Соединенные Штаты России

Глава 15

Несколько дней вылазки группы на ознакомление с миром проходили скучновато. Да, у всех улучшился язык, понемногу пропадал подсознательный страх перед незнакомой обстановкой, но больше никаких интересных результатов не было. Во всяком случае, идей по организации будущей жизни никто не выдавал.

Рим немного беспокоился, что большая часть группы ощущает сейчас себя просто экскурсантами. Но торопить не собирался — пусть освоятся. Сам он по очереди с Быком водил Фифу на рынок, всегда прихватывая кого-нибудь третьего для страховки. Понемногу учился торговаться и смягчать слишком уж яркий акцент, который был, по словам сеньора Хосе, у всех в группе.

Самая большая проблема, которая неумолимо приближалась — подходили к концу запасы мыла. А цена на небольшой кусочек в одной из лавочек, торгующей местными предметами роскоши, оказалась такой, что Разумовский присвистнул и подумал: «Ох ты ж, мля…! Таким мылом стирать просто преступление!»

Дома было относительно тихо — у Матильды и Фифы установилось что-то типа графика пользования помещением. Старуха вставала совсем рано, затемно, кашеварила на кухне, подавая купцу горячий завтрак и собирая ему с собой увесистый «тормозок». Днем она, как правило, куда-то убиралась из дома. Рим даже не знал, всегда ли она делала так раньше, или это теперь появилась у бабки такая привычка: просто, чтобы не видеть неприятных ей людей.

И хотя старая служанка была недовольна, постоянно бурчала себе что-то под нос, случайно встречая утром или поздно вечером любого из них, осеняла себя крестным знамением и, кажется, потихоньку проклинала жильцов, все же открытых выступлений больше себе не позволяла.

Сеньор Хосе почти каждое утро запрягал коня в телегу, и вместе со своим вечно поддатым помощником, типа, охранником Симоном, уезжал по соседним деревушкам. Возвращался поздно, и не всегда довольный. Матильда, ворча, ставила ему ужин. Он бурчал и выговаривал ей за расточительное ведение хозяйства, выпивал кубок-другой вина и мирно отправлялся спать.

Новость, всколыхнувшая Рима, появилась на пятый день.

Сегодня была его очередь «выгуливать» Фифу, потому дома он оказался достаточно рано. Замочил в глиняной плошке три пары носков, с сожалением думая о том, что одна из пар вот-вот пойдет дырами: на большом пальце ткань уже просвечивала. Прополоскал, развесил и устроился на заднем дворе, ловя лицом неожиданно теплое полуденное солнце.

День и в самом деле был чудесный. Без дождя, без серости — настоящее бабье лето. Краем уха отметил голоса возвращающихся из города групп, но навстречу спешить не стал. Судя по интонациям, ничего особенного сегодня не случилось, а все, что нужно, расскажут во время обеда. Посидеть спокойно ему не дали.

Дзю устроился рядом на выгоревшей траве, также оперся о прогретую солнцем стену дома и сказал:

— Знаешь, капитан, я сегодня такое увидел… До сих пор сижу, и думаю — я чокнулся или мир с ума сошел?

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Рим, — рассказывай!

— Понимаешь, кэп, мы еще когда с Быком к морю ходили, ну… До этого…

Рим понял, что Михаил не хочет упоминать смерть Орка, и отметил про себя, еще одну деталь — никто не вспоминал о покойнике. Ни хорошо, ни плохо.

«Может, это и правильно, доброго слова этот мудила явно не стоит, а плохого говорить не хотят.»

— Короче, был там один кораблик, называется, если я не ошибаюсь, «Пинта».

— Ну?!

— Один из трех кораблей Колумба, назывался «Пинта».

— Ну, забавно… — Рим равнодушно пожал плечами. — Если еще не открыли Америку, то значит скоро откроют. А может, это и не тот корабль…

— Да вот я тоже подумал, что это не тот корабль, уж больно совпадение какое-то, — Дзю повертел в воздухе кистью, как бы показывая, насколько странным ему показалось это совпадение. — Я потому и говорить ничего не стал. Кроме того, — с досадой добавил он, — книжка же не работает, так что я даже проверить не смог, прав я или нет.

— Ну? А сегодня-то что изменилось?

— А сегодня, Рим, я встретил живого Христофора Колумба. Прикинь?! Мы с Чуком уже из кузницы возвращались, а навстречу нам топает среднего роста господинчик. Ну, такой, обычный совсем, одет поприличней, чем купцы, но тоже ничего особенного. Я бы и внимания не обратил, но его какой-то лавочник окликнул. Он, как только завопил: «Сеньор Колумб! Прошу ко мне…», так я даже обалдел малость.

— То есть, ты думаешь, это действительно тот самый Колумб?

— Кэп, если нас вкинуло в прошлое нашего мира, то может быть — да.

— Заманчиво… — протянул Разумовский.

Еще немного подумал и вновь протянул:

— Заманчиво…

— Ты тоже подумал, что имеет смысл в Америку свалить?

— В общем, да. Там, конечно, нихера не сахар, зато и церкви нет, и святая инквизиция отсутствует, и стража городская не шляется. Не знаю, есть ли смысл вязаться… Ты вообще что-нибудь помнишь про эту экспедицию?

— Мало и смутно, — честно признался Дзю. — Кто бы знал то… Но вроде как, этих экспедиций была не одна, а несколько. Первый раз он до континента даже не доплыл, нашел пару островов. И по-моему, одно из трех судов затопил.

— Надо бы с ребятами обсудить. Может, и правда…

Новость вызвала довольно бурные дебаты. Как выяснилось, толком никто и ничего про эти самые экспедиции не знает. Все держалось на базовых школьных уроках: что в конце пятнадцатого века Христофор Колумб сплавал несколько раз к Америке, но так и не узнал, что открыл новый континент. Везли оттуда, из Америки много хорошего и разного. В том числе и такую дрянь, как табак. Зато Фифа, вспомнила, что оттуда пришла картошка, и очень оживилась.

— Вы, мальчики, просто не понимаете, насколько здесь со жрачкой плохо. Есть такая фигня, как пищевое однообразие, вот скоро у нас деньги на мясо кончатся, тогда и взвоете.

— Анжела, успокойся ты со своим мясом, — Бык небрежно отмахнулся. — У нас десяток мужиков, ну неужели мы тебе мамонта не принесем?

— А в Америке, между прочим, на Аляске золото мыли, и его там до хренища! — влез в беседу Задрот.

Рим только вздохнул, слушая эти реплики, и вышел из комнаты — пусть перекипят. Объяснять Задроту, что до Аляски им будет более чем сложно добраться, и никакой Колумб их туда не подкинет, бесполезно. Сейчас еще вспомнят про пряности, потом заговорят про индейцев, обязательно всплывет тема фортов и пионеров. Такое ощущение, что им приключений на жопу мало.

Андрей снова вздохнул и подумал: «Пусть потрындят от души. Все равно решать придется нам с Быком и Цинком. Думаю, в эту авантюру мы не полезем. Нам бы здесь-то выжить.»

На следующий день в порт решились сходить все. Поскольку большой разницы, куда тащить людей на экскурсию не было, то Рим не возражал.

Поручив надзор за Фифой Цинку, Разумовский попросил только не ходить большой толпой. Не привлекать внимание. У них с Быком на сегодня были другие планы.

Сейчас их испанский находился примерно на одном уровне и был достаточно разборчив. Конечно, в идеале стоило бы взять с собой Задрота или Скрипа: те, оба, умели трещать с такой скоростью, что, пожалуй, могли бы переговорить и Матильду. Однако вести с собой «слепого» для торговли, Риму показалось не лучшей идеей. Он тщательно упаковал в сумку десяток зеркал разного размера, те самые, что выгреб из рюкзаков бойцов. Потом, секунду поколебавшись, одно зеркало, самое большое, все же отложил. И Анжеле радость, да и сами на собственные морды полюбоваться смогут.

Туда же, к зеркалам попала заколка Фифы и флакон духов. Насчет духов, правда, Андрей сомневался: это придется бегать, искать другое место, из тех, где продают всевозможные бабские радости. Ну, эти их пудры-помады.

Серебряную фляжку Фифы присоединил к зеркалам, посудину со спиртом отложил для общака. Вполне может пригодиться.

Двинулись ближе к центру, выбирая дом побогаче. Дворы аристократии отличались некой избыточной роскошью, но им нужен был добротный купеческий дом. Не такой, как у сеньора Помидора, получше.

Наконец, в районе церкви Святого Георгия Мученика, недалеко от фонтана, Рим заметил жилище, которое ему приглянулось. Прямо в дверях на стуле привычно сидел охранник. Второй этаж, скорее всего, жилой. А на первом, значит, чем-то торгуют. И, судя по наличию разжиревшего вояки-охранника, не репой.

Охранник, оценив габариты и чистую одежду, посторонился и пропустил их. Пахло от него потом и чесноком. В лавку зашел следом.

Внутри помещение было не так уж и велико. Сквозь распахнутую дверь попадало достаточно много уличного света, и Рим с интересом рассматривал выложенные на массивном прилавке куски тканей. Купец средних лет, плотно сбитый, с жиденькой козлиной бороденкой, которую непрерывно трогал руками, завидев покупателей, оживился:

— Проходите, проходите, сеньоры! У меня есть все, что только пожелает ваша душа! Здесь вы можете купить ткань для любой одежды, украшения в подарок прекрасной донне и даже книгу!

— Любезный сеньор, я бы хотел подарить своей жене зеркало.

— Лучшее зеркало, из самой Венеции! Нигде больше не найдете таких удивительных мастеров, — залебезил торговец.

Он нагнулся и выдернул из-под прилавка здоровую шкатулку. Именно в ней и лежало зеркало в богатой то ли бронзовой, то ли еще какой раме. Ручка была сделана в виде поющей птицы, на рамке цвели розы и виноградные грозди, но само зеркало было сантиметров десять на восемь, не больше.

Рим аккуратно повертел в руках симпатичную тяжелую штучку под льстивые уговоры торговца, и спросил:

— Сколько вы хотите за это?

Купец еще с минуту не мог остановиться, расхваливая своё зеркало, а потом назвал цену, от которой даже Бык, стоящий за плечом Рима, удивленно присвистнул.

Запросил он, ни много ни мало, две трети стоимости Фифиного кольца.

Разумовский недовольно глянул на Быка и укоризненно качнул головой:

— Ты чо, как пацан?

Скинув рюкзак, он выложил рядком три зеркала. Одно вообще без рамки, второе чуть побольше размером — крышка от чьей то коробки с бритвами и третье от Фифиного набора. Отламывал он ее сам и сделал это весьма успешно — на золоченом металле не осталось ни одной царапины. Благо, в одном из перочинных ножей у бойцов нашлась микро-отверточка. Но, в целом, эта фиговая побрякушка, украшенная блестящими стразиками, смотрелась ярче и богаче, чем то зеркало, которое предлагал купить торгаш.

— Почтенный сеньор, мы хотим не купить, а продать.

Напускная любезность с мужичка мигом слетела. Он прибрал свое зеркало в шкатулку и аккуратно убрал товар вниз под прилавок. И только после этого взял в руки одно из зеркал.

Охранник, все время сопевший за спиной Быка, притиснулся так близко, разглядывая, что же выложили чужеземцы, что Василий, вспомнив урода, который служил у ювелира, повернулся, и недобро ухмыляясь, зыркнул на любителя чеснока. Тот чуть подался назад, но совсем оставить хозяина с покупателями не рискнул.

Рим видел, что больше всего купца заинтересовало зеркальце Фифы. Ну и не удивительно. Стекляшки поблескивают, позолота отполирована до зеркального блеска, так что свое отражение дядька может видеть не только в стекле, но и чуть искаженное в металле.

Зеркало Анжелы купец оставил сразу. Выплатив за него, после длительного торга, ту сумму, на которой настаивал Рим. Оказался он побогаче ювелира, но, к сожалению, дядька хоть и распахнул хлебало на все зеркала, денег столько не имел.

Ситуация повторялась та же, как у ювелира. И Бык хмурился все больше и больше.

На улице он заговорил:

— Ты понимаешь, что мы опять лезем на те же грабли?

— Понимаю. Но у нас еще чуть не десяток зеркал, и их все нужно где-то распихать. Поэтому сейчас идем искать другие лавки. Что смогут выкупить сразу, то и продадим. А потом уже будем решать, возвращаться или нет. Обещать-то мы могли что угодно, — улыбнулся Рим некоторому простодушию Василия.

С товаром бродили почти до вечера, по итогу, оценив денежную добычу, Разумовский сказал:

— Все, Вася, завтра ищем дом и съезжаем.

В группе эта новость вызвала энтузиазм. Сразу же нашлось куча помощников, желающих этот самый дом выбрать. Цинк переждал взрывы восторга спокойно, а потом глазами показал Андрею на дверь. Вышли.

— Слушай, кэп, тебе не кажется, что мы слишком выделяемся? Не только акцентом, Рим.

— Что предлагаешь?

— Я бы сшил костюмы из той ткани, что у местных. Все же малость поменьше в глаза бросаться будем.

— Дорого очень, — с сомнением протянул Рим.

— Андрей, мы щас переедем, и там даже такого вшивенького прикрытия, как местный купец, у нас не будет. Как думаешь, здесь есть какие-нибудь спецслужбы или что-то типа? Мы ведь даже в церковь не ходим. Хочешь, чтобы на нас вышла святая инквизиция?

Рим молчал, и Цинк продолжил:

— Ты думаешь, мне хочется в эту дерюгу одеваться? Но чем меньше мы будем бросаться в глаза, тем лучше. Давай хотя бы на трех-четырех человек барахло сделаем. Ну, и Фифе нужно приличную рубаху. Видел, как местные тетки ходят? А она — пусть и в юбке, но сверху китель форменный напяливает.

— Добро, — сказал Рим, — тем более, что денег за эту фиготень мы принесли прилично. Если не шиковать, на несколько лет хватит. Конечно, тупо прожрать их тоже можно, но надо чо то думать. Как зарабатывать будем? У тебя, часом, мыслей по этому поводу не появились?

Цинк неопределенно пожал плечами и сказал:

— Да фиг его знает. В принципе, можем торговать чем угодно. С охраной, как ты понимаешь, у нас проблем особо не будет.

— Будут, Костян, будут…

— В смысле?

— Да в прямом. Ты на конях, милый друг, когда в последний раз ездил?

— Твою ж мать…

Цинк даже сплюнул себе под ноги от раздражения:

— С-с-сука… За что ни возьмись, нихера не можем! Я и коней-то живых два раза в жизни видел.

— Вот-вот. Поэтому, как ни смешно, для торговли нам нужно что-то маленькое, легкое, но ценное.

— Например? — заинтересовался Цинк.

— Ну, это пока еще просто мысли в слух, — чуть смущенно сказал Рим. — Но, например, драгоценные камни. Я, конечно, во всяких там горных разработках полный лох, но есть у меня такая мыслишка… В базу компа, по любому, внесены какие-то карты. Если среди них окажется карта полезных ископаемых? Что скажешь?

— Так ведь века другие.

— А какая разница? Ты думаешь, что сто лет назад эти камешки, которые там, у нас, сейчас добывают, в земле не лежали?

Цинк совершенно детским жестом почесал себя за ухом, и ответил:

— Я, Рим, до сих пор думать толком не могу, если честно, но… Вообще, тема хорошая, надо бы обсудить по путю. Может, «синеглазки» что-то подскажут.

Фифа, узнав, что ей сошьют одежду у местной портнихи, заметно оживилась. Выклянчила лист бумаги, и принялась что-то вырисовывать на нем.

— Анжел, это чо у тебя? — Кот с любопытством заглядывал ей через плечо. — Это чо у тебя такое?

Она, прервавшись, недовольным голосом ответила:

— Чо-чо, через плечо… Не могу же я одну и ту же рубаху неделями носить?! А форменная, от такой стирки, скоро совсем крякнет.

— И что? — не понял Кот.

— Ну ты и балбес, — покачала она головой. — Мне нужно сшить такую одежду, чтобы выглядела как у местных, но что бы можно было рубахи часто стирать, и менять. Понятно?

По глазам Кота было видно, что понял он очень слабо, но, видя раздражения в глазах Фифы, предпочел отстать.

Цинк с Римом выносили мозги «синеглазкам».

— Скрип, а масштаб побольше можешь сделать?

— Раза в два больше могу. Только ты, Рим, учти, что бумаги у меня при себе не так и много. Листов, может, триста всего. Линза-то выдержит и больше, но вот на чем печатать будем?

Весь вечер под тихий гул «чемоданчика» мужики выдергивали друг у друга листы с распечатанными картами, что-то обсуждали, спорили.

Анжела, глядя на это, совсем затосковала:

«Щас займутся какой-нибудь херней, потом денег на рубашки не допросишься… А я и так хожу, как эта самая…»