Северный Ледовитый Океан. Борт РПКСН 'Карелия'.
Коваленко Владимир Владимирович, капитан первого ранга, командир РПКСН

Владимир резко проснулся, но вставать не стал. Лежа он попытался проанализировать обстановку, стараясь понять, что же его разбудило. Сейчас вся атмосфера каюты, знакомая до мелочей, все доносившиеся до его слуха звуки были привычны и не несли никакой угрозы. Но буквально секунду назад нечто необычное, угрожающее, вырвало его из сна. Он машинально глянул на часы. Время раннее, но встать все равно надо. Странно, но вахта молчит, никаких докладов. Неужели ему все приснилось?

Проходя отсеками до центрального поста, капитан внимательно осматривал все окружающее и даже внюхивался в воздух. Как ни странно, всё, даже привычный слегка пахнущий чем-то машинным воздух, прямо таки твердило, что на борту ничего не произошло. 'Старею, похоже. Вот уже и кошмары снятся. Пожалуй, после этого похода придется рапорт подавать об увольнении', – Владимир привычно повернул ручку, открывая люк, перешагнул через комингс и наткнулся на лейтенанта Кучера с взъерошенным видом несшегося по проходу.

– Так! Товарищ лейтенант, что такое случилось? Вы же вроде на вахте должны быть?

– Товарищ командир, у НК сбой! Штурман просит подняться в штурманскую, – протараторил на бегу инженер электронавигационной группы (ИЭНГ) и скрылся из виду.

Покачав головой: 'Все-таки – интуиция!', Владимир поднялся в ЦП. Вахтенные спокойно наблюдали за своими заведованиями, нигде не заметно было ни малейших следов чего-либо необычного. Увидевший вошедшего командира минер вахтенный офицер капитан-лейтенант Коротин, сделал три шага и, подтянувшись, начал привычный доклад:

– Товарищ командир, ПЛ следует курсом… скорость… дифферент…, работают обе вперед по 30, оба борта на пониженных параметрах ЦНПК на МСК, мощность 15 процентов…

– Вольно, Вячеслав Юрьевич. Ничего не случилось, говорите?

– Так точно. Хотя минут десять назад вроде показалось, будто боцман глубину не удержал, нас качнуло, но все сразу прошло.

– Хорошо, продолжайте нести службу. Я пока к штурману.

И командир прошел к рубке, из-за двери которой понемногу просачивалось бодрое начало малого боцманского загиба. Становилось ясно, что у штурманов произошло что-то очень серьезное.

– Александр Сергеевич, что происходит?

– Товарищ командир, подводный крейсер следует курсом… глубина… метров, работают обе по тридцать оборотов, скорость четыре узла, последнее место… – затараторил было штурман, но Владимир сразу прервал процесс вешания лапши на уши

– Так, заканчивай ерундить. Что там твой лейтенант мне наплел?

– Десять минут назад произошел сбой или возмущения в работе навигационного комплекса, вышли из осреднения каналы ИНС и вроде гидроакустический лаг. На настоящий момент введены в осреднение два канала, ракетная готовность не снималась, но есть сомнения в точности текущего места

– Ракетная готовность не снималась!? – тут Владимир не удержался, слишком уж фантастически выглядел доклад командира БЧ-1.

– Так точно!

– Штурман ты чего? В маги и волшебники переквалифицировался? Как смог?

– Товарищ командир, вы помните, что перед ходовыми испытаниями, когда со среднего ремонта лодку забирали я к разработчикам в командировку ездил? Там меня весь месяц, дед, который математику для этого комплекса писал, гонял. Вот и научил…

– Так, штурман, хорош хвастать. Из-за чего сбой произошел, выяснил?

– Нет, товарищ командир. Сейчас буду разбираться, Но все равно, рекомендую подвсплыть и определить место…

– Подвсплыть? Ты забыл, мы – в автономке! Меня потом начальники за каждую возможную потерю скрытности драть будут! Ладно, пока разбирайся, и точность места пересчитывай. Может и не придется всплывать. Я в центральном, как разберешься, доложишь.

Загрузка...