Сокрушитель

Глава 19. Побег и новая жизнь

Капитан слушал внимательно, вообще люди не все умеют слушать, но капитан в этом мастер. Не перебивал, чтобы сбить меня, слушал внимательно и всё фиксировал. Наверняка и запись идёт нашего разговора, на сто процентов уверен.

— … Попал в тело тёзки, Ростислав Батов, из-под Москвы, деревенский. Раб колхозный. С радость в армию сбежал. Тот погиб в Брестской крепости, когда вначале артиллерийского удара его кирпичом по голове ударило. Боец служил в Сорок Четвёртом стрелковом полку под командованием легендарного майора Гаврилова. Я конечно на власть жуть как зол и обижен был, но к немцам бы не перебежал, воевал. Отлично воевал, но получил тяжёлую контузию и полностью потерял слух. В сорок первом это было, под Вязьмой, понятно, что тут письма я не посылал. После излечения жил в Горьковской области на хуторе, считался отшельником, но имел гарем из трёх жён. Сорок лет прожил, и был убит, когда свои территории обходил. Из моей же заимки прозвучал выстрел, и я вот очнулся в этом теле. А тут мою историю уже знаете. После сорока лет жизни в лесу не стать лесовиком, это постараться надо.

— Угрозы по поводу финнов и румын?

— А во всех жизнях их вдруг прощают, делают союзниками и те участвуют в войне против немцев, имея с этого максимально возможный профит. Сталин так смачно целовал их в пяти моих жизнях в задницу, губы потемнели. Достал, вот и ударил кулаком по столу, мол, ты правитель или политическая проститутка? Или тут с ними разберутся правильно, или я его шлёпну. А он молодец, впервые я действительно его могу назвать настоящим правителем. Финнов так нагнули, что я передумал к ним перебираться и уничтожать всё что вижу, мосты рвать, дамбы, посевы уничтожать, мстить, как в других жизнях делал. Так что, пусть живёт.

— Грубо, — вздохнул капитан.

— Тут он действительно молодец. А вот союзничество с Японией искренне удивило, не было такого ни в одной из жизней. Во всех пяти американцы сбрасывали ядерные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. А так, как вы понимаете, к правительству Советского Союзу я крайне негативно отношусь и считаю, что когда Советский Союз рухнул в девяностых, это правильно было сделано. Тут у вас Хрущёва шлёпнули, от него же всё пошло, не знаю будет переворот, или нет. Да и наплевать, я собираюсь наслаждаться мирной жизнью и путешествовать, благо трофеев накопил столько, что и моим праправнукам хватит. Поэтому скажу так, с государством я дел иметь не хочу и ничего общего иметь не буду. Надеюсь это наша последняя встреча. Воевал и письма передавал не для спасения государства, а для спасения жителей страны, ряди родных уголков воевал, красивых глаз девчат, ради детей. Именно они и были этим стимулом. Сейчас войны нет, стимула тоже. Шкуру мне не сильно подрало, как в прошлых жизнях, рассчитываю прожить подольше. Надеюсь мы полностью разобрались с ситуацией? Слежка мне ваша не нравилась, поэтому предлагаю разойтись краями. Вы забываете обо мне, я не трогаю вас. Я ведь помню поимённо всех тех тварей, что меня тюрьме держали. Когда был Батовым, всех нашёл, кожу живьём сдирал, умирали страшно, но нашёл и поквитался со всеми. Утолил жажду мести. Просто помни капитан, я мстительный и огнемётный танк, тот самый, что мои танкисты нашли в болоте под Минском, и восстановили, тут, в Москве.

— Есть такой в вашем деле. Тут сами понимаете, не мне решать. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы хотите уйти на новое перерождение?

— Очень громко хлопнув дверью уйти.

Подтвердил я легко, ведь это и собираюсь сделать. Воришка, моего роста и телосложения подобран, пожар в квартире скроет следы. А сам уйду за границу. Эту жизнь я собираюсь прожить красиво, счастливо и долго. Тем более США и Англия не удовлетворены окончанием войны, сильно не довольны, и продолжение будет, хочу поучаствовать, но чисто партизаном-одиночкой. Так что всё, операция переходит в завершающую фазу, можно начинать. Сейчас два варианта, отпустят домой, или не отпустят. Мы смотрели в глаза друг друга и видели, у обоих идёт борьба с выбором. И он был сделан.

Судорожно вздохнув, я замер, хрипло дыша. Какого чёрта? Почему я жив? Умер, как и хотел, в постели, в окружении детей и внуков, правнуков и праправнуков на сто седьмом году жизни. В Китае, на своей усадьбе. Чёртовы портальщики, они меня обманули? Хотя те высказали свое мнение, так что обмана там всё же не было, это скорее я как не приложенную истину их слова принял. М-да, живой, это конечно хорошо, то что моя прошлая жизнь окончательная, я как-то принял душой, смирился, а тут раз, такое.

Первым что я почувствовал это боль в ногах, жжённая, воняло горелым и палёным волосом, и самое главное, как будто я чего-то лишился. Мгновенно проверил, и как камень на душу свалился. Хранилища нет. Как же так, я же не выживу без него?! Это меня настолько шокировало, что я резко сел, заодно осмотревшись. Увиденное вокруг не удивило, ну кто бы сомневался, Вторая Отечественная война. Я даже не стал думать о прошлой жизни. Да и что там вспоминать, жил, как и хотел, я был счастлив и это главное. Конечно тогда меня спецслужбы Союза не отпустили, им проще отправить меня на перерождение, лишь бы секреты будущего на сторону не утекли. Вырвался, в квартире устроил пожар при штурме, оставив труп двойника, и ушёл. Дальше Китай и жил путешествуя, но всегда возвращаясь в Китай, что стала мне вторым домом. Третьим Япония, люблю её культуру. Теперь я в совершенстве владею китайским, тремя наречьями, японскими и тайским. У меня третья жена из Таиланда. В остальном владел яхтами, путешествовал, рыбачил, и отдыхал. От всей души. Это была самая моя счастливая жизнь, вот зачем всё сначала, да ещё без хранилища? Что за подстава? Ладно, о моей прошлой жизни забудем, было и было, теперь по телу куда, я попал. Меня скоро вырубит, память проснётся, поэтому стоит осмотреться. Итак, рядом стоял сгоревший танк, «БТ-5», что ещё довольно сильно дымил. Из люка механика-водителя свешивалось обнажённое обгоревшее тело мехвода. Комбез явно сгорел. Кожа закоптилась. Вокруг поле и видно всё на много километров, поэтому я наблюдал ещё семь танков, шесть «БТ-5» и один «Т-26», четыре из них также дымили. Точки стреловых ячеек, наспех вырытых, многие не закончены, да перекопаны снарядами и минами, показывали, что тут была позиция обороны. Я лежал на траве с левого борта танка, ближе к передней звёздочке, в двух метрах от борта бронемашины, что дымила из открытых люков, на мне тлел комбез до паха по сути, дымил рванными краями. Сапоги спасли ноги ниже колена, но похоже портянки тлели. Бой уже видимо закончился, тишина, дорога в стороне, там проходила немецкая техника. Вот позади, за спиной, грохотало. Чуть в стороне ходили немцы, солдаты Вермахта, попарно, похоже собирая оружие и документы павших советских воинов. Я тут же лёг и пополз за танк. У кормы обнаружил убитого заряжающего, явно срезали из пулемёта. Тут я стал стаскивать сапоги, с трудом это сделал скинул тлеющие портянки, после чего и комбез скинул. На голове шлемофон изувеченный, пуля по касательной выше виска прошла, наушник левый разбила. Тоже на землю положил. Хм, парень сержантом оказался, судя по треугольникам в петлицах. Видимо командир танка. А одет очень странно, шаровар красноармейских нет, только исподнее, я его тоже скинул, открыв красную кожу, кое-где волдыри были. Так вот, гимнастёрка на месте, а шаровар нет. Видимо скинул из-за жары. На ремне кобура с «Наганом», я достал и проверил. Заряжен, не стреляли из него. В кармашке семь патронов запасных. Что-то мало.

Потушив портянки, убедившись, что не тлеют, снова намотал их и сапоги натянул, а вот у заряжающего забрал в вещмешок, что тот обнимал, другого ничего интересного у него не было, только документы забрал из кармана. Свои в гимнастёрке я тоже проверил. Обнаружил и красноармейскую книжицу, на Андрея Кравцова, номер части. Та ещё фамилия, встречался с одним старшим лейтенантом Кравцовым. До сих пор его помню. Ну ладно, пусть будет Кравцов. Комсомольский билет на те же данные. Фотокарточку какой-то девушки и небольшая стопка банкнот. Пятьдесят рублей. Я сложил всё рядом и вскоре меня вырубило, время подошло, память Андрей появилась. Что я могу сказать. Але-ап. Жаловался, что постоянно в Белоруссии, вот получите. Украине, Бессарабия. Первый день войны, место наступления немецко-румынских войск. Ладно, о парне позже, где служил, и кто вообще такой, немцы приближаются, уже совсем рядом. Ныкаться надо. В общем, я прихватил свой комбез, и заполз под танк. Жарко, днище если не раскалённое, то близко, но терпеть можно, и я терпел. Тем более танк остывал. Само важное, танк стоял над вымоиной, вроде колеи, не присматриваться, меня не видно. Вот так и лежал, дыша вонью горелого металла и мяса. Немцы прошли, но к танку не подходили, то что он ещё дымил их явно пугало. Вот так и лежал, пережидая время до темноты. День заканчивался. Да, сегодня двадцать второе июня. Есть хочется, а в вещмешке сухпай на троих. То-то заряжающий его схватил первым, ещё тот проглот. Был. Вот так развязав горловину и достав фляжку с водой, это запасная, остальные в танке остались и жадно приложился. Половину выдул. После этого достал буханку хлеба, консервы и начал делать бутерброды. Карманный нож у заражающего забрал. И вот пока насыщался, поглядывая по сторонам, я размышлял. Кравцову было двадцать лет ровно. В тридцать девятом призвали, в танковые войска, отслужив год, подал прошение на учёбу, в сороковом на курсы командиров танков попал, закончил в июне сорок первого, вернулся в дивизию, принял танк и война. Сам тот из Киева. Родители, отец бригадир-строитель, мать учительница начальных классов. Две младшие сестры, Нина и Марина. Есть бабушка со стороны отца, бабушка и дедушка со стороны матери. Брат со стороны отца. Он майор-артиллерист, служит на Прибалтике. А девица на фотографии, это Глафира, познакомились пока тот на курсах в Харькове учился. Переписываться договорились. Прости Глафира, но Андрей погиб.

Так вот, жуя чуть зачерствевший хлеб, но с рыбными консервами пошло на ура, я голоден, то прикидывал возможности. Служит Андрей в Одиннадцатой танковой дивизии Второго механизированного корпуса, Отдельной Девятой армии, Одесского военного округа. Да, Девятая армия воевала в Финляндии, но Андрей и его бригада, до того как была переформирована в дивизию, не участвовал. Вообще дивизия его была в Кишинёве, а рота, в которой и состоял танк Андрей, усиливала пограничную комендатуру. Потому бой и произошёл в первый день войны. Кстати, вот этот бой, где была добита рота, второй, первый был у границы, там было потеряно семь танков, и восемь человек убитыми. Пришлось отойти, но девять единиц техники, самоходка, два броневика, бронетранспортёр и четыре грузовика, были уничтожены танкистами. Один броневик был сожжён Андреем. Пришлось отойти, и вот тут занять оборону с бойцами одной из стрелковых дивизий, что стояла у границы. Андрей был ранен, когда выбирался из танка, пулей в голову по касательной, голова и сейчас болит, и жевать больно, и был цел, когда упал у танка, комбинезон тлеть начала от травы. Думаю, Андрей некоторое время был жив, без сознания, пока не умер. К тому моменту бой закончился, и немцы успели увести пленных. А уверен, что они были. Одно удивляло, в роте танки были только «БТ», откуда «Т-26» взялся? Когда начался бой его не было, видимо с тыла подошёл, Андрей этого не видел. Пятнадцать танков в роте, семь потеряны в первом бою, восьмой от поломки во время марша, девятый сожжёт авиацией во время налёта, и шесть оставшихся тут. Даже капониры не вырыли. Чёрт, жгутся ожоги. Хорошо лёгкие считай, недели две и следа не будет. Если бы серьёзно обгорел, я бы тут воем выл.

Немцы погрузили всё то что собрали на повозки, и ушли. У «Т-26» стояла грузовая машина, ремонтники возились, другие подбитые не горевшие машины осматривали, на дороге сплошной гул движения, канонада удалялась, да и стихала. Жаль бинокля нет, кто там на дороге, только немецкие войска, или румынские тоже есть? Я как раз доел третий и последний бутерброд, рыба закончилась, да и хлеб надо экономить, завязывал лямки вещмешка, как рядом засветилось пятно. Чёрт, неужели портальщки? Так и оказалось:

— Мы тебя нашли, объект шестнадцать-ноль-восемь. Сразу как ты умер, начали искать, и вот, восемнадцатый мир и сигнал от тебя.

— И почему я живой? — сразу начал с претензии.

— Самим интересно, — был невозмутимый ответ. — Информация расшифровывается. Но есть предположение, оно основное, что тебя спасало хранилище, что так нелепо потерял профессор Сорг. Оно схлопнулось, но не дало сработать метке. Кстати, она всё ещё на твоей душе.

— Не понял. Вы что, за мной следили?

— Конечно. Нам было интересно, что будет дальше, как повлияет эта метка на твою жизнь. Четыре группы исследователей тобой занимались, ты слишком долго жил, столько учёных сменилось на этом проекте. Два профессора получили на тебе звания и три доктора. Мы тебя исследовали. Установили свою метку, и она звенела, так тебя и нашли после перерождения. Удивительно быстро.

— Но раз вы меня исследовали, то должен же я получить за свою работу подопытного оплату. Хочу хранилище, максимально возможного размера.

— Сейчас уже выпускают хранилища в тысячу тонн, но оплаты не будет. Совсем не будет.

— Хотелось бы поговорить с профессором Сорг.

— Мы конечно долгожители, и триста лет жизни для нас норма, но профессор уже был стар, когда вы общались. Он умел шестьдесят три года назад.

— Тогда дайте мне хотя бы то, отчего живёте так долго.

— Ничего не будет… Всё, мы сняли все показания, больше вы нам не нужны. Прощайте.

Портальщики исчезли, я же только матерился. Если бы дали портал, есть шанс на ещё одно перерождение. Лишусь конечно, но зато жить буду. Полчаса рефлексировал, но всё же успокоился, да добил воду из фляжки, хотя понимал, что ещё пригодится, а до заката часа два. В общем, минут сорок прошло, после общения с портальщиками, как снова открылось окно. Замечу, что тут со временем использования портала они не заморачивались, как в первом случае нашего знакомства и общения. Видать новые технологии. Ещё бы, столько времени прошло.

— Эй, объект. Есть предложение взаимовыгодное.

Голос явно был молодой, поэтому я встрепенулся не без интереса.

— Слушаю.

— У меня лабораторная работа подошла к концу. Нужен новый проект. Есть кое-что, мы их диким не выдаём, сами используем, хочу узнать, как дикие справятся с таким оборудованием. Буду иногда исследовать тебя.

— Заинтересовал. Что ты хочешь?

— Тот ручной метатель что на ремне.

— Револьвер? Не вопрос. Это всё?

— Твою одежду и этот мешок. Интересные артефакты ручной работы.

— Я могу документы забрать? Мне ещё к своим выходить.

— Хорошо.

Дальше сделали так, ушёл револьвер, я на кобуру ремень намотал, после этого лаборант передал мне светящееся семечко, что я проглотил, снова как тёплый кусок масла прошёлся по пищеводу. После этого передал остальное. При мне сапоги, да пачка документов остались. Я был обнажён. Всё отдал.

— И что ты мне дал? — поинтересовался я.

— Настоящий дикий, сначала делает, потом спрашивает.

— Может и дикий, но не идиот. Надо сначала хапнуть, а потом разбираться что взял.

— Это подобие компьютера в голове.

— Нейросеть что ли?

— Откуда ты знаешь о нейросетях? — с сильным подозрением спросил молодой портальщик.

— Книги писали, любопытствовал. Там про космос, полёты.

— Нет, это другое, хотя схожесть есть. Та сеть, что я тебе дал, она к душе привязана, если будет перерождение, с тобой останется. Надеюсь.

— Так что за сеть?

— Универсальная, с дополнительной опцией усиленного меддока. Сам же медицину просил. Сможешь теперь контролировать своё состояние, отращивать утраченное. Проживёшь лет триста легко. Если не убьют. Развернётся и заработает через три-четыре дня. Понадобится материал, будешь много есть. Я тебе залил на сеть наш язык, поленился с вашим работать, потом знания по сети, чтобы управлять мог и медицинская база знаний. Она объёмная, учить несколько месяцев во время сна будешь. Это всё. Через год проверю тебя.

— А что ещё сеть может?

— Узнаешь в знаниях по ней.

— Добро.

На этом портал пропал, и я, устроился в колее, мне кажется тут весной кто-то серьёзно буксовал и прорыл эту колею, чуть в стороне такая же от второй пары колёс, зато отлично скрыла. Если на спине лежать, то не видно, на боку, чуть бок сверху видно и руку с плечом. Вот так лежал и размышлял. Конечно плюшку я получил по сути запросто так, отличную, но хранилище откровенно жаль. Ладно, есть на что прожить, схронов в домах Москвы изрядно, помню ведь, так что будет на что жить. А теперь ждём темноты и будем выбираться. Нужен комбез, обычно запасные имеются в танках, поищу в разбитых. Сапоги есть, оружие добуду, выберемся. Вот так я лежал и ожидал, танк надо мной потрескивал и остывал, вонь убивала, трупное разложение всё сильнее над полем боя начало разносится. Пару раз взревел мотор танка, который ремонтировали немцы. Я с интересом за ними приглядывал. А что, перебить их и танк вернуть, пусть чинят. Правда, тут запасных частей не достать, нет машин доноров, но видимо немцы питали надежду вернуть в строй бронемашину. Интересно, зачем он им? Своих танков не хватает? Я бы ещё понял румыны собирали, а им-то зачем? Видимо тут было мало бронетанковых сил и те вводили в строй наши танки. Вполне может быть. Да, видел у румын наши танки в прошлых жизнях, что они под свои нужды использовали. До заката немцы снова завели танк и тот покатил прочь, за ними и грузовик, под моим яростным взглядом. Ушли гады. Оказалось, нет. Проехав с полкилометра, те встали и начали готовится к ночёвке. Видимо немцам тоже надоело вдыхать «ароматы» поля боя и те отъехали подальше. Шанс есть. Отлично.

Как только стемнело, я выбрался из-под танка, держа в руках пачку документов, присев, сунул их за голенища сапога и побежал к ближайшему «БТ», он не горел, немцы с ним возились, как я видел, снимали пулемёт, пулемётные диски доставали и снаряды. Их немного было, за два боя боекомплект был практически растрачен. Я не просто есть хотел к тому моменту, а жрать. Сеть материалов требовала. Аккуратно забравшись на танк, старясь не ударится, для танкиста ходить с синяками обычное дело, и спустился через башенный люк в бронемашину. Экипаж лежал у танка, погибли в бронемашине, их немцы достали и уложили в ряд. Голова побаливала, особенно когда напрягаюсь, а так особо о себе не давала знать, кровавой коркой закрылась рана, подсохла, я не трогал, опасался. В танке всё на ощупь. Ничего при себе не было. Чёрт, даже перочинный нож ушёл, в вещмешке остался. Я на радостях всё бы отдал, странно, что про документы вспомнил. Минут десять просидел в танке, все щели ощупал, но результат есть, видно, что немцы тут поверхностно прошли. Под сиденьем мехвода комбинезон, вполне чистый. Я его сразу надел. Ремня нет, но не страшно. Тут же лежал шлемофон. Тоже чистый. Чуть рана болью кольнула, когда шлемофон надел, но терпимо. В кармашке на спинке сиденья командира пусто, я искал танковый ключ, но стал шарить по полу, нашёл не только ключ, убрав в карман, но и банку консервов. Опять рыбные. Ну да, нашей роте только их выдали. Тут же нашёл пустую гранатную сумку, и перекинул ремешок через голову, пусть будет. Находки я в неё убрал. Выбравшись, я обыскал тела всех трёх танкистов. Андрей их хорошо знал, из одного взвода. Мелочёвка была, прибрал, и главное нашёл нож, финку у механика-водителя, за сапогом. Почистил её, протёр и вскрыл консервы, сразу жадно глотая съел. Ещё и вылизал банку, порезавшись об острые края. Поел вроде, а как-то сытости нет, так что вытерев нож о траву, сплывая кровь, ничего заживёт, легко порезал, и присел у вороха вещей, немцы, очищая машину ненужное бросали у гусениц. Подобрал целый вещмешок, на ощупь новый, ткань не обмялась, внутрь убрал второй такой же, компактно сложенный, две фляжки, пустые к сожалению, с крышками. Котелок круглый солдатский. Портянки запасные. Сначала одну нашёл, потом поискал, с другой стороны танка, и вторую сыскал. Сразу перемотал, свежие надел, выкинув палёные. Нашёл заспанное нательное бельё, вполне мой размер, скинул всё, надел его, а то чуть жёсткая ткань комбеза драла обожжённую кожу, и сапоги натянул. Ремней у танкистов не было, я проверил, жаль, вещмешок за спину и стал красться в сторону немцев. Те костром свой лагерь подсвечивали.

Взять немцев оказалось очень легко. Я оставил вещмешок и с финкой подкрался к часовому, тот вдруг стал принюхиваться, и я понял, что тот почуял вонь палёного от меня, но прыгнул и аккуратно взял того, всадив клинок под шею, доставая позвоночник. Прорезая его. Сразу умер. Удар точный, кровь не брызнула, меня не обдало. Аккуратно положив тело, чтобы тот не звякнул амуницией, осмотрел карабин «Маузера», коим тот был вооружён, плюс пять обойм с патронами. Всего тридцать патронов получается. Налегке на часах стоял, гранат нет. У костра сидело пятеро, травя байки, всё верно их было всего шестеро. Вытащив из ножен часового штык-нож, присоединил к стволу винтовки, и направился к костру. Метнул финку, отчего та вошла в глаз солдату, сидящему лицом в мою сторону, нож над языками пламени пролетел, и при этом выходя из-за корпуса грузовика, воткнул штык в спину того, что сидел ко мне спиной, резко выдернув, сердце точно достал, обрушил приклад на голову тому что справа, и штыком после это в того что слева. Он пытал с криком отшатнуться, но я достал. После чего метнул карабин как копьё в пятого, что вскочив, бежал к оружию. Штык-нож вошёл в спину. Сильно метнул, оружие торчало в спине, покачиваясь над лежавшим солдатом. Медлить не стал, извлёк финку и добил одного подранка. Собрал документы немцев, нашёл стопку документов наших, видимо тоже собирали у павших бойцов, тут и того экипажа, в танке которого я прибарахлился. У унтера планшетка была, в неё все документы и убрал. Свои вот нет, подумав, привязал к руке бинтом. Бинты у немцев нашёл. Дальше вот что, быстро съел всё, что те сготовили, лёгкая сытость, а ведь за шестерых навернул. М-да. Дальше стал собирать оружие, тела оттаскивать в сторону, осматривать танк и грузовик. Да, найдя медикаменты, отмыл рану, обработал, зеркальцем карманным смотрел, пламя костра совмещало, и наложил бинт на голову. И снова сверху шлемофон.