Солдат. Мертвый и живой

Глава 20

— Теперь, сами понимаете, я должен написать официальный рапорт и подать его по инстанции. Прошу на время проведения проверки отстранить меня от службы.

— Погодите с рапортом, — быстро возразил Скорцени.

Ваня вопросительно посмотрел на оберштурмбанфюрера.

— Я ваше прямое начальство, — объяснил эсэсовец, — и мне вы уже доложили. И я буду думать, что делать дальше.

Признание Вани оберштурмбанфюрер воспринял достаточно спокойно, но его по поведению было видно, что контакт с американцами его очень заинтересовал.

— Сыграем с ними в игру? — предположил Иван. — Но, черт побери, я умею резать глотки, разведчик из меня очень посредственный.

Скорцени ненадолго задумался и решительно отмахнул рукой:

— Не прибедняйтесь, Алекс. Контакт рвать не будем, однозначно. Когда у вас следующая встреча? Через два дня? Отлично. Ведите себя как ни в чем не бывало. Появитесь на своей мнимой работе в торговом представительстве, я предупрежу их руководство, сходите в шикарный ресторан, купите себе что-нибудь дорогое, подтвердите свою алчность, чтобы американцы поверили вам. А я пока подумаю, как мы используем ситуацию в своих интересах. Вы меня радуете, Александр. Да, да, радуете. Я каждый раз обнаруживаю в вас новые таланты и способности. Но, что-то вы плохо выглядите. Налить еще коньяку? Да и я с вами, пожалуй, выпью...

Иван выпил с оберштурмбанфюрером, а потом они неожиданно разговорились, Отто вспоминал свою студенческую жизнь, Ваня скупо делился фальшивыми воспоминаниями о приюте. А дальше, в подходящий момент, признался о Варваре.

— Знаете, Отто, когда эта девчонка вошла в палату, меня словно током ударило!

— Ну вы даете, Алекс... — хохотнул Скорцени. — Я думал у вас каменное сердце. Надоели бордели?

— Хватит о борделях! — отрезал Иван и тоже расхохотался. — Отпустите в отпуск на пару дней? Обещаю, на свадьбе вы будете моим посаженным отцом.

— Вот так даже? — оберштурмбанфюрер удивился. — Свадьба? Впрочем, все мы люди. Я поражаюсь, как мы, мужчины, добровольно маршируем в западню. Но и я не исключение. Ну что же, это ваше решение, пусть так. Закончим здесь все свои дела, а потом сгоняете в Кельн на несколько дней. Заодно проверите, как там ваша группа — учтите, скоро нам понадобятся крепкие и молчаливые парни. Хватит им отлеживать бока.

— Отто, я почту за честь считать вас свои другом!

Остаток дня Иван провел строго по рекомендации главного диверсанта Рейха. Выбрал себе пару дорогих костюмов, накупил туфлей и ботинок, пополнил запасы сигарет и спиртного, разорился на очередные часы «Patek Philippe», снял и проплатил на полгода вперед виллу, отужинал в ресторане «Odeon», куда в свое время частенько захаживали Эйнштейн, Ленин, Троцкий и Стефан Цвейг.

Все это время за ним следили, судя по всему американцы, но Ваня не обращал на слежку внимания и старательно транжирил деньги.

А с утра снова встретился со Скорцени.

— Есть план, — коротко отрапортовал оберштурмбанфюрер и изложил суть дела. По его словам, выходило, что в Германии образовалась группа единомышленников из высокопоставленных особ СС, промышленников и просто влиятельных людей Рейха, которые прекрасно понимают, чем все закончится и хотят выйти сухими из воды, для чего собираются найти контакты с американцами.

А Ивану предстояло стать посредником.

То есть, получалось, несмотря на провал переговоров Вольфа и Даллеса, немцы снова собирались затеять общение с пендосами.

— А на меня не спустят потом всех собак? — обеспокоился Ваня.

На самом деле, он просто хотел узнать, кто стоит за предложением оберштурмбанфюрера.

— Это игра, — отрезал Скорцени. — Но игра, санкционированная руководством. И вот еще что... до дела дойдет нескоро, вы пока только озвучьте намерения, но нам уже пора озаботиться своими задницами.

— За целостность наших задниц, Отто, — Ваня хмыкнул. — Надо будет что-то предложить. Всему есть своя цена. Но я не собираюсь предоставлять свою жопу на милость победителя. Сегодня он милостив, а завтра... сами понимаете.

Оберштурмбанфюрер кивнул.

— Вы правы. Значит будем играть. Теперь слушайте, у меня созрела такая мысль...

После того, как Скорцени озвучил свое предложение, стало ясно, что тот прислушался к советам Ивана и тоже решил начать свою игру.

Если вкратце: в Германии уже давно наладили производство фальшивых фунтов и долларов, которые собирались использовать для коллапса финансовой системы союзников. Причем банкноты получилось сделать абсолютно идентичными, мало того, немцы даже раскрыли тайну систематизации номеров. Деньги пока использовали малыми партиями, в основном оплачивали услуги агентов, но в скором времени готовился массовый вброс, который пока тормозился из-за несогласованности и технических проблем. Так вот, Скорцени предложил частично сдать определенную часть налички и схему, по которой предполагалось распространять фальшивку. Схему тоже фальшивую. Однако, за этим тоже стояла хитрая игра, которая, в определенном смысле была выгодна Рейху. Только намек на то, что в финансовые системы уже внедрена липовая валюта, вызовет дикую панику и долгие проверки, а важные транши будут заморожены.

— Ну что же, — огласил Иван вердикт. — Это опасно, черт побери, это очень опасно, но Ist der Kopf abgeschlagen, wird niemand nach dem Hute fragen*. Не так ли?

— Der Tod hat noch keinen vergessen! — Скорцени тоже блеснул знанием немецких пословиц.

# Ist der Kopf abgeschlagen, wird niemand nach dem Hute fragen. — (нем.) Если голова отрублена, никто не спросит про шляпу — русский аналог пословицы — снявши голову по волосам не плачут.

# Der Tod hat noch keinen vergessen — (нем.) Смерть еще ни про кого не забыла. Русский аналог пословицы — двум смертям не бывать, а одной не миновать.

— Хорошо, я сделаю это. Но у меня и для вас есть работа, — Ваня невинно улыбнулся.

Оберштурмбанфюрер явно напрягся.

— У вас найдется здесь, в Цюрихе, десяток крепких и решительных парней с оружием и транспортом? — продолжил Ваня.

— Найдется, — ответил Скорцени. — Но зачем? Я понимаю, вы привыкли резать глотки врагам, но миссия деликатна.

— Я люблю вести переговоры с позиции силы. Слабых — съедают. Надо показать пендосам, что с ними играют равные. Это придаст нашей позиции значимости.

— Пендосам? — хмыкнул Скорцени. — Я знаю, с вашей подачи американцев наши солдаты называют теперь только так. Черт! Излагайте! Я вам верю.

— Смотрите... — Ваня закурил, выпустил колечко дыма и посмотрел на эсэсовца. — Американские разведчики — дилетанты. Во всем дилетанты. Они умеют действовать только с позиции сильного, как привыкли. Как действовали их предки — наскочить на вооруженных луками индейцев с огнестрельным оружием, истребить их, а потом купить у оставшихся в живых за горсть бисера целые континенты. Но мы-то не индейцы! Пора показать кто здесь сильный. Когда меня везли, я считал дорогу. С наибольшей вероятностью... черт, мне нужен план Цюриха! Вот! Их явка — вот в этом районе. На крайний случай, сейчас их шпики следят за нами, проследите за ними и выясните точно, где их чертова база! Кто у них сейчас, после смерти Даллеса резидент? Мак-Мерфи? Отлично! Я сделаю все красиво, но мне нужна силовая поддержка! Тогда они воспримут нас серьезно. Всего-то несколько машин с пулеметами!

Несколько ошарашенный Скорцени согласился с планом, но предупредил, что в случае провала — Ваня остается сам по себе.

Иван согласился — желание макнуть в дерьмо пендосов оказалось сильнее.

День закончился банально, Ваня курил, пил, читал Карла Мая и представлял, как трахнет Варвару.

На следующий день в положенное время он прогуливался по Bahnhofstrasse.

Рядом затормозил тот самый «Форд» сороковой модели. Пендосы даже не удосужились сменить транспорт.

«Безнаказанность рождает ложное чувство значимости, — подумал Ваня. — Хуй его знает, как они умудряются работать. Ну что же, прозрение принесет боль. И чем больнее будет — тем быстрее они придут в чувство...»

— Малыш! — из открытой двери замахал рукой тот самый амбал Билли. — Иди сюда, пора к мамочке!

«Сука, я тебя обоссу, сраный пендос...» — остервенело ругнулся Ваня, но покорно сел в машину.

Привезли его на ту самую явку.

— Сюда, малыш... — Билли с силой толкнул Ивана в комнату. — Тебя уже ждут, сраный крауч. Пора отрабатывать свое жалованье...

— Я вижу, ты спешишь потратить свои тридцать серебряников, — Джонс встретил его неласково. — Но ты их еще не отработал и придется постараться, малыш, чтобы их отработать. Иначе мы тебе надерем задницу в очередной раз.

Ваня приметил, что Билли закрыл комнату на замок. Шагнул вперед и костяшками пальцев вбил переносицу в череп Джонсу, а потом, от души, заехал локтем в кадык амбалу.

Этого оказалось мало. Верзила только захрипел и попытался схватить Ваню. Пришлось добавить еще раз, а в заключение, Иван крутнулся и сломал амбалу колено. А чтобы тот вопил тише, уже прицельным ударом, окончательно раздробил ему кадык.

— Шеф! — затарабанили в дверь. — Нас окружили! Это краучи! Гляньте сами в окно! Их много! Чарли и Фредди у них! Мы не можем дозвониться до наших, линию перерезали...

— Тихо, — властно рыкнул Ваня. — Перестань орать, иначе я отрежу твоему шефу голову и выебу его в шею. Будешь вести себя хорошо — останешься жить.

— Сука... — ахнули за дверью и затихли.

Иван выглянул в окно. Прямо перед окном стоял «Мерседес», на крыше которого красовался МГ, с заправленной лентой. Пулеметчик флегматично попыхивал папироской. Неподалеку от него, лениво пинали двух американцев. Чуть поодаль, из кузова пикапа, в задание целились из Панцершрека.

Джонс зарычал и попытался достать из кобуры под мышкой пистолет.

Ваня шагнул к нему, приобнял за затылок, несколько раз саданул американца лицом об стол, а потом забрал у него Кольт. Полюбовался своей работой, сел напротив и ласково заговорил:

— Ну как малыш? Ты не охренел от собственной значимости? Вижу, что охренел. Вы все охренели. Но я все равно буду вести с вами дела. Не с тобой, заметь, а с вами. Ты слышишь меня? Помычи, чтобы я понял. О! Красавчик!

— Кто ты? — прохрипел Джонс. — Кто ты, мать твою!

— Неважно, — Ваня взлохматил ему волосы на затылке. — Важно то, что я тебя скажу... — на стол с сочным шлепком легла пачка в банковской упаковке новеньких британских фунтов. — Вот этого, мы можем напечатать сколько угодно. Мало того, сраные миллионы баксов и сраной британской валюты только ждут, чтобы их пустили в ход. Они ничем не отличаются от ваших сраных денег. Сука, вы утоните в фальшивках. Может тебе уже платят в ничего не стоящей бумаге? Так вот, мы готовы поделиться знанием, что, где и почему. Но говорить я буду не с тобой, сраный дрочила. А с вашим новым резидентом. Понял? Завтра, в восемь вечера, в ресторане «Odeon», за столиком под фотографией дядюшки Ленина. Понял, дрочила? Только он и я! А если попробуете выкинуть коленце — сдохните все. Связь будем держать через газеты. Если согласны на встречу, дадите завтра с утра объявление в Цюрих Цайтунг — «продается славянских шкаф». Мычи, скот! Молодец! Запомнил? А теперь скомандуй, чтобы меня выпустили. Ну!

Взял его за шиворот, подтащил к двери, дождался команды, а потом, глянул на слабо корчившегося на полу пускавшего слюни Билли, злорадно хмыкнул, расстегнул ширинку и неспешно обоссал амбала.

Спокойно вышел из комнаты и пошел на выход.

Возле двери на улицу остановился около двух американцев с Томпсонами.

— Как там тебя?

— Адам, сэр... — явно нервничая, ответил крепкий, кривоногий парень.

— Не мочись в штаны, Адам, сегодня никто не умрет, — Ваня снисходительно потрепал его по щеке. — Ну я пошел? Удачи...

Честно говоря, Иван даже приблизительно не был уверен, что задумка сыграет. Но она сыграла — наутро в газете появилось объявление.

— Черт... — Скорцени ошарашенно мотнул головой. — Вы, Алекс, изобрели новый стиль в разведке.

— Все новое всегда случается в первый раз, — флегматично ответил Ваня. — Но, если бы вы знали, как... короче, я чуть сам не нагадил в штаны с перепуга.

— Дьявол! — оберштурмбанфюрер всплеснул руками. — Знаете, Алекс, нам давно пора перейти на менее формальное общение. Ты говоришь, обоссал пендоса?

— Угу... — хмыкнул Ваня, разливая коньяк. — А что тут такого, Отто? Как говорят русские, зубов бояться — в рот не давать. Они такие же люди как все остальные.

— Русские?

— Ага, — буднично ответил Ваня. — Помнится, пришлось мне расстреливать одного. Свирепый был, свинособака. И по-немецки болтал. Он и рассказал. Можешь меня презирать, но я их уважаю! Мы похожи, тысяча дьяволов, мы похожи! А пендосы и прочие лягушатники — второй сорт! Но, увы, не я определяю политику Рейха.

— Я об этом, порой, тоже жалею. И что с этим русским?

— Расстреляли, конечно. А что?

— Собственно... — Скорцени пожал плечами. — Собственно, ничего. Все новое случается всегда в первый раз. Ты, наверное, хорошо играешь в покер?

— Ни разу не играл. К слову... — Ваня заговорщицки подмигнул эсэсовцу, — может отпразднуем в борделе? Рекомендую, там есть одна девочка, сплошной шарм! И любит погорячее. Рыжая, как огонь, страсти в ней, полный вагон и еще маленькая тележка! Но слегка полновата. Но когда солдат Рейха пугали трудности? Ну, решайся, Отто!

— Почему бы и нет?

Вечер закончился в борделе. Ваня просто нажрался вусмерть и проспал вхолостую остаток ночи рядом с симпатичной, худенькой румынкой, но Отто заказал именно ту, «рыжую, не менее сто килограмм весом».

Что и как там у них случилось со Скорцени, неизвестно, но оберштурмбанфюрер имел по утру несколько задумчивый вид.

Встреча с американским резидентом прошла благополучно, пендосы нагнали кучу агентов, немцы тоже не отстали, их и американцев, вместе с вооружением, хватило бы на роту полного состава.

Американцы запросили время на подумать, Ваня милостиво согласился, на этом все закончилось.

Швейцарский полицейский проводил задумчивым взглядом разъезжавшиеся машины.

А через день, Скорцени и Иван отбыли в Германию. Оберштурмбанфюрер выполнил свое обещание и отпустил Иван в отпуск на четыре дня.

— В Кельн? — Лемке растерялся. — Мы правда едем в Кельн?

— Правда, — Ваня улыбнулся, поправляя форму перед зеркалом.

— И заедем к моим девочкам?

— Лемке, наконец, придите в себя! — прикрикнул Иван. — Собирайте продукты, все что у нас есть. Живо, живо...

Слегка обалдевший от счастья секретарь мигом забил машину провизией. А уже через четыре часа Опель въехал в Кельн.

Первым делом Иван подъехал в госпиталь. К счастью, ребята из группы все еще находились на лечении.

— Командир! — ахнул Хайнц.

— Командир! — заорали остальные. Еще несколько минут ушло на обнимашки.

Все уже шли на поправку, но здоровым можно было назвать только Вилли — его уже готовили на выписку.

— Мой бог! — Нойер развел руками. — Уже оберштурмфюрер. И Рыцарский Крест! Вижу, ты время даром не терял.

— Тут к тебе заходили! — заговорщицки сообщил сапер. — Сам знаешь кто. Когда мы сказали, что ты в командировке, у девчонки лицо стало такое печальное-печальное! Она явно запала на тебя командир.

— Значит поедем к ней, — улыбнулся Ваня. — Вперед, парни, я договорился!

— Значит едем свататься! — заржал Руди.

Так толпой и завалились в приют.

Девочки сидели в классе и дружно вязали теплые носки под присмотром Варвары.

И Вани кольнуло сердце, он нерешительно остановился на входе.

— Ура!!! — заверещали дети при виде гостей.

Варя встала и медленно подошла к Ване. Пристально посмотрела в глаза и тихо прошептала.

— Как же я тебя ждала.

Ваня стал на одно колено и, запинаясь пробормотал:

— Вы станете моей женой, фройляйн Беккер?

В классной комнате стало тихо. Все уставились на Ивана с Варварой.

Варвара строго нахмурила брови.

— Неужели она ему откажет?.. — жалобно пискнула одна из девочек.

— Тише, не мешай! — одернула ее вторая. — Фройляйн Беккер знает, что делает. Мужчину надо сначала напугать, а потом уже ловить...

Лемке прыснул, но зажал себе рукой рот.

— Командир, еще не поздно сбежать... — заговорщицки шепнул сапер и тут же получил по загривку от Руди.

Варя сделала долгую паузу, а потом нехотя бросила:

— Так уж и быть! Но вы не обольщайтесь, Александр...

— Хох, хох!!! — загорланил Руди. — Она согласилась!

Адольф, не выпуская из рук коробку продуктов, бурно всплакнул

Хлопнула пробка шампанского...