Солнечный Остров

Глава 1

- Ублюдок! - здоровенный отцовский кулак вспорол воздух в сантиметре от подбородка Ормата, - Сам в каменоломни метишь и меня за собой тащишь!

Он отпрыгнул, уворачиваясь от следующего удара, босые ноги взрыхлили мягкий песок двора. Выпрямляясь, еле сдержал стон. Показалось, что в бок заехали деревянной колотушкой – да так, что до самых легких. Как же не вовремя он напоролся на эту бинову ловушку! Попался, как молокосос! Ведь только в самый последний момент отшатнулся, а то мог бы и без головы остаться.

- Если бы дома хватало жратвы, я бы не лазил по княжеским плантациям, - с безопасного расстояния огрызнулся Ормат.

Отец тяжело водил головой, стараясь понять, куда подевалась жертва. Даже с нескольких шагов до Ормата доносился кислый запах дешевой зерновой водки. Парня передернуло от злобы – понятное дело, если спускать трудодни на выпивку, то на еду мало что останется. Из-за приоткрытой двери их общего с отцом покосившегося дома донеся пьяный женский смех. А если к выпивке прибавить шлюх, то удивительно, как вообще остается хоть что-то. Старик живет так, будто он князь.

Наконец мутные светло-синие глаза с красными отвисшими нижними веками навелись на сына. Презрительная гримаса Ормата, как в зеркале, отразилась на налитом дурной кровью лице. Ормат пригнулся, готовясь, если понадобится, снова отскочить, свежий ночной ветер холодил вспотевшую спину, прямые светлые волосы упали на глаза. Он резким движением отбросил прядь в сторону.

- Не смей скалиться, щенок! - прорычал отец. – Без зубов оставлю.

- Силенок-то хватит? А то смотри, умаешься – считай, зря потратился на потаскушку. Мне ведь тоже обидно будет, трудодни-то наши общие. Я надеюсь, ты, как мудрый глава семейства, потратишь их с толком.

Миглар, поведя широченными плечами, поднял к лицу кулаки. Коренастый, круглоголовый, он очень напоминал матерого пещерного медведя, зачем-то натянувшего штаны.

- Не переживай. Я десять таких сопляков прибью, и не упарюсь, - проворчал отец, чуть пошатываясь, широкая ладонь поднялась, чтобы смахнуть со лба пот.

«Может, действительно его сейчас уделать? – мелькнула у Ормата злая мысль. – Набрался по самые брови, момент удачный… Сколько, в самом деле, можно это терпеть?!»

Отец, будто забыв о сыне, раскачивался, как старое дерево под ветром. Ормат пропустил момент, когда очередной наклон превратился в широкий шаг. Покрытый шрамами молот кулака врезался в его ухо. Старый мерзавец притворился, что набрался по самые брови, а сам, похоже, еще и одного кувшина не выхлебал. Перед глазами поплыло, Ормат упал навзничь, счастливо разминувшись виском с острым углом бревенчатого колодца. На этом вся его удача закончилась – толстые, словно тумбы, отцовские ноги, казалось, старались растоптать Ормата, как спелый виноград. Рот наполнился теплой кровью. Он червяком извивался в пыли, перемешанной с кусочками прошлогодней соломы, стараясь подтянуть к груди ноги. Здоровенный каблук прошелся по раненому боку, и Ормат заорал во все горло, хотя миг назад собирался вытерпеть все молча. Следующий пинок пришелся в живот, он почувствовал подступающую к голу тошноту.

«Насмерть ведь забьет», – выплыла откуда-то из глубины сознания отрешенная багряная, как облако на закате, мысль.

- Эй, Миглар, ты так и собираешься воздухом дышать? - донесся со стороны дома хмельной женский голос. – Мы ведь только на два часа договаривались, а время-то – тик-так.

Отец остановился, широкая грудь пьяницы часто вздымалась, красные глаза презрительно смотрели на парня, дергающегося в судорогах рвоты.

- Убить бы тебя, - прозвучала коронная отцовская фраза. – До следующего вечера на глаза мне не попадайся, жрать даже не приходи. Получишь только вот это.

Меткий удар выбил из Ормата долгий стон. Сплюнув, отец тяжело зашагал к дому. Гулко хлопнула старая деревянная дверь. Несколько минут парень лежал в липкой, мерзко пахнущей луже, прежде чем смог подняться на четвереньки. Цепляясь за шершавые бревна колодца, Ормат добрался до гнутого ведра, на четверть наполненного скверной желтоватой водой. Плечи тряслись от ненависти, по лицу катились горячие злые слезы. Вытряхнув из волос набившийся сор, он зачерпнул пригоршню теплой воды. В кривом ободе мелькнуло его отражение, перемешанное со светом бледных звезд. Ормат наклонился, пытаясь рассмотреть, сильно ли пострадал. Многие деревенские считали, что парень похож на отца, сам он был с этим совершенно не согласен. Да, сложение у них, может, действительно почти одинаковое, но мало ли на свете широкоплечих коренастых людей? Тем более, что Ормат почти на голову выше. И лицо у него куда более округлое, его даже в детстве кое-кто дразнил оладушком, пока он не завязал шутникам языки узлами. И волосы у него соломенные, а у отца – не пойми какие. Подбородки, вроде, похожи, но у Миглара нет ямочки. И глаза серые, а не голубые. Ормату нравилось думать, что все эти черты он унаследовал от матери. Хотя он и не мог ясно вспомнить, какого цвета были ее глаза (он едва научился твердо стоять на ногах, когда та ушла в высшие сферы) но в его снах они всегда были серыми.

Кое-как умывшись, Ормат заковылял к углу сруба, во рту до сих пор держалась тягучая горечь рвоты. Запуская пальцы в широкие сыроватые щели, он, скрипя зубами, начал карабкаться на чердак – свое обычное в таких случаях гнездо. Из дома снова донесся смех. Как ее звать? Тииша, что ли? Надо будет при случае ей как-нибудь отплатить за то, что отвлекала старика. Самому, может, какому ее клиенту морду набить? Ладно, будет время подумать.

Он почти добрался до узкого, давным-давно лишившегося стекол окошка, когда домик мелко задрожал, как перепуганный теленок. Едва не сверзившийся на землю Ормат выругался и закрутил головой. Сперва он испугался, что Сельскохозяйственный район номер тридцать один – в просторечье поселок Обглодовку – трясет прежде невиданное в этих краях землетрясение, но скоро все стало ясно. Почти касаясь брюхом верхушек деревьев, в небе, блестя металлом, плыла сплюснутая с боков летучая «рыба» высокородных. Вырывающийся из рыла воздушного корабля луч заставил болезненно зажмуриться.

- Разлетались, гады! – прошипел он, подтягиваясь на руках.

Кряхтя, Ормат проскользнул в темное, пахнущее пылью нутро чердака. Стараясь не скрипеть половицами, он на цыпочках двинулся к куче тряпья, последние несколько лет заменявшей ему постель. Он уже собрался опуститься на нее, но напуганный страшным предчувствием, засеменил в самый темный угол чердака. Там встал на колени и провел мозолистыми ладонями по шершавым доскам. Через миг Ормат облегченно выдохнул: тайник был не тронут. Внизу что-то грохнуло, послышалась хриплая ругань.

«Ничего, - подумал он, - ничего. Ждать осталось недолго».

Именно в этот момент Ормат, наконец, принял решение, которое откладывал так давно.

Сквозь огромный старинный дворец текла ночь. Бархатные волны омывали собранные за тысячелетия сокровища, наполняли гулкие коридоры, собираясь в глубокие омуты между дрожащими огоньками редких светильников. Обитатели дворца крепко спали, отдав пустые коридоры во власть темноты. Но в эту ночь пустота не была совершенно пустой.

Было в ней что-то странное. Нечто незримое и бесшумное скользило в тени, сминался длинный ворс роскошных ковров, а спрятанные под потолками датчики задумчиво пощелкивали.

Но в безлюдных проходах было некому задаваться вопросами. Датчики, успокоившись, вновь засыпали. Стены, отделанные редким камнем и драгоценным деревом, не звенели от грозного рева сирен, мраморные полы не вздрагивали от падения сверхпрочных решеток, не грохотали тяжелые ботинки солдат… все шло, как обычно.

Если бы все же кто-нибудь захотел проследить за дорожкой оставленных призраком следов, то, в конце концов, он оказался бы в коротком коридоре, украшенным с совершенно не примечательным здесь изяществом и роскошью.

В пустоте будто закружился небольшой прозрачный вихрь, и примерно в двух метрах над полом возникло человеческое лицо. Совершенно обычное, худощавое, длинноносое, с раскрасневшимися то ли от бега, то ли от недостатка воздуха щеками. Вот разве что к лицу не прилагалось обычное в таких случаях туловище. Тонкие губы раскрылись, делая жадный вдох, взгляд темных глаз нацелился на белеющую в конце коридора дверь, на которой висела медная голова пышногривого льва.

Человек улыбнулся, из запавших глаз ушла часть напряжения. Похоже, до цели оставалось совсем чуть-чуть. Из пустоты, так же неожиданно, как и лицо, возникла рука в черной, смятой на запястье перчатке. Между шелковыми пальцами зло блестела ребристая трубочка с длинной, похожей на жало иглой на конце. Невидимка двинулся вперед, чтобы войти в дверь ему оставалось сделать несколько шагов.

Темнота вспыхнула, трескучие быстрые искры, как наброшенная сеть, очертили в пустоте высокую крепкую фигуру. Человек успел вскинуть голову и коротко вскрикнуть, прежде чем глухо упал на узорчатый ковер. Искры погасли, пустота вновь стала пустотой. По ночному коридору прокатился короткий довольный смешок.

Леомир, зевнув, потянулся за серебряным гребнем. Тонкие зубчики с легким шорохом погрузились в белокурые локоны. Хорошо, что он не стал отращивать волосы: на целых три пальца не достают до плеч – по дворцовой моде это очень коротко – и все равно возни с ними… Он сдержал очередной зевок и чуть сдвинул в сторону небольшой рубин на рукояти расчески, по комнате потек легкий армат морозных яблок. Не переставая орудовать гребнем, Лео подошел к высокому окну, окаймленному мягкими алыми шторами. За тонкой пленкой стекла клубился утренний молочный туман. Медленно раздвигая тягучие опаловые пряди покрытыми влагой боками, к дворцовой швартовочной площадке пробиралась летающая гондола. Корабль украшали гербы высокородных. Похоже, явился кто-то с запада. Лео прищурился. Нет, не разобрать. А вот с нижними балансирами у них явно проблемы – то-то пилоты к земле жмутся, подняться боятся. Леомир раздраженно поморщился, тоже мне высшая каста планеты. Видно думают, что техника должна чиниться сама по себе. Из почтения к их знатности.

Расческа, жалобно звякнув, упала на стоящий в центре комнаты стол, покрытый черным, слегка потрескавшимся лаком. Отодвинув громоздящееся на пути кресло, обитое зеленой тканью в мелкий белый цветочек, Лео прошел в единственный по-настоящему свой угол комнаты. Остальная обстановка была во много раз старше его и досталась, можно сказать, по наследству. Лео удалось отвоевать только несколько квадратных метров, чтобы обставить их по своему вкусу. Металлические полки, нависшие над трехногим пластиковым столиком, матово блестели, будто смазанные. Механические игрушки, собранные схемы, модели двигателей и прочие свидетельства неподобающего для князя увлечения, выстроившись в ряд, весело смотрели на аристократа. Леомир мягкой тряпочкой протер своих любимцев. Взгляд больших темно-синих глаз постоянно возвращался небольшой прямоугольной коробке. На той ее стороне, что была обращена к Лео, важно серебрились расставленные по кругу цифры. В центре круга медленно вращались два стеклянных цилиндрика – длинный и короткий. Предмет тайной гордости Лео. Многие, видевшие этот механизм впервые, долго не могли поверить, что это часы, и еще дольше не верили, что неказистый аппарат действительно точно показывает время. Сейчас стрелки остановились на двадцати минутах восьмого.

Пожалуй, еще слишком рано, тем более для первого дня того, что в дворцовой Палестре называют каникулами. То есть, времени, когда основные занятия закончены, и ученики в оставшиеся до праздника Солнцестояния два месяца выполняют самостоятельные задания, ходят на факультативы и закрывают «хвосты». Нет, все нормальные люди еще сладко спят.

Лео еще раз прошелся тряпочкой по карусели, на которой хромовый зубач вечно гонится за удирающим древесным зайцем. Длинная стрелка сдвинулась на одно деление. Он раздраженно стукнул кулаком по раскрытой ладони.

Ему нужно с кем-нибудь поговорить. Итай наверняка уже встал. В крайнем случае, можно извиниться.

Приняв решение, Лео белокурым смерчем пронесся по комнате. Остановившись перед темно-коричневым резным шкафом, потянул на себя украшенные медью дверцы. Тихо звякнул «счастливый» колокольчик. Вдохнув пряный запах старого дерева, Леомир нырнул в мягкие шуршащие недра. Вынырнул он с винно-красным пиджаком в руках. Быстро накинув его на плечи, Лео поджал губы и посмотрел на секцию перчаток. Выбор непростой. Пальцы на миг коснулись серебристой пары с вышитым знаком лунного быка на тыльной стороне. Нет, слишком претенциозно, в самый раз для какого-нибудь Эвиаша Донжая. Лучше эти – зеленые с птицей скоморохом.

Покончив с гардеробом, он щелкнул пальцами. Перед ним возникла льдистая поверхность зеркала. Если не идеально, то близко к тому – усмехнулся Лео, кивнув отражению. Угольно черные брюки лишены даже намека на морщинки, атласный, влажно блестящий пиджак сидит точно по фигуре, кружевной водопад воротника спадает ровно до середины груди. Даже мастер этикета не нашел бы к чему придраться, разве что лицо слишком бледное. В этом году во дворце в моде умеренный загар. Увы, в комплекте с белыми волосами загар делал его похожим на подземного духа опаленного Вечным Пламенем. Ну да пусть все считают, что он не идет на поводу у дворцовых психозов. Улыбнувшись самому себе, Лео направился к двери. Белая панель начала с мягким шорохом открываться, Леомир шагнул вперед… и чуть не отдавил ногу высокому худому мужчине в зеленой военной форме. Охнув, он поспешно вернул свою конечность на исходную позицию. Вот был бы конфуз, оттопчи он ноги капитану стражи Палестры! И кстати, что этот капитан делает здесь ни свет ни заря?

Капитан Клавдий, похоже, тоже был слегка ошеломлен такими замысловатыми маневрами подопечного, но быстро взял себя в руки. На худом треугольном лице блеснула знаменитая, лучащаяся обаянием улыбка, делавшая его горгульеобразную физиономию почти красивой. Капитан быстро поклонился, тряхнув короткой военной косичкой:

- Я почему-то так и думал, что сегодня вы рано встанете, Леомир.

Лео покраснел, проклятая особенность его кожи менять окраску под действием эмоций. Вот сейчас он смутился от того, что капитан так легко его раскусил, догадался, что беспокойный зуд не даст воспитаннику проваляться в постели, и пожалуйста – результат, как говорится, на лицо. И ничего с этим не поделаешь, остается только выдохнуть, поклониться в ответ и как можно спокойней спросить:

- Чем обязан счастью видеть вас?

- Ну уж, счастью… Пожалуйста, не пытайтесь походить на дворцовых шаркунов, Леомир. Вам это совершенно не идет. А пришел я… - худая длиннопалая рука скользнула за отворот мундира, - передать вам вот это.

На свет показался плоский прямоугольный предмет, обернутый в хрустящую коричневую бумагу.

- Смиренно прошу, принять сей недостойный дар, - Клавдий с улыбкой произнес предписанную этикетом формулу дарения.

Округлив глаза Лео, вертел в руках сверток:

- Но позвольте узнать, в честь чего...

- А, одна глупость. Моя мать была, как вы, наверное, знаете, иномирянкой. На ее родине было принято отмечать не только начало годового цикла, но и устраивать для каждого человека отдельный праздник в день, когда он появился на свет.

Между круто изогнутых бровей Лео залегла глубокая морщинка.

- День, когда появился на свет… Простите, но я не уверен…

- Зато я уверен. Посмотрел документы. Торжественно сообщаю, что сегодня вам исполнилось шестнадцать.

- Почтительно благодарю, - неуверенно пробормотал Лео, шагая в коридор, - щедрый дар согревает мне сердце.

- Загляните хотя бы внутрь, если, конечно, вы еще не научились судить о щедрости дара сквозь упаковку, – теперь капитан уже откровенно смеялся.

Его веселье было так заразительно, что Лео и сам, преодолев смущение, ответил мужчине широкой искренней улыбкой. Подбадриваемый Клавдием, он разорвал тугую обертку. Заглянув внутрь, Лео на миг онемел.

- Как вы догадались? - наконец выговорил он.

- Ах, сколь низко вы меня цените, - сверкнул улыбкой воин, - неужели для капитана стражи так трудно узнать о том, что один молодой человек по всему дворцу разыскивает некую деталь… э-э-э… системную панель для микродвигателя. Я правильно сказал?

- Да, совершенно верно, - машинально ответил Лео, пожирая глазами свое сокровище. Он всегда знал, что капитан – один из немногих в Палестре, кто одобряет его увлечение техникой, но даже представить не мог, что Клавдий в свой поддержке зайдет так далеко.

- Но это действительно щедрый дар, не знаю, могу ли я его принять.

- Ну, раз я вам его дарю, то, наверное, можете, – отозвался офицер, дружески хлопая Леомира по плечу. – Уверен, вы придумаете, как им распорядится, а сейчас меня, увы, ждут дела.

Послав на прощание еще одну теплую улыбку, капитан развернулся на каблуках и быстро скрылся за поворотом коридора.

Лео, все еще в легком ошеломлении бережно погладил шершавую поверхность панели. Под ногами что-то зашелестело. Опустив глаза, он увидел клочки разорванной оберточной бумаги. Ах, ты… Повернувшись в сторону комнаты, Лео обнаружил, что когда переступил порог, дверь автоматически закрылась. Нет хуже приметы, чем возвращаться с дороги.

Быстро оглядевшись, Лео совсем не по-княжески затолкал шуршащие обрывки под ковер. Возможно, следующее поколение слуг, если ему вдруг придет в голову идея заменить ковры у комнат воспитанников, будет весьма озадачено. Покрутив панель в руках, Лео совсем не удивился, когда понял, что она не влезает ни в один из его карманов. После закрывшейся двери только этого и следовало ожидать. И все же оракул сказал бы, что знамения для начала дня смешанные. В такой ситуации, только от человека зависит, в какую сторону склонятся весы судьбы.

Сунув панель подмышку, он начал шаг и замер, так и не опустив ногу. Чуть не забыл! Повернувшись, Лео осторожно погладил широкий прохладный лоб Блеска – гривастого бронзового льва, уже много лет охранявшего дверь в его комнату. На удачу!