Не было никакой возможности заранее предугадать настроение в доме и подготовить себя к ситуации, в которую я попаду. Жалюзи были опущены, оставляя тонкую жёлтую линию внизу окна, и всё было тихо. Вместе с Люком я поднялась по ступенькам к входной двери, и дверная ручка легко опустилась вниз.
Внутри, на краю дивана, сидела моя мать, хрупкая, как старинное стекло.
Маргарет сидела рядом и держала в своих нежных руках её огрубевшие и покрасневшие. Колин печально сидел в кресле напротив, упёршись локтями в колени.
— Мо!
— Мама, — произнесла я. — Я…
Она встала, и Колин вскочил на ноги, готовый поймать её в ту же секунду, когда показалось, что она сейчас упадёт. Я бросила ему благодарный взгляд.
— Твой отец? Значит он на самом деле умер? — спросила она, а её голос дрожал от неверия.
Я сжала губы и лишь кивнула, потому что в горле застрял ком.
— Билли?
Я не знала, хочет ли она спросить о том, умер ли Билли или о том, причастен ли он к смерти отца. Ответ был одним и тем же. Мне не нужно было говорить его вслух. Она посмотрела мне в лицо и узнала правду.
У неё вырвался крик — тихий, дрожащий звук, который пронзил меня до мозга костей, и она снова плюхнулась на диван. Я сделала шаг вперёд. Странно, что я подумала, будто мои слёзы уже иссякли. Я должна была знать лучше.
— Мо, присядь к матери, — сказала Маргарет. — Мальчики, помогите мне приготовить чай.
Я села, взяла маму за руку и попыталась ради неё быть такой же сильной, каким был для меня отец.
— Что нам делать? — спросила она, вцепившись в меня так, будто я была единственной, кто у неё остался на этом свете. — Что же нам теперь делать?
— Я не знаю.
Это было неправдой. Я прекрасно знала, что. Но сказать это вслух казалось жестоким.
Жить дальше. Так происходит. Если кого-то любишь, а он умирает, и мир прекращает вращаться вокруг своей оси, и закон гравитации перестаёт действовать, и всё становится с привкусом пепла и гнева, ты продолжаешь жить. Не всегда хорошо или счастливо. Иногда заставляешь себя сделать хотя бы ещё один вдох, ещё один шаг. Иногда тебе этого не хочется. Но, в конце концов, ты живёшь дальше. Потому что умершие не могут, а живые обязаны делать это ради них.
Жизнь продолжается.