правда? — Петр Алексеевич взглянул на Анну.

— Помолвку желал моей отец, я не давала согласия и потому порвала всякие связи с ним, как и с господином Морозовым, — вскидывая подбородок пояснила Анна. — Что же касается моего подчинённого Буянова, то я считаю его незаконно обвинённым, и побег ничего не подтверждает.

— Как и не отрицает, — покачал головой Лихорубов. Фурманов просиял, но как оказалось рано. — Увы, Дмитрий Филиппович, не вижу весомости этих причин для отстранении госпожи Воронцовой. Одна устарела по сроку давности, вторая не подтверждена и возможно надумана, посему вернёмся к вашему подзащитному. Итак, господин Морозов, вы хотите мне рассказать об этом?

Он выложил на стол то фото, что принёс ему кот.

— Уважаемый Петр Алексеевич, это подделка, первый раз её вижу. — Морозов ухмыльнулся.

— Надо же, неужто у вас имеются враги умеющие подобное? — Лихорубов покачал головой. — Я вот не слыхал, чтобы фото подделывали.

— Маги и не такое могут, вам ли не знать. В любом случае на карточках не я. Промышленник оттолкнул от себя фото.

— А надо же, как похож! — Пётр Алексеевич ещё раз взглянул на фотографию, а затем повернулся к Анне. — А вы что скажете, госпожа Воронцова, по этому поводу?

— Скажу, что подле охотничьего домика принадлежащего господину Морозову, были найдены останки девяти женщин со следами пыток приведших к долгой и мучительной смерти. Так же сам дом оказался пропитан эманациями страха боли и смерти, что подтверждает теорию о том, что всё происходило именно в нём, — словно по-заученному говорила Анна, не сводя холодного взгляда с Морозова.

— Но позвольте! — перебил её адвокат. — Господин Морозов крайне щедрый хозяин и дом этот предоставлял для отдыха своих работников, посему мало ли кто из них мог глумиться над убитыми?

— А после запечатлеть себя на карточку в образе хозяина? Экие смельчаки да выдумщики у вас служат, — хмыкнул Лихорубов. — Продолжайте, — обратился он к Анне и та благодарно кивнула.

— При расследовании было выявлено, что все женщины являлись представительницами древнейшей профессии. После опроса их коллег нам удалось обнаружить девушку, которая подтвердила, что люди господина Морозова выискивали женщин определённого типажа и обещая им сказочные богатства приглашали провести время с хозяином. Такое же предложение поступило и свидетельнице. Она была похищена Морозовым и подвергнута истязательствам, но сумела сбежать.

— Мы можем увидеть свидетельницу, чтобы она подтвердила ваши слова? — спросил Фурманов, просматривая принесённые им бумаги, исписанные мелким убористым почерком.

— Можете, безусловно, — кивнула Анна. — В морге, поскольку девушка была убита наёмником господина Морозова, как опасный свидетель. После этот же человек напал и убил нашего сотрудника, а также совершил покушение на сыщика Буянова. То, что это дело рук одного и того же человек подтверждают ауроснимки с мест преступлений, их мы предоставим.

— А с чего вы взяли, что этот человек работал на моего клиента? — удивился адвокат. — Скорее уж он был в сговоре с вашим протеже, который, кажется, его и убил, видимо, чтобы замести следы.

— Для начала хочу сказать, что господин Буянов новый человек в нашем городе и едва ли у него имелись такие знакомые. И тем паче имелся повод для подобных действий, — отрезала Анна. — Что же касается связи убийцы с господином Морозовым, то прямых доказательств у нас нет, но они обязательно появятся.

— Вот когда появятся, тогда и поговорим, — рыкнул Морозов, не сдержавшись.

Лихорубов поморщился.

— Как у вас тут всё сложно, — пожаловался он, — и говорить никто не желает, и виноватых не сыскать, и даже фото не показатель, что ж, я обращался к вам по-человечески, надеясь на вашу сознательность, но раз этого не происходит, обращусь иначе. Положите руки на стол, господин Морозов.

Фёдор Романович скривился, словно унюхал помои, и покачал головой:

— Не дождётесь.

— Господа, — обратился прокурор к стоящим у дверей городовым. — Помогите господину Морозову выполнить мою простую просьбу.

— Вы не имеете права без согласия человека, я… Я буду жаловаться! — воскликнул Фурманов, теряя самообладание.

— В деле о многократном душегубстве я имею право на всё, — охладил его пыл Лихорубов и ухватил дёргающегося Морозова за запястье. — Рассказывайте, — приказал он.

Тот скрипнул зубами, как бы силясь смолчать, но тут же заговорил. Бегло и торопливо, как бы боясь не успеть поведать всего.

— Она, она во всем виновата, Анна, отца не послушала, меня дураком выставила. Жила бы, как у господа за пазухой, а тут… Ненавижу её. Вот и искал таких же тварей бабского рода. А после увозил и играл с ними. — Морозов облизнул губы. — Ножичком. Скальпелем. Тумаками. Чтоб орали, молили, рыдали, гадины, да только я не из тех, кто прощает! Смотрел, как они подыхают и легче на сердце становилось. А потом снова накатывало и так раз за разом!

— Скольких женщин вы убили?

— Не считал, тринадцать, может больше.

— Они все есть на фото?

— Нет, не все, я не сразу до этого додумался, что можно потом пересматривать. Вспоминать. Нервы успокаивать.

— Где они похоронены?

— Все там, голубушки, вокруг домика в лесу. Охрана там постоянно бывала, пока этот хмырь Буянов что-то не пронюхал, жаль его не добили мои ребята. Ну так пришлось постараться, чтоб его со свету сжить.

— Подробнее.

— Мой человек убрал и шлюху, и аурографа вашего за то, что ко мне в дом сунулись. С Буяновым только заминочка вышла, ну так ничего, его свои схватили, я подстраховался. Правда он везучий бес и в тюрьме выжил, да ещё и сбежал. Найду, убью! — рычал Морозов, брызжа слюной и дрожа всем телом.

— Вам кто-то помогал в полиции? — холодно спросил Лихорубов, хотя Анна заметила, что у того на лбу выступила испарина, он явно слабел.

— Васька, чёрт прикормленный, что скажешь, то и поёт.

— Зачем вы убили библиотекаря? — подала голос Анна.

— Это не я, не я! Ничего о старике не знаю, кроме того, что соглядатаи донесли.

— Где дочка губернатора?

— Да черт её знает! Не трогал я девицу Шмит! — прохрипел Фёдор Романович, сползая со стула.

— Пожалуй, хватит, — выдохнул прокурор, отпуская руку душегуба. Пальцы его мелко дожали, а на шее вздулась жилка. — Мы услышали достаточно, так ведь, господин Фурманов?

Адвокат лишь молча кивнул и поднявшись из-за стола спросил:

— Можно перевести моего клиента в камеру? Ему требуется отдых.

— Всем требуется, — согласился Лихорубов и дождавшись, когда адвокат и городовые тащащие под руки обессиленного Морозова покинут комнату, повернувшись к Анне добавил: — ну вот, дело считайте раскрыто, так что сообщите своему протеже чтобы возвращался на службу.

— Простите, я не знаю где он, — спокойно ответила Анна.

— Госпожа Воронцова, мне не всегда надобно держать человека за руку чтобы знать, когда он лукавит, — прокурор поднялся и ту же пошатнулся, но Анна успела придержать его под локоть. — Премного благодарен, — вздохнул тот, смахивая платком пот со лба. — Мне бы отдохнуть часок, да отобедать.

— Организую в лучшем виде, — заверила Анна, стараясь не встречаться с прокурором взглядом.

Обустроив Лихорубова в своём кабинете и велев Кузьме Макаровичу добыть всего, что гость пожелает, Анна направилась к губернатору.

Из головы не выходили слова Морозова про месть ей. Вот как выходит, что одно решение стоило жизни стольким людям?

Анна гнала прочь мрачные мысли, пытаясь сосредоточиться на похищении Елизаветы, но те с завидным упорством вновь лезли в голову. Это злило. Нет чтоб радоваться тому, что лиходей схвачен, что признание получено и он не уйдёт от ответа. Тому, что Глеб оправдан и может вернуться на работу, а не прятаться в унылой каморке.

А вот же, чувство вины съедало сильнее радости.

Господин Шмит уже ждал её. Стоял у окна кабинета и едва она вошла, кинулся с вопросами:

— Где Лизонька! Нашли, жива?

Анна выдержала натиск и, стараясь сохранять спокойствие, ответила:

— Мне очень жаль, Михаил Германович, но господин Морозов отрицает свою причастность к похищению вашей дочери. Так же он заявляет, что не ведает о её местонахождении, и я склонна ему верить.

— Ему, верить? Да вы белены объелись, любезная! — заорал губернатор, теряя самообладание и отшатываясь от Анны, как от прокаженной.

— Ничуть. Его допрашивал вызванный вами прокурор Лихорубов, я думаю, вы не зря позвали именно его. С учётом способностей данного господина не остаётся никаких сомнений в том, что Морозов говорит правду.

— Правду⁈ Да чёрта с два! Он может сам и не знает, где Елизавета, а его подручные сейчас её на куски режут!

— Господин Шмит, я напоминаю, Морозов под воздействием магии сообщил, что непричастен к похищению вашей дочери, то есть никого не просил и заказа не давал. Понимаете?

— Всё зря, всё зря, — забормотал губернатор, возвращаясь к окну. — Я напрасно вам доверился и помог зря, никакого результата нет!

— Как это нет? — удивилась Анна. — Мы поймали преступника, душегуба, у которого руки по локоть в крови, а душа черней самой тёмной ночи! А вы говорите, всё зря? Можете вновь открывать шахту и продолжать разработки, а вашу дочь мы найдём.

— Не найдёте, — отмахнулся губернатор. — И шахту я открывать не стану, мало ли, может кто из его подельников только этого и ждёт, а от вас, госпожа Воронцова, проку ноль.

Он презрительно взглянул на Анну.

— Вот, значит, как, — медленно произнесла та. — А что если, уважаемый Михаил Германович, ваша дочь и не пропадала вовсе? Что если это, — она взмахнула рукой, — всё афера, иллюзия для отвода глаз, и Лизоньку вы сами спрятали в укромное место, а уж после разыграли нам спектакль об убитом горем отце? Что если вы всего лишь хотели убрать конкурента, а вашу шахту с железняком или что там вы добываете, продать в обход императорской власти? Ну, что же вы на это скажете?

— Может и палец дочке я отрезал? — тихо спросил губернатор, но так что Анна ощутила исходящий от него гнев.

— А её ли это палец, вот в чём вопрос, — огрызнулась она.

Михаил Германович медленно поднялся с кресла и точно медведь–шатун, разбуженный в неурочное время, пошёл на Анну.

— Я скажу вам, госпожа Воронцова, что вы забываетесь, что вы не следите за речью своей, обвиняя меня в том, о чём я и не мыслил. Более того, вы оказались не у дел, никчёмным сыщиком, который не в силах вернуть мне дочь, но не первый и даже не второй раз позволяете себе приходить в мой дом и просить о помощи. Я шёл вам навстречу, видит бог шёл, по старой дружбе с вашим отцом, но сейчас вы зашли слишком далеко. А ну вон из моего дома!

— И не подумаю уйти, пока не обыщу его, — выпалила Анна. — Все вы одним миром мазаны, что вы, что Морозов. Думаете о наживе, о деньгах, для вас нет ничего святого. Ни любовь, ни семья, ни родина. Всё пустой звук!

Губернатор зарычал и наотмашь ударил Анну по лицу. Удар был такой силы, что её откинуло в сторону. Падая Воронцова стукнулась головой об угол кованого сундука и будто сломанная кукла замерла на полу кабинета. Вокруг её головы медленно начала расползаться тёмная лужа крови.

Несколько мгновений Михаил Германович взирал на неё, а затем отворил дверь и заорал что было сил.

— Заха-а-ар! Заводи машину, мы уезжаем!