Солнце, которого не было

Глава 18

Ночь всегда была временем Белого Демона, и как было хорошо оставить его хоть на пару месяцев, забыть о том, что он существует. Дюк надеялся, что сегодня Белый Демон всё ещё будет крепко спать, а не участвовать в допросе. Он стоял на общем открытом балконе между лестничными площадками восьмого этажа и смотрел на звёзды. Кто бы мог подумать, что, стоя тут, в одной из панельных многоэтажек, которую невозможно отличить от множества других надёжно стоящих рядом домов, он будет радоваться толстому стеклу между ним и небом? Где-то в ночной суете редких прохожих были слышны проезжающие мимо машины, а ещё дальше раздавался стук строительной техники.

Работать ночью, конечно, было запрещено. Но теперь, когда люди знали, что прочность куполов под угрозой, перестройка шла полным ходом. Дюк смотрел на дома, заглядывал в окна, а потом переключился на подъезжающий красный «седан» с чёрной крышей. Он не надеялся, что Айзек сможет его узнать с такой высоты, когда поднимет голову наверх, но показалось, что узнал. Помахал ему рукой. Дюк махнул в ответ. Он подумал, что Айзеку давно бы стоило продать эту развалюху и купить себе новый автомобиль. И то, что он до сих пор этого не сделал, хотя его финансовое положение (в чём Дюк не сомневался) позволяло, натолкнуло на мысль, что, возможно, эта машина не просто предмет для Айзека… может, она что-то значит? Как и их дружба до сих пор?

Айзек не спеша поднялся на восьмой этаж. Хоть не хотел, но вышел на балкон. Незастеклённый, огороженный только одними чёрными железными перилами, тот давал возможность вдохнуть полной грудью свежий воздух, который так ценили сироты из второго. А ночь кутала тишиной и спокойствием. Даже не верилось, что пару часов назад Дюк таскал трупы из разрушенного вагона. И даже если он очень старался забыть – засохшая кровь на руках, которую он никак не мог отмыть в пути, напоминала каждый раз, когда он смотрел на ноющие от боли запястья и пальцы.

– Привет, Дюк.

– Здравствуй, Айзек.

Дюк не повернулся. Продолжал смотреть на небо, кусая свой любимый сэндвич-полуфабрикат. Пусть он переехал в пятый, пусть на вкус эта булка напоминала резину, а соус был словно чем-то разбавлен – привычка плохо питаться никуда не делась. Да и, сколько себя Дюк помнил, он часто ел в дороге. А удобней этого сэндвича ничего не было. Он и Айзеку взял. Достал его из внутреннего кармана куртки. Тот немного скривился, но принял угощение. С шумом открыл упаковку и облокотился на перила, тоже глядя на небо.

– Какими судьбами опять? – Айзек говорил спокойно, но в его голосе слышалось недовольство. Ведь он настоятельно просил Дюка не приходить сюда больше.

– Я к тебе, – ответил Дюк с набитым ртом.

– Я понял, что не к Марго. Они с Таей в пятом сегодня. Решили остаться там после случившегося.

– Это хорошее решение. А у меня к тебе разговор есть. Как раз по этому поводу.

Айзек отвёл взгляд, пожал плечами и указал рукой на подъезд. Уходить с балкона не хотелось, но Дюк знал, что параноидальный Айзек не ответит ни на один вопрос, если не будет чувствовать себя в безопасности. Когда они зашли в квартиру, Дюк заметил, что с прошлого раза ничего, собственно, не изменилось. Даже провода в розетку Айзек обратно не воткнул. Марго словно и не приезжала сюда с последнего визита Дюка.

– У вас проблемы с Марго?

– У нас с Марго – нет. А вот из-за того, что она мутант, проблемы появляются у неё. Но разве тебя это волнует? Слышал, ты теперь охраняешь Киру. Видел твоё выступление.

Дюк опешил.

– Давай я напомню, что меня всегда волновали ваши проблемы.

– Тогда ты должен понимать, что чем чаще ты наведываешься, тем опасней для нас.

– Мы давно не в соседних квартирах живём. Тоже должен понимать, в свою очередь, что я тащился в соседний сектор ночью не для того, чтобы спросить, как у вас дела, – резко и грубо ответил Дюк, нахмурив брови.

– Думаю, тебе нужна услуга.

– Скорее, правда.

Айзек выпрямился, словно его ударило током, а потом опустился на стул.

– Я рассказал тебе всё, что знал.

– Ты рассказал только о том, о чём я спрашивал. Появились новые вопросы. И ты не сможешь мне соврать.

– Дюк, я очень дорожу тобой, правда. Ты для меня – как семья, и, если ты тоже считаешь меня семьёй, пожалуйста, не заставляй меня выдавать информацию, которая может стоить мне жизни. Я и так очень много тебе уже сказал.

– Хорошо, тянуть не буду. Взрыв на скорорельсе – твоя работа?

– ЧТО?! ДЮК! Как ты мог подумать, что я способен организовать убийство людей? – вскочил Айзек, но Дюк протянул руку и усадил его обратно.

– Арес рассказал мне очень интересную вещь.

Дюк взял узорчатый металлический стул, который, как ему казалось, не один час выбирала Марго, повернул спинкой вперёд и сел напротив напуганного Айзека. Хотел понаблюдать за реакцией. Устало облокотился.

– Рассказал, что несколько поездов уже приходили с муляжом бомбы. К ней, знаешь, была приложена записка, в которой говорилось, что для разминирования надо обрезать синий провод. Только вот незадача. Его нигде не было.

К усталости на лице Дюка прибавились разочарование и… злость, которую он так усердно пытался сдержать. Айзек видел таким Дюка впервые. Несмотря на то, что Марго пыталась одевать Айзека стильно, когда её не было рядом, он позволял себе натянуть свою любимую серую толстовку, которая, как ему казалось, сливала его с толпой и позволяла оставаться незамеченным. Только сейчас, как бы он ни прятал руки в рукава, как бы ни натягивал горловину на подбородок, – спрятаться от сидящего напротив Дюка не мог.

– А я помню, как один очень славный парень рассказал мне однажды, что ему неоднократно снится сон. Сон этот был о собственной беспомощности. Рассказывал, что во сне он сидит в людном торговом центре, а в руках у него бомба с надписью: «Для деактивации обрезать синий провод». Но вот ирония. Провода нигде нет.

Айзек прикусил губу в попытках не нарушать тишину. Но долго так продолжаться не могло.

– Запомнил всё-таки, – виновато прищурился он, словно ожидая удара.

– Ты бы хоть цвет другой указал.

– Дюк…

– Ты убил столько людей, – сквозь зубы прорычал тот, вскочив.

– Нет, нет! Дюк! Послушай! Я отправлял бомбы, это правда, это была моя идея! Но только муляжи. Правда! – Айзек выставил руки вперёд, готовясь защищаться, но Дюк не нападал. Просто угрюмо навис над ним. – Я бы ни за что не причинил людям настоящий вред! Я же тоже обычный человек, не мутант. Я не самоубийца, чтобы взрывать купола! Пусть даже скорорельс.

– Почему я должен тебе верить?

– Потому что я никогда не врал тебе. Прошу заметить – никогда, – повторил Айзек, – даже если это стоило бы мне жизни. Я помогал тебе во всём, доставал любую информацию. – Дюк сел обратно. Остыл. Это была правда. – Но я догадываюсь, кто за этим стоит.

– Я слушаю, – нахмурился Дюк.

– Тебе это не понравится.

– Нравятся мне определённые события или нет, давно уже не имеет никакого значения.

– Я думаю, что это Николь. Я пытался сопротивляться новым законам против мутантов! Они хотят забрать у меня Марго! Хотят сделать из неё солдата! Им же нет дела до сверхов, они просто хотят выдворить их, хотят осваивать земли! А то, что не каждый из сверхов солдат, – им всё равно! То, что у сверхов есть семьи, – тоже! Я хотел только припугнуть, Дюк. – Айзек начал впадать в истерику, схватился за голову. Он старался успокоиться, но не мог. Дыхание сбилось, стало громким и коротким. – Дюк, это Николь! Она злится! Она умнее, чем Мира. Вместо того, чтобы бороться с сопротивлением, она взорвала скорорельс от нашего имени! Чтобы народ ненавидел нас! Если она узнает, что я пытался сопротивляться, Дюк, она точно меня убьёт.

– Тише, тише. – Дюк наклонился вперёд, схватил друга за плечи. – Айзек, если это правда, я не допущу этого.

– Конечно, правда! Ты слышал – в новых поездах не было кислородных масок и самого кислорода. Я бы точно не смог влезть в производство вагона. Она сама организовала это. Но, зная твою тётю, ты этого не докажешь.

Дюк сел, опустил руки, испачканные в засохшей крови. Осознал.

– Она убьёт меня… – заскулил Айзек.

– Нет. Обещаю, она не навредит тебе! – Дюк тут же прикусил язык. Не давать обещаний, которые не сможет выполнить, – единственное о чём его просила Аня. – По крайней мере, я приложу все усилия. Только ты должен поклясться мне, что больше от имени террористов не будет никаких действий.

Айзек поднял глаза на Дюка. Его дыхание становилось ровнее, но всё ещё не пришло в норму.

– Айзек!

– Не буду, не буду. – Он наклонился вперёд, закрыл руками глаза. – Я думал, Дюк, думал, как здорово было что-то решать в этом мире. Здорово, что я мог что-то менять. Но это была только видимость. Я всё это время просто делал то, что говорила твоя тётя.

Дюк встал с места, откинул стул и поднял друга за плечи.

– Если это правда, я сделаю всё, чтобы остановить её. Умру, сколько раз потребуется, и столько же воскресну. Но у меня есть ещё один вопрос.

– Я рассказал всё, что знаю.

– Я верю. Но Арес сказал, одно из требований – вернуть Миру к власти. Это правда?

Айзек в изумлении поднял брови, приоткрыл рот. Без сомнений, он впервые услышал об этом.

– Нет-нет, я такого точно не требовал. Но я работаю не один, что-то, в конце концов, могло пойти не так. Тебе ли об этом не знать.

– Кто-то из твоих ребят связан с Мирой? Не думаю, что она – угроза, и, более того, – что сможет противостоять Николь. Но если вдруг нам удастся обыграть Николь, Мира может подсуетиться.

– Ты хочешь опять возглавить сопротивление? Я бы помог тебе.

– Ты знаешь, я тоже, как и ты, мечтаю об обычной жизни, а не борьбе за неё. Возглавлять сопротивление – слишком большая ответственность за жизнь команды и народа. Одно неверное решение может стоить многого. Мне до сих пор снится, как этот зверь в кабинете Миры размозжил голову солдату. И, если честно, мне иногда кажется, что ни Мира, ни Николь сами толком не знают, что делать с куполами дальше.

– Это не оправдывает их. Делать хуже и продолжать ломать чужие жизни – не вид правления.

– Говорят, так было всегда. Такие выводы наталкивают на мысль, что по-другому быть не может.

– Может. Кира стала новой Леди. И я уверен, что она сможет помочь. Вопрос, как долго ей разрешат править.

– Это… это будет моей проблемой. А ты найди сторонников Миры. Я не буду её искать, но мне надо знать, что и она не будет угрозой для Киры.

Дюк прикрыл глаза руками, потёр виски и, выдохнув, направился к выходу.

– Мы когда-нибудь сможем вернуться к нормальной жизни? – тихо бросил ему вслед Айзек. Его голос был полон тоски. Дюку не просто так казалось, что Марго собиралась в спешке, когда уходила из дома. Айзек спрятал её. Как и Ришель. И ужасно тосковал по своей Марго.

– Нормальной? Это какой период времени? – усмехнулся Дюк. – Младшая группа детского дома? Просто будь на моей стороне, и мы всё исправим.

– Или умрём.

– Или умрём, и тогда это уже будет не наша забота, – выдохнул Дюк.

– Погоди умирать. – Айзек отогнул чехол своего телефона и достал оттуда микро сим-карту. – Эту тётя не отследит.

– Разве не ты отслеживаешь для неё всё?

– Ох, Дюк, я уверен, что у неё таких, как я, ещё с десяток.

– Точно уверен? Есть повод? Или это твоя паранойя?

– Уверен, но, как бы они ни пытались повторить за мной или обойти меня, – я среди них всё ещё лучший.

– Тогда я не удивлён, что у тебя разыгралась паранойя.

– Бдительность, – поправил его Айзек.

И теперь Дюк, кажется, сам начал ощущать на себе чужие виртуальные взгляды. Но разве паранойя заразительна?

Жизнь часто напоминала Дюку игру. В один момент, например, это были прятки. Прятаться от преследования, скрывать, кто ты. Потом, когда Дюка нашли, игра превратилась в догонялки. На выживание. А сейчас Дюк чётко ощущал себя игроком в «Мафию». Доверившись не тому, он рисковал проиграть всю партию. И, кажется, Дюк вывел из игры главу мафиози, оставив на его месте более опасного персонажа. Что делать сейчас – он не знал. Сел на диване в гостиной дома Николь, прикрыл глаза. Как же Дюк хотел, чтобы всё это было не его проблемой.

– Господи, – прошептал он, взявшись за голову, и, закрыв глаза, чуть наклонился вперёд. – Лучше бы я умер от пули снайпера. И никогда не воскресал бы.

Пусть дом Николь был немаленьким, его белые стены давили на Дюка всё сильнее. Шум в ушах, дрожь в теле и хаотичный поток мыслей не прекращались, пока чьи-то холодные тонкие ладони не коснулись его рук. И вдруг всё стихло.

– Какая глупость, – раздался шёпот в ответ. – Не было бы ничего хорошего в моей жизни, если бы мы не встретились.

Он замер от неожиданности, но тут же улыбнулся. Не стал открывать глаза, не хотел портить момент.

– Надо сломать пару ступеней в этом доме. И пару досок в придачу.

– Зачем? – искренне удивилась Аня.

– Чтобы я слышал, как ты крадёшься. Как дома… Как во втором.

– Я не буду так подкрадываться, а ты больше никогда не говори, что лучше бы умер.

– Я очень устал, Аня. Устал от этого всего, – с отчаянием проговорил Дюк и, чуть наклонившись, уткнулся носом в её плечо, прямо в тонкую лямку чёрной майки.

Аня замерла. Ей было неловко и до безумия приятно ощущать на шее его тёплое дыхание. А потом она обняла его. Опять. Ей тоже это помогало.

– Я злюсь на тебя. За твою просьбу по поводу Эрика, – так же шёпотом продолжила она. – Но… С… спасибо.

– Я знал, что ты поймёшь.

– Только почему ты оставил меня?

– Мне надо было кое-кого проведать.

– Почему ты не взял меня с собой?

– Потому что, если бы я оказался прав, я бы смог его простить. А ты нет.

– Он ви… – отпрянула Аня, громко вскрикнув, но Дюк приложил палец к губам, и Аня тут же умолкла. Он смотрел на неё, и мир вокруг словно замирал, становилось спокойно. Но её красные заплаканные глаза вызывали у Дюка чувство вины.

– Я думал, что да. Но я рад, что ошибся.

Дюк упёр локоть в колено, а на ладонь опустил голову, склонив её набок. Не мог оторвать от Ани глаз и радовался, что открыто может заявить: люди сильнее обстоятельств. Что, как бы Айзек не хотел запугать Николь, он бы ни за что не поступил так жестоко с людьми. Что, как бы ни ломала их жизнь, – все они стойкие.

– Но ты знаешь, кто виноват?

– Рано делать ставки, солнце.

Ставку он сделал, но Ане об этом знать не обязательно.

Вдруг раздался душераздирающий крик, и они тут же побежали на второй этаж. Аня даже споткнулась, больно ударившись мизинцем.

Ника проснулась в незнакомом для неё месте. Белая комната, полупустые шкафы, панорамные окна, за которыми – светлая ночь. Одно из окон было открыто, и прохладный ветер колыхал тонкий прозрачный тюль. Она подскочила на кровати, начала искать Эрика, а потом заглянула под подушку, где нащупала телефон. Судорожно начала искать сообщения от него – что он опоздает, что он ушёл в пекарню. Хотела встать и разобраться, где находится, встретить Эрика в коридоре или хотя бы в подъезде, но боль в рёбрах при резком повороте и боль в плечах, когда Ника сжалась, напомнили – ей незачем его искать, он больше не придёт.

Об этом также напомнили засохшие пятна крови на подушке. Пока Ника спала, рана на голове открылась.

Она не сдержала слёз. Тот, кто заботился о ней с их странной первой встречи. Этот парень, который был на голову выше неё, спросил, как пройти к дому, назвал её адрес, предложил донести пакеты. А потом оказалось, что искал он её мать.

Ника даже не знала, чем обернётся знакомство с ним. Изгнание за стены, раскрытие себя, как мутанта. Он чуть не погиб там, в лесу, в самом начале их пути. Возможно, ему просто суждено было умереть?.. Нет. Точно, нет. Он должен был дожить до старости вместе с ней.

Дверь скрипнула, и в комнату вбежал Дюк. Испуганный, запыхавшийся от того, как быстро поднялся наверх на её крик… Крик? Да. Она кричала.

Ника зарыдала вновь, попыталась подняться с кровати, но чуть не упала. Дюк поймал её, и она тут же начала стучать по его груди забинтованными кулачками.

– Я ненавижу вас!! Вас двоих! Вы не заслуживали его! Вы пренебрегали им! Никто из вас даже не попытался его спасти! Тогда, в лесу! – Она продолжала бить его по груди.

– Ника, Ника, успокойся, прошу! – Дюк прижал её к себе, крепко обнял. – Ты права, ты абсолютно права. Мы не заслужили его. И я клянусь тебе, я каждый день сожалею о том, что маску тогда снял не я. Уверяю тебя, если бы ты не сняла её, я отдал бы свою. Я собирался это сделать.

Слабость в забинтованных руках заставила Нику опустить их.

– Ненавижу эту жизнь. Только отбирает. Всё отбирает у меня. Я так больше не могу.

Ника не просто рыдала, она выла, пытаясь упасть на колени, но Дюк крепко держал её, прижав к себе. Он понимал Нику, как никто другой. Жизнь только отбирала, заставляла бежать вперёд, не давала времени на передышки и, пока были силы, заставляла сопротивляться.

«Люди сильнее обстоятельств, – говорила Ляля. – Если тебе выпало это испытание, значит, ты справишься. Ты станешь сильнее. Ты переживёшь это всё».

– Ты справишься, Ника. Я знаю, о чём говорю.

Её завывания стали только громче.

– Ты справишься и станешь сильнее.

– Я не хочу быть сильнее. Я хочу быть с Эриком, – прорыдала она.

– Я знаю. Я знаю.