Социалистический реализм

г. Лондон. Аэропорт Хитроу.
Первушин Андрей Иванович, предприниматель.

Правильно говорил Мюллер, что верить нельзя никому! На неделю уехал – Родину подменили! Ни на кого нельзя положиться! Андрей пока не мог сказать, хорошо это или плохо, и понравится ли ему сталинский СССР. Еще не определился. По правде говоря, он и Брежневского-то особо не помнил. Но первым делом, как только вышел "Указ о гражданстве", съездил в бывшее посольство РФ. Жизнь вне родного Урюпинска Первушин не представлял. Вроде и не держало там ничего, родителей не знал, женой и детьми не обзавелся. Не по детдомовским же стенам скучать или по "друзьям" – собутыльникам? Но вот категорически не тянуло на ПМЖ не только в Берлин или Париж, но даже в Москву и Волгоград, который теперь снова Сталинград.

Сначала хотел отпуск всё же отгулять. Еще неделю назад Андрей, всем сердцем рвался в Англию. С детства горело желание прогуляться по Даунинг-стрит, съездить в Вестминстерское Аббатство, полюбоваться на Тауер с одноименного моста, плюнуть в Темзу… Своими глазами увидеть Биг-Бен. И в Стоунхендж сгонять, в конце-то, концов! И никуда не уезжать до конца июля! Категорически! Отпуск же! Первый за семь лет. И неизвестно, когда будет следующий.

Но сейчас Первушин стремился как можно быстрее покинуть Туманный Альбион. Английская столица разом потеряла свою прелесть. Достопримечательности не вызывали ни малейшего интереса. Все мелочи терялись в сравнении с происходящим на родине, и Андрей, сразу по получению документов в посольстве (Надо же! Уже бюрократию организовали!), купил билет на ближайший рейс в Варшаву. С СССР прямого сообщения пока не было.

"Матюгальник" под потолком объявил номер рейса. Андрей поднялся, накинул на спину рюкзачок, подхватил кейс с ноутбуком и подошел к стойке паспортного контроля.

Миловидная девушка, затянутая в отлично сидящую форму, при виде симпатичного парня расцвела в улыбке. Однако мимолетный взгляд на паспорт стер любые проявления дружелюбия.

– Эндрю Первусшин? – спросила местная "пограничница" ледяным тоном, с трудом выговорив сложное в произношении имя.

– Да. С утра точно им был.

– Вы гражданин России?

– Я снова гражданин Советского Союза, – твердо сказал Первушин, уже начиная подозревать нехорошее.

– Прошу прощения, но я не могу допустить Вашу посадку в самолет.

Это еще что за фокусы? Никакого криминала Андрей за собой не помнил.

– На каком основании?

– Решением Правительства Ее Величества, поддержанного волей королевы, граждане бывших стран СНГ, СССР и Российской Империи не имеют права покидать территорию Великобритании.

Ни хрена себе! Андрей онемел. Даже не на минуту. На несколько секунд. Но их хватило, чтобы девица успела с тем же льдом, даже айсбергом, в голосе заявить:

– Господин, все вопросы решите в представительстве Вашей авиакомпании. Следующий!

Щаз! Только шнурки поглажу! Реакция на хамство у Первушина всегда была не совсем адекватной.

– Это с какой радости?

Вопрос звучал гораздо грубее, но русский мат девушка явно не понимала. Или очень старательно делала вид, что не понимает.

– У нас распоряжение руководства!

Видимо эта сучка нажала на какую-то пимпочку, поскольку к стойке чуть ли не бегом подлетел молодой хлыщ в костюме в сопровождении пары копов с дубинками. Копы Андрея беспокоили мало, но дальнейший разговор пришлось вести с хлыщем. В отличие от разозлившегося Первушина, тот держался вежливо, но стоял на своем, как стена. Запрещено, и всё. И не волнует.

– А если кто-то прилетит из СССР? – напирал Андрей, – И полетит обратно?

– Нам не сказано ни о каких исключениях. В представительстве авиакомпании вам вернут стоимость билета. Все деньги, включая комиссионные сборы и компенсацию за такси в гостиницу и обратно. Это всё, что я могу сделать.

– Щедрые вы наши! А в Германию я могу вылететь?

– Пока только во Францию и США. В остальные страны вы сможете отправиться, как только они примут аналогичное постановление.

Дальнейший разговор был бесполезен. Будь это не аэропорт, а реальная граница… Первушин хотел бы глянуть, как его останавливали бы эти два дуболома с резиновыми членами! Но прорыв в самолет ничего не даст и ничего не решит. Еще и террористом объявят…

– Вы можете обратиться в Совет Министров. Или оспорить его действия в Королевском суде, – напыщенно произнес хлыщ, с таким видом, будто и эти слова – величайшее благо.

Андрей, задавив яростное желание разбить хлыщу его напомаженное хлебало, молча направился к выходу.

"Вот так, значит? Забегали, суки! Испугались! Надо понимать, началась Холодная Война номер два. Ладно, посмотрим, у кого яйца стальные, а кого так, серебрянкой присыпаны…"

У выхода из аэропорта представительного вида старик обкладывал пространство большим боцманским загибом.

"Товарищ по несчастью", – подумал Первушин и, проходя мимо матерщинника, бросил:

– Не ссы, отец! Прорвемся!