Создательница

Глава 38

Если бы Антон не держал меня так крепко, я бы стёрла ядовитую улыбку Констанции пощёчиной.

— Чёрт, Констанция! Ты ведь якобы такая умная.

Она отбросила назад волосы, расстегнула голубой плащ, который был на ней и пинком отшвырнула его в сторону.

— Достаточно умная, чтобы обмануть тебя, — сказала она. — Ты действительно думала, что между нами всё в порядке, Мо? Ты оставила Верити умирать, ты убежала, оставив её одну сражаться с Сумрачными. Она умерла, потому что пыталась спасти твою никчёмную задницу.

— С Сумрачными, которых послал Антон, — сказала я. — Почему злая я, если это он приказал её убить?

Констанция всё ещё дрожала, но не от страха, а от гнева. Она прямо-таки плюнула мне в лицо.

— Верити не хотела их слушать. Если бы она послушала Серафимов и присоединилась к ним, когда её об этом просили, всё было бы хорошо. Но она слишком много думала о том, чтобы вернуться к тебе и вашим дурацким планам с Нью-Йорком. А потом она умерла, а ты украла её жизнь. Ты просто взяла на себя её роль, как будто её никогда не существовало. Ты подцепила себе её парня, а потом ещё убила мою тётю, чтобы занять здесь её место.

— Эавнджелина работала вместе с ними. Она предала Верити. Что, чёрт возьми, с тобой не так, Конастанция?

— Ты не понимаешь этого мира, — ответила она. — Он тебе не нравиться. Ты даже его не уважаешь. Он пытается сделать его лучше. Сильнее. А ты только постоянно вмешиваешься.

— Ты такая глупая, — сказала я. — И знаешь, что ещё? У тебя ужасно плохая память. Когда мы в последний раз сражались друг с другом, я надрала тебе зад. И снова надеру, как только закончу здесь.

Антон скрутил мне руку, так что я снова посмотрела на него.

— Тогда давай начнём.

— Будь осторожен в том, чего желаешь, — сказала я, когда он положил мне руки на виски.

Было такое ощущение, будто он перекапывает мой мозг, и ледяные пальцы, без разбора, вытаскивают из него воспоминания. И от этого ощущения мне стало плохо.

Но в этот раз я была готова. Я дала ему самые ужасные воспоминания, которые у меня были: как я держала тело Верити, когда она умерла, как Сумрачные в парке напали на меня, вид Ковальского, когда тот сгорел в магии, поникшее тело Экомова, лежащие на полу в доме престарелых.

Когда он схватил меня, я не стала сопротивляться, а в сердитом потоке энергии объединила сконцентрированную силу магии — её интеллект, могущество, неослабленную мощь, которую когда-то приняла в себя — и вылила прямо в его разум.

Он был настолько жадным, что сначала даже не заметил, что случилось. Он впитывал в себя магию с необузданным злорадством и жадностью, пока она им не завладела. Когда он, в конец концов, попытался отступить, магия этого не позволила, а проникнув через раскол, обратилась против него. Я произнесла слова, которые подсказала мне магия — предупреждение, негодование и наказание — инстинктивно могущественные слова, которые прорвали его защитные стены опустошили и наполнили грубой магией.

Я чувствовала её силу, и на долю секунды подумала прекратить, но потом вспомнила Верити и её отнятое будущее, все воспоминания, которые она никогда больше не приобретёт. Подумала о жизни, которую она должна была вести. О жизни, которую должна была вести я.

И не стала останавливаться.

Люк рассказывал мне, что грубая магия убивает Дуг изнутри. Чем больше одарена Дуга, так он сказал, тем дольше продолжаются её муки. Антон был сильным — его притязания, руководить Серафимами, основывались на могуществе. Но теперь это могущество растянуло его страдания.

И когда Сумрачные проникли сквозь стены Дома, это Антон был тем, из чьих глаз и рта, груди и кончиков пальцев хлестала грубая магия, на которую они набросились. Даже когда его крики перешли на их язык, и он умолял прекратить, направляя их в мою сторону, они игнорировали его, хватая своими когтями, и его крики стали неясными.

Сумрачные растерзали его. Я не стала отводить взгляда, хотя многие Дуги отвернулись. Магия распознала момент, когда сердце Антона прекратило биться. Она быстро вернулась в Линии и запечатала их, так что Сумрачные больше не могли до неё добраться. Антон умер, а я измученная, упала на землю.

А затем Сумрачные оказались среди нас, и битва началась.

Стражи Кварторов сбросили свои плащи и выступили против врага. Остальные водные Дуги вытащили своё оружие из Межпространтва. Но я слишком устала, чтобы сражаться, а мой кинжал лежал на сцене, слишком далеко, чтобы быть полезным.

Люк добрался до меня, прежде чем нанёс удар первый Сумрачный, поднял меня на ноги и затащил в дом. Я смотрела через двери бального зала на насилие, бушевавшее снаружи.

— Всё закончилось, — сказал он и встал рядом.

Я почувствовала, как во мне поднялся холодный голод и сжал сердце, чтобы ещё раз высвободить ледяной поток скорби и напомнить обо всём, что я потеряла. На мгновения я и сама потерялась, хотела найти новую цель. А затем почувствовала тёплую руку Люка в моей и поняла, что больше не хочу носить в себе этот холод.

— Да, — сказала я. — Это так.

Мы нашли гостиную и сели на диван, прижавшись друг к другу. Звук битвы был приглушённым, но Люк всё же смотрел на дверной проём, как будто ему хотелось выбежать на улицу.

— Мне не нравиться, что приходится это пропускать, — сказал он. — Я должен быть там снаружи.

— Но тебе нельзя сражаться на земле другого Дома, верно? Даже несмотря на то, что мы связаны?

Он издал разочарованный, гортанный звук.

— Нет.

— Хорошо, — после всего, что мы пережили, я не хотела рисковать и потерять его. Я подняла взгляд и поморщилась, когда Кварторы вошли в комнату. — Ты можешь защитить меня от своего отца.

— Это я могу, — сказал Люк и встал, чтобы преградить Доминику дорогу, который ругался, потому что я была так безрассудна и подвергла магию опасности.

Орла села на обтянутый шёлком стул и критически меня разглядывала.

— Ты знала, что Констанция Грей была предательницей.

«Мы не позволим им победить», — сказала я.

А она улыбнулась и ответила:

«Ты попытаешься.»

— На самом деле я не знала; просто у меня было предчувствие, когда он вытащил её из-за спины. Поэтому я решила рискнуть.

И выиграла. Или проиграла, смотря как на это посмотреть.

— Несомненно, были какие-то признаки, — напирала Орла.

— Антон всё время отслеживал меня. В школе. В Моргане. Даже у Экомова. Я не использовала магию и не пользовалась Линиями, поэтому он не мог так запросто меня найти, даже Люк это сказал. У меня было подозрение, что кто-то, кто знает распорядок моего дня, говорил ему, где искать.

— И ты не подозревала Ниобу?

— Нет. Я не переставала думать о его первом нападении в Св. Бригид. Констанция именно в тот момент, когда Антон расколол Джилл, сотворила заклинание. Я тогда думала, что это совпадение, но на самом деле, это был отвлекающий манёвр. Она помогла ему приблизиться ко мне.

Я откинулась назад и покачала головой.

— Всегда, когда мы разговаривали, она никогда не винила в смерти Верити Серафимов, а лишь меня.

И она никогда не боялась, что они могут открыть охоту на неё. Хотя Констанция всегда думает сначала о себе, но даже после нападений она не испугалась.

«В конце концов, это тебя они преследуют», — сказала она.

— Я должна была больше приглядывать за ней, — Орла сжала губы. — Мы не можем исключить её из нашего Дома, но будут последствия, это я обещаю.

— Делай, что хочешь, — ответила я. — Я больше не несу за неё ответственности.

— Она ещё на территории Дома, — сказал Паскаль. — Она не может пересечь границу, пока её не возьмёт с собой водяная Дуга. И это только в том случае, если она переживёт Сумрачных.

— Она их переживёт, — устало сказала я.

Она убедит кого-нибудь отвести её в безопасное место. Ту Констанцию, которую я не знала, невозможно было убить. У меня душа болела, когда я вспоминала девочку, которой она когда-то была. Ту Констанцию, на которую я смотрела, как на свою собственную младшую сестру, которая всегда ходила за нами попятам и играла с Барби, которая помогала нам в залитой светом кухне Грейев печь печенье и обжигала рот, потому что была слишком нетерпеливой, чтобы подождать, пока оно остынет…

— Как давно ты уже знаешь, что магия живая? — спросил Паскаль. — Вы, несомненно, уже какое-то время общаетесь друг с другом, если тебе удалось так усовершенствовать свои навыки.

— С тех пор, как я связала себя с ней. Я не знаю, как это случилось.

— У меня есть теория, — сказал он, — если ты хочешь её послышать.

Я кивнула, и Люк снова сел ко мне на диван, в то время, как Доминик, с другой стороны комнаты, продолжал молча кипеть от гнева.

Паскаль сказал:

— Когда магия использовала в качестве проводника кровь Верити, чтобы перенести её роль Сосуда на тебя, она поняла, что ты не Дуга. В этот момент, думаю, магия увидела шанс: кого-то, кто сможет вынести её могущество, но не сможет использовать её саму, кого-то, кто сможет говорить за неё, не навязывая ей свою волю. Ещё более важное, она также почувствовала, насколько ты одинока. Она ощутила в тебе родственную душу, потому что провела целую вечность в изоляции. Магия выбрала тебя своим голосом именно по этой причине, потому что посчитала тебя единственным человеком, кто сможет её понять.

— Она с самого начала выбрала меня? А не Верити?

Ещё шесть месяцев назад я бы в это не поверила. Но сейчас, учитывая всё то, что я пережила и сделала сама, мне казалось это правильным. Подходящим.

— Верити была предназначена только для одной цели: стать Сосудом и остановить Разрушительный поток. Я даже не могу строить предположения, что случилось бы, если бы она выжила. Но в конечном итоге она не стала Сосудом. Эту судьбу ты приняла на себя, и путь, которым ты с тех пор шла, был твой собственный, — он одно мгновение смотрел на Люка, а потом одарил меня улыбкой.

— Сумрачные отступают, — сказал Доминик. — Мы продолжим церемонию, как только они исчезнут.

— Мы должны были ожидать, что Антон проведёт их через ограждение, — пробормотал Люк.

— Это поэтическое правосудие, они покончили с ним, после того, как он с их помощью нанёс столько ущерба, — сказала Орла.

Я должна была с ней согласиться.

— Если бы я был игрокам, — сказал Доминик, — я был бы готов поспорить на что угодно, что тебя выдвинут в Кварторы. Водные Дуги видели, на что ты способна. Они будут дураками, если не выберут тебя. Полагаю, что дураки теперь мы.

— Что-то не так? — любезно спросила я. — Я думала, ты хотел, чтобы меня выбрали Квартором. Разве не это было целью твоих действий? Ты думал, что, если я стану матриархом, ты сможешь меня контролировать. Тебе нужно было послушать Люка.

Люк улыбнулся своему отцу и обнял меня за плечи.

— Я уже с того самого дня, как мы познакомились, пытаюсь держать её в узде, — сказал он. — Хотя она не Дуга, но всё же стихийная сила. Тебе не нужно слушать меня. Слушайся её.

Сабина вошла в комнату в порванном и окровавленном плаще и с разгневанным лицом.

— Сумрачные побеждены. Было бы неплохо теперь закончить церемонию. Мои люди не могут дождаться наконец покончить с этими обстоятельствами.

— Они должны выслушать меня, — сказала я Люку.

На протяжение последних нескольких минут меня постепенно охватила уверенность, и магия согласно гудела.

— Я бы предложил тоже самое.

Мы снова вышли на веранду. Дуги стояли перед нами взъерошенные и уставшие от боя. Тела погибших лежали аккуратно сложенные в ряд у подножия лестницы, их плащи, словно саваны — последние потери в войне с Серафимами. При виде них я склонила голову и следуя обученным на протяжение всей жизни инстинктам, произнесла молитву Аве Мария.

Потом изучила испытанные в бою лица, сделала глубокий вдох и заговорила. Для себя.

— Через мгновение вы подниметесь по этим ступенькам и решите, кто поведёт этот Дом в новую эру. Вам нужен кто-то, кто будет сильным, мудрым и лояльным. Кто-то, кто во всех отношениях будет сражаться за этот Дом и его членов. Я не этот человек. Не голосуйте за меня. Я не буду сражаться за вас. Я не могу. Моя лояльность принадлежит не вам или вообще какому-то Дому, а магии. С сегодняшнего дня вы должны пойти по новому пути, и не мне вести вас по нему, — затем я отошла, глядя в изумлённое, красивое лицо Сабины и протянула руку над водой. — Сабина Леварет, — произнесла я достаточно громко, чтобы мой голос донёсся до самого конца собрания. Потом целенаправленно пересекла сцену, взяла Люка за руку и позволила начаться голосованию.

Все члены Дома пришли в движение и в молчаливой, волнистой очереди, тянущейся до конца участка, поднимались один за другим по лестнице, протягивали руку над ёмкостью и шептали имя, и единственная капелька воды падала с кончика их пальца. Постепенно ёмкость наполнялась, и вода приняла тропически-голубой цвет.

— Сабина? — спросил Люк. — Её заклинание было не таким уж особенным.

— Магия на неё отреагировала. Она умная и сильная. Хотя она не устраивает больших шоу, но смогла противостоять твоему отцу.

— Здесь ты права. Хочешь уйти? — пробормотал Люк. — Свою часть ты выполнила. Кварторы позже проведут инаугурацию в небольшом кругу.

— Думаешь, кто-нибудь заметит?

— А это важно?

Я покачала головой, и он провёл меня через пустые комнаты к палисаднику. Было такое ощущение, будто мы незаметно улизнули, и я не смогла сдержаться и рассмеялась от бурлящего облегчения. Мы сняли обувь и перешли вброд ручей, вышли через ворота и оказались на пустынной улице.

— Теперь они Дом Леварет, — сказал Люк. — Новое имя.

— Новый мир.

И не только для них. Магия развернулась, высвободилась из узких оков страха, в которых томилась с нападения и с каждым вздохом становилась сильнее. У меня было слабое, но настойчивое чувство, что я забыла что-то сделать, но на данный момент было достаточно того, что мы восстановили равновесие.

Выражение лица Люка было задумчивым.

— Мне отвести тебя домой? — спросил он.

Я подумала о катастрофе, которая меня ожидает в Чикаго. Экомов мёртв, а Билли вышел на тропу войны. Моя мать, скорее всего, испытывает панику, да и полиция уже скоро должна устроить облаву. Если я вернуть, то окажусь среди хаоса. Это будет слишком для одного дня.

— Пока нет. Мы можем пойти к тебе?

Он приподнял вверх бровь, пока вырезал дверь в Межпространство.

— Ты остановила Антона, высказала своё мнение моему отцу и назначила нового матриарха, Мышонок. Мы можем делать всё, что ты пожелаешь.

Сказав это, он взял меня за руки, готовый перенести нас через Межпространство. В последний момент, как раз перед тем, как мы провалились в некуда, я подошла ближе и прижала свои губы к его губам.