Социалистический реализм

Белорусская ССР. Поезд Брест – Москва.
Кирилл Неустроев

Мерный перестук колес. Плавное покачивание вагона. Сплошной полосой проносящиеся мимо окон лесополосы… Скучно…

Кирилл не любил поезда. Но самолеты здесь не летали. Во всяком случае, пассажирские. Машины с собой не было. И слава богу! Не хватало только гробить тачку по здешним 'направлениям'. Не на коне же ехать. Не умеет он на лошади. Даже не знает, с какой стороны к ней подходить. Как, вообще, можно ездить на том, что само думает! Хоть пешком иди, только далековато до Смоленска…

Кирилл прислушался. Сосед по купе, коренастый крепенький мужичок лет тридцати с гаком неторопливо рассказывал попутчикам:

– Я туда-то ещё в начале тридцатых попал. Сам брянский, в деревне плохо. Лошадей нет, скота мало. Земля, опять же, урожая не даёт. Молодёжь и стала разбегаться. Вот мы с двумя мужиками и поехали на Алдан золото копать. Добрались кое-как до приисков, а там на работу не приняли. "Иди, – говорят, – вольным работай!". Говорить хорошо. А участки отвели бедные, мало что выработаешь. Тут слухи пошли о Колыме: "Там, мол, золота много. Поработай лето – богатым будешь". Только хлеба, говорят, нет. Подзаработали мы тогда денег на дорогу в Большой Невере и махнули во Владивосток. Я ж не бродяга какой был, и не беспризорник, семилетку окончил. И в плотницком деле не последний. Вот и пристроился в лесоводческую экспедицию. Начальником там был Северов Пантелеймон Иванович. Вроде и ростом невысок. А пальцы такие, вот как объяснить, длинные и тонкие, такими только в носу ковырять, а он серебряный полтинник в трубочку враз закатал, когда на него мужики буром попёрли-то. Проехали мы почти две тыщи вёрст в вагоне до Владивостока. Как сейчас помню, 23 мая приехали, в день рождения мой. Сдали багаж в камеру хранения, пристроились в гостиницу, да и в порт. А там нас и огорошили: когда будет пароход в бухту Нагаева – неизвестно. "Во всяком случае не скоро", – так и сказали в Управлении…

'Ишь, распушил хвост перед девчонкой, – зло подумал Кирилл, – золото он на Колыме мыл!'

Девочка была симпатичная. Кирилл поначалу даже подумал, не приударить ли. Тем более, он теперь холостой. Но не решился. И возраст уже не детский, да и мама объекта, сидящая на соседней полке, одним своим видом убавила энтузиазма.

– Так, вроде, на Колыме зеки одни золото добывают, – бросил Кирилл.

Очень хотелось одернуть расхваставшегося рассказчика. Но тот не повелся. Окинул Кирилла задумчивым взглядом, понимающе покачал головой, усмехнулся:

– Ты из этих? Из будущего? Не то вам нарассказывали, совсем не то! Заключенные-то на больших приисках трудятся. А по ручьям их водить, на охране в трубу вылетишь. Тут только 'вольняшки'. Как мы. Только одному трудно. Артель сколотишь человек в несколько и работаешь…

– А заработок как делите?

– Как-как. По-разному. Как общество решит. Мы поровну всегда делили.

– Так не справедливо же, – удивился Кирилл, – один больше намыл, другой меньше.

– А третий кашеварил в этот день, – продолжил мужичок, – и что? В другой день иначе сложится. А кашу тоже не каждому же себе варить. В общем, мы так всей артелью решили, так и делили.

– А если кто сачкует?

– Что? – не понял старатель.

– Ну, то есть ленится. Работает не в полную силу.

– Ааа, филонит… – протянул попутчик. – Так его вдругорядь и не возьмет никто. Да и выгнать могут с артели. Один по-любому меньше намоешь…

Мужичок продолжал рассказ, но Кирилл потерял интерес к разговору. Еще раз прикинул в голове план. Много неясного, но на месте виднее будет.

– Слышь, паря, – окликнул его рассказчик, – а как там в будущем? Жить хорошо было?

– По-разному, – уклончиво ответил Кирилл, мучительно вспоминая, как зовут попутчика. Федор, что ли? А вроде бы знакомились. – Кто работать умеет, тому везде и всегда жить хорошо.

– То верно, – согласился не то Федор, не то не Федор, – мне батька еще когда говорил: 'Учись, Федюня, пахать. Пахари завсегда нужны'.

Ага, значит, Федор, всё-таки. А слово 'пахать' в смысле 'работать' здесь в ходу. Сам Кирилл 'пахать' не любил. Предпочитал по-быстрому срубить капусту'. Но афишировать это, конечно, не собирался. Разговорчивый мужичок тем временем не отставал:

– А едешь куда?

– В Смоленск.

– По делу какому, или так, интересу ради?

– Прадед у меня там живет. Повидать хочу.

Врать Кирилл смысла не видел. Но и душу открывать не собирался. Официальная версия, которую он излагал чекистам в Бресте, звучала чуть иначе. Смоленский токарь Иван Неустроев умудрился в конце июня засунуть руку в станок. Отделался легко, тремя пальцами, но Кирилл, как правнук, должен предупредить, чтобы аккуратней был. Глядишь, и обойдется…

Попутчики вовсю обсуждали перспективы общения дедов и внуков. Кирилл вздохнул и с тоской уставился в окно. До Смоленска оставалось еще пара часов…